Крылатый юноша, танцевавший в поющем небе с драконами, смеявшийся и певший вместе с весенними ветрами, он был — Арты, а Арта была его: по праву распахнутого сердца, распахнутых к небу ладоней. Элхэ Ниэннах и Иллет, "Черная Книга Арды"
Высушить одну слезу - больше доблести, чем пролить целое море крови.
Байрон Джордж Гордон
Дверь, покрытая потрескавшейся позолотой, отворилась и в каюту скользнула стайка полуодетых девушек. Молодые нордки, облаченные в тонкие, просвечивающие ткани, отвесили глубокий изящный поклон. Перед невольницами величественной поступью шла управительница и, почтительно поприветствовав владыку, попросила выбрать девушку, которая «скрасит сыну Дова путешествие». Мирак лишь вздохнул: новая роль обязывала новыми обычаями. Теперь ему, как правителю провинции, полагался собственный гарем. Мирак знал, что та, кто возляжет с ним сегодня, навсегда останется в его подчинении. Она станет его первой наложницей, первой женщиной в гареме. Ей будет дозволено лицезреть его без маски. Она принесёт клятву на крови в том, что никогда не предаст его. Для всякой девы континента это было бы честью. Впоследствии он сможет забирать себе любую незамужнюю женщину, какую только пожелает. И делать это столько раз, сколько заблагорассудится. Гарем был нужен не только для поддержания статуса и хорошего настроения драконьих жрецов. Все приближенные к Дова были сильными магами, и их семя несло в себе колдовское наследие. Драконам были нужны новые верные колдуны, Культу было необходимо достойное продолжение. Однако магия налагала свои ограничения на хрупкие человеческие тела и жрецы не были так же плодовиты, как обычные люди. Дети рождались у единиц. Потому женщин всегда поставляли в огромном количестве, чтобы шансы на появление родовитых наследников были существенней. Повелитель Солстейма скривил губы. Конечно, он не возражал против женского общества, но и энтузиазма в становлении племенным жеребцом не испытывал. Однако его желания не имели значения: от этого обычая уклониться бы не вышло даже своевольному Мираку. Владыки Дова прямо повелели своим жрецам прилагать все усилия, чтобы род каждого продолжался. Ослушаться значило предать Культ. Тот, чье имя означало «преданность», никогда бы так не поступил. Девушки стояли, почтительно склонив головы. Мирак ощущал вибрации их мыслей, вдыхал запах их волнения. Каждая изнемогала от желания быть избранной. Принадлежность к его гарему, к его семье, было бы благословением для любой из них. Сумей она понести от правителя, девушка была бы возвышена до небес. Мирак изучал их лица. Светлокожие, юные, пышущие здоровьем. Щеки одной украшал розовый румянец, другой — россыпь веснушек. Волосы разных оттенков — от платинового до угольно-черного. Глаза, переливающиеся голубизной вод и зеленью лесов. Губы, пухлые или тонкие, как изгиб лука. Жрец скользнул взглядом по фигурам: мальчишеская худоба соседствовала с изящными песочными часами, округлая мягкая полнота — с мускулистым поджарым телом. Перед ним стояли женщины на любой вкус. Но такой, чтобы сразу зацепился взор и всколыхнулось желание не было. Ткнуть пальцем в первую попавшуюся? Позволить случаю возвысить одну из девушек? Мираку в голову пришла идея поинтереснее. Он быстрым движением выкинул вперед руку. Кисть объял массивный огненный шар, от которого повеяло палящим жаром. Девушки в ужасе отпрянули. Даже управительница казалась напуганной. Большинство невольниц прикрыли головы руками. Некоторые упали на колени или прижались к стене. Лишь одна нордка осталась стоять прямо. Она взирала на огонь не со страхом, но с интересом, и отблески пламени играли в ее серых льдистых глазах. — Она, — коротко кивнул Мирак.***
Сив стояла на коленях нагая. Она произнесла слова клятвы и сейчас должна была подтвердить их кровью. Мирак принял из рук управительницы кинжал из сталгрима — символ своего правления на Солстейме. Острым лезвием он провел по груди девушки, вырезая на ней свое имя, как символ ее вечной верности ему. — Эта клятва связана кровью твоей. Управительница потупила взор и почтительно протянула ладони. Жрец снял маску и вложил ее в руки невидящей служанки. Он медленно отнял кинжал от израненной груди Сив и поднес его к губам. Крупная красная капля соскользнула по сияющему лезвию и упала в его раскрытый рот. Символ на груди девушки невольницы засиял, и она сдавленно вскрикнула. — И я принимаю ее. Управительница водрузила маску на небольшой алтарь, установленный в изголовье кровати, и медленно попятилась из комнаты, не смея поднять взор на господина. Мирак и Сив остались вдвоем. Сияние символа на груди погасло. Раны девушки немного затянулись, кровь почти не текла. — Посмотри на меня. Сив медленно подняла взгляд. Мирак видел в них свое отражение. Из глубины ледяных озер на него смотрел высокий молодой брюнет. — Поднимись. Девушка медленно встала с колен. Ее тело сотрясала мелкая дрожь, но губы тронула легкая улыбка. Мирак чувствовал, как в ней клокочет волнение и радость от того, что ее избрали. С той секунды, как ей было дозволено на него смотреть, Сив не отрывала взгляда от его лица. Мирак пóрами чувствовал: то, что она видит, ей было по нраву. Он взял ее лицо в ладони и украл поцелуй. Сив ощутила привкус собственной крови на губах и вздрогнула от легкого магического импульса. Клятва была закреплена.***
Солнце клонилось к закату. Скоро они должны были прибыть в порт. Мирак отослал Сив из каюты, предварительно повелев ей привести Скьельда. Девушка явно нехотя удалилась, подарив жрецу долгий томный взгляд на прощание. Каждый Драконий жрец имел поверенного. Генерал личного войска, главный советник, самый близкий и самый верный человек, готовый без промедления отдать жизнь за своего повелителя. Скьельда нашли в тот же год, что и Мирака. То время было богато на брошенных сирот, и отряды Валока приютили не один десяток таких мальчишек. И хотя, в отличие от будущего повелителя Солстейма или послушника Дукана, Скьельд не имел никакой предрасположенности к магии, они с Мираком подружились моментально и были неразлучны сызмальства. Мальчика обучали воины Валока, он рос сильным и ловким. Никто лучше него не владел мечом и щитом. Назначение Скьельда поверенным стало первым официальным решением Мирака в качестве Драконьего жреца. — Ты меня звал? В дверях стоял улыбающийся шатен. Светло-голубые глаза задорно блестели, рот расплылся до ушей. Мирак ухмыльнулся в ответ, и повел рукой, приглашая Скьельда внутрь. Поверенный был единственным человеком ниже уровня жреца, смевший звать Мирака на «ты». — Конечно. Пока ты не попортил всех моих рабынь. — Ты же отверг их, повелитель. Кому-то приходится брать на себя бремя их успокаивать. — «Их»? Серьезно, Скьельд? Хочешь обзавестись гаремом раньше меня? — хохотнул Мирак. — Трое — не гарем, — глубокомысленно заметил Скьельд, устраиваясь за столом Мирака и наливая им обоим меду. — И они уже совсем не горюют от того, что лорд-зануда их не выбрал. — Когда-нибудь я превращу твой язык в ледышку и буду с удовольствием наблюдать, как он тает. — Мирак сел напротив и хлебнул темный терпкий напиток. — Нельзя. Язык мне очень помогает успокаивать твоих несостоявшихся наложниц, мой повелитель. Мирак мягко рассмеялся. Скьельд довольно потянулся и улыбнулся другу. — Волнуешься? Драконий жрец уставился в окно. Закат окрасил небо в кровь и золото. — Я не знаю, что я чувствую. — честно признался он. — Кажется, пока лишь тоску. Скучаю по… — … детям. — закончил за него Скьельд. Поверенный и сам был привязан к мальчикам и девочкам, оставшимся в столице. Он тоже учил их, но не сложным магическим формулам, а биться на мечах и стрелять из лука. Друзья отпили меду. — Скьельд, я не хочу идти на пир и на церемонию осмотра крепости. Поверенный фыркнул. — Еще бы. Кто в здравом уме пожелает с дороги вкусно поесть и осмотреть свои владения в самом цвете их величия? — Скьельд, ледышка. — Понял, понял, господин. Будете с удовольствием наблюдать как мой язык тает.***
Мирак стоял на палубе скрестив руки. Вдали, в багряных лучах заходящего солнца, виднелись шпили и башни Солстейма. Жрец глубоко дышал, созерцая утопающий в зелени полуостров. «Дом» — пронеслось в его голове. «Теперь это — дом». — Повелитель, — подобострастно пискнул капитан корабля. Мирак скосил глаза: хозяин «Северной Девы» в пояс кланялся мужчине, облаченному в черные жреческие одежды, чье лицо скрывала металлическая маска, казавшаяся раскалённым железом в свете угасающих лучей. «Жрец» гордо двинулся к Мираку. — Ты вышагиваешь, словно павлин, — заметил владыка полуострова, когда человек в маске встал рядом. — Как самокритично, — парировал «жрец» голосом Скьельда. Он оперся на бортик, вглядываясь в очертания Солстейма, с каждой секундой приближавшегося к ним. Черные на фоне неба башни купались в золоте. — Твоя земля прекрасна, повелитель. Точнее и не скажешь. По мере того, как корабль приближался к порту, на берегу все отчетливей можно было различить толпу горожан, вышедших встретить нового правителя. Тут и там зажигались факелы, в свете огней переливались праздничные одежды и драгоценности. — Уверен, что не хочешь выйти к ним сам? Мирак покачал головой. Он не выносил скопления людей — во всяком случае взрослых — и от яркости пестрой процессии у него зарябило в глазах. — Развлекайся, Скьельд. — Мирак изобразил полупоклон и присоединился к воинам. Пока Скьельда, облаченного в жреческие одежды, с почестями и помпой встречали в порту и провожали в город, Мирак наложил на себя чары скрытности и отбился от толпы, устремившись вдоль пустеющего пляжа. Оказавшись один, он с удовольствием стянул черные кожаные ботинки и стопы утонули в мелком, прохладном песке Солстейма. Жрец чувствовал вибрацию песчинок и почвы под ними, ощущал энергию играющих неподалеку волн, слышал, как гудит магма глубоко под землей. Полуостров охотно делился с ним своими звуками и магией. Мирак закрыл глаза и стал медленно, глоток за глотком, пропускать через себя ауру Солстейма. Она наполняла каждую клеточку соленым вкусом моря, шелестом листвы, плеском озерной воды и птичьим криком. «Ну здравствуй, дом». Мирак медленно брел вдоль кромки воды, глубоко вдыхая свежий, пахнущий лесом воздух. Сердце билось спокойно, умиротворенно. Остров принимал нового хозяина легко и охотно. Вскоре стук в груди и плеск приливающих волн синхронизировались. Мирак улыбался Солстейму, а Солстейм играл ветром в его волосах. К городской стене жрец подошел нескоро. На небе зажглись яркие звезды. Мирак мог не беспокоиться о том, что его поймает случайный стражник. Чары надежно укрывали его от посторонних глаз, босая поступь была бесшумна, а охранные заклятия Солстейма на него бы не подействовали, ведь еще утром местный авгур связал его имя с магией, защищающей полуостров. Жрец проскользнул в ворота вместе с тележкой, везущей его сундуки. Город был красив, музыка и песни звучали там и тут. Все громче был слышен звук горнов и барабанов. Мирак скользил меж домами, время от времени заглядывая в ставни, украдкой рассматривая своих подданных. Пожилая вдова кормит сирот пирогами. Семья кузнеца собралась за столом в нарядных одеждах. Рябоватый бард поет песню о «молодом Драконе». Краснощекая девушка целует бородатого силача. Девочка поит котенка молоком. «Звание правителя — это не только великая честь, но и тяжелое бремя, сын мой», — зазвучал в голове голос Валока. — «Ты должен будешь править мудро, чтобы твоя провинция процветала. Каждый житель полуострова будет вверен в твою защиту. Ты в ответе за каждую жизнь. Теперь это – твои люди, твой народ». «Мой народ» — эхом отдавался в ушах собственный голос. Мимо пробежала стайка смеющихся девушек. Глаза сияют, на русых волосах венки из полевых цветов. Смотри на эти лица, Мирак. Смотри и запоминай. Каждый из них принадлежит тебе. Ты принадлежишь каждому из них. Жрец подошел к воротам крепости уже за полночь. Он поднял было руку, чтобы постучать и войти внутрь, назвавшись собственным гвардейцем, но тут какое-то движение привлекло его внимание. По кромке крепостной стены, кто-то боязливо крался. Мирак притаился, с интересом наблюдая за тонкой фигуркой. Незаметно, неловко, она балансировала на узкой полоске выпирающего камня, и медленно бочком скользила вниз по выступам. Кто бы там ни был, стоило ему оступиться, незадачливый акробат бы отправился к Праотцу Дова. Жрец невольно восхитился: у человека наверху не было веревочной страховки, и его не держали чары. Каким же смельчаком или безумцем надо быть, чтобы вот так штурмовать высоченную стену? «А ведь этот кто-то, вероятно, тебя сейчас грабит», — подумалось Мираку. Вот только, что бы там ни нес маленький вор, зрелище того явно стоило. Мирак уселся в тени выпирающего навеса. Он видел, как на стене тут и там появлялись дозорные, и худенькая фигурка всегда была на шаг впереди, скрытая тенью от незамечающих ее стражников, в паре футов от бледных пятен факелов. Кто бы там ни был, он хорошо знал как часто и где стражники осматривали стену. Мирак бесшумно наколдовал воздушную подушку, и пустил ее плыть прямо под тощим вором. Пачкать сверкающие чистотой мостовые в крови незадачливого грабителя в первый же день? Нет уж, извольте. Вор сорвался, когда Мирак уже подумал, что тот справится. Со сдавленным вскриком он рухнул вниз и был пойман тягучим облачком у самой земли. — Кто здесь? Послышались топот ног и скрип петель. Облачко проворно опустило повизгивающего вора прямо в руки жреца. — Тс-с-с! — Мирак зажал воришке рот кожаной перчаткой. Он шепнул формулу заклинания и завеса невидимости передалась трепыхающемуся тельцу в его руках. Ворота отворились и трое стражников с копьями выбежали наружу, тщетно вглядываясь в темноту. Мирак бесшумно произнес заклинание быстрых ног и, словно ветром подхваченный, юркнул за крепостные ворота, крепко удерживая незадачливого грабителя в руках. Они скользили между строений и вскоре оказались в конюшне. Где-то вдали послышался смех, стражники явно посчитали, что ослышались. Мирак разжал стальные объятья, и вор рухнул в кучу свежескошенного сена. — Даже не думай бежать, — спокойно сказал жрец. — Я все равно тебя догоню. Он воспламенил ладонь и приблизил огонь к лицу грабителя. — Девчонка? — Мирак удивленно усмехнулся. На полу сидела ощерившаяся, словно дикая кошка, манмерка. Густые волосы собраны в узел, глаза метают молнии. — Отпусти, — угрюмо протянула девушка. — Отпустить? Ты — воришка, что хотела ограбить Драконьего жреца. И просишь, чтобы тебя отпустили? — Ограбить? — девчонка задохнулась от возмущения. — Ничего мне не нужно от этого… жреца. Я ничего не крала. Проверь, если хочешь! Девушка развела руки в стороны, готовая к обыску. Мирак изогнул бровь. Татуировка на запястье выдала в манмерке невольницу. — Ты — рабыня. — Мирак не спрашивал, он утверждал. — Ты можешь не выносить из крепости вещей, но ты все равно пыталась украсть имущество Солстейма. — Жрец опустился на корточки и их лица оказались на одном уровне. — Себя. — Я — не вещь! И не чье-то имущество… — Боюсь, в глазах закона это не так. — Мне плевать на паршивые нордские законы! Мирак улыбнулся уголком рта. Давненько ему не приходилось слышать таких наглых речей. — Мне жаль, но других здесь нет. Манмерские догмы на Солстейме не работают. Рабыня смотрела на него с ненавистью. — Тогда убей меня. Я все равно тут не останусь. За повторное бегство ведь все равно грозит смерть? Считай, что я бегу второй раз. Мирак прищурился, вглядываясь в темные презирающие глаза. — Неужели здесь так плохо, что ты предпочитаешь умереть? — Именно так. Лучше принять смерть, чем служить нордским убийцам, — зло ответила девушка и дернула ворот рубашки, обнажая шею. — Только сделай это быстро, не тяни. Жрец протянул руку к запястьям манмерки. Та невольно дернулась, но боль не последовала. Пламя в его руках не обжигало. Там, где ее кожи касалось мягкое свечение пылающей ладони, затягивались порезы и исчезали ссадины. — Что… — выдохнула девушка. — Да, я норд, девочка. Но я не собираюсь причинять тебе вред. — Но ваши законы… — Не всегда справедливы. И я не говорил, что я всегда согласен с ними. — Мирак мягко отстранил руку. Девушка удивленно уставилась на свои исцеленные кисти. — Тогда… Может ты меня вызволишь? — в ее голосе было столько надежды, что Мирак невольно вздохнул. — Ты же маг, и так ловко пробрался сюда… Прошу! Мирак медлил с ответом, тщательно подбирая правильные слова. Истолковав его молчание по-своему, манмерка решительно тряхнула черными волосами. В глазах девушки заиграл огонь, не имеющий никакого отношения к сполохам наколдованного пламени. — Я… я отплачу тебе. — С этими словами она потянула вверх подол рубашки, оголяя смуглую юную грудь. — Опусти немедленно! — изумленный Мирак дернул рубашку на место. Манмерка выглядела так, словно он отвесил ей пощечину. — Ты меня за пса бродячего что ли принимаешь? — Всего лишь за вечно голодного нордского кобеля, — зло выплюнула девушка. В ее глазах стояли слезы. — Что еще мне сделать, чтобы ты отпустил меня? — Да пойми ты, глупая, ты не сможешь сбежать! — Мирак с трудом удержался от того, чтобы не взять ее за плечи и не тряхнуть хорошенько. — Охранные чары Солстейма не отпустят тебя! Твое клеймо закреплено в магии полуострова. Сама земля не даст тебе уйти, если только так не решит правитель. Манмерка выглядела ошарашенной. — Что… Это правда? Магия Солстейма меня схватит? — Если правитель Мирак не позволит тебе покинуть его надел, чары не дадут убежать. — Жрец покачал головой. Была бы его воля, он бы прямо сейчас позволил девчонке уйти, чтобы только пятки сверкали. Но разве мудрый владыка отпустит крадущуюся в ночи рабыню, называющую кого-то из местных жителей убийцами? Нет, нужно во всем разобраться, а потом принимать решение. — Зачем ты меня поймал? — голос девушки стал пустым и безжизненным. — Надо было дать мне упасть. «Не хотелось марать чистенькую мостовую расшибленными мозгами» — захотелось съязвить Мираку. Вместо этого он сказал: — А ты, если бы увидела, что человеку грозит смерть, и ты можешь его спасти, не помогла бы? Девушка дернулась, явно желая ответить что-то ядовитое, но так ничего и не придумав, спрятала голову руками. Они сидели молча. Из башни доносилась музыка и пьяное пение. Официальная часть торжества явно перетекла в более душевное русло. — Тебе здесь кто-то хочет навредить? Она лишь нахмурилась и отвернулась. Странно, а ведь что-то говорила про убийц. — Как тебя зовут? Девушка не отвечала. — Повелителю Мираку стоит знать имя той, кто захочет просить его аудиенции, — заметил Мирак. Манмерка ощетинилась: — Не дождется. Я не буду кланяться убийце. Жрец чуть не поперхнулся. Что ж, теперь палачом окрестили его самого. Правда, он с этим титулом согласен не был категорически. Были победы на поле битвы, но это другое. Он никогда не лишал жизни без крайней нужды. — Убийца? — Все вы, драконопоклонники — убийцы. Или почитатели убийц, что ничем не лучше. Драконы живьем жгут людей, уничтожают целые селения. А вы делаете из кровожадных ящеров богов. — Тебе лучше замолчать. — И не подумаю. Что, правда глаза ре… — Нет. Но если тебя услышат другие, ты умрешь. Это будет гораздо мучительнее, чем ты можешь себе представить. И даже я не смогу ничего с этим поделать. Девушка сверкнула глазами, но, к счастью, умолкла. — Послушай, я не знаю всей твоей истории, но я хочу помочь, — выдохнул Мирак. Меньше всего он сейчас хотел, чтобы свалившаясь на голову девчонка разбуянилась еще сильнее или причинила себе вред. — Прямо сейчас тебе грозит какая-то опасность? Она какое-то время сидела не шелохнувшись, а потом покачала головой. — Хорошо. Тогда давай поступим так, — жрец отстегнул с пояса походную флягу, отпил оттуда немного и протянул манмерке, — Ты сейчас выпьешь со мной меду. Успокоишься. Потом пойдешь к себе и проспишься. А завтра мы с тобой побеседуем. Обещаю, я постараюсь сделать все, что в моих силах. «Ведь я отвечаю за тебя и за сотни других жизней на этом полуострове». Манмерка долго, недоверчиво смотрела на протянутую флягу, а потом решительно взяла и залпом опрокинула содержимое в рот. Тут же закашлялась. — Не привыкла? Девушка покачала головой и снова приложилась к фляге. Они сидели молча, попеременно отпивая меду. Мирак незаметно водил пальцами в воздухе, восполняя выпитое, так что фляга все время оставалась наполовину полной. В соседнем сарае кто-то пьяно горланил «Молодого Дракона». — Каана, — наконец нарушила молчание девушка. — Меня зовут Каана.