Стоит где-нибудь воздвигнуть храм Богу, как дьявол ставит рядом свою часовенку — и самая многолюдная паства оказывается у него. — Даниель Дефо
— Занятную ты вечеринку тут закатил, Люцифер. Прошу прощения, Энтони. — Тор отсалютывает ему бутылкой и с наслаждением выпивает ее одним залпом. Тони с тоской думает, что вместо способности узнавать желания ему бы сейчас пригодилась способность восполнять запасы алкоголя — у асгардца какое-то нездоровое влечение к выпивке. — Я Дьявол. Развлечения — мой конек. — Тони смотрит назад, где какая-то брюнетка зазывающе манит его пальцем, и усмехается, когда диджей делает музыку еще громче, так что каждый бит уже не бьет по барабанным перепонкам, а гудит в самом сердце. Праздник на крыше Башни Старк Индастриз — такого размаха еще не было. — Так ты меня позвал побеседовать по душам или все-таки имеешь ко мне какое-то дело? — Одинсон берет еще одну бутылку, шутливо ткнув Старка в плечо, не рассчитав силы, отчего удар выходит ощутимым и Тони опасно наклоняется вперед, болтая ногами на самом краю крыши. — Поосторожнее, друг, ты не забыл, что можешь меня убить? — слегка испугавшись, бормочет Старк. — Прости, — ничуть не смущается бог грома, вновь пригубив очередную бутылку, — задумался. Ночи на Земле такие красивые, а в это время года дни еще и темные, как кровь Дьявола. — Очень смешно. — Старк качает головой, а Тор весело фыркает. Он вообще любит юмор, да и чем-то напоминает самого Тони… если бы не его любовь к отцу. — Я с тобой о Питере Паркере хочу поговорить… Человеке-Пауке, — уточняет он, встретив непонимающий взгляд асгардца. — Ты, как он мне сообщил, был с ним знаком, да? — Встречались пару раз, — соглашается Тор. — Он кажется таким щупленьким в этом спандексе, будто бы весит килограмм пятьдесят, даже и не подумал бы, что он может остановить на ходу грузовик. — Когда ты рядом с ним, тебе все еще подвластны молнии? — прямолинейно спрашивает Старк, задумавшись. — Ты можешь его поранить? — Тебе нужно, чтобы я его устранил? — не понимает Одинсон. — Да нет же. На него не действует моя способность узнавать тайные желания… и харизма моя его тоже не берет. — Старк не скрывает свою досаду. — Может, твоя тоже? — Когда мы встретились с ним впервые, я его случайно… ну или неслучайно задел молотом. Испугался, думал, что он злодей, — тут же оправдывается он. — Его нехило трясло после молний. Я извинился, но… — Значит, божественные дары на него действуют, — бубнит Старк вполголоса. — Ладно… — Он как-то связан с убийством Аменадиила? — Тор поворачивает к нему голову, тряхнув длинными золотистыми прядями. — Мне запрещено вмешиваться в дела другой религии, я просто интересуюсь. То, что на него не действует твой дар… — Нет, это никак не связано, — слишком уверенно отрезает Старк, тряхнув своим бокалом, — да и в смерти Стива ничего такого нет, он сейчас на небесах и, кажется, не собирается оттуда возвращаться. У тебя есть еще какая-то информация о нашем Паучке, которая мне может пригодиться? — Не думаю, — поразмыслив, отвечает Одинсон. Тони разочарованно машет рукой, но потом улыбается. — Тогда вечеринка продолжается. Уверен, что не хочешь кого-то здесь найти? — Старк поворачивается к залу, подмигнув той самой брюнетке. — У тебя вроде бы есть определенный типаж на непослушных черноволосых… — Их мне достаточно, — спешит уверить Тор. — Честно. Оторвись тут за меня, а я полечу. — Да ладно тебе, — Тони наклоняется ближе, — чего ты сейчас желаешь? — Пива, — незамедлительно выдает Тор. — Много пива. И асгардский эль. Если бы боги могли краснеть, Одинсон бы сейчас это точно сделал. Красноречиво взглянув на Старка, он с сожалением отставляет бутылку в сторону, замахивается своим огромным молотом, раскручивает его, а потом взлетает ввысь так стремительно, что за секунду исчезает в облаках. Тони провожает его взглядом, отворачивается с явным намерением найти себе компанию на ночь, но его надежды обрываются гудением мобильника. Сообщение от Натальи гласит: «Я начинаю запудривать Клинту мозги, пока вы доберетесь до нас, уже это сделаю, вам пора выходить.»***
— Я тут нашел о тебе парочку интересных статей, — медленно протягивает Питер. Они неторопливо идут к Собору Святой Маркеллы, где, по словам Натальи, временно обитает Азраил. Тони отмечает, что Паркер держится как-то спокойней, менее напряженно. Наверное, уже более-менее привык к обществу Дьявола. — Ты искал обо мне информацию? Я тронут, Паучок. — Старк немного сокращает расстояние между ними, засунув руки в карманы. Питер закатывает глаза. — Меня не покидает мысль о тех крыльях и твоем прозвище «Дьявол», так что решил посмотреть, что думают об этом другие люди. Ты появился в Нью-Йорке только десять лет назад, сразу стал знаменитым благодаря инновационному оружию. До этого момента нет вообще никакой информации. — Питер немного хмурится. — Ни родственников, ни адреса школы, ни родителей. Ни на одном интервью ты не говоришь, откуда ты родом. Только о Небесах и Аде, — едва Старк открывает рот, тут же добавляет Паркер, — из-за чего сложился образ человека верующего, однако ты в то же время постоянно говоришь, что люди не должны верить в бога. В две тысячи восьмом году тебя похитили в Афганистане, но ты выбрался живым и невредимым без чьей-либо помощи. Тони хмыкает — он хорошо помнит тот забавный случай в Азии. Люди настолько испугались его дьявольского лица, что сами с великой радостью выпроводили его из плена. — Потом ты перестал делать оружие, об этом все знают, и занялся технологиями. В две тысячи двенадцатом — стычка с Локи. Какой-то репортер запечатлел на снимке твою битву с братом Тора… Фотография смазана, но там было видно что-то красное. Люди считают, что это был твой Дьявольский лик… — Я же платил автору этого снимка, чтобы он его удалил! — искренне расстраивается Старк. Ему не было нужно, чтобы фото, где он принял свой дьявольский образ, действительно куда-то просочилось. — Вот наглый обманщик! Я с ним посчитаюсь… — Я думаю, что это были те крылья, которые ты мне показал, — продолжает свой монолог Питер, — они отливали красным… Но вот на парочке других фотографий видны твои красные глаза. Мы живем в эру фотошопа, так что я не очень верю во всю эту чушь, но вот то, что о твоем прошлом ничего не известно, что все говорят об отсутствии у тебя друзей, — Паркер загибает пальцы, а Тони чувствует себя уязвленным из-за этой фразы, — и отсутствии пары… К тебе вообще никак не подобраться — будто бы ты все ниточки к своей личности тщательно оборвал, замел все следы, подделал документы! Так кто же ты на самом деле, черт возьми? — Питер уставляется на него, будто бы хочет взглядом своих карих глаз заглянуть ему прямо в душу. — Я же говорю — Дьявол! — по слогам произносит Тони. Питера такой ответ не устраивает, и он замолкает, отвернувшись. Старку какой-то период даже хочется просто показать ему свое дьявольское лицо, чтобы тот поверил ему — но потом отбрасывает эту затею. Питер тут же испугается и убежит, а Старку совсем не хочется этого… потому что им еще нужно многое понять друг о друге и о том, почему на Паучка не действует его дар. Они сворачивают с двадцатой авеню, и Старк непонимающе поднимает брови — весь народ почему-то толпится у собора, а не в нем. Подойдя чуть поближе, Тони рассматривает стенд с крестом, на котором красуется распятый Иисус, лавочки с людьми и проповедника, монотонно рассказывающего что-то окружающим. — Почему они здесь, а не внутри? — шепотом спрашивает Питер. По его кислому лицу видно, что он нисколько не одобряет происходящее. — Сейчас узнаем, — отвечает Старк, повысив голос. — Прошу прощения! Что здесь происходит? Недовольные люди тут же шикают на него, явно не одобряя то, что Тони их прерывает, однако толстенький проповедник обращает на него свой взгляд и, поправив очки, терпеливо улыбается: — Добрый день, господа. Рад вас здесь видеть. Сегодня Отец Клинт занят молитвами внутри собора и, чтобы его не отвлекать, я провожу собрания здесь. — Он снова поворачивается к зрителям, взмахнув рукой. — Дьявол ходит среди нас, вводит в заблуждение… — Ох, он чертовски прав! — качает головой Старк, гордо поправляя на себе черный костюм и тем самым акцентируя то, что речь идет о нем. Питер тихо смеется, посчитав это забавной шуткой. — Мы так и будем стоять и слушать его речи, — уточняет Паркер, — или все-таки зайдем внутрь? — Пока Наталья нас не пригласит, их лучше не тревожить. Азраил всегда довольно вспыльчив, так что ждем заветное сообщение от Романовой… и веселимся! — заговорщицки говорит Старк, состроив очень внимательную мину и уставившись на проповедника. — Дьявол ходит среди нас, и вы это знаете! Он кроется в грехах ваших, и вы сталкиваетесь с ним каждый день… — Верно, когда смотрюсь в зеркало, — невозмутимо добавляет Тони, заставляя Питера хихикнуть, прикрыв лицо ладошкой. Некоторые люди возмущенно ропщут на них, а какая-то бабушка даже взмахивает своим костылем, гневно тряся им в воздухе. Питер краснеет — видимо, не хочет нарушать покой других, пусть и не верит в эту чушь. Проповедник вновь смотрит на них, немного расправив на себе одежду после легкого ветра, но так ничего и не говорит. — Он искушает вас, пробуждает самые заветные желания… — Он что, знаком со мной? Откуда такая поразительная осведомленность? — Совращает невинные души, не дремлет, не спит… — С кем попало… а нет, сплю. — Тони, прекрати, нас уже убить готовы за такие шутки, — Питер отчаянно закрывает рот рукой, пытаясь не рассмеяться. — … спасение! — Проповедник наконец замолкает. — Всем спасибо. Можете идти. Люди неторопливо поднимаются с места, перекрестившись и одарив Старка уничтожительными взглядами, а он бесцеремонно шагает к пастору, и Питер его не останавливает. Тот с отсутствующим выражением лица смотрит на распятого Христа и, заслышав чьи-то шаги, мгновенно разворачивается, смерив Старка презрительным взглядом из-под очков. — В чем твоя проблема, парень? — очень грубо осведомляется он. Старк не удивляется такой резкости — почти все пасторы, которых он встречал все десять лет, были сплошными лицемерами. — Какого Дьявола ты здесь шумишь?! Почему срываешь мое выступление? Иль ты из этих грешников… атеистов? — О нет, скорее из святых, — улыбается во все тридцать два зуба, наслаждаясь недоумением на лице проповедника. Паркер оказывается рядом, незаметно ткнув Старка в бок и тем самым как бы говоря, что пора заканчивать, но Тони лишь отмахивается. — В тебе нет ничего святого, — назидательным голосом говорит мужчина, вытирая со лба пот и щурясь из-за яркого солнца. — Покайся, пока не поздно! Внезапно он смотрит на Питера, который тыкает Старка в бок, и его глаза сужаются. — Ироды! Гомосексуалистам нечего делать в таком священном месте, как этот собор! — Стоп, что? — Паучок изумляется. — Мы не… — Вон отсюда, грешники! Я даже не буду молиться за вашу душу! — Его буквально трясет, он сплевывает на пол, брезгливо поморщившись. Резкая перемена в его настроении отнюдь не радует Старка, и он скрещивает на груди руки. — Христианская религия запрещает ненавидеть людей за врожденные признаки, так и ложиться в постель с мужчиной давно не считается грехом. — Тони, не надо. — Паркер звучит уязвленно, но старается этого не показывать. — Ах так! Оправдывать свое мужеложство религией! Да как ты смеешь! — Пастор шагает прямо к Питеру, но Старк машинально заслоняет его собой. — Вон отсюда, повторяю… Тони устает терпеть такое хамство — немного наклоняется вперед, а потом концентрируется. Гнев и раздражение переливаются через край, и Старк чувствует, как преображается его лицо, как загораются алым пламенем глаза и как мощным толчком этот импульс доходит до пастора. Его глаза испуганно расширяются, когда он видит настоящее лицо Старка, лишь на мгновение, на долю секунды, но чувствует это так явно, что шарахается назад, чуть не споткнувшись о свою длинную одежду. — Дьявол! Царь всего зла! Повелитель лжи… Отче наш, иже еси на небесах! Да святится имя твое, да прийдет царствие твое, — лихорадочно начинает лепетать, схватившись за чан со святой водой и пытаясь брызнуть ей в сторону Старка. Тот неумолимо наступает на него, зашипев, когда вода все же попадает на его кожу, и изобразив конвульсии. Это становится последним ударом по священнику, поэтому он с воплем вскакивает на ноги, бросившись наутек. Тони смахивает с костюма капли воды, сетуя на то, что дорогая вещь снова испортилась, и поворачивается к остолбеневшему Питеру, на чьем лице не было ни кровинки. — Ты… на тебя попала святая вода, и ты зашипел? — Он выглядит ничуть не менее испуганным, чем пастор, что так непонятно для Старка. — Ну да, — он беспечно пожимает плечами, — ты бы видел его лицо, он чуть в штаны не наложил. — С его губ срывается смешок, а Паркер шумно выдыхает, расслабившись. — Ты притворялся. Я уже подумал, что ты действительно… — Он не договаривает, качая головой и явно коря себя за такую глупость. — На Дьявола святая вода не действует, как и на демонов. Это очередной миф, который популяризировали в поп-культуре, — объясняет Старк. — Да-да, конечно, — рассеянно кивает Паучок, смеясь и почесывая свою голову. Тони некоторое время испытующе смотрит на него. Взгляд почему-то переходит на его острые лопатки, которые видны даже сквозь просторную темно-синюю толстовку. У него было предположение, что Питер является ангелом, глупое и смешное предположение — ведь только божественные существа или оружие могут ранить самого короля Ада. Однако потом Старк вспоминает слова о том, что у него нет прошлого. У Паучка оно есть, в этом он убедился, когда впервые искал о нем какую-то информацию. У него погибли родители и дядя, он живет с тетей, учился в Мидтаунской школе, а сейчас стажируется у Беннера… и все же его способность противостоять дару Старка настораживает. Вроде бы чистый лист, но в то же время темная лошадка. — Ну что, ангелочек, подождем здесь или все-таки войдем внутрь? — спрашивает Старк, чтобы скрыть свое замешательство. — Ангел… о нет, — Питер машет руками, — на меня не нужно распространять ваши религиозные прозвища, спасибо. — Из тебя правда бы вышел неплохой ангел, Паучок. — Они все-таки двигаются ко входу в собор. — У тебя личико прям как у херувимчика. — Тебе просто нравится вгонять людей в краску, вот и все, — бормочет Питер себе под нос, а на его щеках появляется очаровательный румянец. Старк бы и дальше продолжил осыпать его ненавязчивыми комплиментами, чтобы расположить к себе, но знакомая трель телефона его отвлекает. Он роется в кармане, доставая мобильник, и на секунду его дыхание перехватывается, когда он читает пляшущие перед глазами буквы, складывающиеся в слова «скорее сюда». — Бежим! — только и может вымолвить вслух, потянув Паркера за собой. Дверь в Собор Святой Маркеллы оказывается заперта, но Старк просто прилагает все свои силы и вышибает ее одним ударом ноги. Питер удивленно икает, но следует за ним, когда Тони вбегает внутрь и оглядывается. Шаги громким эхом разносятся по помещению, отражаясь от стен; Старк тяжело дышит, видит иконы, колонны, все это устаревшее убранство религиозного храма, от которого его все время тошнит… и тело. Два тела. Тони кажется, что он не бежит, а летит, летит к этим телам, ничего не соображая. Пульс так и скачет, бьет по перепонкам и чувствуется в горле, где находится какой-то липкий комок страха и горечи, не позволяющий нормально дышать. Тони падает на колени перед Натальей, закрывшей собой тело Клинта, пытаясь ее потрясти. — Нет. Нет, черт возьми, нет! — почти рычит он, встряхнув Романову. Она слабо шевелится — но Старк слишком рано испытывает облегчение, потому что, когда он подхватывает ее на руки и аккуратно кладет на пол, его ладони тут же окрашиваются в темно-красный цвет. Наталья кашляет — из ее рта течет тонкая струйка крови. Отчаянный дикий взгляд Старка цепляется за рану на ее плече и животе, и он инстинктивно пытается зажать ее, но Романова только хрипит еще сильнее и стонет от боли, пытаясь уцепиться за Тони, однако ее руки лишь слабо скользят по его плечам. — Нат! Наталья! Мейзикин! Не смей! — Тони чувствует, как его глаза вспыхивают красным, хотя это совсем не поможет. Мутный взгляд девушки скользит по его лицу. — Не умирай, слышишь? Не смей! — О Боги, — слышится голос Питера, — что же это… надо… надо вызвать скорую… я позову на помощь! — Свяжись с Беннером. Сейчас же! — сквозь плотно сжатые губы рявкает Старк, как безумный укачивая Наталью на свои руках. Питер кивает, выбегая из помещения. — Нат, оставайся здесь, со мной! — Его голос уже звучит умоляюще. — Пожалуйста, Нат… Она с глухим стоном шевелится, смаргивая слезу, которая смешивается с ее кровью и течет вниз, на одежду. — Клинок… — тихо выдыхает она. — Он… заберет его… Тони уже плевать, что весь его дорогой костюм залит кровью — из тела демона стремительно выходит жизнь, а он просто не может это допустить. Очень аккуратно, бережно он кладет ослабевшую Наталью на пол, до боли всматриваясь в ее лицо, на котором написана немая мольба закончить начатое, а потом вскакивает и несется в направлении, куда указывает ее рука. Одного взгляда на Клинта достаточно, чтобы понять, что он мертв — вероятно, убийца напал неожиданно, так как характер раны точно такой же, как был и у Стива, — и тогда нужно защитить любой ценой то, зачем они сюда пришли. Тони на негнущихся ногах подходит к самому концу собора, забирается по ступенькам на притвор и задирает голову наверх, ища хоть что-то, напоминающее клинок. «Клинт всегда говорил, что лучший способ спрятать что-то — это положить у всех на виду», — глотая подступающие злые слезы, отчаянно размышляет Старк. «Он должен быть не в каморке, как у Нат, а здесь, в притворе, или у алтаря в задней части… наверняка убийца проверяет его». Глаза слишком жадно осматривают нарисованного Иисуса, будто бы в его руках или скрещенных пальцах может лежать этот клинок. Старк раздражается, потому что кажется, что он потерял уже слишком много времени, которое поджимает, ведь из Натальи может в любой момент уйти жизнь… Пока взгляд не натыкается на ноги Христа, в которых поблескивает что-то металлическое. Старк сразу понимает, что это то, что им нужно, поэтому не медлит — поднимается на носочки и аккуратно поддевает клинок снизу двух крючков, на которых он спокойно висел до этого момента. Глаза расширяются, потому что Тони на секунду пронзает током — явный сигнал о том, что он не ошибся и перед ним действительно тот самый Клинок Азраила. Вещь, которая способна на многое и которую Клинт ни за что бы ему не отдал собственноручно… Сзади слышатся шаги, и Старк, резко крутанувшись, недоуменно смотрит на человека, стоящего перед ним. Широкие штаны, кофта оверсайз, чтобы невозможно было узнать его примерный рост и вес, сопровождаются черным капюшоном, натянутым на голову и полностью закрывающим его лицо. Походка уверенная, спокойная, спина прямая — он явно ничуть не боится Тони, хотя знает, с чем столкнулся. В другой бы момент это вызвало у Старка восхищение, но сейчас на него накатывает лишь какая-то растерянность и любопытство. — Ты за этим пришел, да? — Он изящно ведет рукой, легонько тряся клинком в воздухе. Человек ничего не отвечает, продолжая спокойно стоять перед Старком. Один неосторожный шаг вперед — и в руках мужчины блестит нож Мейзикин, который он почему-то сразу прячет в карман. — Зачем ты это делаешь? Зачем тебе нужно убивать ради этого клинка? Человек вновь не отвечает. Старк, потеряв всякое терпение, гневно шагает к нему с намерением сорвать с него капюшон и посмотреть на его лицо, однако мужчина тут же резким движением достает пистолет, направляя его на Тони. Тот от неожиданности пошатывается, но потом расплывается в хладнокровной улыбке, отметив, что руки человека заляпаны кровью. — Ты ведь знаешь, что меня это не убьет, — мягко говорит он, однако его глаза мечут молнии. — Лучше воспользуйся ножами Мейзикин… однако предупреждаю, что имею огромный опыт в рукопашном бою, и это будет очень трудно. Человек просто протягивает к нему руку, как бы требуя отдать ему нож. Тони поражается такой наглости — в его движениях есть что-то магнетическое и странное… — Довольно, — цедит он. — Ты нарываешься, приятель. Ты убил Стива, Клинта и Наташу, — он делает еще один шаг вперед, сверкнув глазами, — но со мной такое не пройдет. Я Дьявол, я бессмертен… — Разве? — внезапно произносит человек. Старк оступается — голос мужчины кажется смутно знакомым, но он не может вспомнить, где он его слышал, — поэтому человек стреляет. Тони пошатывается, и человек, воспользовавшись его заминкой, одним прыжком оказывается рядом, выбивая из рук остолбеневшего Старка клинок. Артефакт неприятно звенит на полу, но человек тут же подхватывает его снова, завернув в ткань своей кофты, и пускается в бегство. Тони почему-то его не останавливает. Голову затмила странная яркая вспышка, которая сковывает все мышцы и не дает им пошевелиться. Старк отстраненно смотрит, как человек убегает вместе с Клинком Азраила, и не может его остановить. Тони вновь шатается, неуверенно сделав шаг в сторону тел Натальи и Клинта. «У меня шок», — понимает он, и эта мысль доносится будто бы сквозь какой-то вакуум, ультразвуком резанув по ушам. «Но почему? Дьявол не испытывает шок». Старк присаживается рядом с Романовой, и это движение очень странно отдается в плече. «Что такое?» — искренне недоумевает он, поднося руку к ключице и аккуратно на нее надавив. В глазах тут же темнеет, а ноги подкашиваются. Тони испытывал это когда-то. Лет десять назад, когда они подрались с Аменадиилом, едва Старк покинул Ад, и брат ранил его своими крыльями прямо в ногу… «Боль? Я чувствую боль? — изумляется Тони, вновь надавив на плечо и испытав это болезненное темное ощущение. — Это невозможно. Дьявола нельзя ранить простым пистолетом». Тони смотрит на едва ли дышащую Романову перед собой, но кажется, что она сейчас находится где-то очень далеко, потому что взгляд фокусируется на окровавленных пальцах, когда Старк подносит руку к лицу. Кровь. Его кровь. Темно-красная липкая кровь, вытекающая из простреленного плеча. Мир перед глазами начинает вращаться с бешеной скоростью. Дьявол стал уязвимым, смертным?***
Человек выбегает из собора, но далеко не уходит. Заботливо осматривает Клинок Азраила, быстро снимает с себя черную кофту, под которой надета толстовка, вытирает о ткань кровь с ножей Мейзикин и наконец выдыхает. Пора вернуться обратно. Дьявол ничего не заподозрит, если Человек просто переоденется и войдет обратно вместе с другими взволнованными людьми. Как сказал сам Азраил — лучший способ спрятать что-то - положить это на самое очевидное место у всех на виду. Человек мог убить Люцифера, но не стал. Слишком рано. Нужно действовать осторожнее и предусмотрительнее. Он и не думал, что Мейзикин успеет позвать на помощь, что Люцифер вообще появится сегодня и он столкнется с ним лицом к лицу. Впрочем, у Дьявола сейчас есть проблема даже побольше смерти подруги — то ранение, которое Человек ему нанес. Такая маленькая тайна, о которой Люцифер ничего не знает… и о которой Человек знает все. В этом и есть преимущество Человека — в знании. Что смыслит Дьявол в людской натуре? Он думает, что люди только и умеют, что развлекаться, он не считает их живыми существами со своими проблемами и переживаниями… Он думает, что знает все, ведь существует чуть ли не с начала времен, но это далеко-далеко не так… Знание — всегда оружие куда опаснее, чем все божественные артефакты. А сейчас пора двигаться дальше и собрать Пылающий Меч…