Каждый из нас друг другу дьявол, и мы делаем этот мир адом. — Оскар Уайльд
Питер просыпается один. Смятое место справа от него пустует, отчего ему становится непривычно холодно, одиноко. Даже страшно. Страшно, что все это было прекрасным сном и не более, что все признания и поцелуи были ненастоящими. Паника подкрадывается незаметно, и Паучок сильно вцепляется пальцами в подушку, стараясь наладить дыхание. С Тони все хорошо, он просто проснулся раньше и решил приготовить завтрак, да? На кухне его не оказывается. В ванной комнате, когда Паркер бежит туда привести себя в чувства холодной водой, его тоже нет. Чувство беспокойства уже начинает разрастаться, заполняя всю грудную клетку, и Питер просто не знает, что делать. Позвонить ему? Проверить, есть ли его вещи здесь? Спросить у Наташи, приходил ли он вообще вчера в Оскорп или это ему привиделось? Из-за бесконечного страха Паучок не сразу осознает, что находится в шикарном пентхаусе, в доме Старка. А попасть сюда он, не имея при себе ключи, не мог. Немного успокоившись, Питер наугад спускается по лестнице вниз, в подвал, и его сердце пускается вскачь, когда он видит Тони, сидящего за лабораторным столом. «Он здесь, он жив, он все еще со мной», — облегченно выдыхает Паркер, подходя к нему ближе и робко касаясь его плеча. — Старк? — Когда-нибудь ты будешь называть меня по имени. Но не сегодня, — бубнит тот, резко крутанувшись в кресле и оборачиваясь к Паучку. Он выглядит заспанным и слегка взъерошенным, но именно сейчас Питеру хочется зацеловать его до смерти. — Проснулся рано, видимо, отдохнул в Аду, — разъясняет он, когда Питер облегченно обнимает его за шею и помещается на его коленках, так что теперь Тони обхватывает руками его живот и утыкается носом в шею, — решил заняться работой, пока идея не вылетела из головы… — Что мастеришь? — любопытствует Паркер, ощущая табун мурашек, когда Старк шумно выдыхает ему в верхний позвонок, опаляя кожу горячим дыханием. — Веб-шутеры? — С веб-шутеров мы с тобой начинали, но я предлагаю создать вместе нечто иное. — Тони указывает вперед, и Питер переводит взгляд на полуразобранные металлические крылья, висящие на стене. — Помнишь, ты говорил мне, что крылья красивые, но непрактичные и лучше создать что-то наподобие костюма, который будет полностью охватывать мое тело и защищать его, но при этом сохранит возможность летать? Там, на крыше, я понял все плюсы твоей идеи. Поэтому немного пораскинул мозгами, пока ты мирно спал у меня в постели, и изобрел это. Тони вынуждает Питера подняться и неторопливо расстегивает свою черную рубашку, демонстрируя треугольный реактор на груди. Паучок распахивает глаза, с удивлением рассматривая это странное приспособление, потом, осмелев, касается его пальцами и чувствует холодный металл, ведет выше, оглаживая натянутую кожу вокруг, и ловит на себе выразительный взгляд Старка, изогнувшего бровь. — Нравится? Он будет источником энергии костюма. — Тони перехватывает руку Питера и легонько целует кончики его пальцев. — Я все еще думаю над тем, стоит ли сделать первую модель из пластин, сделанных из сплава золота и меди, или сразу попробовать нано-частицы, которые будут прятаться в этом реакторе… однако в любом случае назову его Марк. Символически. Так звали первую нейронную сеть. — А… как же крылья? — неуверенно спрашивает Паркер, улыбаясь, когда Старк переходит с его пальцев на запястье. — Они ведь тебе так дороги, я точно помню, что раньше ты не хотел с ними расставаться. — Перехотел, — довольно резко отрезает Тони. — Они непрактичны, неудобны, иррациональны… К тому же, теперь я точно человек, а не Дьявол или какой-то там ангел с крыльями… Стрижка после расставания с небесами, так сказать. Питер закатывает глаза, как делает каждый раз, услышав эту метафору. Он вспоминает, что нужно предъявить Старку за то, что они подставили его жизнь под угрозу, однако делать этого вовсе не хочется. Вместо этого Паучок снова смотрит на реактор, и что-то кажется ему неправильным. — Он же снимается? — с сомнением протягивает он, попытавшись вновь коснуться его, однако Тони почему-то отталкивается ногами, и кресло уезжает вместе с ним подальше от Паркера. — Разумеется. Но мне не хочется этого делать. Он достаточно удобен и охлаждает тело после твоих жарких объятий… — Тони! — Питер упирает руки в бока, и из-за этого жеста в его голове что-то щелкает. — Твой шрам. Тот, который на груди. Ты… закрыл его реактором. — Да. — Тони пожимает плечами. — Закрыл. Неспециально, просто реактор лучше сидит именно здесь, как источник питания для костюма. Кстати, как ты смотришь на то, что в заголовках газет это чудо света будут называть Железным Че… — Нет, специально, — вновь не соглашается Питер, нахмурившись. — Ты специально туда его повесил и не собираешься снимать. В чем дело? — Да в том, что этот шрам просто отвратителен! — наконец взрывается Старк, уронив металлическую красную пластину на стол. — Он уродлив, он ужасен, я не хочу, чтобы ты его видел, потому что он служит доказательством того, что я неидеален! — Повисает тишина. — Он напоминает мне обо всех изъянах и о том, как был получен. Он будет напоминать и тебе тоже. А нам это не нужно. — Ты думаешь, что я не буду любить тебя из-за твоего шрама? — ужасается Паучок. — Тони, ты просто идиот! Я ведь живу с тобой уже так долго и ничего не говорил о твоих шрамах на лопатках, ты даже позволял мне их массировать, так с чего мое мнение должно поменяться от одной неровной царапины? — Старк молчит, уставившись в пол, и тогда Паркер продолжает: — Я буду тебя любить, даже если у тебя будет изуродовано все лицо, как у Уэйда Уилсона. Для меня ты все еще останешься красивым, понимаешь? Питер робко подходит к нему ближе, и Старк нехотя позволяет отсоединить реактор от тела. После него остается красноватый треугольный отпечаток, который Паучок нежно массирует, надавливая пальцами на пострадавшую кожу, а потом запечатлевает там же робкий поцелуй. — Ты прекрасен, Тони, и всегда таким будешь. — Буду. Я ведь бессмертен. — Дурак! — сердится Питер, однако Тони с легкой улыбкой притягивает его к себе, вновь усаживая его на бедра. — Все уже кончилось, так зачем все эти метафоры? — Осталась еще парочка вопросов, которые нужно решить, — мычит Старк в поцелуй, лизнув нижнюю губу Паучка. — Помочь тем, кому обещал, понять, у кого душа Гельмута, кто ему помогал… Он внезапно смотрит на стол, и Питер, разочарованно проследив за его взглядом, уставляется на аккуратный знакомый клинок. — Откуда он здесь взялся? — удивляется Паркер, подняв брови. — Я не помню, чтобы он находился на столе, когда я сюда пришел. Взгляд Старка бегает туда-сюда, а на лице написано такое же изумление, однако он моргает и пожимает плечами. — Нет, лежал. Забудь. Давай сосредоточимся на деле, — он заговорщицки кусает кончик носа Паучка, отвлекая его от странных мыслей, — например, на нас… на нашей работе… или на всем сразу…***
Тони сжимает в руках Клинок Азраила, аккуратно трогая самый кончик. На пальце выступает маленькая капля крови, которую он слизывает и продолжает свой путь. Какая-то машина громко сигналит ему, и Старк раздраженно разворачивается к человеку, икнув, когда из старенькой машины выходит живой и невредимый Стив. — Надо же. — Тони как обычно скрывает свои истинные эмоции, прищурившись. — Возвращение блудного сына. Ты что, отобрал машину у нашего дорогого рыжеволосого друга Кроули? Бентли двадцать шестого года явно не твоя фишка… — Энтони Старк, — в свою очередь вежливо произносит Стив, вылезая из машины. — На небесах он не нужен, в Аду не смогли удержать… Кроули мне одолжил свою тачку. Сказал, что поведет Азирафаэля на свидание в ресторан, так что могу взять ее на время. Но ты знаешь, я больше по мотоциклам. Они пожимают руки, однако Тони продолжает смотреть на ангела, одетого в простую земную одежду, как-то снисходительно и высокомерно. — Душа Гельмута у Мефисто, но сам он бесследно пропал. Его лавка пустует, — помолчав, выдавливает Старк. — Мне предстоит его найти, чтобы потребовать ответа. Кажется, это он поведал Земо о всем божественном и обо мне. Конечно, что-то тут все равно не сходится, но я работаю над этим… ты ведь за этим сюда пришел? — Не совсем. — Стив улыбается. — Я с вестью от отца. Он просил передать тебе это. — С этими словами он снимает со своей шеи цепочку и вкладывает в ладонь Старка Ключ с Медальоном. — Он не мог отдать тебе все сразу, это было бы опасно, поэтому попросил меня спуститься сюда. — О, отец наконец-то начал обо мне заботиться, — фыркает Тони, немного удивленно рассматривая Ключ и Медальон. — И снова не общается со мной напрямую, а задействует тебя… — Это же бог. Он слишком занят, чтобы уделять все свое внимание тебе одному. — А Ключ разве не должен храниться у самого любимого божьего сына? — усмехается Старк и замолкает, пораженный внезапной догадкой. Когда он поднимает голову, Стив широко улыбается. — Подожди-ка… Я не верю, что им являюсь я. — Он мотает головой. — Это чушь. Он любит тебя больше всех. Он ведь даже послал тебя за мной, потому что ты буквально самый святой и набожный из всех ангелов… — Может, я и люблю отца, но святым меня назвать трудно. — Ангел немного качает головой. — Я далеко не лучший из нашей семьи. — Трудно назвать святым? — Старк смеется. — Стив, да слово «молиться» произошло от твоего имени*, понимаешь? Ангел смотрит куда-то в сторону, а затем ухмыляется своим мыслям. — Пойдем со мной. Я тебе кое-что покажу. Тони никогда не доверял кому-то вождение и предпочитал ездить на собственной Шевроле, однако сейчас, заинтригованный словами брата, он покорно садится в Бентли, который плавно и бесшумно едет вперед. Повисает слегка напряженная пауза, во время которой Старк изумленно думает о том, что ангел слишком хорошо управляется с людской техникой. — Куда мы едем? — наконец нервно выдыхает он, откинувшись на мягкую спинку кресла. — К Барнсу, — спокойно и флегматично отвечает Стив, осторожно крутанув руль вправо. Тони фыркает. — О да. Не хочешь объясниться? Почему ты вдруг общался с людьми, которых так не любишь? Да еще и крутил роман с Пегги. Нет, она конечно симпатичная и спортивная, но… — Пегги? О, — Стив выглядит удивленно и нервно сжимает пальцами руль, — знаешь, ты сейчас все увидишь сам. Тони надувается, становясь мрачнее тучи. Теперь ему не просто любопытно, а даже немного обидно, что он ничего не знал о своем брате и у него имеются какие-то секреты. Они подъезжают к дому Джеймса, только Стив паркуется чуть дальше, и они некоторое время зачем-то стоят, прячась за деревом и наблюдая, как Баки работает, подстригая газон. — Знаешь, я ведь подозревал Барнса и Картер в сговоре против тебя. Это Питер всегда считал, что Сэм, то есть Земо, выглядит подозрительным, — негромко проговаривает Старк, не замечая, как брат в упор любуется работающим Джеймсом. — А я думал, что у тебя роман с Картер, поэтому Баки решил тебя прикончить. — Почему ты решил, что у меня роман с Пегги? — не отрываясь от изучения мужчины, удивляется Стив. — Потому что она сказала, что любит тебя, а ты любишь ее… — Она мой друг. Хороший искренний друг. Я люблю другого человека. Тони поднимает взгляд на брата, и слова застревают у него в горле. Внезапно все становится предельно ясно, но эта правда кажется такой невероятной, что хочется засмеяться. Стив смотрит прямо на него своими ясными голубыми глазами, в которых плещутся смешинки. — Я же говорил. Я далеко не святой. Благодаря тебе… я понял, что люди прекрасны. Я смог полюбить человека, и за это тебе благодарен. Несколько месяцев назад я бы посмеялся над такой мыслью, но сейчас думаю об этом с восторгом. Ты в курсе, что ты не первый, кто назвал меня Стивом? — Отец знает? — задает вопрос Тони с трудом, все еще не веря в происходящее. — Никто не знает. Только ты. Хотя… зная нашего папу, трудно сказать, что он чего-то не знает, верно? — усмехается Стив. Старк смотрит на него — и видит совершенно обычного человека, а не своего брата-ангела. Он изменился. Очень. Особенно по сравнению с тем ангелом в белоснежном плаще, которого Тони видел в Серебряном Городе. — Энтони Старк, теперь я понимаю тебя как никогда. Мне не следовало говорить тебе, что быть человеком плохо. Кто же знал, что все так обернется? — Я не понимаю, — наконец сознается Старк. — Ты и он? Серьезно? Когда это началось? В последнюю нашу встречу ты так яро убеждал меня вернуться в Ад, а на самом деле был влюблен в Барнса? — Все тебе расскажи. — Ангел шутливо грозит пальцем. — Может быть, когда-нибудь ты обо всем узнаешь от меня. Как и отец. Да и Баки когда-то придется принять, что я не типичный человек. Но… всему свое время. Они стоят еще немного, наблюдая, как Баки легко управляется с газонокосилкой. Его сильные руки крепко сжимают руль, а мышцы проступают под загорелой кожей. Тони думает о многом. О том, что совсем не знал брата, о том, что Питеру когда-то тоже придется узнать правду, о том, что Стив наверняка любит, когда эти сильные руки Джеймса сжимают его шею… «Фу-фу-фу! — кричит Старк про себя, стараясь выгнать такую картину из своей головы. — Нет, ни за что!» — Мы столько лет угробили на противостояние… — И тем дороже несколько лет без вражды, — заканчивает Стив его предложение и смеется. — Стоит постараться, чтобы наше перемирие длилось чуть больше одного дня, тебе не кажется, братец? Он идет вперед — Старк даже не успевает его остановить, когда ангел выходит из тени дерева и уверенным шагом подбирается к Барнсу. Баки замечает его не сразу, однако протирает глаза, уставившись на улыбающегося мужчину и затаив дыхание. Тони даже нравится это безмолвное воссоединение влюбленных — до тех пор пока Джеймс замахивается и коротко бьет Стива прямо в челюсть. Тот пошатывается, но не отходит ни на шаг, лишь вытирает кровь с разбитой губы и продолжает глупо улыбаться, светясь от счастья. Баки напуган, удивлен, он находится в замешательстве, потирает свою пострадавшую ладонь, бормоча что-то гневное, но потом упрямо шагает к Стиву и целует — горячо, точно так же сильно, как недавно наносил удар. Ангел довольно отвечает на этот жест не менее страстно, поэтому Тони качает головой и отворачивается. Целующийся брат… такое точно в кошмарах приснится. В глубине души он несказанно рад, что у Стива все хорошо.***
— Вы точно не хотите остаться? Тони спрашивает это с надеждой, хотя знает, что надеяться не на что. Отец ведь не мог дать ему Клинок, а потом еще и Медальон с Ключом, верно? Он все как обычно знал. Знал, что Старк вспомнит про тайное желание Романовой и постарается по старой дружбе его исполнить. Наташа печально качает головой, с тихой благодарностью глядя на Старка. — Когда я пришла с тобой и Белфегором на Землю, я думала, здесь будет лучше. А потом меня чуть не убили. И знаешь, умирать мне не хочется. — Девушка изящно потягивается, лениво расправляя плечи. — В Аду мне комфортно и уютно. Я все-таки родилась там. Нет, я буду скучать по бару, который выходила с нуля, да и по тебе тоже, но со мной идет Белфегор. Он сумеет меня развлечь. Нат смотрит на Беннера и улыбается так нехарактерно солнечно, что Тони хочется закатить глаза. «Они все сговорились найти себе пару, чтобы наша компания выглядела как кучка влюбленных идиотов?» — вопрошает он про себя, вспоминая, как Брюс выхаживал Наташу все это время и беспокоился о ее здоровье. Мейзикин всегда была ветреной — чего только стоят ее рассказы об интрижках между Аменадиилом или Азраилом, — но сейчас Старк почему-то уверен, что странная симпатия, повисшая в воздухе между Беннером и Романовой, будет длиться еще несколько тысячелетий как минимум. Клинок, в который Тони вкладывает Медальон, сверкает на солнце. Казалось бы, стоит просто повернуть Медальон вверх ногами, но портал откроется уже совсем не в Серебряный Город. — Возьмете Клинок с собой, ладно? — Старк старается звучать беспечно, чтобы не показывать свою грусть. — Азраилу отец больше не доверит хранение Артефакта, а держать их только у меня все-таки опасно. Пусть одна деталь… будет не на Земле. Никто не захочет спускаться в Ад, чтобы потом этот Ад уничтожить. — Люди еще не готовы к тому, чтобы знать об этом, пусть ты и вкладываешься в развитие цивилизации, — улыбается Романова, немного помолчав. — Но Питер готов. Ты ведь ему не сказал о своей личности, правда? Тони вздрагивает. Опять, опять эти слишком очевидные совпадения. Утром ему намекал на это Стив, сейчас это делает Нат… Он поджимает губы, мотнув головой. — Зачем ему это знать? — бодро заявляет Старк, покачав головой. — Нам и так хорошо вместе. Я теперь человек, не Дьявол, даже дар свой использую гораздо реже, так зачем в чем-то признаваться? — Ты боишься, — Романова щурится, — боишься его реакции на твой Истинный Облик. — Нет, ничуть, — фыркает Тони слишком ненатурально, закатив глаза, — Пеппер же знает, что я — Дьявол, и не боится меня и вполне себе хорошо воспринимает меня… — Пеппер другая. Она особенная. Она давно знает, что ты не человек. — Тони никак не может понять, почему Нат звучит так убежденно и проникновенно. — И ты не боишься ее потерять так, как боишься потерять Питера. Ты боишься, что он уйдет, когда узнает правду. А скрывать от него такое — нечестно. — Я никогда не скрывал, что я — Дьявол, — огрызается Старк, топнув ногой. — И не нуждаюсь в твоих советах! — Тони? — Беннер подходит ближе, взяв Наташу за руку. — Знаешь, ты узнаешь тайные желания людей каждый день, но до сих пор так и не догадываешься, каким является твое. — Чего? — Старк поднимает брови, недобро хмурясь. — Белфегор, я вроде бы говорил, что лезть к Дьяволу чревато последствиями… — Твое тайное и самое сокровенное желание — чтобы тебя принимали таким, какой ты есть, Тони. — Беннер снимает очки, повесив их на грудь. — Вот и все. Тебе это нужно, однако ты не желаешь это признавать. Старку хочется нагрубить демону, но он сдерживается. Здраво поразмыслив над своим поведением, он понимает, что вновь накрываться колючим одеялом, чтобы защитить тонкую душевную организацию, будет неправильно. Лучше подумать над словами друга чуть позже, потому что, вероятно, он еще как прав. Тони ведет Мечом в воздухе, открывая ярко-красный портал. Беннер кладет руку на талию Нат, подталкивая ее к этому багровому чуду света, однако Старк, встрепенувшись, негромко окликает ее: — Романова? — Да? — Она оборачивается. — Твои ножи. Дай мне их… пожалуйста. Мне они пригодятся. Нат поджимает губы, явно не желая расставаться со своими драгоценностями. — В Аду полно адской стали. Сделаешь себе новые. А я… я обещал одному знакомому, что помогу ему. Девушка осторожно кивает, чуть поколебавшись и вытащив из заднего кармана изящные изогнутые клинки. — Прощай, Люцифер. — В ее зеленых глазах плещутся демонические алые искорки — она специально произносит его настоящее имя, чтобы побесить его напоследок. Тони лишь закатывает глаза, подставляя щеку, на которой она запечатлевает осторожный последний поцелуй, оставив красный отпечаток помады. — Прощай, Мейзикин. Он передает ей Меч. Нат снова берет Беннера за руку, который по-доброму кивает Старку, а затем они исчезают — и яркая пламенная вспышка света затягивается прямо в воздухе. Тони остается один, чувствуя себя невероятно одиноко. Хорошо, что у него остался Питер. И Пеппер. Он всегда может выговориться ей обо всем на свете… Он вспоминает фразу Романовой, и внезапно в его голове что-то щелкает. Зрачки Старка расширяются.