Опасаться надо не тех, кто боится дьявола, а тех, кто не боится Бога. — Неизвестный
Питер выбегает за дверь, едва ли находя в себе силы держаться на ногах. Перед глазами все плывет из-за бесконечных злых слез, а во всем теле так больно, словно… словно выстрелили не в Тони, а в него. Паучок вспоминает их ссору. Возникшую на ровном месте, вызвавшую тонну непонимания и опустошенной обиды в грудной клетке, когда Питер собрал свои вещи и ушел. Паучок вспоминает свое похищение, как его накачивали чем-то, как мышцы затекали от долгого сидения на стуле. Паучок вспоминает Старка. Его теплые руки на щеках, вынимающие кляп изо рта, губы, шепчущие, что все будет хорошо, и глаза, эти отчаянные карие глаза, которые обещали, что все получится, обещали, что они обо всем поговорят и разрешат все недомолвки между ними… А потом Земо выстрелил. И Питер слышал, как останавливалось сердце Тони. Это был первый раз, когда ему хотелось избавиться от паучьего чутья. Питер почти ничего не видит, и лишь где-то далеко в сознании доносится мысль о том, что его будут поджидать люди Гельмута. Он не ошибся — за дверью его поджидают два здоровенных амбала, которые его сюда и притащили. Земо схитрил — он никогда не давал Паучку шанса на побег. А сейчас он чувствует себя слишком ослабленным и разбитым, чтобы им противостоять. Когда один мужик хватает его сзади, Паркеру хочется схватиться за голову и закричать. Попросить, чтобы от него отстали, дали время подумать и вернуться к телу Старка, который всего лишь хотел его спасти. Однако суровая реальность беспощадно врывается в сознание, обрисовывая мир серыми красками: Тони умер, Гельмут забрал Артефакт, а самого Питера сейчас схватят и, наверное, убьют. Паучок пытается освободиться, выкручивает запястье одного преступника, пытается толкнуть его во второго мужчину и перепрыгнуть на нижний лестничный пролет, но ему делают подсечку, и спина с хрустом встречается с каменным полом. В глазах окончательно темнеет, а в душе все совсем обрывается. Питер уже ничего не чувствует, и кажется, ему все равно, что с ним сделают, потому что мысли все еще находятся на крыше рядом с мертвым Старком, чьи глаза так умоляюще смотрели на небо, словно прося его помощи. Голова кружится, дышать невозможно из-за бесконечных слез, сдавливающих грудную клетку глухими всхлипами; кто-то грубо хватает его за запястья, впечатывая их в пол, Питер безвольно пытается скинуть противника с себя, крепко стиснув зубы, второй коротко бьет его в челюсть с целью дезориентировать его… Затем все заканчивается. Не будь Паркер так сломан и уничтожен происходящим, он бы точно почувствовал еще чье-то присутствие на этой площадке, но сейчас он по-настоящему удивляется, когда кто-то сбрасывает амбала со спины Паучка и коротко бьет второго мужчину прямо в коленную чашечку. Питер находит в себе силы встать, и радостный вздох застревает у него в горле — прямо перед ним с двумя преступниками разбираются доктор Беннер и Наташа. Паучок бросается им на подмогу, но, как оказалось, этого не требовалось. Нат легко заваливает одного, толкнув его в спину, так что тот кубарем скатывается по лестнице и замирает, а Брюс добивает второго несколькими ударами в лицо. «Я и не знал, что он такой сильный…» — устало думает Питер, покачнувшись, и сильные руки Романовой осторожно приобнимают его, ощупывая его лицо. — Питер? Пит, ты как? — В ее голосе звучит неподдельная тревога, а пальцы быстро порхают по лицу, нажимая на синяки и ссадины. — Что вы здесь?.. — Паркер не договаривает, чувствуя, что силы находятся на исходе из-за бесконечных переживаний и морального истощения. — Старк нам позвонил. Сказал, что тебе понадобится помощь. Где он, Пит? Где Тони? — Тони, — только и может повторить Питер. Затем его ноги ослабевают, и он почти плашмя падает на пол без сил. Сквозь какую-то сонную пелену он слышит убаюкивающий голос девушки «забери его, Брюс», а затем ему чудятся два огромных коричневых крыла у кого-то за спиной. «Галлюцинации… надо же, до чего я себя довел», — удивляется Питер, прежде чем окончательно лишиться сознания.***
Люцифера продувает насквозь холодный воздух, но он упрямо идет вперед, поведя плечами. В Аду холодно. Очень даже. Люцифер не помнит даже, кто придумал этот миф, что в этом царстве демонов жарко как в горящем котле. Кажется, что Земля качается под ногами, пока он доходит до ворот и останавливается прямо перед ними, нахмурившись. Все грешники проходят эту «зеленую милю», прежде чем перейти точку невозврата и оказаться в Аду, но Люцифер никогда не предполагал, что он окажется в их числе, на их месте, будет ступать по этой качающейся земле и со страхом думать о том, что его ждет впереди. А Питер? Что будет с ним? Попадет ли он в Ад, когда Земо убьет его? Становится больно, и Люцифер замедляет шаг, зажмурившись. Все обойдется. Нат и Беннер помогут Питеру Паркеру, а остальное не важно. Он будет жить еще очень долго и проживет эту жизнь достойно. Ведь он так этого заслуживает. Люцифер едва ли не наталкивается на Врата Ада плечом, едва успевая затормозить перед ними, и его глаза недоуменно распахиваются. — Какого?.. — Он не договаривает, с удивлением осматривая старинные двери, которые сейчас оказались закрыты. Они всегда открыты. Всегда принимают грешников, отводя их души в новое пристанище. Но не сейчас… Почему? Это очень странно. Холодный ветер пронизывает насквозь, когда Люцифер касается пальцами адского дерева, смещается влево и расправляет короткий листочек бумаги, прикрепленный прямо к нему. «Что за чертовщина?» — по-настоящему пугается он. Неужели за его время отсутствия тут все так поменялось? Однако все его сомнения развеиваются, когда до него доходит смысл написанного божественным аккуратным почерком. «Возвращайся». — Что? — потрясенно шепчет Люцифер, сделав шаг назад и качая головой, а затем чувствует что-то тяжелое в своей ладони. Он разжимает пальцы и уставляется на небольшую монетку с Дьявольскими символами. Сигил Люцифера. Единственный, неповторимый, забранный Земо, но сейчас лежащий в его руке. Люцифер все понимает. Сжимает ладонь в кулак и смотрит на темное-кровавое небо, прекрасно зная, что только что произошло. На губах появляется улыбка — может быть, нервная, может быть, удивленная, может быть, благодарная. — Отец, — просто произносит он, кивнув. А затем исчезает.***
Тони открывает глаза и делает глубокий вдох. Кислород проникает в легкие, обжигая их огнем, и Старк корчится на земле, завалившись на бок. Кто бы мог подумать, что дышать после смерти окажется так сложно? Минута уходит на то, чтобы подняться на ноги и осмотреть себя. На темной рубашке запеклась кровь, однако под ней нет следа от пули. Рана просто исчезла, а ветер на крыше продолжает развевать запутанные волосы Старка, обдувая лицо приятной прохладой. Он жив. Он все еще жив. Он вернулся из Ада. Он снова принял человеческое тело и чувствует себя живым. Тони никогда не думал, что это чувство будет самым приятным из всех, которые он когда-либо испытывал. Потом приходит осознание реальности, и Старк вертится, пытаясь понять, где он находится. Все та же крыша, все тот же Земо, стоящий на ее краю… и держащий в руках клинок Азраила. Тони теряется лишь на секунду, наблюдая, как тот, завороженный, соединяет части Пылающего Меча. Медальон отсоединяется от цепочки и ложится в круглый вырез в рукоятке, а Ключ, снятый с груди Аменадиила, скрепляет все части воедино… Меч загорается белым огнем, ослепляя Старка, и именно в этот момент он понимает, что нужно действовать. — Получилось. — В голосе Гельмута звучит легкое изумление. Наверное, он все же не ожидал, что простому человеку удастся дойти до такого этапа. — Я смог собрать все Артефакты воедино. Он легко ведет рукой в воздухе, и происходит что-то странное — Меч словно разрезает пространство, протыкает воздушную атмосферу перед собой, и перед Земо образуется неровная сияющая белым вспышка света. — Значит, смогу и встретиться с самим Богом, — тихо произносит Гельмут, намереваясь шагнуть в этот неясный портал. — Хороший Бог — мертвый Бог. Тони понимает — пора. Пора остановить его, пока все они не погибли от его действий. — Самоуверенность еще никому не помогала выиграть партию в шахматы, — медленно произносит он. А когда Земо изумленно поворачивается к нему, бьет прямо в челюсть. Меч падает на пол, продолжая разрезать воздух белой линией, а между Старком и Гельмутом завязывается короткая борьба. Приходится балансировать на краю крыши, и тогда Тони раскрывает крылья, которые успел надеть минутой ранее — они помогают удержать равновесие и отогнать Земо на самый край. Тот умело изворачивается, не пропуская ни одного удара и легко блокируя их; от его потрясения вернувшемуся Старку не осталось и следа. В какой-то момент он проворно отскакивает назад — и в его руке мелькает пистолет, который он тут же наставляет на Старка. Тони поднимает руки на всякий случай, однако в груди копошится слепая уверенность, что он не умрет. — Ты, кажется, потерял вот это. — Тони показывает ему сигил Люцифера, который растворяется в воздухе — он уже использовал его один раз, вернувшись из Ада. Земо поджимает губы, хладнокровно щурясь. — Без него ты не сможешь вернуться из Ада, после того, как тебя отправит туда мой отец. — Ты тоже. После того, как я сейчас выстрелю и прикончу тебя снова, — жестко отвечает он, снимая пистолет с предохранителя. — Я готов убивать тебя хоть миллион раз за день. Возможно, тогда ты почувствуешь то, что ощущал я, когда нашел мертвых родителей. Он правда стреляет — но Старк успевает загородиться металлическими крыльями, по которым пуля мажет с неприятным скрежетом. Второй выстрел приходится в плечо… однако пуля просто отскакивает от Тони, не причинив ему вреда. Старк чувствует облегчение — лишь на секунду, пока не приходит мысль, что Питер может быть мертв, поэтому сейчас Тони вернулось его бессмертие. В его глазах загорается недобрый огонек, который распространяет пламя по венам — и вот перед Земо предстает самый настоящий Дьявол во всей красе. Красная обуглившаяся голова, горящее тело, покрытое волдырями, черные как венозная кровь ногти — Люцифер возвышается над человеком, взирая на него сверху вниз, и понимает, что победил. Шах и мат, Гельмут. Против такой атаки ты уже ничего не можешь сделать. Земо выглядит подавленным — стоит, балансируя на самом краю крыши, спокойно глядя на Дьявола, и разочаровывается в себе. Он склоняет голову, признавая свое поражение, отбрасывает пистолет в сторону и смиренно ждет своей участи. Тони смотрит на него, и вся злость куда-то исчезает. Даже появляется какая-то жалость. Земо не был злодеем — он просто следовал своим убеждениям, которые считал правильными, ведь общество внушило ему, что во всем виноват Дьявол. Он был великим человеком, потому что бросил вызов самому богу и был готов умереть за Идею. Это вызывает уважение. — Все могло бы кончиться иначе, если бы ты не видел во мне истинное зло, — негромко произносит Старк хриплым голосом. — Не стал слушать все эти бредни про меня, а подумал бы головой. — А кем мне тебя считать, Энтони Старк? — Гельмут глядит в ответ. Он не боится. Не боится смерти, принимая ее как должное и впервые назвав Тони человеческим именем. — Ангелом, что ли? Ведь ты теперь на их стороне. — Может быть, я и на стороне ангелов, но не вздумай считать, что я один из них, — цедит Тони, принимая человеческую оболочку и скривившись, показывая свое отвращение. — Я лучше них. Я знаю и люблю людскую натуру со всеми ее пороками и грехами. Я почти стал человеком. И этого у меня не отнять. Они молча оценивающе смотрят друг на друга. В карих глазах Земо читается покорность… и восхищение. — На стороне ангелов, — повторяет он, ухмыльнувшись. А затем вытягивает руки в стороны и наклоняется назад. Тони инстинктивно бросается вперед, потянувшись к нему рукой, чтобы остановить, но пальцы хватают лишь воздух. Через несколько секунд слышится звук упавшего с крыши тела. Земо не собирался ждать, пока ему поставят мат, поэтому сдал партию. Старк смотрит вниз на неестественно выгнутое человеческое тело, кажущееся таким маленьким, сломанным, покалеченным, и не понимает, что чувствует. Голова начинает кружиться, поэтому Тони прикрывает глаза, несколько раз кивнув. Это был достойный уход. Гельмут был достойным человеком. Однако… Старк не чувствует свободы. Словно что-то все равно не так. Словно какой-то узелок еще остается нераспутанным. Словно после смерти короля еще остался ферзь, который будет мстить. Или наоборот? Вдруг Земо был лишь пешкой в чьих-то руках? Тони поворачивается назад, уставившись на разрезанное пространство, так и сверкающее ослепляющим светом, потом переводит взгляд на Пылающий меч. В голове вспыхивает короткое воспоминание о той записке. «Возвращайся». Весьма двусмысленно. В духе отца. Старк понимает, что устал от всех этих загадок и недомолвок и, раз эта встреча была так неотвратима, ему нужно сделать первый шаг. Именно поэтому он подхватывает Меч и шагает вперед, прямо в этот странный неизведанный портал.***
Все вокруг просто ослепительно белое. Люцифер, только сегодня побывавший в Аду, невольно щурится, прикрывая лицо рукой. Вот про Рай католики не врут — тут реально все кристально чистое и светлое, словно он находится на облаке. Видимо, религиозные фанатики привирают только насчет Дьявола и всего, что с ним связано. Прямо перед ним находятся ангелы. Когда глаза привыкают к яркому свету, Люцифер оглядывает их поочередно. Уриил, Азраил, Аменадиил стоят с правой стороны от изящного золотого трона, и Дьявол лениво задерживает взгляд на последнем. Он не изменился. В принципе, Люцифер даже не удивлен. Лишь выглядит немного более обеспокоенным, чем обычно, но наверное, счастлив — ведь его цель — низвергнуть брата в Ад — удалась. С левой стороны стоят Михаил, Гавриил и Рафаил, но Дьявол их упорно игнорирует — в последний раз он видел этих братьев лет триста пятьдесят назад, не меньше, потому что они практически никогда не покидают Серебряный Город. А посередине… посередине сидит бог. Против воли Люцифер корчит гримасу, уже жалея, что вообще затеял все это. Вид отца вызывает все те неприятные колючие воспоминания, которые расправляют свои шипы и впиваются ему в мозг. Падение, Ад, оторванные крылья, божий гнев, Земля… Люцифер прикрывает глаза. — Я пришел вернуть вам это. — Он развязно машет Пылающим Мечом, который перестал гореть белым огнем, а затем изящно наклоняется и кладет его к ногам бога, тут же напустив на себя высокомерный вид. — Это все. Он разворачивается, намереваясь покинуть это место. Это было плохой идеей. Идеей смотреть в глаза отцу и не видеть никаких эмоций. — Люцифер, постой, — доносится мягкий мужской голос, толкнув его в спину. Дьявол невольно останавливается, вновь холодно посмотрев на отца. Тот все так же выглядит как каменная скала. — Ты справился со своей задачей. Смог остановить того человечка. — Уж лучше бы я этого не делал, — гневно бормочет Люцифер, поведя плечами, на которых все еще висят металлические крылья. — Что?! — искренне возмущается Михаил. — Да как ты смеешь такое говорить? — Как смею? — Он качает головой, фыркнув. — Вы это серьезно? А как смели вы оставаться здесь, в уютном небесном городке, боясь погибнуть окончательно, когда я отдувался за всех вас на Земле, в поисках всех Артефактов? Как смели вы оставить меня там одного, а? — Люцифер разводит руки в стороны, и его пробирает истеричный смех. — Как ты, отец, смел вмешивать меня в свой Великий План, делать меня главной ролью в этом спектакле, как смел… смел задействовать в этом ни в чем не повинного Питера Паркера? Сейчас его глаза заливаются красным огнем, и он в упор смотрит на бога. Ангелы нервно шепчутся и качают головой, не поощряя таких действий. Дьявол понимает, что ему здесь не место. Совершенно. Поэтому, вновь обведя всех презрительным взглядом, мотает головой и собирается уходить. — Оставьте нас, — слышится у него за спиной, прежде чем раздается шелест крыльев и наступает тишина. Он старается не обращать на это внимания и упрямо идет дальше. — Люцифер… — Меня зовут Энтони Старк! — взрывается он, сжав руки в кулаки. Сейчас бог поднялся с места, поэтому ему ничего не стоит подойти к нему вплотную и возвыситься над отцом, гневно сверкая глазами. — Никак иначе, слышишь?! — Куда ты собираешься идти, сын? — В его голосе звучит все то же равнодушие, к которому так привык Люцифер. — Домой. — В Ад? — На Землю. Теперь она является моим домом. Это единственное место, где меня уважают и где мне хорошо, — едко цедит он по слогам, чтобы лучше донести до отца эту мысль. — Я не вернусь в Ад. — Хорошо, — внезапно произносит бог, величественно кивнув. — Если это все, что тебе от меня нужно, ты можешь идти. Люцифер теряется. Нарочно делает шаг назад — «я ведь могу правда уйти, смотри, попробуй остановить», — но бог продолжает отсутствующе стоять на месте. Выжидает. Знает, прекрасно знает, что ему нужно задать хотя бы один вопрос. — Почему? — горько срывается с его губ. — Почему ты сделал это с Питером Паркером? Заставил его любить меня? — Я делал это ради тебя, сын. — Дьяволу на секунду кажется, что ему слышатся печальные нотки. — Хотел, чтобы ты не был одинок. — Я не был одинок! У меня были друзья, демоны, даже братья, особенно назойливый Аменадиил… — Но ты нуждался в любви. — Бог слегка улыбается. — А я тебе ее дать не смог и поэтому решил, что тебе сможет ее подарить обычный человек. Они молчат некоторое время, ошеломленно глядя друг на друга. — Я не верю. Я тебе не верю! — шипит Люцифер, качая головой. — Ты лжешь. Ты просто хотел испоганить мне жизнь. Ты послал мне на путь человека, внушил ему, что он любит меня, чтобы я влюбился в ответ, а потом страдал, зная, что это никогда не было реальностью! — Дьявол не слышит, насколько надломленно и с какой невероятной болью в голосе он кричит на своего отца. — Что любой мой шаг был под твоим контролем, что мои чувства вызваны твоим вмешательством, что любая жизнь на моем пути уже отравлена твоей рукой! Бог сухо смеется. Он не обращает внимания на его крики. Люцифер никогда не понимал, почему он разрешает ему перечить, кричать, ругаться, тогда как всех остальных сыновей держит в узде. — Я не вызывал чувства Питера Паркера. Нет. Я всего лишь… сделал так, чтобы его укусил тот паук, который наделил его способностями. Я хотел, чтобы он заинтересовал тебя. Простые люди не могли это сделать. Они не могли вызвать у тебя чувства привязанности. А вот Питер Паркер смог. Потому что я сделал его почти совершенным. Но ваша с ним любовь… она настоящая. Вы полюбили друг друга совершенно по своей воле. «Я полюбил его, потому что не имею над ним власти, потому что не могу угадать его тайные желания!» — хочет заорать Дьявол. А потом осекается. За это он полюбил Питера? Только за чувство уязвимости рядом с ним? Разумеется нет. Он полюбил его целиком. Его характер, его несносную улыбку и ямочки на щеках, его сильное восхитительное тело, его озорные карие глаза. Его поддержку, неловкие объятья, теплые ладони на плечах и ободряющий шепот. Он любит Питера Паркера совсем не из-за того, что не может прочесть его тайные желания, а из-за того, что он потрясающий человек, которого ему посчастливилось встретить… которого столкнул с ним отец. А Питер Паркер полюбил его — и пусть это было той еще загадкой, но при взгляде на мягкое лицо отца становится понятно, что он к этому не причастен. — Знаешь, что? — говорит Люцифер, поджав губы. — Я не заслуживаю Питера Паркера. Потому что для меня он уже был совершенным. И остается таковым безо всякой паучьей силы. Да, у него есть свои грехи и пороки, как у всех людей, но в этом и есть их прелесть, которую ты и ангелы упорно не видите. — Я не ненавижу людей. Я являюсь их надзирателем, охранником, поэтому порой бываю с ними жестоким, но лишь по необходимости. Жаль, что ты этого не замечаешь. Люцифер снова смотрит на него, только уже без гнева, как-то по-особенному. Ему кажется, что он внезапно стал понимать отца. Он все еще сердится на него и будет сердиться очень долго, однако… уже не думает, что тот просто его ненавидит. Даже наоборот — возможно, любит больше, чем всех остальных сыновей. Поэтому подтолкнул на его путь Паучка, думая, что поступает правильно. «И не стал его в меня влюблять. Не портил мне мою жизнь окончательно. Спас его — а это уже что-то значит», — осознает Дьявол, глубоко вздохнув. — Говард. — Что? — Бог выглядит обескураженным. — Говард. Тебе бы подошло это людское имя, — разъясняет Люцифер. — Английское, между прочим. Бог улыбается — наверное, впервые за всю жизнь так искренне и вежливо. — Я горжусь тобой, Люцифер, — произносит он. — Ты проделал огромную работу и показал себя достойно. — Вот давай только без этих моралей. — Дьявол закатывает глаза. — У меня все равно осталась парочка незавершенных дел на Земле, ведь я ушел так рано… хотя трудно сказать, что можно умереть молодым, когда тебе столько лет. — Значит, я возвращаю тебя в Нью-Йорк? — уточняет бог, сложив руки в излюбленном жесте, так что белая мантия легонько колышется ветром. Люцифер медлит. — Не совсем. Сначала мне нужно кое-кого навестить. «Спасибо… за подаренный шанс», — благодарит он взглядом, не будучи уверенным, что отец его поймет, прежде чем оказывается совсем в другом месте. Бог все понимает. Как и всегда.