* * *
Артема Лебедев забирал после работы и возвращал утром. Или это делали Иван и Глеб в его отсутствие. В дни, когда Артему не нужно было в лабораторию, с ним в квартире оставался Глеб. Артём по-прежнему был инертен и сбежать не пытался. Иван поначалу пытался понять, зачем Лебедев держит его при себе, но быстро бросил бесполезные размышления. Очень не хотелось думать, что единственное, что ему теперь доверят — работать извозчиком и охранником подопытного инсультника и болтливого студента. Но эти мысли всё чаще пролезали в голову, и потому лучше вообще не думать об этом. Есть приказ — надо выполнять. В конце концов, лучше вторую неделю возить этих гражданских, чем торчать в обшарпанной общаге**, погружаясь в тоску, или безрезультатно названивать Лене в надежде хоть голос услышать, пусть даже не Ромкин, пусть только её, но даже этой малости он был лишен. Потому Лебедев, как константа всей его жизни, будучи рядом, давал призрачное ощущение нормальности происходящего. Будто не всё ещё потеряно, и жизнь продолжается. В общаге жизнь останавливалась. Ивана предупредили, что сегодня будет очередной эксперимент над Артёмом, и в каком виде он появится и появится ли вообще — не известно. Один раз задав наедине вопрос Глебу — зачем всё это с Артёмом делается, он получил в ответ такую пространную лекцию о методах изучений нервной, эндокринной и прочих систем человеческого организма, а еще о механизмах регенерации, работе нейронов и прочая, и прочая, что сразу стало понятно, что Глеб и сам-то не очень понимает, что профессора хотят получить из этих экспериментов. И скорее всего, используют Артёма с его нечеловеческой регенерацией просто как инструмент для изучения — «а что будет, если мы вот тут нажмём…», «а если вон там подрежем…», «а если вот здесь поставим блокаду...», «а вот тут шибанём разрядом тока…» Он не вмешивался — «Кесарю кесарево, а Божие Богу». Привычно заезжая за своими пассажирами и молча ведя машину из пункта А в пункт Б. Готовый ко всему, даже к изувеченному пацану. Однако они пришли и, как всегда, спокойно уселись в машину. Всё было как обычно, пока Артём не начал ёрзать и водить носом, как ищейка. — Ребят, пять сек, я сейчас, — и вдруг вылез обратно из машины. Иван рванул следом и увидел, как этот псих полез-таки под капот нюхать выхлопы. — Слышь, парень, ты чё чудишь-то, угореть надумал? — Не, Вань, я запахов не чувствую. — Ну и что за беда? Садись в машину, у меня приказ довезти тебя домой. Однако Глеб его спокойствия не разделял и переполошился, озадачившись возвращением в НИИ. Тёма его отговорил, предложив вариант, в котором об эффекте они будто бы узнали только дома у Лебедева. Глеб весь извелся, не решаясь искажать отчёт. И вдруг привычно не вмешивавшемуся Ивану стало его жаль, он, как никто из них, понимал, что такое ослушаться приказа. Паренька ломало. И он решительно заблокировал двери и медленно тронулся с парковки: — Звони своему начальнику и спроси, возвращаться нам, или достаточно отчёта будет. Гугл благодарно на него поглядел и набрал Леонида. Тот, услышав про обоняние, заявил, что это пустяки, и велел ехать дальше и наблюдать. Гугл почти счастливо скинул звонок и кивнул Ивану ехать дальше. Забавный такой. Хорошо, что в медики пошел, в армии ему пришлось бы сложно. Иван вырулил на трассу и набрал скорость. Остаться без обоняния после всего, что Артёму уже пришлось пережить — мелочь, и было ощущение, что всё в порядке. Разве что кушать было не так аппетитно, но тут Лебедев пошел ему навстречу, и ели они мало пахнущие салаты и пюре. Лебедев вообще оказался удобным сожителем, почти всё время пропадая на работе, даже в выходные возвращаясь домой уже вечером, усталым, молчаливым и заебанным жизнью, высокопоставленным начальством и ленивыми подчиненными, или чем там ещё на службе могут заебать полковников. Так, что даже Артём проникся ситуацией, простив раздражающий приказ Лебедева жить с ним, а не с Гуглом, и как только вернулось зрение, они с Глебом на пару стали мастерить ужины. Не то чтобы семейные, но Артёму вдруг стало жаль уставшего хозяина квартиры, а Гугл предложил за компанию кормить и Ивана. «Семейных ужинов» не получилось — Коробанов напрочь отказался с ними столоваться, отвечая, что не положено. А вот Лебедев заботу оценил, и хотя нередко забывал поужинать, поблагодарить не забывал, забирая лоток с ужином на службу. А ещё этот невыносимый жаворонок не забывал по утрам будить Артема пораньше, чтобы успеть сделать зарядку, раскатисто гремя на всю квартиру своим командным голосом: — Вставай, проклятьем заклейменный, весь мир голодных и рабов!.. — Валентинюрич, я вот ваще сейчас не голоден. Дайте поспать рабу. — Кто рано встаёт, тому Бог подаёт! — Кто рано встаёт, тот всем спать не даёт, — отвечал Артем, но поднимался. Однако, когда Лебедев объявил, что отправляется в командировку, и Артёма приходится оставить жить в институте, тому остро не хватает их утренних перепалок. Оказалось, он уже успел привыкнуть и к ранним побудкам, и к совместной зарядке. И оказавшись вновь в свой палате, вдруг понял, что ему хочется «домой», хочется к Лебедеву. ___________________ * отсылка к персонажу кинофильма «Место встречи изменить нельзя» по книге Аркадия и Георгия Вайнеров «Эра милосердия». ** Общага: https://www.instagram.com/p/CGneBYPDuOVb8FqO0i1r5IYauVKGEro2-xNP-40/?igshid=ly4pq2kh2wgdЧасть 3
23 октября 2020 г. в 20:19
Утро началось с судороги в ноге. Лебедев размял спазмированную мышцу и пошёл на кухню. Сел за стол, телевизор включать не стал — всё равно не увидит ничего, о чём бы ему уже не доложили. Хотелось тишины. Нда, не мальчик уже. И давление всё чаще напоминает о себе, и спина периодически ноет. Надо бы на массаж походить, а то и к остеопату. Да всё некогда. Вот и бег по утрам пришлось забросить. А чего ради? Дочка далеко. На генерал-полковника его и так уже представили. Родине уже столько долгов отдал, сколько и не брал. И за себя, и за Юлю. Но уйти? И на кого оставить? Всё думал, Коробанов дослужится и встанет сначала плечом к плечу, а затем и заменит, а теперь уже и не знает, на кого Родину-то оставить. Лебедев горько ухмыльнулся. Тем более сейчас, когда ещё не разгребли последствия вторжения.
За этими мыслями он не услышал шороха осторожных шагов и понял, что на кухне уже не один, только когда, широко расставив руки в стороны, в дверном проёме показался Артём. Вот ещё один должник, который вроде всё отдал, а с него всё берут и берут. Хотя что с него брать. От него только тень да бравое прошлое и остались.
Артём медленными неровными шагами продвигался вдоль кухни и шарил руками по кухонному столу, пока не нащупал раковину. Сдвинул смеситель, пустив воду, и продолжил ощупывать предметы на столе.
Лебедев окинул взглядом худое тело в одних плавках. Не кормили его, что ли, в лаборатории? Все позвонки на спине пересчитать можно, а лопатками, как крыльями, махать. На чём только душа держится. Идёт, как зомби, глаза вытаращил и руками всё ощупывает.
И тут до него дошло, что он тут сидит, разглядывает слепого парня, которому явно помощь нужна. В незнакомой кухне найти чашку, это ж, как говорил Груздев — как искать чёрную кошку в темной комнате.* А он сам сидит и изучающе наблюдает за его тщетными попытками, вместо того, чтобы помочь. Да и не понятно, как теперь обнаружить своё присутствие так, чтобы не напугать ничего не подозревающего Артема.
Артем между тем начал открывать верхние шкафчики и наткнулся, наконец, на полку с чашками. Из чего Лебедев сделал вывод, что не такой уж и незнакомой была Артёму эта кухня. Желание обнаружить себя и помочь растаяло, и он продолжил молча наблюдать. Артём, обливаясь, налил себе воды, выпил, жадно глотая, налил снова и, взяв чашку в правую руку, менее послушной левой стал нащупывать себе путь к отступлению. Вслух шепотом отсчитывая шаги от кухни до комнаты. Голые ноги напряженно переступали по полу, рука выводила зигзаги, по стенкам чашки медленно скатывались капли воды и капали на пол… Последствия инсульта действительно были сглажены, но полностью не прошли, и маленький круглый шрам под сморщенным от холода соском Хэкон тоже не смог убрать. Лебедев отвел взгляд от почти обнаженной фигуры подопечного.
«Почему он не позвал меня помочь? Знает ведь, что сегодня выходной и я дома», — озадачился он. Вроде вчера всё нормально прошло. Он оповестил Артёма о своём решении, что тот будет жить с ним. Показал Глебу где взять постельное белье для Артема и куда можно его вещи сложить. Как оказалось, складывать было нечего, кроме казенной пижамы, Артём ничем не обзавелся, безвылазно пребывая в палате НИИ. Глеб водил его по квартире, объясняя, где что находится, застелил постель и помог ему принять душ. И в общем, все гладко было, а сегодня слепой, как крот, Ткачев не просит помощи, босыми ногами отсчитывая шаги от кухни до комнаты, от комнаты до туалета и обратно. Гордый. Всё сам.
Когда Артем притих в комнате, Валентин встал и направился в ванную приводить себя в порядок. Очередной день вступил в свои права.
Артем из комнаты больше не выходил, на вопросы заглянувшего к нему Лебедева отвечал односложно и нехотя: «Нет… Не буду… Не хочу… Не надо… Всё в порядке…»
Валентин позавтракал сам, наложил тарелку каши Артёму и снова сунулся к подопечному. Тот покинул кровать и теперь, лёжа на полу, отжимался, проигнорировав стук в дверь и вошедшего Лебедева.
С приходом Глеба стало проще. Тот своей полуэнциклопедической болтовней сумел растормошить Ткачёва, и вскоре из комнаты послышался и его голос. А через час уже раздалось бренчанье на Юлькиной гитаре, и вряд ли это был Глеб. Валентин тихо заглянул в комнату, убедился в своей правоте и отправился готовить обед.
Утро воскресенья встретило Валентина ощущением бодрости. Захотелось выйти на пробежку. Он заглянул в Юлькину комнату, чтобы проверить подопечного. Тот снова лежал на полу, в этот раз качая пресс. На стук в дверь он не отреагировал, лишь скупо поздоровался с Лебедевым, не прекращая занятий.
Пробежку пришлось отложить как минимум до прихода Глеба, оставлять Артема одного было неразумно. Но тело, отдохнувшее впервые за продолжительное время, просило нагрузки, и Валентин прошел в комнату, улёгся в паре метров от Артёма, сделал легкую растяжку и встал в планку.
— Что вы делаете? — напрягся Артем, прислушиваясь.
— Утренние упражнения. Решил составить тебе компанию. Сейчас встал в планку.
— Планку? Я думал, это только девочки на своих аэробиках делают, — почесал макушку Артём
— Нет. Не только.
— Не только? И всё? Ладно, у Гугла спрошу.
Лебедев понял, что где-то в словах Артёма пропустил вопрос, но не понял где. До конца зарядки они так и молчали оба. Затем Артем молча пошаркал в ванную, а Валентин на кухню. Общение явно не складывалось. Да не очень-то и хотелось, решил Валентин, впустил приехавшего Глеба и ушел в кабинет работать с бумагами.
От работы его оторвал тихий стук в дверь и заглянувший Караханов.
— Валентин Юрьевич, мне пора. Там на кухне сосиски и это… макароны. Вы б поели?
Лебедев выпрямился и почувствовал, как заныла затекшая спина, как начало припекать уставшие от напряжения глаза. Ну, и что это за выходной, если всё равно весь день проработал. А впрочем, чем ему ещё заняться, как не работой.
Утро понедельника ознаменовалось началом Теминого прозрения. Глеб, привезенный на Лебедевской машине пораньше, скакал вокруг щурившегося и ворчащего Ткачёва горным козликом, то внося записи в дневнике наблюдений, то пускаясь в пространные рассуждения. Лебедев быстро пресек эту словесную вакханалию, приказав, то есть попросив собирать Артема и ехать уже обратно в НИИ, пока он из-за них на службу не опоздал.
Внизу их поджидал готовый к отправке Иван. При виде Лебедева он вытянулся в стойку и открыл ему дверцу. Шедшие следом Глеб и Артем сами залезли на заднее сиденье. Артём одобрительно качнул головой, вглядываясь пока ещё расплывающимся зрением в машину.
— Ровер. Отлично, чё, — он ласково погладил дверцу и потолок машины, и тут его взгляд упал на её водителя, и он вгляделся в лицо. — Ты?
— Я, — Коробанов машинальными движениями завел мотор и тронулся, выезжая со двора, но взгляд его то и дело срывался в зеркало заднего вида на Артема.
— Ну… Я рад, что ты жив.
— Я тоже рад, что и ты жив.
Машина выехала на шоссе, и Иван вжал педаль газа, лавируя между сонными утренними гражданскими.
Лебедев молчал, но держал под присмотром эти переглядывания. Он понимал, что с уровнем подготовки и навыками Коробанова, тому претит роль личного водителя, тем более после понижения в звании и вынужденной задержки в Москве. Не тот это человек, чтобы как водитель маршрутки мотаться от НИИ до Чертаново и обратно. Коробанов — боец, человек действия. Даже если действие — лежать в засаде несколько суток. Но так же Лебедев понимал, что только ему сейчас сможет доверять. Иван не повторял своих ошибок, он и чужих старался не повторять. И тем обиднее было за мальчишку, получившего пятно на репутации и потерявшего семью. Последнее особенно коробило. Иван очень напоминал Лебедеву его самого в молодости. И как бы не было тяжело пережить смерть жены, как бы не было нелегко с Юлей, у него была семья. А Иван остался один. Впрочем, как и он сам теперь. Валентин отвернулся и невидящим взглядом уставился в окно.