***
А ливень с градом всё не думали прекращаться — особо крупная льдинка на огромной скорости ударила по окошку комнаты, в которой беспокойно спала Сакура. Вскрикнув, девушка сразу открыла изумрудные глаза — стекло жалобно затрещало, громом обрушившись на сонную куноичи. Простонав, Харуно упала обратно на диван и закрыла ладонями лицо — ей приснился очень странный сон. Ей снилось, что она целовалась с Какаши-сенсеем. С Какаши-сенсеем! О, Ками! Сакура, захныкав, села на диван и, пытаясь привести себя в чувство, пару раз хлопнула себя по красным щекам. Помогло. На время. Вроде бы. Кошмар! И весь ужас в основном заключался в том, что ей понравилось… Сакура, запрокинув голову, обречённо простонала — она стремительно теряла связь с адекватностью. Ну не должно ей такое сниться! Никогда и ни под каким предлогом! В голове, как назло, мелькнуло воспоминание — Какаши оттягивает ворот водолазки и дорожкой горячих поцелуев поднимается к губам и… Стоп! Хватит! Куноичи подскакивает на ноги в её действиях пропадает сонливость — подойдя к окну, она резко распахивает шторы и открывает окно на проветривание. Закатив рукава водолазки, по центру комнаты Харуно делает быструю разминку, концентрируясь на предстоящем дне — сегодня ей предстояло по новой окунуться в кипящую жизнь Госпиталя. Даже немного волнительно — она соскучилась по будоражащим кровь ситуациям и миссиям. Таким же будоражащих, как её сон! — Сакура, ты отвлекаешься! — Свирепо укоряет саму себя девушка и, собравшись с мыслями, она выходит в коридор, где нос к носу сталкивается с сенсеем. — Доброе утро, Сакура. — Куноичи пугливо скользит взглядом по учителю: он уже был одет в привычную форму, в одной руке зажата чашка с кофе, другая спрятана в кармане. Сглотнув, она поднимает взгляд к его лицу — он пристально рассматривает её, а на губах играет очень довольная улыбка. — Доброе утро, Какаши-сенсей. — Робко потупив взгляд, почти шёпотом отвечает Сакура. Сделав шаг назад, желая скрыться от его взгляда в ванной, она бессильно замирает: вытянув руку из кармана штанов, Копирующий подхватывает прядку розовых волос, как бы невзначай проведя пальцами по ключице. — Хм… — Задумчиво тянет Какаши, роняя прядь её волос и возвращаясь на кухню, с которой только что вышел. Сакура, не зная, как поступить, идёт за ним и замирает в дверном проёме. Хатаке же останавливается около закрытого окна, рассматривая дождливый бардак на улице. — Как спалось, Сакура? — Какаши делает особый упор на её имя и, поставив чашку на подоконник, оборачивается к испуганной Сакуре. Глупо после произошедшего называть его сенсеем. Хотя есть в этом особый шарм, особенно когда куноичи моляще на него смотрит. Но сейчас мужчине не до этого — почему Сакура его как будто боится? Вон, даже не смотрит на него. Неужто он у неё был первым, оттого она и напугана? — С-спалось? — Глупо переспрашивает девушка и Какаши терпеливо кивает, снова беря в руки чашку с кофе и делая глоток. — Отлично… Даже прекрасно… Но… — Но?.. — Копирующий не может сдержать смешка и со звоном ставит напиток на стол. — Тебе сделать? Харуно, задумавшись на несколько секунд, отстранённо кивает и Хатаке, прежде чем повернуться к кофемашине около плиты, внимательно осматривает девушку: вид у неё уж больно потерянный. Неужели ей не понравилось? Нехотя мужчина так же примечает, как Сакура заламывает пальцы — волнуется. — Да так, неважно. — Просто отвертелась Харуно, усаживаясь на стул и локтями опираясь на стол. — Просто сон. Какаши, нажав на кнопочку варки и слушая негромкий звук кипения воды, с полуулыбкой через плечо смотрит на Сакуру. — Просто сон? — Повторяет вслед за ней Какаши и замечает, как щёки девушки зарделись при упоминании сна. В душу закрадывается случайная догадка… И он не хочет, чтобы она оказалась правдой. — И даже не расскажешь? — Мужчина снова отвлекается на аппарат, однако всё его внимание было направлено на несвязное бормотание куноичи. — Да там и рассказывать нечего… Ха-ха… Так, по мелочи. — Харуно переводит взгляд на серую кашу за окном. — Мне приснился один человек, и он… — Что он делал? — Хатаке забывает про своё напущенное спокойствие и не замечает, как его голос стал более суровым, а движения более резкими. — Он целовал меня. — Харуно очень испугал резкой смены в голосе сенсея и даже не смогла придумать достойной лжи, пугливо проговорив эти три коротких слова. Копирующий замирает, и внутри со звуком разорванной струны что-то больно ухает вниз. Она думает, что это сон. Для неё это ничего не значит, потому что для неё это всего-навсего дурной сон, выбивший её из колеи. Так вот, в чём причина её поведения. Кипяток начинает литься в чашку и мужчина едва ли успевает закрыть краник — ещё бы секунда, и кофе разлился бы по машине и столу. Внутри мужчину начинает разъедать знакомое чувство опустошённости. — Ясно. — Так же оборванно и сурово отвечает он и с громким стуком ставит чашку перед Сакурой, не удостоив последнюю и взглядом. Перепуганная куноичи вжимается в спинку стула, когда мимо неё вихрем проносится учитель, исчезая в темноте коридора. В прихожей слышится подозрительная и беспокойная возня и девушка, пересилив себя, на ватных ногах плетётся к сенсею. — А как вам спалось? — Неловко спрашивает она, не представляя, как ещё можно разрядить обстановку. Только её попытка оказывается провальной (попытка не пытка, говорите?): Какаши, обувшись и выпрямившись в полный рост, через зеркало буравит Харуно уставшим взглядом. — Как всегда. — О, Ками, почему он так сухо отвечает? Ведь несколько минут назад всё было прекрасно… Сакура наполовину прячется за стенку и решается на ещё один вопрос: — А куда вы собираетесь? — Она наивно полагает, что на этот раз он ответит хотя бы более сдержанно, чем минутой ранее. Накинув на плечи плащ, Хатаке берёт с тумбочки ключи и, замерев, оборачивается к Сакуре. Во тьме прихожей его взгляд отрешённо блеснул и куноичи вздрогнула, опять укоряя себя и всё больше прижимаясь к стене. — Не твоего ума дела. Будешь уходить — не забудь проверить, везде ли выключен свет. Ступив за порог квартиры, он всё-таки сухо проговаривает: — Пока. — И за ним с хлопком закрывается входная дверь. Сакура несколько секунд мнётся на месте, чувствуя, как на глазах проступили слёзы. Опомнившись, она бежит к окошку и распахивает окно на полную, высовывая нос на улицу. Но след Какаши-сенсея успел простыть — ливень размывает все протоптанные тропинки и на деревню плавно опускается туман — деревьев напротив почти не видно. Ветер безжалостно бьёт Сакуру по лицу и треплет её уже промокшие волосы. И только когда туман плотной стеной опустился на Коноху и ничего более нельзя было увидеть, Харуно закрывает окно, поведя плечами от холода, который она ощутила только сейчас. Махнув рукой на кофе — внутрь ничего не лезло, — куноичи плетётся в ванную. Пошерудив рукой по стене в полутьме, Сакура находит выключатель и в тесной ванной загорается свет. Тяжело вздохнув, Харуно подходит к раковине и поражённо замирает, завидя своё отражение: внешний вид, мягко говоря, оставлял желать лучшего. Спутанные и промокшие из-за ветра волосы смотрелись на голове неопрятным розовым гнездом; на щеках цвели пунцовые пятна, вызванные волнением, холодом и испугом. Но это не так сильно поразило куноичи, как её одежда. На чёрной униформе отчётливо были видны пятна налипшей сухой земли и маленьких веточек и сухих листиков. Сакура открывает кран и, смочив ладонь водой, принимается старательно тереть рукав водолазки. Но это не помогает вывести грязь. С ужасом вздохнув, она замечает, что её штаны ещё больше испачканы, чем водолазка. Она с непониманием снова поднимает взгляд к зеркалу — и её прошибает удар тока: её губы налиты алым цветом и в нескольких местах заметны тёмные побаливающие пятна. На нижней губе отчётливо видна ранка от укуса с запёкшейся кровью. Сакура неверяще касается опухших губ пальцами и быстро отнимает руку от лица — все эти ранки и синячки настоящие. Ей не снилось. Она взаправду целовала его вчера, а сегодня списала это на озабоченный сон. Но это правда. Одновременно и сладкая, и пугающая. Сладкая — потому что ей было приятно. Пугающая — потому что она позволила это себе. Девушка, прикрыв глаза, болезненно взвыла от безысходности — теперь стало очевидно поведение сенсея. Она сделал ему больно и он недоволен ею. Ему не понравилось её отрицание и Сакура никогда не сможет загладить эту вину. Кого бы это не ранило? Сердце горестно сжимается и кое-как пересилив себя, Сакура быстро купается и спешит в отведённую ей комнату, стараясь не смотреть в сторону комнаты Какаши и его любимых книг, что были разбросаны по всей квартире. Торопливо надевая неприглядное сиреневое платье с горлом и длинными рукавами, Сакура находит в пакетах, доставшихся ей от Ино, то самое серое пальто, которое теперь при одном взгляде на него заставляло девушку печально и прерывисто вздыхать. Обуваясь, куноичи замирает перед зеркалом на шкафу и утирает мокрые дорожки под глазами. Кое-как надев пальто (руки не слушались девушку), Сакура зачёсывает влажные волосы назад и пытается улыбнуться, чтобы приободрить себя. Но выходит лишь опустошённый и болезненный оскал и куноичи, махнув на это дело рукой, засовывает в карман телефон и берёт с тумбы ключи. Замирая перед подъездной дверью, Харуно плотнее запахивает пальто и жалеет, что не удосужилась поискать зонтик. Значит, придётся использовать чакру. Вздохнув, Сакура толкает дверь и высовывается на улицу.***
С досадой Сакура вваливается в приёмное отделение Госпиталя. Сегодня штормит не только небо, но и её: вместо того, чтобы оказаться на первом этаже больницы, куноичи переместилась на перекрёсток, с которого до Госпиталя идти и идти. Больше она не решилась на перемещения — натянув на голову ворот пальто, она под проливным дождём бежит по лужам. Спешно развязывая пояс пальто, Сакура бежит к лестнице. Ну ничего, сейчас она окажется в своём кабинете и сможет собрать себя в кучу. Наверное. За спиной раздаётся запоздалое приветствие хостес и Сакура слабо кивает, скрываясь в тени лестничного проёма. Горестно глянув на уборщицу, Харуно оборачивается: за ней шёл дождливый мокрый след; капли воды всё ещё срывались с пальто и её волос, влажными дорожками скользя по лбу и скапливаясь на кончике носа. Утерев нос рукой, Сакура шепчет извинения в адрес уборщицы и спешит на этаж выше — там девушку ждал её уютный кабинет, который она, слава богам, ни с кем не делила. Только один стол, одно кресло, шкафы вдоль стен, раковина с зеркалом в углу и тонна бумажной работы, которую шишо на радостях всю поручит ей. Сакура даже рада этому — наконец-то она займётся чем-то более-менее стоящим. Но попасть в кабинет она не может — ключи остались в ключнице, которую сторожила хостес на первом, чёрт возьми, этаже. — Шаннаро!.. — От души пнув дверь ногой, Сакура сбегает на первый этаж, слушая, как коридоре на неё кричит уборщица. — Извините! Я же не специально… Можно мои ключи, пожалуйста? — Тридцать седьмой кабинет? — Девушка за стойкой услужливо улыбается, доставая из металлического ящика нужный ключик. Харуно сразу узнала свой брелок с вишенкой, и, зачесав мокрые волосы назад и чуть взлохматив их, отвечает: — Да. Да, верно. Цунаде-сама уже в Госпитале? — Давно. — Отлично. Спасибо. — Сакура подбрасывает на ладони ключ и только теперь может улыбнуться, предвкушая долгожданную работу. Конечно, привлекала её не только возможность оказаться в своей (временно бумажной) стихии; куноичи сможет отвлечь себя от противоречивых мыслей и покусанных губ — это ли не счастье? Пустившись на третий этаж по другой лестнице (простите, госпожа санитарка, но ещё одну встречу с вами я не переживу!), Сакура попадает в свой кабинет и, тихо закрыв за собой дверь, с облегчением выдыхает. На губах играет широкая улыбка и Харуно едва сдерживается, чтобы не засмеяться: — Наконец-то… — Облегчённо шепчет она, поворачиваясь лицом к кабинету и спиной облокачиваясь на дверь: её нагретое гнёздышко осталось прежним. Огромное окно прямо напротив входа, прикрытое воздушными белоснежными занавесками; вдоль стен стоят два метровых стеллажа, забитые медкартами её пациентов и когда-либо наблюдавшихся у неё шиноби; к окошку боком приставлен стол, на котором (спасибо стараниям санитарок) было чисто и опрятно. Да, в отличии от хозяйки, кабинет выглядел на порядок приличней. Харуно решает не медлить: повесив пальто сушится на спинку стула, она на секунду замирает перед зеркалом. Окинув себя оценивающим взглядом, ирьёнин стаскивает с крючка полотенце и накидывает его на голову. Просушив влажные волосы и ещё раз утерев нос рукавом (как бы не простудиться!), девушка покидает кабинет, направляясь к шишо. С улыбкой Сакура распахивает дверь главврача. Но Цунаде не сразу разделила с ней её радость от встречи: — Я сколько раз просила вас стучать перед тем, как вломиться в мой кабинет? — Грозно хлопнув ладонями по столу, женщина угрожающе возвышается над кипой документов и жужжащим стареньким компьютером. В коридоре сразу затихает гул и особо любопытные засовывают нос в дверной проём, отыскивая взглядом причину криков Хокаге. Сакура, шикнув на какую-то особо любознательную натуру, захлопывает дверь. И только когда из-под тонких линз прямоугольных очков Цунаде рассмотрела свою смущённую ученицу, её гнев сошёл на нет: — Сакура! Я знала, что ты придёшь! — Грузно вылезая из-за стола, шишо бросается с объятиями на Сакуру, которая скромно улыбнулась: — Конечно, знали. Вы же сами сказали возвращаться в Госпиталь… — Сенджу, на последок ещё сильнее смяв тело девушки в объятиях, выпускает ученицу и, отпустив громкий смешок, кивает: — Ха! Дай порадоваться хоть, ворчишь не хуже Шизуне. — Сакура, усмехнувшись, подходит к столу вслед за Цунаде: главврач, пальцем проведя по стопке бумаг, решает не мелочиться и с трудом оторвав стопку от стола, поворачивается к Сакуре: — Честно, эта бредятина от даймё так меня достала… Но я отдам её Шизуне. На тебе (Цунаде передала Сакуре документы, напутственно положив руку ученице на плечо) — учёт выпущенных пациентов. Просто расписываешься в справке и вклеиваешь её в медицинскую карту выпускника. Медицинские карты твоих пациентов, соответственно, в твоём кабинете, остальные ищи либо у меня, либо в архиве. Всё поняла? Сакура кивает, чувствуя, как настроение опять немного подпортилось — желания бегать по всему этажу не было совсем. — Да, поняла. Цунаде-сама… — Прижимая бумаги к груди, Сакура осмеливается спросить: — А когда я смогу приступить к своим прямым обязанностям? — Хм… — Сенджу задумчиво потирает подбородок и медленно отвечает, растягивая слова: — Ну, думаю, где-то через недельку, может — раньше. Как вольёшься в привычный темп работы, сразу отправишься на обходы и осмотры. А может, и операции. Всё, иди, иначе до конца дня не успеешь справиться. — Успею! — Горделиво приосанилась молодая куноичи. Цунаде на это только хмыкнула и покачала головой: — Иди, говорю. Справишься раньше — приходи, ещё найду для тебя работу. — Ага. — Сакура кивает в ответ и с трудом открыв дверь, покидает шишо. Снова оказавшись в своём кабинете, девушка тяжело вздыхает: в Госпитале гора ненужных бумаг и отчётов, которые они отправляют даймё. Но Сакура не сомневалась — эти индюки их даже не читают. Почему бы тогда не обойтись как минимум двумя полугодовыми отчётами и одним итоговым? Она предлагала решить этот вопрос, но шишо всё отнекивалась, ссылаясь на несуществующие дела. Уронив стопку справок на стол, Сакура одёргивает юбку платья, снимает со спинки стула плащ и, запрятав его в шкаф, достаёт свой белый медицинский халат. Он ей очень нравился: поверх привычного белоснежного цвета были нашиты две тонкие серые полоски, идущих от плеч, очерчивающие грудь и плавно опускаясь к подолу. Простенький, но очень даже миленький. Не скучный, как сказала шишо. Просунув руки в рукава три четверти, она плавно скользит пальцами по пуговкам, быстро застёгивая их. Вот теперь она готова приступить к работе. Пожалев, что утром она всё же не выпила кофе, куноичи обещает себе пару чашек терпкого напитка за обедом и с бодрой улыбкой девушка идёт к своему столу, попутно проскользив взглядом по медицинским картам на одном из стеллажей. — О, Ками: этой справке шесть месяцев! Вот же Цунаде-сама! — Хохотнув, девушка поднимается из-за стола и ищет в стопке с картами гражданских необходимую ей. Вклеив справку, Сакура вытягивает руки вверх и сладко потягивается, устало выдыхая. Метнув взгляд на настенные часы, она с недовольством отмечает, что прошёл только час. А ведь она уже чувствует ноющую боль в пояснице, да и рука устала от постоянных росписей и подписей на однотипных листочках. — Ну ничего. — Саму себя утешает Харуно, пригладив розовые волосы, которые после ливневого душа пушились. Ещё раз глянув на часы и покачав головой, девушка обходит стол и отодвигает в сторону занавеску, выглядывая в окно. За прошедший час ливень уступил место обычному частому дождю. Однако к такому щадящему режиму прибавился сильный ветер, гнущий верхушки елей, которые росли вдоль забора на территории Госпиталя. — Интересно, а к вечеру этот шторм закончится? — Девушка опускает на подоконник локти и пятками ладоней подпирает подбородок, подняв взгляд к небу. Кажется, непогода всё же не закончится: вон, какие густые тёмно-серые тучи. Ага, размечталась она о хорошей погоде. После сегодняшнего инцидента с перемещением она будет наслаждаться прогулками под дождём. Вдохнув полной грудью и выпрямившись, Сакура ещё раз вытягивается, как кошка, и, помедлив, хватается за ручку на окне, потянув её вверх. Окно со скрежетом распахивается и страшно завывший ветер врывается внутрь тесного кабинета. Сакура от неожиданности отскакивает от окна: на неё волной полил дождь, окропляя белый халат каплями воды. Харуно в спешке успевает схватиться за подол халата, из-под которого виднелся край поднимающегося сиреневого платья, когда на столе зашелестели бумаги: — О, Ками! Нет! — Плюнув на разметавшееся мокрое платье и опять влажные волосы, Харуно подбегает к столу и ловит справки, которые не успело смести со стола. Поставив на неопрятную стопку справок стаканчик с ручками и карандашами, куноичи падает на колени, собирая измявшиеся бумаги. «Захотела я проветрить…» — Харуно сдувает с лица прядь слипшихся розовых волос, прижимая к груди местами порванные и мятые справки. Устало сев на колени, она тянется к очередной справке, когда дверь кабинета тихо открывается. Куноичи, недовольно подняв взгляд, испуганно замирает. Что он тут делает? Всё ещё стоя за дверью, как за баррикадой, на девушку так же удивлённо взирала пара серых глаз. — Что вы тут делаете? — Куноичи хватает с пола последние справки и спешно поднимается на ноги, понимая, что тело отказывается её слушать — сделав шаг к своему столу, она чуть не упала и не выронила все бумажки. Удержавшись на ногах и обещая себе больше не носить каблуки, она быстро сваливает собранные документы к остальным. Какаши, выгнув бровь и осмотрев масштабы безобразия на её столе, молча и незаметно проходит внутрь кабинета, остановившись около её стола. Чувствуя, как лицо начинает гореть стыдливым жаром, куноичи переключает своё внимание на открытое окно, из которого дождь поливал подоконник и занавеску. Справиться с окном удаётся на сразу — пресловутый усилившийся ветер, кажется, напоследок стремился навести побольше беспорядка в её кабинете. В конце концов окно получается закрыть: ветер в последний раз со свистом прошёлся по кабинету, разметав справки по столу и наведя на голове девушки бардак. Вздохнув и вытерев промокшие ладони о халат, Харуно медленно поворачивается к сенсею: ну конечно, так она и знала — Какаши немигающе смотрит на неё и, кажется, мыслями где-то очень далеко. Сквозняком одну из справок сдувает со стола, закручивая и поднимая к потолку. Хатаке не надо и секунды: его пальцы сжимаются на краю бумажки, когда та пролетает мимо его лица. Встряхнув её, чтобы разгладить помятые места, Хатаке протягивает её девушке. — Спасибо. — Не своим голосом мямлит Сакура, принимая из его рук справку. На секунду их взгляды пересекаются и девушку заметно пробивает дрожь. Рукой она неосмысленно тянется к своим губам и пальцем проводит по укусу, пряча его от взгляда учителя. Впрочем, тот всё равно заметил её смущённый жест: прищурившись, он разглядывает маленькие синячки на её губах, оставленные им. — Что вы тут делаете? — Ещё раз повторяет Сакура, вихрем проскальзывая мимо Какаши и замирая перед столом, начиная ровнять стопку бумаг: надо было срочно занять руки, пока она пыталась привести мысли в порядок. Давалось ей это с трудом, особенно после того, как под боком тяжело вздохнул мужчина. — Это тебе. — Перед Сакурой на стопку бумаг мягко опускается чёрный пенал. Куноичи кидает беглый взгляд на мужчину и берёт пенал, вертя в руках. Это зонтик. — Забыл его у Госпожи Пятой. — Поясняет Какаши, заметив немой вопрос во взгляде девушки. — Давно надо было его забрать. Подумал, что тебе понадобится. Как себя чувствуешь? — Спасибо, неплохо. — Куноичи с тёплой улыбкой прижимает зонтик груди, а после прячет его в выдвижной ящик стола. Сакура замечает, как деформировалась маска Хатаке — он тоже улыбнулся, почти незаметно. — А какими судьбами вы в Госпитале? До ежегодного осмотра ещё несколько месяцев. — Неважно. — Копирующий отводит взгляд и улыбка сразу испаряется с его лица. Сакура тоже перестаёт улыбаться: как, оказывается, легко нарушить их «перемирие», при котором забывается неловкость. Что она сказала не так? — Мне пора. — Что? Но куда? — Куноичи опомнилась только тогда, когда дверь кабинета с грохотом закрылась. Девушку обдало неприятным холодом. Сакура неверяще осматривает пустующий кабинет и, придя в себя, судорожно дёргаёт за ручку выдвижного ящика. На дне него лежал зонтик — именно там, куда она его положила. Значит, не сон.***
За окном тёмно-серая вата облаков стала окончательно чёрной. Непогода приняла действительно сказочные масштабы: ветер безжалостно бил по карнизам, а в жалобно дрожащие окна, не прекращая, стучал дождь. Харуно тяжело вздыхает и толкает руками стол, отъезжая на кресле от бумажной волокиты. Стакан с ручками и карандашами чуть не упал, опасно накренившись, настольная лампа и вовсе сильно качнулась, приблизившись к краю стола. Скинув с ног каблуки и запрокинув голову, куноичи с болезненной усмешкой вспоминает собственные слова. — Успеет она до конца рабочего дня всё сделать, как же… — Работы — непочатый край, а стрелка часов перевалила за цифру восемь. К слову, её рабочий день заканчивался в пять. Да и обед она пропустила, зарывшись в справки и папки. — Так, Сакура. Тебе пора домой. — Куноичи, тяжело опираясь на ручки кресла, поднимается на ноги и, оставив каблуки лежать под столом, достаёт из шкафа пальто и низкие сапоги. С сомнением глянув на документы, оставшиеся на столе, она в который раз вздыхает и, быстро одевшись, выключает настольную лампу. На выходе из кабинета Сакура замирает и, долго не раздумывая, возвращается к столу. Вытащив из ящика зонтик и повертев его в руках, она покидает кабинет. По третьему этажу разносится пара ударов щеколды двери и быстрые удаляющиеся шаги. Сбегая вниз по лестнице пустынного Госпиталя, её мысли плавно возвращаются к утреннему инциденту (точнее будет сказать — вчерашнему). На выходе из Госпиталя она прощается с хостес, передаёт той ключи и в нерешительности замирает перед дверью, за которой рвал и метал ветер. Сейчас она придёт домой. А дома — он. При мысли о Какаши щёки предательски розовеют и Сакура, списав это на смущение и волнение (а повод волноваться у неё был веский), толкает металлическую дверь со стеклянными вставками, подставляя лицо остужающему ветру и дождю. Неспешно раскрыв зонтик, она плавно выныривает из-под крыши и неторопливо идёт домой, огибая лужи. Смешно — в её мыслях такая же непогода, как и на улице. Дорога до дома не занимает много времени — Сакура каждый раз краснеет и тупит взгляд, когда даже в мыслях называет дом сенсея своим домом и планирует план домашних дел. А ведь ещё целых две недели жить рядом с ним. Да и то — две недели, если Госпиталь освободится. Вздохнув, Сакура заворачивает в знакомый двор и замечает, что свет в окнах квартиры Какаши не горит. Девушка ещё раз пересчитывает этажи и окна и понимает, что не ошиблась — дома действительно темно. Но может, сенсей спит? В девять-то часов вечера! Сложив зонтик, под купол которого задувал ветер, и выудив из кармана ключи, Сакура спешит к подъезду. Минута, и она, стоя под дверью квартиры, судорожно дёргала серебряную ручку — дверь не поддавалась. Сакура спешно перебирает связку ключей всего лишь с тремя железками, будучи не в силах отыскать подходящий ключ. Но когда её пальцы проталкивают в замочную скважину нужный ключ, Сакура замирает, упираясь лбом в дверь. — Что происходит… Прочему его нет дома… — А то, что сенсея дома нет, уже понятно: он наверняка бы пришёл на её безумную долбёжку по двери. Ну или хотя бы услышал, как она несколько раз суёт ключи в замочную скважину и чертыхается под дверью. В голове мелькает безумная догадка: а что, если на него напали? Потому он и не может ей открыть; находится где-нибудь в квартире в окружении преступников… А она медлит! — Шаннаро!.. — Шипит Сакура, медленно проворачивая ключ в замке. Запрятав ключ в карман, она зажимает дверную ручку в ладони и тянет её вниз, открывая дверь. Та со скрипом поддаётся. Поморщившись, Сакура прошмыгнула в квартиру и так же медленно закрыла дверь. Ко тьме глаза успели привыкнуть — в подъезде, в котором она малась целую вечность, тоже не горел свет. Медленно Сакура стягивает с плеч пальто, оглядываясь по сторонам и задерживая внимательный взгляд на особо тёмных сгустках ночи в квартире. Поставив пакет около ног и всё зажимая в руках зонт, она громко спрашивает: — Тут кто-то есть? — Но кто бы сомневался: в квартире как была суровая тишина, так и осталась. Держа зонтик наперевес, Харуно залетает в гостиную и включает свет. Ничего. Так же незаметно попав на кухню и включив свет там, на столе она видит пару пакетов. Значит, дома всё же кто-то был! Шумно сглотнув и уложив зонт на стол, Сакура идёт в самую дальнюю и самую чуждую ей часть квартиры — коридор, в конце которого было комната сенсея. Тихо ступая по скрипучим половицам, девушка чувствует себя главной героиней какого-то плохого ужастика. На лице застыла гримаса плаксивого ужаса, руки трясутся и сердце заходится громким биением, пульсом ударяя в голову. Задержав дыхание, Сакура быстро открывает дверь и отскакивает на целый метр от комнаты. На неё дыхнуло холодом, пробирающим до костей. В квартире, вопреки ожиданиям испуганной куноичи, сохранялась звенящая тишина, лишь изредко нарушаемая шелестом занавесок. Пугливо нырнув во мглу комнаты, Сакура нащупывает на стене выключатель. Слышится щёлчок. — Какого чёрта?.. — То, что рисовала её разбушевавшаяся фантазия, подгоняемая волнением и страхом, не соответствовало реальности (И слава богу! Я чуть с ума не сошла! — Мямлит Сакура, осматривая комнату). Комната сенсея пустовала. Проверив ещё раз все тёмные закоулки, Харуно устало замирает в освещённой прихожей. Глупо ли она себя чувствовала? Ещё как! — Дура маленькая! — Закрыв лицо руками, прошипела девушка. — Да кто во всей Конохе додумается нападать на самого сильного шиноби? Дура! И чем бы ты ему помогла?.. Самозакапывание продолжалось до того момента, пока Сакура не вспомнила о пакетах на кухне. Зайдя в помещение, она несмело тянется к ближайшему пакету. Внутри него, поверх продуктов, лежала маленькая записка. «Я на миссии.» — Сакура, повертев записку в руках и не обнаружив больше ничего, опустошённо уставилась на пакеты: — Почему он раньше не сказал? Ка-ка-ши!.. — По слогам шипит она, ударяя рукой по столу. — Да закончится этот день когда-нибудь? Сакура не знала, как себя вести. В голове каша — девушка была определённо зла на Какаши, что он не удосужился предупредить её раньше. Но с другой стороны… Она не готова была видеть его. Что сказать при встрече? С чего начать разговор? Да как в принципе находиться с ним в одной квартире теперь, после произошедшего? Она и рада сделать вид, что этих поцелуев не было — но их взаимоотношения точно не будут прежними. Может, это и к лучшему — пройдёт время, они всё обдумают и решат, как быть дальше. Правда, это самое решение Сакура пока не придумала. Да и не знала, что в таком положении можно придумать — ей было страшно смотреть на него — о чём тогда может быть разговор? На улице ветер ещё раз ударил по карнизу и этот шум привёл Сакуру в чувство. Задумчиво качнув головой, она быстро прячет продукты в холодильник и, смяв в руке записку, устало рассматривает мятый клочок бумаги на ладони. Зажав записку в кулаке, Сакура плетётся в гостиную. На диване заботливо были сложены вещи, которые она утром разбросала — Харуно при обыске квартиры не сразу заметила эту маленькую деталь. Поверх стопки вещей была бумажка, в которой говорилось, что эти вещи она может положить в шкаф, стоявший в комнате. Рядом со сложенной одеждой лежал комплект постельного белья. Сакура, усмехнувшись, комкает и эту записку, кладя её на тумбочку. Стопку сложенных вещей она честно прячет в шкаф, а с остальными обещает разобраться позже, надеясь, что ей хватит сил застелить диван и не завалиться спать прямо в платье.***
Какаши, сидя на дереве под проливным дождём, с плутовской улыбкой следил, как куноичи мелькала в окнах его квартиры с мокрым зонтиком наперевес. Он и знать не хочет, что эта девушка с зелёными глазами успела напридумывать себе на горе — на кухню она возвращается в крайне помятом виде. А вот она находит записку и мнёт её в руке, что-то шипя. Какаши, вздохнув, примерно понимает, как далеко она его послала. Однако это действие прерывается на антракт — сидя на стуле, Сакура отрешённо разглядывает убранство кухни и уж точно не видит его. Мужчина знает, о чём она думает, ведь он думает о том же. Им нужно время. Только время хотя бы отчасти сможет вернуть всё на круги своя. Он не должен был этого делать. Но всё сложнее и сложнее противостоять своему желанию, особенно, когда волей судьбы он должен видеть Сакуру постоянно. Слишком быстро всё произошло. Слишком близко она. Однако он устал себя останавливать постоянным «я не должен». Но вот куноичи выключает свет на кухне и перемещается в гостиную — Какаши вслед за ней перепрыгивает на другую ветку и сквозь занавески пытается что-то рассмотреть. Харуно снова мнёт другую записку и кладёт её рядом с первой — интересно, почему она их не выбрасывает? Но мужчине до этого нет дела — сквозь дождь и занавеску ему удаётся увидеть её улыбку. Когда Сакура, разгуливая по комнате в одной ночнушке (Какаши честно пытался не смотреть), наконец-то гасит свет, Хатаке спрыгивает на землю и, спрятав руки в карманы, идёт к выходу из деревни — пускай его миссия официально начинается завтра вечером, ему необходимо уйти сейчас. Покидая территорию Конохи, он с болезненной усмешкой вспоминает слова: «Разлука для любви то же, что ветер для огня: маленькую любовь она тушит, а большую раздувает ещё сильней». Качая головой, Какаши поправляет на носу маску и, сложив печати перемещения, растворяется в опадающих листьях.