Потухший огонёк

      В кабинете защиты от тёмных искусств было, как всегда, мрачно и холодно. Шторы были плотно задёрнуты на окнах, а из открытой форточки дул ветер, но никто даже и не собирался прикрыть её. Ученики шумно переговаривались между собой, обсуждая что-то интересное о предстоящем Хэллоуине. Чуя мечтал испепелить каждого, кто хоть раз упомянул этот праздник. Он не видел смысла в этих дурацких костюмах нечисти, запугиваниях детей страшными историями, тыквенных головах, выпрашиваниях сладостей и прочего. Всё, что он чувствовал в этот день, — одиночество, обиду и желание проехаться кулаком по роже того, кто придумывал страшилки, главный герой которых зачастую был срисован с его внешности и характера. Первогодки, до этого не обращавшие на него никакого внимания, шугались при встрече с ним в коридоре, понимая, что персонаж из рассказа учеников постарше вовсе не выдуманный. Желание оказаться в этот день как можно дальше от школы с каждым годом усиливалось в разы, а после событий прошлогодней давности, так вообще не известно, что сказочники понапридумывают на этот раз. Порой, на зло всем, всерьёз хотелось принять образ того самого монстра, каким его описывали, и до смерти запугать каждого, кто косо глянул в его сторону. Благо, сидящий с ним за одной партой Мичизу отвлекал тихими разговорами от неприятных мыслей.       — Хей, Чуя, как ты относишься к нашему старосте? — Тачихара расслабленно качался на стульчике, болтая руками, перекинутыми через спинку. Чуя же сначала покосился на него, а затем уже на Куникиду, пытаясь понять в чём подвох, ведь без него тон друга не был бы таким предвкушающим.       — Так же, как и ко всем остальным.       — Ой, да ладно тебе, хорош заливать. Ты бы не вступился за него, будь это правдой. — а вот и подвох, чего и следовало ожидать. — Неужели успели сдружиться?       — Да, немного. А ты так и продолжаешь всюду таскаться за мной под мантией-невидимкой?! — Накахара обречённо вздохнул. — Ты неисправим, Мичизу.       — А как мне ещё, по-твоему, быть рядом с тобой, если ты не хочешь, чтобы остальные догадались, что мы друзья?       Вообще, двое рыжих гриффиндорцев сдружились довольно давно, ещё на втором году обучения, и Тачихару, в отличие от остальных, вообще не беспокоил слух о Чуе и его отце. Не то, чтобы он не верил в это, нет — он верил, но это никак не влияло на его желание сдружиться с хмурым одиночкой. Тот чем-то зацепил его, но непонятно, чем именно — не то схожим с ним характером, не то боевым нравом; в общем, причину Мичизу назвать не мог. Накахара в день их знакомства долго не мог понять, что от него нужно парню с его же факультета, который с дружелюбной улыбкой протянул руку для пожатия и назвал своё полное имя. Он сначала не доверял и остерегался странного поведения со стороны Мичизу, считая, что тот либо что-то задумал, либо его силой заставили это делать, но вскоре убедился, что тот искренний и не желает ничего плохого, а потому отталкивать от себя единственного, жаждущего с ним общаться человека было глупо и бессмысленно. Но в дружбе с Накахарой было одно единственное условие: они не должны были показывать свои отношения на людях, остерегаясь друг друга в людных местах, так как Чуя переживал, что из-за общения с ним у Тачихары могут возникнуть проблемы в общении с другими ребятами. Мичизу стал для Накахары крепкой опорой, поддержкой и заботливой нянькой, что всюду таскалась за ним хвостиком, пытаясь не выдавать своего места нахождения. Именно благодаря ему Чуя не бросил заниматься квиддичем, не ушёл в тень, погружаясь с головой в учёбу, а продолжил заниматься тем, что ему действительно нравилось. И он безмерно благодарен ему за всё это.       — Мы уже огромное количество раз обсуждали это. — Чуя вновь тяжело вздохнул, оглядывая одногодок, находящихся в просторной комнате.       На сегодняшнем совмещённом занятии присутствовали пятикурсники со всех четырёх факультетов, чему многие не были рады. Кому захочется позориться на и без того сложном уроке перед противниками? Вот и Накахара не был в восторге. Пока что радовало лишь одно — никаких Дазаев на горизонте не наблюдалось, но это вряд-ли сохранится надолго. Также, как и спокойная атмосфера в классе.       По началу занятия можно было предположить, что когтевранцы сразу пустят в ход тяжёлую артиллерию, безошибочно отвечая на сложные вопросы, поставленные профессором, лишая возможности отвечать учеников с других факультетов. Среди них одного Эдогавы Рампо хватило бы, чтобы на одном дыхании пояснить сложные термины, подобрать к ним весомые аргументы и приправить всё это какой-нибудь заумной цитатой из маггловской литературы. Другими словами — остроумия им не занимать. Вот только зануды они ещё те. В их рядах редко можно встретить учеников, ставивших дружбу или отношения выше учёбы, а потому они считались не очень дружелюбными даже в общении между собой.       Далее удар нанесли бы ученики Пуффендуя, лучше справляющиеся на практике, чем в теории. Их способность справиться с любым заклинанием с первой попытки, поражала многих. А вот Гриффиндор и Слизерин вряд-ли стали бы намеренно выделяться, и так постоянно привлекая к себе много лишнего внимания.       Профессор Мори появился в дверях так же неожиданно, как и с помощью заклинания комната погрузилась в кромешную тьму. По кабинету прошёл негодующий шёпот учеников, не успевших понять, что произошло. Звук шагов был слышен отчётливо.       — Экспекто Патронум! — голос профессора разрушил тишину, заставляя студентов напрячься, а в воздухе неожиданно появился яркий серебристый пар, принимающий очертания большого полярного волка. Его полупрозрачное голубоватое тело выглядело словно привидение, но было более чётким по сравнению с тем. Потрясающее зрелище, нереально красивое и волшебное, если в мире магии вообще актуально это определение. Ученики заворожённо следили за тем, как животное гордо шагало над их головами и не могли сдержать восхищённого «Вау!». Мори следил за реакцией студентов, полностью ею довольный. Серебристое свечение и плавный, волнистый шлейф, тянущийся за Патронусом Мори пропал через пару мгновений, вновь погружая комнату в непроглядную темноту. Лишь небольшие серебристые пылинки, ещё не до конца рассеявшиеся в воздухе, мелькали перед глазами.       Резко распахнулись шторы, заставляя учеников морщиться и недовольно шипеть от яркого солнечного света. Профессор оглядел всех пятикурсников Хогвартса, что сейчас воодушевлённо смотрели на него, ожидая объяснений и желая научиться этому заклинанию, внимательным взглядом и отметил, что Дазая на уроке не было. Как обычно опоздал.       — Сегодняшнее занятие мы посвятим изучению заклинания, не являющегося школьной программой. Из-за неизвестных магических выбросов наша школа находится под охраной дементоров из Министерства Магии. Дементоры, как вам уже известно, — слепые существа, которые питаются человеческими, преимущественно светлыми, эмоциями. В особых случаях, если предоставляется такая возможность, дементор высасывает душу. Человек после этого перестаёт существовать как разумное существо, оставаясь живым, пока живо его тело. Поцелуй дементора считается самым страшным видом казни, хуже смерти. — Мори недовольно покосился на приоткрытую дверь кабинета из-за которой выглянул Осаму. Явился, не запылился.       — Прошу прощения. Можно войти? — слизеринец встал у порога, прикрыв за собой дверь и оглядев помещение. Гриффиндор, Слизерин, Когтевран, Пуффендуй — все в одной комнате. Это занятие, определённо, обещало быть весёлым. — Я слегка припозднился и готов понести наказание.       — В таком случае прошу к доске. — профессор жестом разрешил пройти. — Будешь первым пытаться вызвать Патронус, а пока слушай внимательно, ведь дважды я повторять не собираюсь. — он вновь повернулся лицом к классу. — Так вот, как я уже сказал, дементоры довольно опасные существа и они есть на территории Хогвартса. В последнее время их можно заметить всё чаще и в связи с этим Фукузава Юкичи дал разрешение на обучение учеников защищающему от них заклинанию. Предупрежу сразу, что не каждый сможет овладеть им, так как техника довольно сложная… Эдогава, ты меня слушаешь?       Ученик с синим галстуком и эмблемой с орлом, до этого расслабленно сидевший на стуле и запрокинувший голову, лениво выпрямился и приоткрыл глаза.       — Да, профессор. Я весь во внимание. — протянул тот и взъерошил рукой тёмные, почти чёрные волосы, зевая от скуки.       — Мне плохо в это верится, поэтому присоединяйся к Осаму. Будешь вторым.       Рампо сверил профессора скептическим взглядом, но спорить не стал; нарочно медленно поднялся из-за парты и поплёлся в сторону Дазая, становясь рядом с ним. Слизеринец улыбнулся ему, радуясь хоть какой-то компании, продолжая покачиваться с пятки на носок. Порой у Осаму складывалось впечатление, будто он знает каждого ученика в школе, ведь в любой компании, в какой части замка бы он не находился, он всегда встречал знакомых. И Эдогава не был исключением.       — Для того, чтобы вызвать Патронус необходимо вспомнить самый счастливый момент вашей жизни, иначе кроме вспышки света у вас ничего не выйдет. И, кстати, ваш патронус будет отличаться от моего и от любого другого. Этим показывается уникальность каждого человека. — Огай взял в руки палочку и показал вращающее движение, необходимое при произношении заклинания. — Не стоит делать резких движений, а само заклинание следует произносить громко и ясно, правильно расставляя ударение. Повторите за мной: Экспе́кто Патро́нум!       Класс отозвался единым голосом. Вот только Мори не сразу понял почему некоторые студенты хихикали и пытались сдержать смех. Лишь тогда, когда он обернулся к двум ученикам, вызванным к доске, он понял что те его передразнивали, повторяя его движения и открывая рот в такт голосу профессора, безнадёжно стараясь скрыть это, когда их всё же раскусили.       — И это ученики пятого курса, да ещё и старосты своих факультетов. — Мори страдальчески вздохнул и решил, что с теорией пока достаточно. — Раз вам так не терпится помахать руками, тогда переходим к практике. Достаньте свои палочки и без моих подсказок постарайтесь вызвать Патронус. Вы ведь так внимательно меня слушали.       Эдогава внимательно следил за движениями рук Дазая, который на чём-то сосредоточился. Счастливых моментов в жизни того было немного и вспомнить хоть один подходящий было сложно. Он даже закрыл глаза, пытаясь воспроизвести в памяти хоть что-то, что вызвало улыбку на его лице. Он вспомнил родителей, но от этого стало лишь болезненно пусто в груди, затем в голове поселился образ Одасаку, который в день их знакомства сильно кричал на Осаму, а потом вспомнился Ацуши, но ничего такого уж жизнерадостного не обнаружилось, а потому слизеринец безнадёжно опустил руки и голову, не решаясь рыться в воспоминаниях дальше. От них он чувствовал лишь горечь. Хорошие воспоминания, несомненно, были, но именно сейчас те решили спрятаться в самые дальние уголки памяти, отказываясь выдавать своё местонахождение. Дазай дал себе слово, что непременно овладеет этим заклинанием, вот только немного позже.       — Простите, профессор, я не могу.       — Я говорил, что не всем это под силу. Некоторые волшебники вообще не могут произвести Патронус до тех пор, пока они не переживут какой-нибудь психологический шок. — Мори понимающе похлопал Дазая по плечу и разрешил ему сесть, а сам повернулся к Рампо. — Твоя очередь.       — Экспекто Патронум! — чётко произнёс тот и взмахнул палочкой из которой тут же появился серебристый пар, образуя фигуру совы, что взмыла под потолок, поражая ребят и учителя. Она плавно покружилась вокруг Эдогавы, а после растворилась в воздухе.       — Отличная работа! — Мори даже поаплодировал, на что Рампо самодовольно вздёрнул нос. Уж что, а похвалу он всегда любил. — Сумел с первой попытки. Если не секрет, о чём ты вспомнил? Думаю, это может послужить примером для некоторых учеников.       — Первый поцелуй. — улыбнулся тот и подмигнул темноволосому парню с длинной чёлкой, что сидел за первой партой и прикрывался учебником от смущения. Судя по эмблеме он был с Пуффендуя.       Проходя на своё место Рампо ненадолго задержался около старосты Слизерина, самодовольно улыбаясь и явно издеваясь над Осаму, мол «Кто лучший? Я лучший!». Дазай лишь усмехнулся на это, наблюдая как на удаляющейся спине Эдогавы покачивался листочек с надписью «Петушок — моё второе имя». Фёдор заценил шутку, улыбнувшись уголками губ и мысленно отмечая счёт один: один в своей голове.       — А теперь попробуйте все остальные. — профессор обратился к ученикам. — Также могу добавить, что даже если вам и удастся сейчас вызвать Патронус, то вероятность того, что вы сможете использовать его в боевых действиях значительно снижается. Кто ответит, с чем это связано?       Куникида уверенно поднял руку вверх, нагло прерывая начавшего отвечать Рампо. Он не единственный умный человек в этом кабинете.       — Это связано с тем, что при приближении дементора человек испытывает необъяснимые приступы страха и отчаяния. Дементоры способны чувствовать страх, что и привлекает их к жертве, и при таких обстоятельствах становится сложно вспоминать счастливые моменты.       — Всё верно, Куникида. Не желаешь попробовать?       Доппо поднялся со стула и достал палочку, прокашлявшись в кулак. Немного подумав он взмахнул ею и произнёс заклинание, но ничего не произошло. Тогда он попробовал снова, однако и это не принесло желаемых результатов. Было немного обидно, а ехидный взгляд Рампо так и давил на затылок. Возможно он просто недостаточно хорошо прочувствовался счастливым моментом, или неправильно взмахнул палочкой, но, в любом случае, у него не вышло.       Было забавно наблюдать за тем, как остальные ученики хаотично размахивали палочками, наперебой произнося слова. В кабинете воцарился хаос и гомон студентов, а Мори лишь внимательно следил за каждым из них, оценивая их шансы на достижение успеха. И вот, наконец, объявился второй способный волшебник — из палочки Тачихары сначала вырвалось небольшое облачко серебристого пара, которое в последствии приняло форму рыси.       — Поздравляю, Мичизу. Хорошо справился.       Дикая кошка резво скакала под потолком кабинета, оставляя позади себя голубоватую пыль. Она приблизилась к Тачихаре, словно собака сделала полный оборот вокруг своей оси, а потом посмотрела на его соседа по парте — Чую. Оба парня выглядели удивлёнными. Неожиданно она рассыпалась на пылинки, что вскоре растворились в воздухе, оставляя после себя странное чувство в груди Накахары. Он, так же как и Дазай, не мог припомнить счастливых моментов, а потому немного отчаялся ещё с самого начала. Мичизу заметил это и аккуратно коснулся руки друга под столом, пытаясь поддержать его. Сейчас Чуя был по-настоящему счастлив, что у него есть верный друг, а потому крепко сжал его ладонь в ответ.       Глаза Дазая широко раскрылись, когда он случайно заметил это, тут же вспоминая слова Рюноске и Ацуши о том, что у Накахары, возможно, есть друг. Однако именно сейчас он почему-то не был уверен в том, друзья они, или же что-то большее. Почему-то от мысли о втором варианте сердце больно ухнуло вниз и замерло на долю секунды.       Неужели… Гоголь оказался прав?

***

      Ацуши уже в который раз пожалел, что вытащил Джуничиро из душного замка на прогулку с Акутагавой. Те никак не могли найти общий язык из-за теорий Танизаки о слизеринцах и из-за сложного характера Акутагавы, с которым, как оказалось, спорить было бесполезно. Они без конца спорили и пререкались, дразнились и огрызались, пытаясь переманить Накаджиму на свою сторону.       — Эй, давай для начала проясним некоторые моменты. — Рюноске был слегка взбешён тем, что Танизаки шугался его и настойчиво пытался отгородить от него друга. — Возможно, до вас доходили слухи о факультете Слизерина — будто все мы тёмные маги и будем общаться с вами, только если ваш прадед был великим волшебником, и всё в таком духе. Это бред. Я не отрицаю, что мы выпустили свою долю Тёмных магов, но их также выпускали и остальные три факультета — они просто не хотят в этом признаваться.       — Это не внушает мне доверия! — Джуничиро с вызовом смотрел в лицо Акутагавы, прикрывая собой Накаджиму. Он жутко боялся, но старался не показывать этого. Ацуши же решил не лезть в эти разборки, думая, что будет лучше, если они разберутся самостоятельно. К тому же Танизаки давно пора было объяснить о неправдивости слухов.       — Давай поговорим о том, кем мы являемся. — Акутагава принялся загибать пальцы, перечисляя хорошие качества своего факультета. — Наш факультет самый классный и дерзкий в школе. Это раз. Мы играем на победу, потому что мы заботимся о чести и традициях Слизерина. Это два. Мы также пользуемся уважением нашего брата-студента. Это три. Да, это уважение может иметь некоторый оттенок страха из-за нашей тёмной репутации, но знаешь что? — Рюноске состроил пугающее лицо и зловеще усмехнулся, нарочно подходя вплотную к первогодке. Тот жалобно пискнул и попятился назад, натыкаясь на преграду в виде Накаджимы. — Это может быть забавным — иметь репутацию приверженца тёмной стороны. Оброни несколько намёков на то, что ты имеешь доступ к целой библиотеке проклятий, и посмотри, захочет ли кто-нибудь стащить твой пенал. — после этого он вновь вернул себе безэмоциональное лицо и отступил назад, довольно глядя на напуганного пуще прежнего мальчишку. — Но мы неплохие люди.       Джуничиро осталось лишь смириться с этим, но не отрекаясь от своего мнения.       — Хэй, ребята! — Ацуши, наконец, подал голос, вот только выражение его лица не предвещало ничего хорошего. Рюноске напрягся, подходя ближе к чем-то обеспокоенному блондину, отодвигая сопротивляющегося рыжего в сторону. — Мне это приснилось, или в школе действительно произошло убийство?..