***
Этот вечер уже стал затягиваться, как казалось девушке. Прошло менее двух часов, а она уже была выжата как лимон, с учётом того, что на семейные посиделки забрели друзья или коллеги отца по работе, хотя это было не так важно. Он не трогал её, она не трогала его, хотя эти косые взгляды, всё же раздражали. Она молилась чтобы его друзья пробыли здесь до конца вечера, или хотя бы до того момента как она уйдёт, а этот момент ещё не скоро настанет. Это семейные встречи по меркам человека со здравым смыслом были очень странные. Все улыбались и говорили друг с другом будто они очень близки и дружны, но стоит чужим глазам покинуть это проклятое место, то все они превращаются в демонов, которым выгодно поубивать друг друга и завладеть всей властью семьи, оно и не удивительно. Для многих претендентов на место Босса стало ударом, когда Даниэлла приняла на себя эту ответственность, вторая дочь в семье, с не самой, откровенно говоря, хорошей репутацией. Но почти все из них даже не знали законов принятия наследства, ни вникали в суть деятельности семьи, их легальные и не легальные заработки, взаимоотношения между семьями и остальными рабочими моментами. — Даниэль, — мужской голос, больше похожий на шипение змеи, оторвал девушку от диалога в собственной голове, — ты приятно проводишь наш семейный вечер. Я искренне рад, что ты смогла уделить внимание своей семье, — она слышали эти ноты недовольства, весь яд его слов, и чувствовала всю ту ложь с которой он говорил с ней. — Как я могла пропустить, ведь семья всегда в приоритете, особенно когда нас посетили ваши добрые друзья, — с лёгкой улыбкой, как подобает правилам хорошего тона, ответила она. — У тебя очень воспитанная дочь, да ещё и красавица, — сказал кто-то из друзей отца. — У меня хорошая наследственность, особенно от отца, ведь так? — обратилась она к нему. — Конечно, — с лёгкой, до скрежета в зубах, искажённой улыбкой, произнёс он. Мужчина средних лет и среднего телосложения. Дана, всегда описывала его, как совершенно среднестатистического человека, с лисьими узкими глазами тёмного цвета, в которых всегда было лишь недовольство, презрение и желание доминировать над ней. Угнетать её, уничтожать внутренний мир, подстраивать под себя, словно она кукла, которую подарили на день рождения, она красива и с ней хотят играть только в жестокие игры. Он провёл по своим жёстким каштановым волосам, которые тщательно были уложены гелем. Что, а внешний вид играл большую роль, всегда идеально подобранный костюм, так же как и идеально подобрана маска на его лице. — Ведь всё чего мы просим в ответ на наши старания, это благодарность. Родители и дети, между ними всегда должно царить уважение, ведь что ценней родительского совета, — она уже научилась читать между строй его прекрасных светских речей. — Только родительская любовь, — произнесла Дана, крутя в руках бокал с соком. Отец обернулся к ней, чтобы наградить своим фирменным презрительным взглядом и этой чувственной улыбкой, которая рушила в ней спокойствие, — А я вдоволь ею насладилась в этом месте, — он отвёл взгляд, она знала, что он боится её глаз, бездонных, еле заметных в них невозможно было прочитать страх, который он нагнетал всю жизнь. — Да, ведь родные дети, они дороже всего, и мы хотим только лучшего для них. Мы делаем всё только ради их блага и их счастья, — произнёс он. — Даже если это переходит все рамки дозволенного, почти шёпотом произнесла она. Вечер всё никак не заканчивался, и видимо не хотел, время тянулось настолько медленно, насколько это возможно. — Хватит уже улыбаться, улыбка на твоём лице уж совсем не красит тебя, — произнесла Дана. Гости ушли, а значит она ответит за ранее сказанные слова. — Почему же? Улыбка красит всех, она заставляет человека усомниться в своём недоверии, и располагает к себе, — ответил мужчина. — Только не на твоей фальшивой роже, аж тошнит от этого спектакля, — несколько безразлично сказала она. — Дорогая моя, — он подошел вплотную, коснулся рукой подбородка и резко поднял её голову вверх, чтобы пристально посмотреть в эти, такие ненавистные ему глаза, — А от моего ли лица? Знаешь негативные эмоции они плохо сказываются на самочувствии. — Но я же ещё жива, — своим же ровным тоном сказала Дана. — Ещё, жива, и будешь жива до тех пор, пока этого хочу я. Видимой мой прошлый подарок тебя не заставил задуматься, как и остальные до этого. Принцип воспитания, заключается в уважении к родителю который растил тебя, — на эти слова она лишь улыбнулась. — Растил кого? Ребёнка или зверушку в этом зоопарке, — он схватил её за её не зажившую руку и с силой сжал, Дана лишь слегка стараясь не подавать виду сожмурилась, почему-то, раны нанесённые им, всегда заживали долго, он неожиданности она уронила бокал и тот с треском ударившись об пол, разлетелся во все стороны. — Ты бы убрал свои руки о неё, а то они больше тебе не понадобятся в этой жизни, — этот голос заставил их обоих обернуться, но руку отец так и не отпустил, он сжал её ещё сильнее. — А вы прошу прощения кто? Кажется незваный гость? — сказал он. — Хах, я сам себе пригласил, эй ведьма чего стоишь, пошли, а то патлатый орать начнёт, а то и подохнет, сама его тогда заменишь, — с присущей его персоне интонацией, сказал Занзас. — Чёрта с два, мне и своей головной боли хватает, значит как обнулить чек, так ты сразу бежишь, а как задание выполнять, так фигу с маком, — с ехидством произнесла девушка. — С виски, — Занзас подошёл почти в плотную в мужчине, тот был ниже его, поэтому он сполна ощутил взгляд этих, красных глаз на себе, эту давящую своей силой мощь, и недовольство с каким Занзас смотрел, можно было раздавать прохожим, — Как ты там говорила? Этой мой хлеб принижать мою, — выделил он, — ведьму. Я не повторяю дважды, — напряжение достигало точки кипения, он отпустил руку, — Какой хороший мальчик, — словно послушной собачке, сказал Босс Варии, — Пошли, некому мне таскать виски по ночам. — Это не прописано в контракте, — с возмущением сказала девушка. Занзас протянул руку и она взяла её, и весь тот страх отступил, вся та боль которую она вспомнила улетучилась, кажется даже воздух стал более лёгким. — Я уверен там маленьким шрифтом написано. — Алкаш. — Чёртова ведьма.Когда, он назвал тебя своей ведьмой
9 июля 2021 г. в 10:00
Дана уныло смотрела на стекающие капли по стакану, новости о скорой встречи всей семьи её не радовала, даже бесила и вводила в депрессию. Если бы, она была сейчас не под действием гормонов, а самой собой, то ей было бы глубоко наплевать. Пришла, унизала, унизилась ушла, вот и весь вечер. Настроение даже не поднимал бесившийся Занзас, который под ор Скуалло громил стены и антиквариат в штабе.
Кто в здравом уме сюда ещё и дорогостоящие вещи притащил? Ах да, сам Босс и притащил. Она в очередной раз монотонно вздохнула и машинально погладила свой уже видимый живот, что ж всё не так плохо. Дана отчаянно уронила голову на стол и застонала в слух, вспомнив, что отец её ребёнка ещё та скотина и бросил её на произвол судьбы и растерзание родственников, как жаль что нельзя всех перестрелять и дело с концами. Сестра хоть и будет её опорой, но она не пойдёт против слов отца, или его действий, который не угрожали бы жизни девушки.
Занзас плюхнулся на свой трон и отпил со стакана виски.
— Закончил свою истерику? — спросила она, не поднимая головы, поэтому голос, был несколько приглушённый.
— А ты свою ещё нет, — произнёс он.
— Я то? Это отчаяние как бы, — подняла голову, — Да, — и положила обратно.
— В чём проблема? Не иди. Меньше стресса и меньше будешь действовать мне на нервы, — хотя он бы соврал, сказав, что иногда она очень в тему действует на нервы и забавляет его этим.
— А ты пойди ещё пару стен снести, может всё обрушиться и нас замуруют здесь, и мы умрём тут от недостатка воздуха и здравого смысла.
— Патлатый достал орать, — отозвался он.
— Серьёзно? — с выражением наигранного удивления и ядом в голосе, произнесла она, — А мои уши этот ор так радует. Ладно, поеду-ка я к себе, что ли. Ваш ор меня больше не радует.