Зло, как правило, не дремлет и вообще не понимает, почему кто-то должен спать. — Благие Знамения
Тони вслушивается в гудки со странной необъяснимой радостью. Звонки Пеппер всегда поднимают ему настроение, а сейчас как никогда хочется поделиться с ней всем самым сокровенным. — Мы с Питером уже давно спим, — едва Поттс берет трубку, довольно заявляет он, светясь от радости. — Э-э… я так рада за вас. — Сначала Пеппер теряется от шока, но потом вроде как облегченно смеется. — Сколько же времени ушло, чтобы все получилось? — Я… хотел сказать, что никогда такое не чувствовал. — Старк слегка мнется, нервно потирая шею. Все-таки говорить о том, что на душе и в сердце, он еще не привык. — Мы с ним… полностью понимаем и чувствуем друг друга. Когда я с ним, мне так хорошо, и, наверное, я его даже… — Он запинается, стиснув зубы, немного молчит. — Я не думал, что могу такое испытывать, потому что всегда думал, что это нереально. Но это еще как реально, понимаешь? Все, что между нами — реально… — Тони. — Тони представляет, как Пеппер улыбается, хотя даже не видит ее лицо. — Это здорово. Это правда очень здорово. Кто знает, может, это поможет тебе лучше понять человеческую природу и ужиться здесь? — Рядом с ним я почти забываю о том, что являюсь Дьяволом. Так странно, да? — Старк улыбается, вспоминая, как раньше боялся своей уязвимости, а сейчас даже ей радуется. — Это то, что мне всегда нужно было. Перестать быть Дьяволом, созданным отцом, жить в свое удовольствие… Он замолкает, потому что сердце невольно пускается вскачь от одной счастливой картины. Он и Питер. Вместе. Всю жизнь и даже дольше. Питер сделает его человеком, а Старк пробудит его внутренних демонов. Идеально, не правда ли? — Второй звонок на линии, — будничным тоном прерывает эту счастливую идиллию Джарвис. Тони извиняется перед Поттс и, отключившись, вновь нажимает на зеленую трубку. — Беннер? — немного удивленно спрашивает он, протирая глаза. — Что-то случилось? С Наташей все хорошо? Тони вслушивается в быструю речь Брюса, но не может уловить информацию, потому что его мысли находятся где-то далеко, рядом с Питером, который сейчас сдает контрольный зачет в своем универе. После этого Старк сводит его в ресторан. А потом будет очередная бессонная ночь, полная любви, спокойствия, чего-то новенького и… — … пытался до тебя дозвониться несколько раз, но почему-то не получалось. — Что? — Старк мотает головой. — Я говорю, что ты становишься уязвимым рядом с Питером из-за того разгрома в Оскорпе. Его устроил Азраил. Именно из-за него Паркера укусил сбежавший радиоактивный паук, из-за него он стал Человеком-Пауком. Азраил был послан твоим отцом, чтобы сделать это. Ты уязвим рядом с ним из-за своего отца. Улыбка медленно сходит с лица Старка, и он несколько раз моргает. В груди что-то с громким хрустом ломается — наверное, несмелая надежда на счастье, которая существовала пару секунд назад, а сейчас бесследно исчезла. — Я не понимаю, — одними дрожащими губами выдавливает он, чувствуя, как желудок почти выворачивает наизнанку, а легкие сдавливает стальным обручем. — Твой отец. Он послал Азраила, чтобы тот паук укусил мистера Паркера. Благодаря укусу паука на Питера не действует твой дар. — Беннер говорит быстро и четко, словно боится не успеть. — И твоя уязвимость рядом с ним обусловлена тем же. Я не могу точно описать, как это работает, но вот в его мутировавшей крови есть некий элемент, которого не было до мутации и который способствует невосприятию… Тони слушает его беглое объяснение, потому что в глазах темнеет, и он, качнувшись назад, вцепляется в стену. Голова кружится, Старк начинает задыхаться, сам не зная почему, а в мозгу пульсирует одна единственная мысль: «В жизнь Питера вмешался отец». — … понимаешь? Весь этот укус был для того, чтобы он встретил тебя. Питер стал Человеком-Пауком только для тебя, — продолжает говорить Брюс, тихо вздохнув. — Лучше бы было уточнить у Азраила, с какой целью это все произошло, но… — Я не верю. Я. Не. Верю. — Старк вновь мотает головой и смеется, как бы высмеивая абсурдность ситуации, но звук скорее больше похож на истеричный плач или всхлип. — Зачем отцу вмешиваться в жизнь какого-то человека? Это бред. У него своя жизнь, у меня своя… Он замолкает. «Питер стал Человеком-Пауком только для тебя» накрывает с головой и топит в пучине боли, затмевающей сознание. Жизнь Тони Старка никогда не принадлежала ему. Он всегда был и остается созданным богом ради какого-то Великого Плана, ради того, чтобы управлять Адом… а теперь он вмешался и в жизнь Паучка. Тони знает, что он может так сделать — ведь так легко послать своего сына-ангела, чтобы тот сделал грязную работу, чтобы вновь сломать своего самого нелюбимого сына-Дьявола. Так легко не считаться с чужими жизнями, ведь это просто жалкие людишки… «Отец создал Человека-Паука, чтобы тот попытался спасти меня на крыше, чтобы мы таким образом встретились, чтобы я его…» Тони не дышит. Не может. Потому что в груди становится нестерпимо больно, словно его проткнуло раскаленным железом. «Так вот, что значит… разбитое сердце?» Река боли плавно перетекает в бесконечное море печали. Тони хочется подумать о Питере, но все мысли о нем впиваются в мозг маленькими иголками и вызывают приступ тошноты. Две сломанные жизни, судьбы, одна человеческая, другая Дьявольская. Отец снова манипулирует сыном и, чтобы добраться до него, портит жизнь какому-то жалкому человеку. Делает его супергероем только ради одной единственной встречи в нужное время в нужном месте. Наделяет его способностями, только ради того, чтобы вызвать интерес Люцифера… Тони чувствует боль. Тони чувствует острую всепоглощающую ненависть. Тони чувствует вину. Это все из-за него, из-за его решения побыть на Земле, из-за него бог погубил не только его, но и ни в чем не повинного человека… Следующая мысль окончательно выбивает из колеи мощный ударом под дых. — Значит, все это было нереально? — сломанным голосом еле слышно шепчет он, зажмурившись. — Значит, все, что между нами было — фальшь?.. — Тони, я не знаю, но тот факт, что твой отец причастен — неоспорим. Как думаешь, мне стоит его допросить? Или проверить свой дар на… Старк даже не выключает телефон — просто со всей силы швыряет его в стену, так что тот разбивается на мелкие кусочки. Он зарывается руками в свои короткие волосы, стараясь успокоиться, но чувствует, как его глаза горят алым пламенем, а кожа дымится. Так хочется, чтобы это был сон, это не должно быть правдой, это точно происходит не с ним, не сейчас, не здесь, когда все так было хорошо… Суровая реальность врывается в сознание мощным потоком. Тони всегда знал, что Дьявол не заслуживает любви, и сейчас это подтвердилось. Все, что он когда-либо чувствовал — лишь ход конем самого бога. Он не владел своей судьбой с самого начала времен, так почему решил, что отец сжалится сейчас? Что он достоин этого? Достоин любви и обычной жизни? Каждый шаг, каждое чувство, каждый проблеск эмоции на лице — все расписано отцом, он был его марионеткой, его пешкой в странной игре, как и Питер… Или Питер не был? Старк ошарашенно отнимает руки от лица; в ушах звенит ультразвук, и слышно только гулкое биение сломанного сердца. Что если… что если Питер был послан к нему богом и знал об этом? Что если он изначально был в курсе происходящего? Тони сжимает кулаки так крепко, что ногти впиваются в ладони, расцарапывая их до крови. Он запутывается, не знает, что делать, кому доверять… — Тони? Старк крепко зажмуривается. Как не вовремя. Хочется заплакать, но кажется, что к себе даже не осталось жалости или горя. Только холодное равнодушие, окаймленное острыми шипами ненависти и гнева. — Тони? — вновь звучит голос Питера уже ближе. — Я очень устал после трех зачетов, не хочешь сделать мне приятно? Родной и некогда любимый голос звучит сейчас так тошнотворно, что хочется закрыть уши. Все кажется ложью, фальшью в такой ровной и красивой симфонии любви. Тони находит в себе силы, чтобы шагнуть в коридор и взглянуть в безмятежное лицо Паучка, который широко улыбается и разводит руки в стороны, как бы приглашая Старка к себе в объятья. — Вот ты где. — Наверное, раньше его улыбку можно было сравнить с солнцем, но сейчас Тони видит лишь кривой волчий оскал. — Я уже думал, ты решил сыграть со мной в прятки. Питер шагает вперед — и Старк инстинктивно делает шаг назад. Он уязвим рядом с Паучком — и сейчас это кажется такой сильной слабостью, которой может воспользоваться каждый. Это никогда не было плюсом. Уязвимость Дьявола никогда не была плюсом. — Ты знал? — тихо шипит он, с болью буравя Питера своим взглядом. — Ты знал, ну! — О чем это ты? — Питер правда выглядит непонимающим. — Знал что? — Не увиливай, Паркер, ты знал все это время! — рявкает Старк, смело наступая на Паучка. Теперь приходит уже его очередь отпрянуть назад, глупо хлопая глазами. — Ты был в курсе, что делаешь меня уязвимым, ты все это время следил за мной по указу отца! — Тон… Тони, что ты несешь? — Питер продолжает пятиться, пока не упирается спиной в стену. Старк не замечает до очевидного истинный страх на его лице, потому что просто не может… или не хочет. — Это был ты. Это все был ты! Ты был послан моим отцом! Это все… не было реально. В голове проносятся картинки на старой пленке: их первая встреча, совместное расследование, уязвимость, первый поцелуй, жаркие, полные страсти ночи, слова, которые едва не сорвались с губ… Старк шумно сглатывает, отказываясь принимать то, что это не было реальным. Он чувствовал себя как никогда живым, как никогда человеком… — Я не понимаю, Тони. В чем дело? — Паркер звучит с опаской, нервно прижимаясь лопатками к стене. Старк едва ли находит в себе силы, чтобы вновь взглянуть на него и покачать головой. Он не знает. Все-таки он тоже пешка в этой игре, которая не осознает, что происходит. Питер был сделан Человеком-Пауком ради Дьявола. Значит ли это, что его чувства изначально были созданы богом, но Паучок сам это не понимает? Что с ним будет, когда он узнает, что его судьба была сведена на нет из-за Старка? — Уходи, Питер, — срывается с губ прежде, чем он успевает подумать. А после недолгих размышлений он повторяет: — Уходи. — Что? — Если бы тот мог отпрянуть, он отпрянул бы еще дальше. Тони не смотрит на него. Не может вынести это выражение побитого уличными хулиганами щенка на лице человека, который был ему дорог. — Я больше не хочу тебя видеть. Убирайся. Питер нервно смеется, качая головой. — Тони, что происходит? Старк прикрывает глаза. Как ему объяснить то, что они не владеют своей жизнью, что они оба пострадали из-за друг друга и им лучше не быть вместе? — Ты мне не нужен. Все кончено. Собирай свои вещички и проваливай. — Ты не можешь так поступить со мной! — Когда до парня доходит происходящее, в его голосе звенит праведное возмущение. Он делает шаг вперед, пытаясь положить руки ему на плечи. — Тони, скажи мне, что произошло?.. — Ты не поймешь! — срывается он, отпихнув Паркера от себя и закрыв лицо руками, чтобы не показывать свои чувства. — Просто… исчезни из моей жизни. А я исчезну из твоей. — После всего, что мы пережили, после всего, что между нами было… — Ничего не было. Никогда ничего не было, — обреченно и горько усмехается Тони, качая головой. — Это никогда… никогда не было правдой. Питер дергается. Некоторое время смотрит на Старка, собирая остатки своей гордости. Старк чувствует, сколько боли и непонимания он передает через свой острый взгляд, а потом уходит. Подхватывает рюкзак и через некоторое время хлопает дверью. Тони вновь остается один. Потом ладони перестают болеть. Питер находится далеко. — Даже Дьявол заслуживает любви. А ты — особенно. Он что есть силы закусывает свой кулак, вцепившись зубами в нежную кожу, и кричит, заглушая свой крик своей ладонью. Вспыхивает, как спичка, — на секунду показывает свой Истинный Облик. А потом угасает.***
Рука Тони подрагивает, когда он ставит почти пустой бокал с коньяком на стол, а затем закрывает глаза и прикладывает ладони друг к другу в умоляющем жесте. Жесте, который призывает ангела смерти. — Давай, сукин сын, покажись! — рычит Старк, с силой сжимая руки вместе. — Ты ведь слышишь меня, ты видишь, что кому-то нужна твоя помощь! Тони делал это всего лишь раз, но он знает, что Азраил отвечает почти мгновенно, однако сейчас упорно молчит, не желая показываться брату. Старк открывает глаза, с ненавистью уставившись в темное небо, но так и не разъединяя ладони. — Я сказал тебе спуститься ко мне! Не притворяйся глухим, дорогой братец! Неужели ты слышишь только нашего дорогого папочку, который раздает приказы испортить жизнь ни в чем не повинных людей? Небо не отвечает. Старк сжимает руки в кулаки, дернувшись в бессильной ярости и качая головой. — И после этого ты говоришь, что любишь меня, отец?! — Он хрипло смеется. — Сначала искренне не понимаешь, почему я тебя ненавижу, а потом вмешиваешься в мои чувства и влюбляешь меня в человека, которого послал на мой путь? Знаешь, что я стремлюсь уйти от тебя как можно дальше, поэтому специально преследуешь?! Да пошел ты! — громко кричит он, гневно взмахнув дымящимися руками. — Пошел ты, отец! Я ненавижу тебя! Не-на-ви-жу! Он допивает коньяк до дна, а потом бросает бокал в небо, словно стремится кинуть его в облака, достать до луны и звезд. Стакан летит высоко, блеснув на свету луны, а потом падает вниз и разбивается — прямо как надежда Старка на счастливый финал. В каком-то сериале он слышал, что злодеи не заслуживают хэппи-эндов, и теперь убедился в этом сам. Несчастливый конец для Дьявола — вот что он получит. Больше ничего. Тони отворачивается и уходит с балкона, но не успевает сделать и пары шагов, как слышит взмах чьих-то крыльев у себя за спиной. — Здравствуй, Люцифер. Он дергается, услышав свое настоящее имя, и смотрит на Клинта, складывающего белоснежные крылья за спиной. Его лицо не выражает абсолютно ничего, а просторное белое одеяние подсвечивается сияющим светом. Старку хочется так много ему высказать, а еще лучше как следует вмазать прямо в лицо, но он держится. — Пришел, значит? — У меня не так много времени, Люцифер. Ты призвал меня — и я готов ответить на твои вопросы, а потом уйти обратно в Серебряный Город. Тони молчит, с ненавистью вглядываясь в лицо своего брата. — Я все знаю. Все. — Он выдыхает через нос, едва держа себя в руках. — Все, что ты сделал с Оскорпом и Питером. Но почему? — шипит он, сделав шаг вперед. — Зачем тебе было это делать?! — Наш отец сказал мне разрушить лабораторию Оскорпа. — Клинт пожимает плечами. — Я думал, что противостою науке. Люди развиваются слишком быстро, они начинают думать, что лучше нас… — И что же в этом плохого?! — Старк подходит к нему вплотную, однако ангел продолжает бесстрастно стоять на месте. — Что плохого в том, что люди развиваются?! — Поэтому я разворотил комнату с теми пауками и подрался с Белфегором, — продолжает гнуть свое Азраил. — Но я не знал, что это все было ради Питера Паркера. Глаза Старка непроизвольно вспыхивают от одного упоминания о Паучке, и ангел это видит — на его лице отображается малейший проблеск чувств. — Он не знал, Люцифер. Он понятия не имеет, что это все было неслучайно. Питер Паркер всего лишь досадная пешка на пути великой цели отца… — Досадная пешка? Пешка? — Тони так удивляется, что даже не находит слов. — Вы настолько сильно ненавидите людей, которые в вас верят, а сами являетесь ничем не лучше нас! — Нас? Не смеши меня, Люцифер. — Ангел фыркает. — Ты не человек. Ты падший ангел. Дьявол. И всегда им останешься. Старк мотает головой, не соглашаясь с этим. Клинт задумчиво стоит рядом с ним еще несколько минут. — Грядет война, Люцифер. Отец не разрешает нам спускаться на землю, чтобы мы не пострадали. У того Человека в руках божественное оружие, и лишь бог знает, что он собирается сделать. Мы переждем это все наверху, а тебе следует быть осторожней. — Если бог знает, что ему нужно, тогда почему не скажет? — Тони истерично хохочет, раскинув руки в стороны. — Отец как всегда знает все, но вмешивается лишь тогда, когда нужно испортить мне жизнь? — У отца есть свой Великий План, в котором ты играешь немалую роль. Это твое испытание. Ты — состязающийся. Так разбирайся во всем сам. Тони не отвечает. Не может. В мозгу пульсирует мысль о том, что Питер не причастен ко всему происходящему, но она затмевается потоком новых — об отце, о его Великом Плане, в котором Дьявол должен принимать участие, о людях и об ангелах, которые считают себя выше всех остальных. Он закрывает глаза, слыша, как Азраил исчезает у него за спиной. Слов нет. Чувств тоже. Лишь раздирающая грудную клетку пустота. Дьявол снова один. Такой же, как было десять лет назад, когда он только сюда спустился.***
Человек наблюдает за Питером Паркером, который поспешно двигается от пентхауса Дьявола, несколько нервно подпрыгивая на каждом шагу. Она была права, да и сам Человек рассчитал все правильно. Время действовать. Их отношения с Люцифером стали достаточно крепкими, чтобы их нарушение больно отозвалось на душе каждого. Значит, план скоро будет приведен в исполнение. Пошел финальный раунд. — Вашу мать! Твою! Мать! — слышится отчаянный голос Питера Паркера, когда он роняет свой портфель и несколько раз агрессивно пинает его носком своего ботинка. — Это не должно было быть так! Не должно! Человек видит, как он закрывает лицо руками. Неужели плачет? Что ж, это та реакция, которая так ему была нужна. Он решает действовать — зажимает в руке тряпку и неспешно направляется прямо к Питеру. Тот вздрагивает, почувствовав его приближение — проклятая паучья чуйка. — Ты? — Он неуверенно уставляется на Человека заплаканными глазами. — Что ты здесь… Его глаза расширяются слишком поздно. Один прыжок — и Человек оказывается за его спиной, зажав его нос и губы тряпкой с хлороформом. Питер дергается. Пытается безуспешно достать его за спиной или скинуть его с себя, но Человек держится крепко. Момент рассчитан точно — Паучок слишком ослаблен потерей отношений, поэтому не может сопротивляться слишком упорно. Это должно было кончиться так. Ведь он почувствовал, ведь он знал, подозревал его все это время. Питер обмякает и сползает на землю. Человек присаживается на корточки, разглядывая его. — Ты будешь жить еще какое-то время. Пока Дьявол не отдаст мне нужную игрушку.