Первый и последняя

— Рен, твой отец никогда не играл с тобой в героев? — Не было никаких игр. Но с самого детства мой отец был моим героем. И это никогда не изменится. "Skip Beat!"

Валок возвел глаза к небу, когда Мирак сказал, что ему не нужен личный драккар, чтобы «проплыть пару часов» до Солстейма. Новый повелитель полуострова и две дюжины верных слуг выкупили места на самом обычном корабле. Причем, Мирак настоял на том, что места они именно выкупят. Самым забавным во всем этом было выражение лица капитана «Северной девы», который был одновременно счастлив до поросячьего визга и напуган до дрожи в коленках. Хозяин Солстейма явился на причал в будничном черном одеянии. Ни одного украшения, ни даже вышитого плаща. Лишь жреческая маска сверкает на солнце, как растопленное серебро. Валоку хотелось потрясти Мирака за плечи, как в старые добрые, и напомнить об очевидных вещах, которые, видимо, в эту упрямую голову до сих пор не втемяшились. Во имя Дова, юноша был слишком уж аскетичен для такой должности. Но Владыки сделали выбор и Валок был в глубине души горд за своего воспитанника. Жаль, что сам Мирак признаков счастья не проявлял. Напротив, он дерзнул оспаривать решение Владык, что, тем не менее, (как всегда) сошло ему с рук. А все из-за идиотского увлечения, которое Валок и другие жрецы не разделяли. Ну скажите на милость, зачем высшему жрецу, ученику самого Партурнакса, набирать по двадцать-тридцать детей и учить их магии, да притом совершенно просто так, без обязательств? Причем ладно бы то были дети, коих отдавали в послушничество. Или хотя бы только норды. Мирак, казалось, искренне не понимал «что в том такого» обучать колдовским знаниям полудиких котов, орсимеров, и эльфов. Как ни странно, Владыка Партурнакс мало того, что глаза на это закрывал, но и лично распорядился выдать под сие дело землю и строителей, что как раз заканчивали воздвигать для этих целей крепость. Так что Мирак ходил как в воду опущенный всю неделю с момента оглашения вердикта и до своего отплытия. Более или менее он успокоился только тогда, когда старший послушник Дукан принес ему клятву, что за несостоявшейся школой присмотрит, и детей в обиду не даст. Даже орков. Другие жрецы лишь качали головами. В свои двадцать пять с хвостиком, Мирак успел набраться знаний и умений на уровне пятидесятилетних мастеров, но от юношеского максимализма так и не избавился. Конечно, были и те, кто ему завидовал. Азидал ненавидел «мальчишку» лютой ненавистью и расовая неразборчивость Мирака при наборе учеников была одной из основных причин. Упоминая молодого жреца, саарталец часто высказывался о том, что пути Владык неисповедимы, что на человеческом языке означало «даэдра разбери, почему Партурнакс и другие Драконы его так любят». По-настоящему с Мираком никто не враждовал — Валок бы этого не допустил, да и сам Мирак мог при желании любого уложить на лопатки. Но понимать, чего он грустит после такого повышения, не понимали. Да и кто бы понял? А ведь совсем недавно будущий повелитель Солстейма был ростом не выше валокова колена. Не по годам серьезный мальчуган, которого послушники обнаружили в лесу, долго вглядывался в лицо Валока, а потом спросил то, что жрец не забудет никогда: «Мастер, вы случайно не мой папа?». Валок аж поперхнулся. — Мама всегда говорит, что отец обязательно меня найдет. А эти мастера, — кроха ткнул ручкой в оторопевших послушников. — меня для вас нашли. Это значит, что вы мой папа? Владыка Ниредии улыбнулся воспоминаниям. Двадцать лет спустя он гордился воспитанником все так же сильно, и все так же благодарил Праотца Дова за то, что подарил старику того чумазого мальчонку. — Отец. Мирак стоял перед ним, готовый проститься, впервые на такой долгий срок. Плечи расправлены, спина ровная, словно нордский меч. Совсем взрослый. Валок улыбнулся, и пусть его лицо, как и лицо названого сына, скрывала маска, жрецы без труда умели читать эмоции по глазам. Валок положил руки на плечи воспитанника. — Будь смелым, Мирак. Правь достойно, и пусть Владыки гордятся тобой. Мирак поклонился. Теперь они были на одной ступени и кланяться друг другу были не должны, но названого родителя жрец уважил бы, будь тот хоть самым простым конюхом. — Гордись мной и ты, отец. Корабль отплывал, ревели горны. Старик Валок не отрывал взгляд от моря даже когда «Северная дева» превратилась в точку на горизонте.