***
Хоуп Майклсон, сколько она себя помнила, мечтала встретить своего отца. Она видела его фотографии в шкатулке, которую Кэролайн прятала под одной из паркетных дощечек в доме бабушки, она находила о нем информацию в интернете и следила за его жизнью. Хоуп казалось, она знала о нем абсолютно все, но на самом деле, она не знала практически ничего. Еще в детстве Хоуп неоднократно пыталась вытащить информацию из бабушки, из Кола, из Дженны и Рика, но никто не вдавался в подробности. Когда она стала старше, мама призналась ей, что отец предал ее, когда она еще даже не знала о своей беременности. Больше Хоуп не затрагивала эту тему, хотя мечтала, что однажды он появится на пороге их дома… В шесть лет Хоуп была очень трудным ребенком. Желание увидеть отца росло все сильнее, понимания, почему он не приезжает к ним, не было, и это сильно сказывалось на ее поведении. Во дворе дома бабушки, где Кэролайн и Хоуп жили до открытия школы Сальваторе, рос огромный старый дуб, куда Хоуп постоянно забиралась, когда была чем-то расстроена или недовольна. Сейчас она сидела в тени подобного дуба во дворе Майклсонов и вспоминала, как залезла на дерево в последний раз… Ей было шесть, она очень обиделась на Лиззи и подбросила ей в рюкзачок мышь, которых маленькая Зальцман боялась больше всего на свете… - Мамочка, но ведь ничего страшного не произошло? – Сделала стыдливый вид Хоуп, сидя в машине у Кэролайн. - Вообще-то, Лиззи испугалась. И зачем ты говоришь девочкам, что твой отец – шпион, и его отправили в Африку со сверхсекретным поручением? - Было бы здорово, если бы я могла хоть разок его увидеть… - Хоуп, пожалуйста, перестань придумывать всякие небылицы… И, потом, может быть, твой отец никогда не приедет в Америку… - Приедет! – Хоуп открыла дверь машины и выбежала на улицу, забираясь на то самое дерево. - Хоуп, перестать, пожалуйста! – Кэролайн вышла из машины вслед за дочерью. – Слезь с дерева. - Хоуп Майклсон, сейчас же слезай! – Выбежала на террасу Лиз Форбс. - Спасибо, мам. – Улыбнулась Кэролайн, когда Хоуп начала спускаться вниз. – Я приеду через час, нужно в мэрию, подписать некоторые документы по школе. - Не переживай, милая, мы с Хоуп отлично проведем время. – Сказала ей вслед мать. – Ну что, маленькая проказница, объяснишь мне, что это было? - Нет. – Отрицательно произнесла Хоуп. – Мы сегодня будем украшать дом к Рождеству? Вчера мы с Лиззи и Джози украшали нашу комнату, мы вырезали ангелов из бумаги. - Конечно, будем. Я уже достала все игрушки, так что ты сможешь даже нарядить ёлку. - Бабушка, а ангелы существуют? - Конечно, милая, просто люди не могут их видеть. – Ответила Лиз, помогая Хоуп расстегнуть куртку. - Если ангелы, действительно, невидимки, то как я узнаю, что они здесь? - Когда ты слышишь музыку и никого нет рядом, то к тебе спустился ангел… - Но если они невидимы, как я могу на них посмотреть? - Значит, ты не так смотришь, потому что на земле они прячут свои крылышки и могут выглядеть так, как мы с тобой. - Я верю, ангел может сделать так, чтобы мой папа приехал домой. – Внезапно произнесла Хоуп. - Если… - Растерялась Лиз. – Если он будет знать, что это приятно тебе и папе… Может быть… Но запомни, ты должна вести себя хорошо, чтобы твой ангел тебя услышал. А это значит, что не нужно расстраивать маму и лазать по деревьям. - Я обещаю, я больше никогда не залезу на это дерево. Хоуп сдержала данное бабушке обещание и больше никогда не лазала по деревьям, однако мечта увидеть отца сбылась лишь через десять лет. Но это ничего не меняло. Она была не нужна ему, Хоуп сразу это поняла. Ее отец остался в доме лишь из-за наследства своей матери, но точно не из-за нее… Как иначе могла шестнадцатилетняя девчонка объяснить то, что за сутки после ее появления, отец ни разу не подошел к ней и не заговорил. - Привет, детка. – Кол уселся на траву рядом с крестницей и протянул ей баночку с пепси. - Ты же знаешь, мама против таких напитков. - Но мамы здесь нет. Так что наслаждайся пятью минутами свободы. – Ухмыльнулся Майклсон. – Что тебя так расстроило? - Отец… Ему плевать на меня… - Эй, вы даже еще не успели пообщаться. Не вешай нос, малыш. - Но ему действительно плевать… А мне даже поговорить об этом не с кем, мама всегда расстраивается, когда я затрагиваю эту тему. – Была уверена Хоуп. - Помнишь, когда тебе было семь, мы с тобой, мамой и Давиной ездили в Нью-Йорк на Рождество и ходили на каток? Я тогда не умел кататься и боялся выглядеть круглым идиотом… - Помню… Я пообещала тебя держать, и у тебя все получилось. Почему ты вспомнил об этом? - Потому что я всегда рядом, Хоуп, и я хочу, чтобы ты это понимала. Ты можешь мне обо всем рассказать. В любой момент. Ты – моя племянница, моя крестница. Я был рядом, когда ты еще не родилась. И я всегда буду рядом. Всегда буду поддерживать тебя. - Я люблю тебя, Кол… - Хоуп опустила голову ему на плечо. - Я тоже люблю тебя, малыш. Кол сидел с крестницей под деревом, прикрыв глаза, и наслаждался тишиной. Говорят, что некоторым людям не нужно даже слов, чтобы понимать и чувствовать друг друга. Так были и с ними. Для Хоуп Кол был единственным вариантом отца, который она смогла получить… Он был рядом с ней во все трудные жизненные моменты, разделял с ней все радостные события, защищал ее, когда соседские мальчишки начали ее дразнить… Для Кола Хоуп была тем лучиком, который помог ему выбраться из пучину, куда он был загнан отсутствием любви со стороны родителей. Наркотики, девушки, алкоголь… Все это прекратилось, когда он узнал о беременности Кэролайн от его брата, так «вовремя» свалившего на другой конец света. - Можно рассказать тебе один секрет? Только обещай, что не скажешь маме! – Прошептала Хоуп, когда они сидели на лавочке в заснеженном Центральном парке. - Чтобы мне провалиться на этом месте! – Кивнул Кол. - Мама на Рождество подарила мне краски, о которых я мечтала, и сказала, что их прислал мой отец, а я знаю, что на самом деле это от нее… - А откуда ты знаешь? - Мне семь лет, но я не глупая. Мама сказала, что это от него, чтобы я не думала, что он не помнит обо мне. Только ты ей не говори, что я знаю правду, она сильно расстроится. Хорошо? - Хорошо. – Согласился Майклсон. - Я не думаю о подарке, на самом деле… Я просто хотела бы увидеть его… Я не знаю, что такого я сделала, что он не хочет меня видеть. - Не хочет видеть? - Да, не хочет. Ведь, почему-то, он ни разу не приехал навестить меня… Я знаю, что я неуклюжая и все роняю… Мама говорит, что у меня руки-крюки. Как ты думаешь, если бы я не была такая неуклюжая, он был бы с нами? - Нет-нет, Хоуп, все всегда что-нибудь роняют. Здесь нет ничего такого… - Может быть, я уродина? – Со слезами на глазах спросила девочка. - Ты самая прекрасная девочка из всех, кого я видел. Кол с трудом понимал, почему Кэролайн не сказала правду своей дочери, не сказала, что отец вообще не подозревает о ее существовании, зачем она отправляла ей эти подарки «от отца»… Он думал, что это все из-а ее чувств… Кол был уверен, Кэролайн еще любит его брата и надеется в один день действительно увидеть его на пороге своего дома. - Кол, прости, мы поболтаем с Хоуп? – Окликнула его подошедшая Джози. – В доме так мрачно, все думают, что это за таинственная «Морская дева». - Кстати, тебе было бы не лишним послушать. – Заметила Лиззи. – Иначе твои братья или сестры найдут наследство быстрее тебя. - Мне не нужно наследство мамаши, но я оставлю вас. Девчачьи разговоры, я все понимаю. – Усмехнулся Кол. – Но вы сводите Эмму в кафе, она упрашивает меня уже третий день, а у меня катастрофически нет на это времени. - Один шарик клубничного и два бананового? – Спросила Хоуп. - Три ей будет слишком много. Хватит двух. – Подмигнул Кол. – Можете взять мою кредитку.***
Клаус сидел на балконе с бокалом бурбона и наблюдал за компанией трех юных девушек, которые сидели под старым дубом и весело о чем-то разговаривали. Одна из них была дочерью его бывшей жены… Он поверить не мог, что у Кэролайн может быть такая взрослая дочь, к тому же, Хоуп была мало чем похожа на Кэролайн. Она многое взяла от Майклсонов, это было видно невооруженным взглядом. - Говорят, хороший бурбон излечит любую боль. – Произнес его брат, усаживаясь в соседнее кресло и наливая себе напиток. – О чем задумался, братишка? - Сразу видно, что она – Майклсон. - Ты о ком? - Конечно, о твоей дочери. – Посмотрел на брата Клаус. - О моей дочери? Мне казалось, Эмма больше похожа на Давину. – Усмехнулся Кол. – К чему это ты заговорил о моей дочери? - Я говорил не об Эмме, а о Хоуп. – Пояснил Никлаус. – Вот когда вы только успели? Трахались у меня за спиной… Я знал об этом всегда, но не хотел верить, что моя жена – шлюха, а мой брат – подонок. - Ты можешь говорить обо мне всё, что душе твоей угодно, Клаус, но никогда не смей оскорблять Кэролайн! – Разозлился Кол. - Да брось, я видел вас позавчера в лестнице. Только не надо говорить, что между вами ничего нет. Вы всегда говорили, что «просто друзья». - Мы действительно просто друзья, кретин. Ты был параноиком, помешанным на ревности, да и сейчас, как я вижу, им остался. - Станешь параноиком, когда жена изменяет тебе с твоим же братом. - Да не изменяла она тебе никогда, идиот! – Кол сжал бокал так сильно, что пальцы побледнели. - Хочешь сказать, ты с ней никогда не спал? - Хотел бы, но не могу. – Признал Кол. - Тогда к чему всё это притворство? - Слушай, Клаус, видимо, Кэролайн не говорила тебе раньше… Ладно, я скажу. Чисто для того, чтобы угомонить твою невероятную фантазию. Да, у нас был секс, но это было один раз. Нам было по шестнадцать, и мы напились на вечеринке. Мы были первыми друг у друга. Утром мы договорились никогда не вспоминать об этой случайности. С тех пор между нами ничего и никогда не было. - А как же Хоуп? Она точно Майклсон. Не надо говорить, что она не твоя дочь. Я видел, как вы разговаривали пятнадцать минут назад, как она обнимала тебя. - Да потому что я – ее крестный отец. Знаешь ли, не повезло девочке, ее отец – кретин. И да, я был с Кэролайн, когда она была беременна, я, чёрт возьми, присутствовал на родах. Я пел Хоуп колыбельные, читал сказки на ночь, я заплетал ей косички, я забирал ее на каникулы к себе, учил ее кататься на велосипеде, сидел с ней, когда она подхватила ветрянку, носил ее на руках, когда она сломала ногу. Я учил ее водить машину, слушал с ней Тейлор Свифт, помогал избавиться от надоедливых парней. В этом плане да, можешь назвать меня ее отцом. Но я не являюсь биологическим отцом Хоуп. - Но как же… Она точно Майклсон… - Сложи шестеренки в своей тупой башке, Клаус. – Усмехнулся Кол. – Ты же не думаешь, что Хоуп – дочь Финна или Элайджи, правда? - С кем спала моя жена, и почему ее дочь носит нашу фамилию, если ты – не ее отец? - Да потому что ты – ее отец, Клаус. – На балкон вышла Кэролайн, которая слышала всю перебранку. – Хоуп – твоя дочь. - Что? Но… - Не мог поверить Клаус. – Нет. Я был бы в курсе. - А мне всегда казалось, что быть не в курсе – это твое естественное состояние. – Рассмеялся Кол. - Помолчи, пожалуйста. – Положила руку другу на плечо Кэролайн. - Почему ты не сообщила? – Разъяренно посмотрел на бывшую жену Клаус. – Почему, черт возьми, ты не сказала, что у меня есть дочь?! - Да потому что ты был нам не нужен! – Подняла голос Кэролайн. – Кем я была для тебя, Клаус? Женой-шлюхой, с мнением которой считаться не стоит! Даже если бы я сказала, ты бы не поверил! Ты никогда меня не слушал! И, поверь, ты бы никогда не узнал о ее существовании, если бы не гребанное завещание Эстер. - Слушайте, а старуха была не промах. – Вставил Кол. – Она же чертов манипулятор… Она все продумала… Она знала, что вы оба приедете сюда, и знала, что ты никогда не привезешь Хоуп… - Поэтому она упомянула, что завещание может быть прочитано исключительно в присутствии всех наследников… - Поняла Кэролайн. – Но зачем? - Действия нашей обожаемой матери всегда были далеки от логики. – Ухмыльнулся Клаус, который уже немного успокоился. – А теперь, дорогуша, послушай меня. Я найму лучших адвокатов и добьюсь того, чтобы опеку на Хоуп передали мне. Ты лишила меня дочери, я верну ее себе, а ты останешься одна. - Браво, брат, очередной шантаж… - Кол поднялся со своего кресла. – Но, знаешь ли, ни один адвокат мира тебе не поможет. Кэролайн – мать. У нее есть все необходимое для воспитания дочери – свой дом, деньги, престижная работа. Да, она не миллиардер, как некоторые, но, поверь, ни один суд не заберет ребенка у матери, которая родила и воспитала ее, дает ей лучшее образование и создает прекрасные условия для жизни, в пользу отца, который узнал о ней десять минут назад, каким бы богатым он не был. - Это мы еще посмотрим. – Жестко произнес Никлаус, покидая балкон.***
Хоуп никогда не понимала, почему люди пытаются утопить горе в алкоголе? Разве они не знают, что горе умеет плавать? Даже если станет легче на несколько часов, когда опьяняющее воздействие алкоголя пройдет, все вернется, возможно, чувство боли станет даже сильнее… Кол рассказывал крестнице о своих юношеских «приключениях», но она так и не смогла понять его… Понять, почему он пытался вывести мать из себя именно таким способом. Существуют миллионы вариантов, но он выбрал самых губительный. - Алкоголь – яд. – Услышала она голос, когда рассматривала бутылку с янтарной жидкостью. - Если это яд, зачем ты его пьешь? – Не растерялась девушка. - Потому что есть вещи внутри меня, которые мне хотелось бы убить. А вот тебе даже прикасаться к таким вещам не стоит. - Может быть, внутри меня тоже есть вещи, которые мне хотелось бы убить? - Ты не будешь пить эту дрянь. Ты – моя дочь, а я не хочу, чтобы моя дочь пошла по стопам своего крестного отца. – Строго произнес Клаус. - Серьезно, папа? – Усмехнулась Хоуп, выделяя интонацией слово «папа». – С каких пор ты решаешь, что мне делать? Возможно, ты не заметил, но мне не три года, даже не семь и не десять. - Это ничего не меняет. - Меняет. Это меняет все. – Хоуп отошла к окну. – Всю свою жизнь я мечтала о встрече с тобой. Я ждала, когда ты напишешь мне или позвонишь… И я ждала, когда ты объяснишь мне, почему ты уехал, или извинишься, или скажешь, что любишь меня… Я ждала тебя долгие годы… Но ты не приходил… - Хоуп… - Начал было Клаус, но Хоуп его перебила. - Не надо ничего говорить. Мне шестнадцать, я все прекрасно понимаю. И я не заставляю тебя участвовать с моей жизни, мне это уже не нужно. - Хоуп, прости, что меня не было рядом… Что не мог тебя защищать, рассказывать тебе о звездах или петь колыбельные… - Мне не нужны твои извинения. И не нужно твое общение. Я всегда лишь хотела посмотреть тебе в глаза и понять, как ты мог так поступить с мамой… со мной. - Ты не знаешь, о чем говоришь. – Подошел к ней Клаус. - Нет, я все знаю. Мама, конечно же, просто сказала, что вы расстались до того, как она узнала о беременности. Но я была бы не я, если бы не докопалась до правды. Я нашла дневник Стефана Сальваторе, видишь ли, по счастливой случайности в школе я живу в той комнате, что раньше принадлежала ему. Я прочло его. – На глазах девушки навернулись слезы. - От корки до корки. И оттуда я узнала всю правду. Ты предал ее, предал нашу семью. - Хоуп, ты – моя дочь. Мы с тобой и сейчас семья. - Нет. У меня, действительно, есть семья. Замечательная семья. Мама… Кол… Дженна и Рик… Лиззи и Джози. Вот моя семья. И о лучшей семье я бы никогда не могла мечтать. А теперь прости, мне нужно идти, я обещала сводить Эмму в кафе.***
Подслушивать, конечно, нехорошо, но иногда правду по-другому не узнать. Хоуп выяснила это очень давно, но старалась не использовать данный «прием» в жизни. В конце концов, жизнь – не шпионская драма, люди не должны вести себя так, будто все вокруг сговорились против них… Кроме того, она прекрасно понимала, что любители подслушивать обычно слышат не весь разговор, и даже то, что слышат, они обычно не понимают. - Что ты делаешь? – Произнесла Ребекка, увидев сидящую под дверью Хоуп. – Подслушиваешь чужие разговоры? - Они говорят обо мне. – Поднялась Хоуп. - Да, ты точно его дочь. – Ухмыльнулась блондинка. – Клаус в детстве постоянно это делал. Однажды я специально стукнула его дверью. Знаешь, чтоб неповадно было. - Ты ничего обо мне не знаешь. - Поверь, милая, ты – Майклсон, а это накладывает определенные черты. Гены, понимаешь ли. - Ты можешь думать обо мне, как твоей душе угодно. – Ответила Хоуп, спускаясь по лестнице вслед за Ребеккой. – Но хочешь я скажу, что я думаю о тебе? - Рискни. – Ребекка резко остановилась и повернулась к племяннице. – Что ты думаешь? - Думаю, что ты относишься ко всем свысока, потому что боишься не понравиться людям и отталкиваешь их первая. - Ошибаешься, милая. Все считают, что я бессердечное чудовище, но это не так. Я любила однажды… И была любима. А мама все разрушила. Потом я снова полюбила, и снова причиной моих бед стала моя семья. - Он хочет подать иск об опеке. – Призналась Хоуп. – Хочет отсудить меня у мамы… Будто он имеет право лезть в мою жизнь. - Клаус? – Переспросила блондинка. – Чертов моральный урод. Не бойся, милая, мы никогда не позволим этому случиться. Я знаю, мы с тобой еще не знакомы, но ты – дочь Кэролайн, моя племянница. И одна из немногих в этой семье, за кого я буду бороться. - Куда ты идешь? – Хоуп ускорилась, когда Ребекка буквально ворвалась в библиотеку, со стуком распахнув двери. - В корабельном журнале Генри Гудзона, который он вёл, плавая у берегов Нового Света, есть запись о том, что два его матроса, Томас Хилс и Роберт Райнар 15 июня 1608 года увидели Морскую деву. Они сообщили капитану, что вверх от пупка её грудь и спина были как у женщины, у неё была очень белая кожа и длинные чёрные волосы, а её хвост был похож на хвост дельфина. – Зачитывала статью из энциклопедии Лекси. - Клаус! Самовлюбленный, злобный кретин! – Прокричала Ребекка. - Хватит орать, сестренка! – Встал с кресла виновник скандала. – Что тебе? - Это правда? - О чем ты? - Ты действительно хочешь забрать дочь у Кэролайн? – Подлетела к нему блондинка. - Это не твое дело. – Спокойно ответил Клаус. - Нет, чертов ты кретин, это мое дело! - Что здесь происходит? – Кэтрин, Кэролайн и Кол вбежали в библиотеку. – Что за ссора? - Да ладно, не притворяйтесь, что вы не знаете, Кэт. – Перевела взгляд на невестку Ребекка. – Я не позволю ему причинить боль Хоуп и Кэролайн. Он уже сломал мою жизнь. Жизнь Хоуп сломать я ему не дам. - Предаешь семью, сестренка? – Ухмыльнулся Клаус. – Я не собираюсь ломать жизнь своей дочери. Но она – Майклсон. Она будет жить со мной. - Во всех людях заложено предательство. Один вопрос: когда оно проявится? Правда, Клаус? – Ухмыльнулась в ответ Ребекка, выплеснув брату в лицо стакан томатного сока, который стоял рядом с сидящей в кресле Давиной. – Надеюсь, тебе понравится новый цвет твоей прекрасной рубашки. Хоуп, пойдем, здесь рядом есть прекрасный торговый центр. Шоппинг — лучшее лекарство для сердца. Как раз будет возможность познакомиться ближе. А вам, «родственнички», удачи в поисках гребаного наследства и окончательном разрушении того, что итак было разрушено. Больше всего ненавидишь не врага, а близкого человека. Друга, который нас разочаровал, брата, который нас предал… Когда твой друг в один прекрасный день становится твоим врагом, это лишь результат твоих собственных поступков. Ребекка по-прежнему мечтала о другой жизни… Той, которую у нее отняли семнадцать лет назад… - Что с ней происходит? – Спросила Давина у Кэролайн. - Это долгая история. Есть одна вещь, которую понимаешь лишь с годами… - Ответила ей Кэролайн. - Если выходишь замуж, не только за мужчину, но и за его семью. Причинять боль тем, кого мы любим, хотим мы этого или нет, это то, что мы, Майклсоны, всегда делаем. - Ты больше не Майклсон. – Злобно посмотрел на нее Клаус. - Серьезно? Что ж, ты ошибаешься. – Спокойно произнесла Кэролайн. – Дело даже не в том, что я не вернула девичью фамилию. Да, я не была рождена Майклсон. Я лишь бывшая жена одного из Майклсонов. И я – мать твоей дочери, Клаус. И именно это делает меня членом этой семьи. Я тоже пережила много боли и предательств. И я действительно стала Майклсон. Для меня слова «Всегда и навечно» не просто предложение. Они воплотились в моей дочери. «Всегда и навечно» не просто выражение или фигура речи, нет, в них скрыто большее, чем кажется на первый взгляд. Я дала эту клятву только начав встречаться с тобой. Я поняла тогда, что стала частью этой семьи. Я стала Майклсон. И я так же предавала близких. Так же до одури была верна семье. Так же сильно её люблю и ненавижу. Я не Майклсон по крови, но Майклсон по духу. - Браво, Клаус. – Захлопал в ладоши вошедший во время речи Кэролайн Элайджа. – Ты снова это делаешь. Решил забрать у Кэролайн дочь? Прекрасно, правда. Забрать ребенка у матери. Какие еще семейные секреты сегодня откроются? - Секреты… - Выдохнула Фрея. – Все хранят свои секреты. Все вокруг притворяются. Вам самим не противно? Что мы сделали с собой? Мы были семьей. Настоящей семьей… Посмотрите на нас! Мы же прогнили насквозь! Знаете, когда я ехала сюда, во мне еще была надежда, что мы сможем спокойно поговорить и примириться. Но сейчас я вижу, что это маловероятно… Каждый из нас – лгун и предатель. Я сбежала, когда была так нужна здесь. Финн просто сделал вид, что ничего не произошло семнадцать лет назад. Элайджа и Кэтрин закрыли глаза на то, что произошло с Ребеккой, хотя были единственными, кроме меня, кто знал всю правду. Кол впихивал в себя наркотики вместо того, чтобы быть рядом с сестрой-близнецом. Вы же близнецы, разве ты не чувствовал, что с ней что-то происходит? Кэролайн семнадцать лет скрывала от нас Хоуп. Но ты, Клаус, ты сделал больше, чем все мы. Ты довел дело до такого исхода. Ты со своей паранойей и гиперопекой. Ты всегда боялся один, но правда в том, что ты лишь отталкивал людей и продолжаешь делать это сейчас. Проблема в том, что ты хочешь сделать как лучше, но никогда ничего не понимаешь! Она никогда тебя не простит. Она не простит каждого из нас. Потому что, как бы вы не пытались это отрицать, сбежав в разные стороны земного шара и избегая контактов с Ребеккой и друг с другом, именно мы во всем виноваты. Мы виноваты в том, что произошло семнадцать лет назад. Мы виноваты в смерти Стефана.