Любовь — это светлое чувство от Бога и смертельный удар по Дьяволу. — Петр Квятковский.
Тони прикрывает глаза. Сэм сидит напротив него, одетый в просторную кофту. — Чего ты больше всего желаешь? — Тони сглупил, что не спросил это раньше, при их первой встрече. Уилсон ведет плечами, завороженно уставившись в глаза Старка. — Мести. Мести за Стива, — добавляет он спустя секунду, откидываясь на спинку кресла. — Он не заслужил этой смерти, и я хочу, чтобы преступник получил по заслугам. Воспоминание меняется. — Чего ты больше всего желаешь, Барнс? — Старк подается вперед, всматриваясь в его глаза. Баки потирает перевязанное левое плечо с кислой миной, но все же отвечает. — Любви. — Любви? — Тони выгибает бровь, смерив коротким взглядом его перевязанную руку. — Мышцу потянул, — объясняет он. — Да, Пегги? — Да, — подтверждает та. Старк решил допросить их вместе, поэтому, немного поразмыслив, поворачивается к девушке. — Перестарался с упражнением на фитнессе, вот и получилось… — А ты? Какое твое сокровенное желание? Ему кажется на секунду, что на нее дар почему-то не действует, но потом девушка расслабляется и отвечает: — Я хочу закончить все это. Я устала жить в напряжении и страхе. Мне не хватает той комфортной атмосферы, что была раньше. — Что ты думаешь? — спрашивает он Питера. Тот поднимает голову, отрываясь от учебника. — А? То есть… «Мести» звучит довольно подозрительно. — Но что насчет Барнса? «Любви»? Это подтверждает мою теорию о том, что у него безответная любовь к Картер, насколько я понимаю. Да и его плечо, оно было перевязано. — Не знаю, Старк, — признается Питер, что-то черкнув в тетрадке. — Вся эта троица довольно подозрительна хотя бы потому, что Стив им доверился, а ты говорил, что он не любит людей. — Я никогда не понимал этого. Нелюбовь ангелов к людям. Что крутого в том, чтобы создавать людей людьми, а потом из-за этого расстраи… О, — выдыхает он, когда Паучок проворно подбирается к нему и садится на бедра, привычно обхватив его лицо в свои ладони. — Достаточно этих ангелов и демонов. Хватит. — Паучок улыбается, когда Тони хищно кладет ладони на его бедра. — Или мы обсуждаем дело, или занимаемся чем-то более… интересным. — Ненасытный, — ухмыляется Старк, а Паркер довольно припадает губами к его шее, облизывая выступающую крупную венку. — Но все-таки что насчет Барнса? Его нужно проверить. Я ставил мини-камеры в его доме, когда мы были с тобой в прошлый раз, так что можно посмотреть, чем он там занимается, он слишком подозрителен… — Обязательно. Но не сейчас. Тони жалеет, что окончательно развратил Питера, лишь первые несколько секунд. Когда его губы уверенно прижимаются к губам Паучка, эта мысль окончательно вылетает из головы.***
— Старк? — бубнит Питер, лежа на его груди и прислушиваясь к размеренному сердцебиению Тони. Пальцы сами выводят замысловатые узоры на его коже, задевают соски, и Тони в отместку тянет его волосы на себя, заставляя поднять голову. — Мы с тобой спим уже так много, может, будешь звать меня Тони? Я не зря взял себе это имя, в конце концов. — Взял? — Паучок удивленно поднимает брови. — Ну да, — рассеянно отзывается тот. — Мне понравилось, что «Энтони» значит «состязающийся». А Старк — «сильный», с немецкого. В этом есть некий символизм. Сильный и состязающийся преодолеет все испытания. — А какое у тебя было имя до этого? — любопытствует Питер, нервно крутя задом и так и не решившись задать другой вопрос. Пальцы Старка внезапно сильнее сжимают его волосы. — Я не хочу об этом говорить. — Его голос звучит сухо и непривычно отчужденно, но потом взгляд теплеет. — Так что ты хотел? — Ну я… эм… — Питер краснеет и выпаливает на одном дыхании: — Я бы хотел быть сверху. — В позе наездника? — уточняет Старк, блеснув своими глазами. — Н-нет. — Паучок отчаянно смотрит на него, словно пытаясь передать информацию мысленно, но потом сдается. — В том смысле, что я войду в тебя. — Тони молчит, думая о чем-то, и Питер совсем убито заканчивает: — Я пойму, если ты откажешься, потому что никогда не пробовал… — Не пробовал? С чего ты взял? — Старк смеется, потрепав его по голове. — Паучок, я универсал. И бисексуал. Мне абсолютно все равно где, как и с кем, понимаешь? Я и снизу частенько бываю, так что совсем не против. Даже наоборот, рад посмотреть, что ты можешь. — О, здорово, — немного светлеет Питер, хотя краска так и не сходит с его смущенного лица. — Я редко бываю сверху, но хотелось бы попробовать это с тобой. — Отлично. — Тони похлопывает его по щеке, и Паучок расцветает от его прикосновений. — Тогда нужно подготовиться и вперед? Приготовления занимают больше времени, чем рассчитывал волнующийся Питер. Он правда делал это давно и уже успел пожалеть о своем решении. Вдруг Старку не понравится? Быть сверху — это такая большая ответственность, нужно быть аккуратным, осторожным, не переусердствовать… да геройствовать в Нью-Йорке легче, чем это! Через какое-то время Паучок начинает заводиться, особенно когда Старк помогает раскатать презерватив по его члену, а затем переворачивается на живот и раздвигает ноги, открывая вид на свою восхитительную задницу. Питер, волнуясь, пододвигается ближе, целует его лопатки, вдыхает резковатый запах дорогого парфюма и, поколебавшись, осторожно входит, блаженно застонав. В Тони узко и жарко, Паркер буквально чувствует, как его большой член касается стенок ануса, поэтому начинает двигаться, но немного сбавляет темп, испугавшись своих действий. — Сильнее, Паучок, — командует Старк, прогнувшись ему навстречу и шевеля ягодицами, тем самым побуждая действовать активнее. Паркер несколько раз кивает, но продолжает двигаться в том же темпе, даже не входя до конца. Его бедра едва ли достают до ягодиц Тони, и Питер только еще больше напрягает руки, стараясь удержаться в таком положении. — Ну же, давай быстрее. Он заводит руку назад и вцепляется в задницу Паучка, как бы стараясь наклонить его к себе поближе, а сам привстает, чтобы насадиться на его член, но Питер мотает головой. — Я не могу так. У меня не получается. — Просто постарайся, не бойся, ты меня не проткнешь. — Да не могу я! — Ладно! Тони одним движением сбрасывает с себя Питера, и тот и пикнуть не успевает, как оказывается придавленным к кровати, а Старк нависает над ним сверху. Его сильные руки впечатывают Паучка в матрас, и почему-то от этого он испытывает невероятное возбуждение. Да, это то, что нужно было — перестать контролировать ситуацию и отдать инициативу Старку. — Тебе нравится, когда я доминирую, да, Паучок? — жарко шепчет он ему на ухо, и Паркеру удается только отчаянно закивать. — Но ты все равно меня сегодня трахнешь, слышишь? Я буду чувствовать в себе твой твердый член и заставлю тебя кончить. — Угхм, — непонятно выдыхает Питер, получив укус в плечо, а затем задохнувшись, когда Старк седлает его и опускается на его член до конца. Низкий стон приятно режет по ушам, и Паркер снова чувствует эту приятную узкую задницу своим членом, поэтому окончательно теряет рассудок, едва ли чувствуя мягкие чужие губы на своих губах. Это было просто волшебно: Тони прижимается к нему всем телом, требовательно вцепившись в его губы, и размеренно двигается на нем, иногда убыстряясь, а иногда специально замедляясь, чтобы поддразнить Паучка. Непостоянный темп заставляет почувствовать себя под полным контролем Старка — словно в его руках находился не только настоящий секс, но сам Питер, его мозг и даже сердце. — Пожалуйста, Тони, — хнычет он при очередном шлепке чужих ягодиц о свои бедра. Старк приподнимается так, что стенки его ануса обхватывают лишь головку члена Паучка и выгибает бровь, кусая свою губу — видно, что сдерживаться ему самому тяжело, но он специально оттягивает момент оргазма. Питер представляет, как его член задевает простату Тони и доставляет ему удовольствие, поэтому в глазах темнеет, и он чувствует скорое приближение финала. — Теперь тебе нравится, да? Нравится чувствовать себя во мне, будто бы мы — одно целое. — Тони хрипит это куда-то в плечо или в шею, Паркер не может разобрать, потому что ему кажется, что губы Старка побывали везде, где можно. — Теперь тебе хочется взять контроль обратно, м-м-м? — Да, — стонет Питер, и Тони позволяет ему это сделать: приподнимается так, чтобы Паучок мог схватиться за его ягодицы, потом сжать их и начать резко вбиваться в его тело. Губы находят губы Старка и уже от них не отрываются. Питер тонет в своих ощущениях, в приступе апатии, в чувстве горячего нутра Тони вокруг своего члена, в своей любви. Почему он так этого боялся, ведь это так офигенно? Старк стимулирует себя свободной рукой, второй бережно поддерживает Паркера за лопатки, и они кончают одновременно — Тони забрызгивает живот Паучка своей спермой, а тот засаживает ему так глубоко, насколько это возможно, и с губ непроизвольно срывается: — Я люблю тебя, Тони. Когда они приходят в себя, Питер понимает, какую глупость сморозил, и едва находит в себе силы, чтобы отвернуться и не показывать смесь замешательства и стыда на своем лице. О чем он думал? Зачем он только это сказал? Неужели понадеялся на взаимность с его стороны? Это глупо. Миллиардер Тони Старк, у которого есть приставка в виде слова «плейбой» — и сказать, что любит кого-то? Питер только сейчас задумывается об этом, потому что раньше прятал эти сомнения глубоко в себе и не давал им выйти наружу. Тони явно не из тех людей, кто вообще строит долгие отношения, значит, скоро это закончится и лучше ни на что не рассчитывать. Секс есть секс. Чувства — совсем другое. Тони молча привычно вытирает себя и Паучка салфетками, никак не реагируя на это высказывание, поэтому Питер неуверенно шепчет: — Я… извини, мне не следовало это говорить. Я погорячился. — Вечно вы, люди, извиняетесь за то, что любите кого-то. — Питер поднимает неуверенный взгляд на Старка. Тот спокойно сидит на месте, внимательно изучая Паучка в ответ. — Говорят, что любовь — это самое прекрасное чувство в человеке. Оно возникает само, вы им не владеете, поэтому зачем извиняться? Еще и таким тоном, будто бы ты убил кого-то. Ведь любовь даже не считается страшным грехом. — Люди извиняются за то, что доставляют другим людям дискомфорт своими чувствами, — осторожно продолжает Питер, осмелев. — Мне бы не хотелось… чтобы ты чувствовал себя некомфортно рядом со мной. Они некоторое время молчат. Затем Питер чувствует, как пальцы Старка осторожно пробегаются по его плечу, вызывая мурашки, и приподнимают подбородок, заставляя взглянуть в карие глаза. — Если бы я чувствовал себя некомфортно в твоей компании, тебя бы уже здесь не было. А с тобой мне наоборот хорошо. Ты мне нравишься, Паучок. — Тони улыбается краешком губ. — Я к тебе привязан, ведь ты делаешь меня уязвимым. — Здорово, — только и может выдавить Питер, не зная, как реагировать на это. — Это хорошо. Старк осторожно обнимает его, и Паучок устало прижимается к нему в ответ. «Он не сказал, что ничего не чувствует». На данный момент этого становится достаточно.***
Питер гладит Тони по плечам и лишь на секунду останавливается, уставившись на большие шрамы на лопатках. Они не говорили о них. Ни разу. Иногда Паркер задевал их пальцами, когда они со Старком занимались сексом лицом к лицу, и тогда тот сердито шипел, прося так не делать. Эти старые раны притягивают Паучка — еще одна загадка, еще один вопрос, оставшийся без ответа со стороны Тони. Пальцы порхают по горячей бархатной коже на загривке Старка, расслабленно сидящего на краешке кровати. Питер смелеет — и едва-едва надавливает на безобразный шрам, который кажется неприлично грубым по сравнению с другой кожей. Тони тут же дергается — Паркер и моргнуть не успевает, как его запястье оказывается сжато стальной хваткой Старка. — Я… — Он хватает губами воздух, не ожидав такого резкого движения. В глазах Тони плещутся недобрые адские огни, но он моргает, и его лицо принимает привычное холодное выражение. — Прости. — Он разжимает пальцы, почти нежно поглаживает пострадавшую кожу, а потом легонько целует кончики пальцев Питера. — Паучок, я не хотел так реагировать, это было непроизвольно. — Мне не стоило их трогать, — поспешно извиняется Питер, слегка отвернув голову. Тони некоторое время молчит. — Но все же, Старк, твоя реакция довольно странная для обычных шрамов, может, у тебя там спазм или… — Болят не столько они, сколько душа, — мрачно заявляет Старк, поведя плечами. — Нет там никакого спазма. Просто… всякий раз, когда я чувствую их, мне больно. Он задумчиво поглаживает щеку Питера. Тот грустно отводит взгляд, коря себя за то, что надавил на больную мозоль, но следующий вопрос застает его врасплох: — Не хочешь сделать мне массаж? — Что? — Питер поднимает брови. Такая перспектива кажется хорошей, особенно при взыгравшей фантазии о том, как это будет выглядеть со стороны, но когда Паркер вспоминает о своей чрезмерной силе, становится немного боязно. — Массаж. Помассируешь мне плечи. Мне хочется привыкнуть к тебе и не реагировать на твои прикосновения так остро, — объясняет Тони, кивнув. Питер знает, что этот кивок значит, что теперь отвертеться не получится, ибо Старк всегда получает то, что хочет, поэтому неуверенно смеется. — Я не совсем профессионал в этом деле, если честно. — Научишься. Иди сюда. Тони бесцеремонно ложится на живот, расправив плечи и оглянувшись на Паучка. В такой позе Питер жалеет, что нижняя часть его тела скрыта под полотенцем, потому что он рад полюбоваться на все изгибы тела Старка, однако он лишь шумно сглатывает и, перекинув колено через Тони, садится на его бедра, слегка попрыгав на его упругих ягодицах. Что делать, он так и не понимает, потому что взгляд притягивают неровные шрамы на лопатках Старка, и все мысли вылетают из головы. Вздохнув, Питер неуверенно касается спины Тони, и тот тут же резко вздрагивает. — Продолжай, — спустя секунду просит он. — Тони, я не хочу делать тебе больно, — со смятением говорит Питер, прижимая руки к себе. — Это не боль. Это что-то вроде тренировки или закаливания. Мне нужно справиться с собой, — туманно шепчет Старк, заведя руку за спину и легонько хлопнув Паучка по плечу. — Продолжай. Питер еще некоторое время просто сидит, но потом решается: резким движением жмет на лопатки Старка, сильно надавив на них, и тот изумленно хрипит, снова вздрогнув. Паркер чувствует, как все мышцы в его теле напрягаются, проступают под кожей и вытягиваются струной. Решив сбавить обороты, он разворачивает ладони ребром, ставит их вдоль позвоночника и ведет вниз, до самой поясницы, едва сумев остановиться у самого полотенца. Тони снова немного подбрасывает, и Паркер видит, как он плотно сжимает зубы. «Ему больно?» — со страхом думает он, но не останавливается. Он начинает массировать шею. Медленно вдавливает пальцами кожу прямо на загривке, над выпирающей косточкой, растирает ее и мнет. Руки Старка сильно сжимают простыню, но с губ не срывается ни единого вздоха. Питер ведет ниже — плавно переходит на плечи, большими пальцами нажимая на лопатки, а остальными растирая ключицы. Когда дело доходит до шрамов, он медлит, однако все-таки осторожно оглаживает кожу вокруг них. Тони дергается — единственное проявление слабости в такой момент. Его мышцы становятся каменными, и Паркер чувствует, как тот усилием воли расслабляет свое тело, обмякая. Теплая струя умиротворения течет в груди и обволакивает желудок. Тони доверяется ему, позволяет себя касаться, и это кажется высшей наградой за все то, что между ними происходило. Паркер усиливает напор — упирается в спину Старка, вдавливая его в постель, и переносит на него половину своего веса. Спина Тони гладкая, упругая и сильная, а сам он немного шевелится, подначивая Паучка продолжать. Питер мнет его кожу, уже не сдерживаясь, почти сбирает ее в горсти — наверняка на ней потом останутся красные отпечатки его пальцев — ведет немного ниже, настойчиво обходя шрамы, но жмет на талию, оглаживая большими мозолистыми пальцами нижние позвонки. Массировать спину Старка… интересно. Питер почти трепещет, когда он начинает реагировать на эти прикосновения его ладоней и даже подставляться под них, двигаться навстречу, стремясь почувствовать руки Паркера снова. Такая реакция явно подсказывает, что Тони нравится этот процесс, а Паучку очень хочется доставить ему удовольствие не через секс — Старк пробовал слишком многое, чтобы в этом плане его можно было удивить. А вот его изумительная спина, лопатки, которые Питер иногда нежно, а иногда сильно массирует… он уверен, что еще никто так не делал, никого Тони не подпускал так близко. Здесь нет уже ни возбуждения, ни похоти — только сосредоточенность на деле и желание сделать Старку приятно. Паучок скользит к лопаткам и обратно, а после обхватывает Старка за пояс широко раскрытыми ладонями и сжимает руки, вдавив пальцы в его бока. Тони порывисто вздыхает, и Питер видит, что он улыбается. Устало, но счастливо и довольно. Особенно когда Паркер вновь возвращается к его плечам и растирает горячую кожу вокруг шрамов. Руки уже затекают и болят, так как Паучок не жалеет силы, но он чувствует себя как никогда блаженно. Вскоре Старк начинает шевелиться активнее, и Питер случайно задевает рубцы на лопатках, но сейчас Тони уже никак на это не реагирует, лишь перекладывается поудобнее и вновь замирает. Осмелев, Паучок снова жмет на них, и Старк лишь прогибается ему навстречу, тихо выдохнув. В животе порхают бабочки. Вот она, точка невозврата. Окончательный переход, стирание личных границ. Тони позволил ему коснуться и погладить свои больные точки, накрыть их ладонями, а потом припасть к ним губами и выдохнуть горячий воздух, обдав их своим дыханием. Этот момент кажется намного интимнее всех, что у них были. Моменты, когда обнажена душа, всегда кажутся восхитительнее любого секса. Питер в последний раз оглаживает спину Старка, нажимая на самые чувствительные точки, которые ранее вызывали хоть какую-то реакцию, и обессиленно опускается назад, разминая ноющие руки. Тони никак не реагирует на это, продолжая лежать на животе. — Старк? — тихо окликает его Питер, испугавшись, что тот заснул. Тони никак не реагирует — а затем резко вскакивает на ноги и тянется к тумбочке. Паркер устало наклоняется, пытаясь разглядеть, что он там делает, а Старк тем временем выуживает сигарету с зажигалкой и прикуривает. — Я всегда хотел испытать сигаретный смог в полную меру, — задумчиво изрекает он, прикрыв глаза. — На бессмертного сигареты не действуют, но когда я с тобой… — Старк, — уязвленно шипит Питер. Ему хочется как следует врезать ему за то, что тот снова по-обычному резко меняет тему разговора, и за то, что портит такой романтичный момент. — Что ты несешь? Тони встречается с ним взглядом — и Паркер видит в его глазах тихую благодарность, когда он снова затягивается и выдыхает дым прямо ему в лицо. Благодарность, которую Старк хотел выразить, но не смог переступить через свою гордость. — Рядом с тобой я чувствую себя живым, Питер. Именно это я и хотел сказать. Паучок не знает, что Тони хотел выразить свои чувства совсем другой фразой. Сигарета летит куда-то в сторону и потухает, когда Питер приникает к его губам.***
Человек вслушивается в приятный голос по ту сторону телефона. — Пора, — говорит кто-то. — Нужно связать Люцифера с Белфегором, чтобы тот мог все ему рассказать. Он уже готов. — Ты точно знаешь, что Люцифер сильно к нему привязался? — В голосе Человека сквозит сомнение. — Шанса на ошибку нет. — Я его знаю. А тебе приходится мне доверять, чтобы мы оба были в выигрыше. Так что, барон, ты согласен? Губы Человека трогает горькая усмешка. Не просит называть ее по настоящему имени, но всегда зовет его правильно, не иначе. Он отключается. Да, он вступает в сговор с высшими силами, с демонами, даже почти доверяет им, но это ничего не меняет. Когда все кончится, он ее убьет. И Мефисто тоже. А потом доберется и до бога.