Фемида

— Я люблю тебя. Неожиданно для самого себя я удивляюсь словам, которые она говорит мне далеко не в первый раз. Девушка выжидающе смотрит на меня, но нетипичное для меня состояние оцепенения не отпускает, и я лишь беззвучно открываю рот — как рыба, выброшенная на берег жестокими волнами. — Хочу смотреть на звёздное небо и чувствовать силу океана, — воодушевлённо произносит она, беря ситуацию в свои руки, и кружится на месте. — Тогда сегодня за штурвалом маэстро Александр Нильсен, — шутливо говорю я ей в ответ и, взяв её за руку, веду к пункту управления. Десяток датчиков и несколько десятков кнопок и тумблеров, аккуратно расположенные на деревянной приборной панели, перемигиваются с нами оранжевыми огоньками, а резное рулевое колесо — как на настоящих пиратских шхунах — сулит настоящие морские приключения в духе Капитана Джека Воробья. Если я скажу, что отпустил весь персонал с судна, то это будет наглой ложью. Ночью кто-то должен следить за датчиками, в случае потери якоря тоже понадобится человек, сесть на мель — весьма неприятное событие, да и механизмы моторных яхт достаточно капризны. Поэтому в каюте для персонала сейчас спрятались и не портят романтический вечер механик и второй капитан судна. — Поднимаем якорь. — Щёлкаю тумблером, и мы слышим приглушённый звон якорной цепи, наматывающейся на катушку. — Запускаем мотор. — Нажимаю сразу на две кнопки. — И пуск! Агата увлечённо наблюдает за каждым движением моих пальцев и проводит по лакированной деревянной кромке пульта управления кончиками своих. Мы отплываем на девятьсот метров от пристани и медленно движемся параллельно береговой линии, наслаждаясь шумом волн и редкими криками чаек. Рыжик выходит на палубу и наслаждается плеском беспокойных вод и тёплым южным ветром, треплющим её волосы. Я начинаю переживать о её комфорте, так как, несмотря на тёплый ветер, в открытых водах всегда холодно. Включаю рацию и вызываю на мостик второго капитана, не желая оставлять ведьмочку сейчас одну. Дэвид совсем скоро перенимает у меня штурвал и, пожелав хорошего вечера, берёт управление судном в свои надёжные руки. Спускаюсь на палубу и подхожу к девушке со спины. Она слышит мои шаги и выгибается в спине, опираясь на борт, словно настоящая дикая кошка — элегантная, дерзкая, манящая. Кладу руки на её талию и опускаю подбородок на плечо, в ответ она, точно настоящая кошка, мурлычет мне что-то на своём древне-колдовском и хрипло смеётся. — Я скучаю по работе, — тихо произносит она, — по сумасшедшим будням и перепалкам с Макото. Скучаю по Макото. В ответ на это сжимаю её талию сильнее, протестуя такому высказыванию. — Ревнуешь? — Ревную. — Да ладно?! Так быстро сознался? — А я и не скрывал, — со всей присущей мне серьезностью произношу я эти слова и вынуждаю рыжую повернуться ко мне лицом. — Ты моя женщина, и это нормально. Может, ревность — это удел неуверенных в себе мужчин, как многие говорят, но я уверен в себе. И в тебе. Страх потерять тебя яро движет мной, и, к своему сожалению, я не могу ему противостоять. Она молчит и задумчиво смотрит на меня, закусив нижнюю губу. Думает. Я не могу и не хочу влезать в её мысли, но прямо сейчас мне до дрожи в кончиках пальцев любопытно узнать, о чём девочка размышляет. — О чём думаешь? — шепчу я ей и прикусываю мочку уха. Опускаюсь к шее и, откинув пряди волос, оставляю несколько коротких поцелуев, прикусываю нежную кожу и вновь целую. Харрис шумно вздыхает и практически обмякает в моих руках, подставляя навстречу моим губам чувствительные места. — Агата, — мурлычу я ей на ухо, — я задал вопрос. Она нехотя отстраняется от меня и вновь поворачивается лицом к бескрайним морским водам. Молчит. — А знаешь, о чём мечтаю я? — Встаю рядом с ней, оперевшись на борт, и прислушиваюсь к шуму волн, разбивающихся о корабль. — О чём? — Хочу съездить к маме. На родину. Как только закончим все дела, я познакомлю тебя со Стокгольмом и с мамой. — Мамой? — Рыжик тихо смеётся и откидывает мешающиеся локоны на спину. — Не рано ли, ковбой? — Так о чём ты думаешь, Агата? — игнорирую я её подкол и вновь прошу ответить на поставленный мною ранее вопрос. Воздух вокруг нас сгущается, становится непреодолимо плотным, непригодным для дыхания. Девушка смотрит вдаль и шумно выдыхает. Откидывает голову назад, закусив нижнюю губу, и я замечаю, как по её лицу стекают искрящиеся в закатном свете бисеринки слёз. — А что, если я действительно убийца? Я боюсь следствия. — Она всхлипывает и пальцами осторожно утирает слёзы. — Я злюсь на себя за то, что теряю драгоценное время вот тут, на яхте, просто отдыхая. Я злюсь на тебя за то, что ты позволяешь мне бросать всё это на самотёк, но в то же время я благодарна тебе за спокойствие. Всё ещё пытаюсь совладать со своими чувствами и эмоциями, но не могу расставить всё по полочкам, разложить по коробочкам. Понимаешь? Молча обнимаю её за талию и прижимаю спиной к своей груди. Некоторые люди после ночи, проведённой в полицейском участке, годами посещают психологов, а она провела почти неделю в изоляторе, и я считаю, что ей даже повезло. Суда по залогу заключённые иногда могут ждать и месяц. Месяц, который ломает их. Агата не знает, что ни секунда времени не теряется. Она не знает, что сейчас частный детектив под видом самого обычного парня развлекает Элизу в популярном голливудском баре. Она не знает, что Эва сделала запрос от лица прокуратуры в налоговую, добывая копии подписанных Аннет и её юристом документов, отправленных для отчётности. Она не знает, что Макото, на сутки прилетевший в город Ангелов, прямо сейчас под видом преданного фаната кошачьего корма актерского мастерства Данте ведёт с ним и ещё тремя бутылками хорошего ирландского виски светскую беседу, с каждым выпитым бокалом становящуюся более откровенной. — Я знаю, что поднимает прекрасным девушкам настроение больше, чем внезапные прогулки по бескрайнему океану, — улыбаюсь я и наклоняюсь к её ушку. — Вкусная еда. — Прекрасным девушкам? — ехидничает она, безуспешно пытаясь выпутаться из моих объятий. — Значит, их было много, кого ты катал, так? — Ревнуешь? — Какой же ты противный, — сквозь зубы цедит она, извиваясь в моих объятиях как змея, — самовлюбленный индюк! — И я тебя люблю, Агата, — шепчу я ей на ушко и, откинув огненные локоны на другое плечо, целую её в шею. Она мгновенно замолкает и замирает. Я выпускаю девушку из объятий и подхватываю на руки: — Держим курс в нашу с тобой каюту, к вкусному ужину и молодому вину. Если вы хоть раз видели, как меняется настроение женщины, которую только что вкусно накормили, то вы умнейший и счастливейший человек. К каждой прекрасной даме нужен подход. Например, к Агате — фастфуд или тарелка сливочной пасты с беконом и целой горкой натёртого, плавящегося от температуры фарфале пармезана. Комплимент её удивительным, по-кошачьи хитрым глазам окончательно развеивает накатившую на девушку грусть и оставляет улыбку на нежных губах. Любуюсь нежной кожей с лёгким бронзовым отливом, которым каждого жителя штата одаривает беспощадное калифорнийское солнце, оставляя память о летнем курортном сезоне. Задерживаю внимание на очаровательных ямочках на её щеках, появляющихся каждый раз, как она улыбается. Опускаюсь взглядом к облегающему прекрасную фигуру девушки платью и не понимаю, как в одном человеке уживаются вместе острый ум, колдовская красота и женское очарование.

Да, я из тех немыслимых глупцов, которые долгое время мыслили стереотипами по типу «красивая не равно умная» и наоборот.

Она, изящно держа бокал за длинную ножку, делает глоток вина и блаженно закатывает глаза от восхищения. Высшая оценка Агаты Харрис. Ведьма закидывает ногу на ногу, оголяя край кружевной резинки чулок, ставит бокал на столик и облокачивается на руки, выставив их за спиной, смотрит в мои глаза своими. Гипнотизирует, лукаво улыбается этому своему таланту и закусывает нижнюю губу, склонив голову набок. Желание во мне мешается с небольшой дозой алкоголя, попавшей в кровь, и вместе они возрождают былую молодецкую смелость. Встаю с плетёного кресла и медленно иду по направлению к ней, не разрывая с Агатой зрительного контакта. Она встаёт с кровати и замирает, когда я подхожу так близко, что чувствую своим телом её дрожь. Зрачки красавицы расширяются, пожирая изумрудную радужку, грудь резко вздымается от частых рваных вздохов, и я готов поклясться (хоть на Библии, хоть на томике первого выигранного мною дела), что в нас обоих бушует этот огонь. Слишком близко, слишком жарко, слишком откровенно. Мы оба в одежде, но абсолютно обнажены сейчас перед друг другом — то, чего я себе ни с кем не позволял. Скольжу ладонью по изгибам, а второй рукой зарываюсь в её волосы, оттягивая голову ведьмы немного назад. Она, прильнув, как кошка, к моим рукам, наслаждается каждым прикосновением, тихо постанывая. Ткань моих брюк натянулась, болезненно сковывая движения бёдер, и, честно говоря, я в шаге от того, чтобы внаглую разорвать тонкое кружево её трусиков (а я уверен, что она в чёрном кружевном) и наконец взять то, чего сейчас я так сильно желаю. Прикасаюсь к её нежным, тёплым губам и замираю, наслаждаясь привычным запахом карамели и моря. Моя спокойная гавань, моя пристань. Отстраняюсь от её губ лишь на мгновение, чтобы вновь насладиться чарующим изумрудным цветом ставших родными для меня глаз. Мне хочется вложить в каждый свой жест всё тепло, все чувства, всю нежность, которую я испытываю к ней.

Харрис, я вытяну тебя из этого болота, чего бы мне этого ни стоило.

Целую её. Нежно, приторно сладко — как в сказках для девочек. Она отвечает на поцелуй, углубляя его, привстаёт на носочки и зарывается пальцами в мои волосы, болезненно оттягивая пряди. Мы ведём это страстное танго, не уступая друг другу. Прикусывает мою нижнюю губу и довольно урчит, когда в ответ я остервенело сжимаю её ягодицы, не в силах сдерживать желание. Уверенно расстёгивает пуговицы на моей рубашке и играючи скользит ноготками по выступающим кубикам пресса. Меня с головой захлестывают новые чувства, сдвинувшие какой-то невидимый тумблер внутри. Мне больше не нужны игры, манипуляции, притворство. Сейчас, когда кровь вскипает в венах, когда сердце норовит сделать смертельный кульбит, я понимаю, что рядом со мной та самая. Та, ради которой я готов разрушать и создавать с нуля. Отстраняюсь, тяжело дышу, пристально смотря в её глаза, опускаюсь к ключицам и засасываю нежную кожу. Срываю с её губ очередной, более глубокий и страстный стон, окончательно сводящий меня с ума. Опускаю хрупкое тело на кровать и нависаю над ним, вдыхая исходящий от девушки пьянящий аромат. Она кладёт ладони на моё лицо и притягивает к себе, порывисто целует, кусает нижнюю губу и болезненно оттягивает её, игриво сверкая кошачьими глазами. С рыком отстраняюсь от неё, не желая передавать в руки ведьмы контроль над собой. Хрипло смеётся и закусывает нижнюю губу, жалостно смотря на меня из-под полуопущенных ресниц. Делает порывистый вдох и со стоном выдыхает воздух, бесцеремонно круша выстроенную мной стену самоконтроля. — Боже… — Единственное, что я могу выдавить из себя, наблюдая за шоу, которое рыжая устраивает прямо сейчас для меня. Она тянет верх платья к талии, обнажая аккуратную округлую грудь с небольшими розовыми торчащими сосочками.

Теряешь голову как подросток, увидевший обнаженку в мужском журнале, Нильсен.

Подол с длинными разрезами по бокам, доходящими до самых бёдер, практически ничего не скрывает, но Агата решает поставить шах в этой битве и, задрав лоскут ткани, отделяющий меня от самого сокровенного, окончательно повергает меня в шок. Трусики. Точнее их отсутствие. Она внимательно наблюдает за моей реакцией. Замечаю по азартному блеску глаз — понравилось. Приподнявшись на предплечье, она раздвигает ножки в сторону и тянется второй рукой к розовым, поблескивающим от смазки складочкам. Она проводит пальчиками по промежности, оттягивает пухлые губки и стонет в такт каждому своему движению. Смоченные в собственной смазке подушечки указательного и среднего пальцев отпускаются на клитор и обводят его по кругу, от чего Агата дёргается и закатывает глаза, резко выдохнув. Наслаждаюсь этой картиной, мысленно перебирая варианты поз, в которых я смогу наказать несносную за это представление. — Алекс… — зовёт она меня и, встретившись своими глазами с моими, кончиком языка слизывает смазку со своих пальчиков.

Контроль. Контроль бесповоротно утерян, и всё, чего я хочу сейчас, — вдалбливаться в неё членом и наконец снять застлавшую глаза и разум пелену возбуждения.

Шумно выдыхаю и инстинктивно дергаюсь пахом вперёд, желая заполучить объект вожделения. — Тише, нетерпеливый, — хрипит рыжая и касается бугра на моих брюках своими острыми ноготками, — такой твёрдый. Хочу.

Она буквально сводит меня с ума. Как мальчишку.

Собрав всю волю в кулак, нависаю над Харрис, припечатывая ту в матрас. Она выжидающе смотрит на меня и ухмыляется собственным демоническим мыслям, штурмующим её голову. — Действительно хочешь? — дразню я девушку и толкаюсь пахом вперёд, имитируя фрикции. — Боги, Нильсен! — жалобно произносит она и закатывает глаза. Моя. Я настоящий джентельмен и не имею никакого права заставлять даму ждать себя. А если быть честным, то я сам в шаге от того, чтобы наброситься на неё, игнорируя все мольбы и просьбы провокаторши. Мои пальцы опускаются на её клитор, и, несильно надавливая на него, я срываю с её губ нежный, пропитанный любовью и желанием, стон. Подхватываю этот стон губами и любовно целую девушку, окончательно распаляя её. — Самая красивая. — Опускаюсь к шее и засасываю нежную кожу, оставляя после себя расцветающее багрово-фиолетовым оттенком пятно. — Самая нежная. — Прикусываю мочку её уха и шумно выдыхаю, заставляя толпы мурашек танцевать по бархатной коже. — Самая лучшая. — Вновь целую её и сам не понимаю, как проигрываю в этом раунде. Проигрываю сверкающим кошачьим глазам. Порозовевшим от возбуждения щёчкам. Томным вздохам и подрагивающей в такт дыханию груди. — Сними платье, пожалуйста, пока я не разорвал его. Каждое слово даётся с трудом. Отстраняюсь от девушки и расстегиваю ремень на своих брюках. Тяну за пряжку и вытаскиваю его из шлёвок, задумав маленькую шалость. Она приподнимает бёдра, стягивая с себя единственный элемент гардероба.

Сгораю и вновь возрождаюсь рядом с ней.

Тянусь к пуговицам, но Агата жестом останавливает меня и, встав на колени, дрожащими пальцами сама расстёгивает мою рубашку. Оставляет дорожку поцелуев, ведущую от груди к низу живота, от чего я буквально теряюсь в своих ощущениях, тяжело вздыхая от этого невинного жеста. — Харрис, — хриплю я, запуская руку в её волосы, — я не сдержусь. — Не сдерживайся, — шепчет она и расстёгивает ширинку моих брюк. Громко выругавшись, тяну её волосы назад, вынуждая рыжую посмотреть мне в глаза. От зелёного цвета не осталось и следа — лишь поглотившая его беспробудная тьма. Она пробегается кончиками острых ноготков по возбуждённой плоти и облизывает свои и без того слишком соблазнительные губки. — Сожми его. — Мой голос срывается на хриплый шёпот, стоит ей только обхватить член рукой и сделать пару поступательных движений. — Сильнее! Сил держаться больше нет. Разворачиваю рыжую к себе спиной и тянусь к валявшемуся на кровати ремню. Делаю петлю и прошу Агату просунуть в неё руки, она слушается, и я затягиваю кожаные силки на её запястьях. Одной рукой подхватываю девушку под локти, не давая ей упасть носом в матрас. — Умница. — Оглаживаю второй рукой её ягодицы. — Но какая же непослушная. — Несильно шлепаю её и наблюдаю, как по нежной коже разливается розовое пятно от удара. — Ох! — жалобно скулит Агата, инстинктивно подаваясь назад. — И нетерпеливая. — Оставляю ещё один шлепок и толкаюсь в неё, заставляя девушку едва не задохнуться от нахлынувших ощущений. Двигаюсь мучительно медленно, изматывая, пытая нас обоих, заставляю прочувствовать всю сладостность нашей близости. Она выгибается, пытается взять контроль в свои руки и ускорить темп, но сегодня веду я. — Нильсен, чёрт возьми, — сдавленно бормочет рыжая, — быстрее! И кто я такой, чтобы отказывать девушке? Ускоряюсь, прикрываю глаза и отдаюсь тянущему сладостному чувству, захватывающему нас с головой. Каюта заполняется пошлыми шлепками влажных тел, лишь больше распаляя двух влюблённых, предающихся близости. Агата напрягается каждой клеточкой своего тела, стоны становятся более глубокими, более частыми. Не переставая держать её за руки, тянусь второй рукой к шее и сжимаю её, обостряя ощущения приближающейся к финалу девушки.

Рваные вздохи. Хриплые стоны. Движения в унисон.

Любимая выгибается и с громким вскриком кончает, одновременно обмякая на моих руках. Толкаюсь ещё несколько раз и резко выхожу из неё, с тихим рыком кончая на её спину. Перехватываю Агату под грудью, держа дрожащее тело, и расстёгиваю ремень, освобождая запястья девушки. Она тут же вытягивается поперёк кровати, потирая запястья. — Знаешь, Нильсен, — сипло смеётся рыжая, — ты открылся мне с новой стороны. Ложусь рядом и притягиваю горячее тело к себе, оставляя мимолетный поцелуй на макушке Харрис. — Поверь мне, когда ты заглянешь вглубь моего ящика с секретами, то искренне удивишься.