Акутагава предпочёл промолчать на поставленный Ацуши вопрос. Он боялся сказать что-то не так, как-то неправильно выразиться и тем самым заставить первогодок паниковать, но, благо, Накаджима сам предпочёл верить, что это был просто неприятный сон, а потому довольно быстро отвлёкся от этих мыслей. Джуничиро так вообще ничего не вспомнил о «зачистке», но это ещё остаётся вопросом времени. Рюноске нужно было отправить письмо домой, а потому он решил взять ребят с собой в совятню, причём рыжему там не очень понравилось. Круглое каменное помещение, окна без стёкол, поэтому холодно и гуляют сквозняки, на застланном соломой полу совиный помет и обглоданные скелетики мышей и хомяков, что заставило Танизаки нервно поёжиться. Совы всех мыслимых пород сидели ярусами на жёрдочках до самого потолка. Большая бурая птица аккуратно слетела вниз, садясь на вытянутую руку слизеринца.
— А можно её погладить? — Ацуши с интересом оглядывал сову, прыгая вокруг неё, от чего та вертела головой на двести семьдесят градусов, чтобы уследить за любопытным мальчишкой.
— Можно, только не трогай правое крыло. — старший погладил шею питомца, от чего тот прикрыл глаза и довольно задрал голову, издавая странный ухающий звук.
— С ним что-то не так?
— Когда он был ещё совёнком, то неудачно выпал из гнезда, сломал крыло и повредил обе лапы. Мы с Гин подлатали его, он поправился, но, видимо, крыло срослось не совсем правильно. Из-за этого он плохо летает на длинные дистанции, а под конец пути бывает часто не справляется с нагрузкой и просто падает. Замечали, наверное, как он неуклюже маневрировал в Большом зале. Многие ребята смеются, называют Бака глупой птицей, но они просто не знают, почему он кажется таким.
— Бедный Бак. — Накаджима аккуратно протянул руку и легко коснулся мягких пёрышек на брюшке. — А почему ты не заменишь его другой, здоровой совой? Он, наверное, мучается от этой рабо… Ай!
Бак несильно ударил клювом по руке блондина, недовольно ухая и раздувая перья на загривке. Рюноске усмехнулся и поспешил успокоить птицу.
— Прости, Ацуши. Просто он очень упрямый и не любит когда его снимают с счетов из-за его недуга. Просто не недооценивай его.
Бак зажал клювом небольшой конверт и расправил большие крылья, вылетая через окно. Ацуши долго провожал его взглядом, пока тот не скрылся в вечернем тумане. Рыжий как-то косо пялился на еле заметную улыбку слизеринца, замечая, что тот не сводит глаз с блондина, а потом не выдержал и подошёл, пихая его локтем, чтобы привлечь внимание.
— Эй, ты чего?
— Чего? — Акутагава непонимающе склонил голову на бок, устремляя взгляд вмиг похолодевших серых глаз прямиком на другого первогодку. Улыбка с его лица тоже пропала.
— Чего ты так смотришь на него? Ты что-то задумал? Собираешься с ним что-то сделать?
— Тебе и вправду пора перестать вести себя как ребёнок и, наконец, признать тот факт, что слизеринцы не такие плохие, как слухи о них. Меня начинают немного бесить твои теории, так что, будь добр, молчи! — слизеринец отчаянно взмахнул рукой и тяжело вздохнул, подавляя в себе желание застонать от безнадёжности.
— Или, быть может, у тебя есть какие-то чувства к нему? По крайней мере, со стороны это именно так и выглядит.
— Я не… Всё не так! — возмутился старший, отводя Танизаки подальше от Ацуши, чтобы тот наверняка не услышал их разговор. — Мелкий, тебе всего одиннадцать и ты не можешь разбираться в таких вещах.
— Оу, правда что-ли? А тебе тринадцать и ты большой бука, который не может принять того факта, что втюрился. Просто признай это прямо сейчас, иначе я сам ему всё расскажу. — прежде чем Рюноске успел схватить Джуничиро, тот отпрыгнул в сторону и уже побежал в сторону друга, показывая язык растерянному слизеринцу. Вот негодник! — Ацуши, а Рюноскмф…
Акутагава в одно мгновение преградил Танизаки путь до Накаджимы, хватая рыжего и закрывая ему рот ладонью. От небольшого переполоха птицы в башне начали изредка перекрикиваться. Накаджима выпустил из рук белоснежную сову, которую нещадно тискал последние пару минут, и заинтересованно уставился на ребят. Рюноске тут же принялся искать ходы отступления:
— Он хотел сказать, что хочет вернуться в замок. Ты не против? Мы можем вернуться сюда когда угодно, если захочешь.
Пока блондин задрал голову вверх, разглядывая просвистевшую над его головой птицу, слизеринец успел прошептать на ухо Танизаки, что, возможно, признаёт тот факт, но лучше обоим держать язык за зубами. Рыжий кивнул и, наконец, получил свободу, хоть он и так не собирался ничего рассказывать, а просто издевался над Рюноске. А вот слизеринец всерьёз задумался над его словами, причём так, что даже не заметил как они переместились в Большой зал, который, к слову, преобразился к Хэллоуину: большие тыквенные фонари парили над головами студентов вместо привычных восковых свечей, колонны были украшены бумажными гирляндами, искусственной паутиной и прочими декорациями. Из глубоких раздумий Акутагаву выдернул лишь голос директора, вставшего за стойкой с медной совой, которая тут же расправила свои металлические крылья.
— Для начала хотелось бы сказать о хорошем. — в зале воцарилась тишина, стоило только Фукузаве Юкичи начать говорить. Студенты внимательно смотрели в его сторону, вслушиваясь в каждое слово. — В честь праздника сегодня будет устроен пир, а на завтра отменены все занятия. — раздались довольные возгласы задолбанных учёбой, да и вообще жизнью (Дазай аплодировал громче всех) старшекурсников. — Я рад, что первогодки быстро осваиваются в школе и отлично справляются с программой. Чего не скажешь о некоторых студентах средних и старших курсов. — Мичизу медленно поплыл под стол, лишь бы не сгореть со стыда. Его оценки оставляли желать лучшего. — И я более чем доволен работой старосты Когтеврана, внимательно следящим за порядком и дисциплиной своего факультета, за что ему присуждается двадцать очков. Берите пример!
Рампо поднялся под громкие аплодисменты, коротко поклонился и плюхнулся на место, ожидая конца церемонии и мечтая, наконец, набить желудок вкусностями. Лишь лениво оглядев соседние столы он наткнулся на уничтожающий взгляд Осаму и победно ухмыльнулся. Фёдор мысленно изменил счёт в их войне, добавляя очко в пользу Эдогавы — два: один.
— Теперь перейдём к плохому. — что-то студентам подсказывало, что на эту тему пунктов будет куда больше. — В первую очередь объявляю, что посещение Хогсмида запрещается всем студентам, вне зависимости от их цели и года обучения. — возмущались все, но директор прервал их буйствующий поток претензий, продолжив: — Это связано с обнаружением вблизи Лондона магических выбросов опасных как для магглов, так и для волшебников, так что всё это ради вашей же безопасности. Неизвестно, чем всё это вызвано, но ликвидаторы заклятий, работающие над этим, рекомендуют не покидать пределы барьера. Следуя из первого пункта на территории школы можно всё чаще встретить дементоров, а потому настаиваю воздержаться от одиночных прогулок за стенами замка. Старшекурсники уже показали первые, весьма неплохие результаты Патронуса, но и это не даёт им право пренебрегать правилом. В-третьих… — он неожиданно замолк, чем заставил студентов нехило напрячься. Мори приготовился к не самой лучшей реакции некоторых студентов на следующие слова директора, а потому поднялся из-за стола и прошёл ближе к Фукузаве Юкичи. — Как бы мне самому этого ни хотелось, но на следующей неделе к нам нагрянет проверка из Министерства Магии. И этого, увы, не избежать. Все мы понимаем, что слишком часто за последние несколько лет на территории школы происходили несчастные случаи, различные казусы и многое другое, так что каждый студент, каждый профессор и каждый уголок этого замка будет тщательно осмотрен специалис…
По помещению разнёсся короткий, но довольно мощный рык, заставив каждого содрогнуться и в ужасе уставиться на его источник. Подскочивший из-за стола Накахара пылал от ненависти. Он коротко стрельнул в директора уничтожающим взглядом и стремительно зашагал в сторону выхода. Студенты провожали его опасливыми взглядами, а некоторые первогодки, успевшие наслушаться историй в честь Хэллоуина, пугливо прижались друг к другу. Мичизу соскочил следом, желая остановить друга, но замер на месте сразу же, как только перед его лицом промчался предупредительный снаряд — небольшая, размером чуть меньше яйца чёрная сфера, охваченная ярко-алым свечением, — прося не вмешиваться. Куникида тоже подавил в себе желание сорваться с места, а вот Дазая не остановил даже приказной тон профессора Мори, который поспешил вслед за студентами. Дверь с грохотом захлопнулась за их спинами, оставляя «публику» в немом замешательстве. Ребята начали шептаться между собой, а директор тяжело вздохнул. Накахара не простит его за это и вряд ли пожелает остаться продолжить учёбу. Джуничиро многозначительно глянул на Ацуши, мол:
«я предупреждал на их счёт, сам видишь, что они какие-то мутные», но блондин даже не посмотрел в его сторону, продолжая пялиться на огромную деревянную дверь.
— Все подробности насчёт проверки вы можете узнать у деканов своих факультетов, а теперь прошу всех к столу. — Юкичи звонко хлопнул в ладоши, после чего столы наполнились изобилием еды.
Вот только аппетита у многих уже не было. Вместо этого в груди остался какой-то непонятный осадок, а на голову давили тяжёлые мысли.
***
— Чуя! — Осаму схватил рыжего за запястье, еле догнав его, и резко дёрнул на себя, от чего тот буквально рухнул в его объятья. — Успокойся, слышишь?!
— Я был спокоен, пока ты не попёрся за мной! Руки убрал, живо! — вырывался тот настолько яростно, что Дазаю пришлось припечатать его к стене. — Дазай, скотина, чего ты пристал ко мне?!
— Ребята! — Мори подоспел как раз вовремя, так как слизеринец уже сложился пополам от удара в живот. — Пройдите за мной, оба!
В полупустом кабинете было темно не из-за отсутствия света, наоборот, его здесь было даже много, а из-за того, что мебель и сама комната были сделаны в тёмных тонах. Профессор сидел за широким столом, в привычной манере сложив руки в замок и опустив локти на стол. Чуя и Осаму сидели напротив него на стульях с высокими спинками, выжидающе глядя в вишнёвые глаза.
— Накахара-кун…
— Не начинайте! — тот прервал его сразу же. — Вы знаете, что меня беспокоит и по какой причине, поэтому просто скажите мне, что случилось с прошлым директором?
Мори приподнял бровь, немного помолчав.
— Раз ты не в курсе, то с прискорбием сообщаю, что его пришлось устранить, ради общего блага.
— С
прискорбием для нас или же для вас? Потому что, по-моему, вы только и добивались, чтобы люди из Министерства Магии заявились на порог. Знали же, что бывший директор никогда не позволил бы этому случиться. — голос Чуи и его наружность оставались спокойными, в то время, как внутри него разразилась целая буря. Он ещё множество раз пожалеет об этой выходке хотя бы потому, что при его итак хромой репутации выставил часть своей способности напоказ.
— Накахара-кун, я понимаю, что конкретно ты имеешь ввиду и как переживаешь по поводу своей проблемы, но… — профессор Мори снова был нагло прерван, а терпение рыжего, кажется, дало первые трещины.
— Это не проблема! — прокричал он так, будто его только что оскорбили, хотя, по сути, так оно и было в понимании парня. — То, что я обладаю дополнительной силой, не является проблемой! Я не какой-нибудь бракованный экземпляр!
— Вот с этим я согласен. — Дазай немного нахмурился. — Я не считаю проблемой то, что Чуя и, собственно, я немного отличаемся от остальных наличием некоторых способностей, но Министерство явно другого мнения по этому поводу.
— Фукузава обещал мне. — Накахара уже еле сдерживался от желания разнести что-нибудь в щепки. Кажется, даже его глаза покраснели от злости. Он считал себя брошенным, причём его бросил ни какой-то человек, а именно тот, кто в прошлом году стоял за него горой. Вспоминая тот день, когда погиб его отец, Чуя понимал, как сильно был благодарен директору за поддержку, за то, что он скрыл его и Дазая от людей из Министерства, но сейчас, когда он объявил об их скором визите, он вдруг осознал, что без бывшего директора Фукузаве и всему педагогическому составу просто не под силу справиться с их давлением, а потому школа начала сдавать свои позиции. И это очень обидно. Он искренне не понимал, для чего нужно было убирать прошлого директора, словно ненужную пешку, а он, между прочим, всеми силами отгораживал Хогвартс от этого, потому что знал, что если они всё-таки придут, то пиши пропало! — Вам не кажется, что Вы поступили немного самонадеянно, убирая такую важную фигуру из партии?
Мори вынул что-то из выдвижного ящика рабочего стола. Дазай незаметно мотнул головой, словно отговаривая своего опекуна от каких-либо необдуманных действий, но профессор даже не глянул на него.
— Я убил его собственными руками. Перерезал ему горло вот этим скальпелем. — в полумраке комнаты блеснуло острое лезвие, а Чуя с каким-то ужасом осознал от кого Осаму нахватался таких живодёрских методов расправы. — Он был сумасшедший и не понимал, что творит, подвергая опасности не только себя, но и окружающих. Бывали дни, когда он просто бредил, неосознанно использовал магию и оставлять его во главе школы было бессмысленно и даже опасно, но добровольно уйти он не согласился, открыв огонь по своим же. Кроме того Фукузава Юкичи принял правильное решение. Школу уже давно пора было осмотреть, сами понимаете.
***
На ужин Чуя отказался идти, как бы сильно его ни уговаривал Осаму, тащась следом за расстроенным и рассерженным одновременно гриффиндорцем. После разговора с Огаем он, кажется, немного успокоился, принимая во внимание все сказанные им слова, но даже они не давали гарантии, что ни его, ни Дазая не закроют в каком-нибудь отдельном отсеке в Азкабане. Чуя очень боялся повторить судьбу отца, потерять контроль над внутренней сущностью и нехотя причинить вред дорогим людям, боялся, что его воспримут как потенциальную угрозу и отгородят от взаимодействия с окружающим миром, а потому часто в течение прошлого лета выбирался на пустырь вблизи дома и учился управлять недавно открывшейся способностью. И у него это получилось. Вот только вряд-ли получится убедить в этом и правительство. Почему Дазай оставался таким спокойным? Он настолько наплевал на свою жизнь и свою судьбу, что не боится уже ничего, или просто ещё не ощутил угрозы?
— Чуя-кун, ответь, пожалуйста. — Осаму преградил собой путь Накахаре, вынуждая того остановиться. — Успел ли ты потерять то, чего уже не вернуть? — слизеринец говорил едва слышно. Чуя вздрогнул, но остался неподвижным. — Любил, но так и не смог научиться на своих ошибках? Огонь боли выдохся, но всё ещё обжигает, и никому нет до тебя дела, никого нет рядом. Было ли тебе так больно, что становилось тяжело дышать? Плакал ли ты так сильно, что от слёз глаза едва видели? Ты во тьме совсем один.
Чую невозможно было задеть физически и причинить ему этим боль, но вот словами можно ранить его в самое сердце, и Дазай прекрасно это знал. Это подло — играть на чувствах людей, тем более в такой тяжёлый для них момент, но по-другому он никак не мог подступиться к гриффиндорцу, а потому решился на этот шаг.
— Был ли ты разбит и так и не смог оправиться после удара? Было ли тебе настолько больно, что, казалось, пришёл конец? Ты потерял своё сердце, не зная, когда успел это сделать. — он на секунду замолк, отмечая про себя как тряслись губы Накахары, когда тот хотел прошипеть что-то по типу
«заткнись», но не мог вымолвить и звука, глупо уставившись на Осаму большими голубыми глазами, полными боли и отчаяния. — Это ты сейчас чувствуешь. Ощущаешь себя опустошённым, одиноким и… Я виноват перед тобой. Виноват и нет мне прощения за всё то, что тебе пришлось пережить из-за меня. Я многим подпортил жизни из-за того, что подпортили мою, но поверь мне, Чуя, я больше всего на свете сожалею об этом и понимаю твою боль, ведь пережил то же самое и на данный момент ощущаю те же эмоции. — он неотрывно смотрел на бледное лицо до тех пор, пока не понял, что готов разреветься от горьких воспоминаний, и развернулся, стыдливо пряча покрасневшие глаза. Хотел пробить на эмоции Накахару, но расчувствовался сам.
Сердце Чуи забилось в бешеном ритме, с силой ударяясь об грудную клетку, в душе неприятно заскребли кошки, но эмоций на его лице было ровно столько же, сколько на чистом листе бумаги.
— Ты… — Накахара тяжело вздохнул, хватая Дазая за локоть и разворачивая его к себе лицом. — Ты не заслужил той участи, что свалилась на твою голову, как и мой отец не заслуживал смерти. Но согласись — прошлое не воротишь, не изменишь и порой просто следует забыть всё плохое. Я… Прощаю тебя, хоть мне и тяжело это даётся. Надеюсь, я не пожалею о своём решении.
Счастье Дазая было не описать словами и он с трудом подавил в себе желание обнять Чую, чтобы, не дай Боже, не спугнуть его доброжелательный настрой. Вместо этого он протянул ему руку для пожатия, ощущая холод крохотной, по сравнению со своей ладони. И вот на белоснежном листе бумаги, наконец, появились яркие пятна — Накахара слегка улыбнулся, совсем немного приподнял уголки губ, но этого хватило, чтобы Осаму потерялся в этих прекрасных голубых глазах, которые в сочетании с улыбкой выглядели просто невероятно. Пришлось встряхнуть головой, чтобы перестать в открытую пялиться на это и всё же отпустить чужую руку из своей. В голове была лишь одна мысль, точно такая же, что вертелась в голове Рюноске, который неотрывно смотрел издалека на улыбающегося ему Накаджиму…
«Полюбив тебя, проиграю я...»
