— Хорошо котам, вы не боитесь темноты — А чего её бояться? — Ну как же? В темноте всё кажется таким страшным... — Так ты чего боишься, темноты или того, что у тебя в голове? Олег Тищенков, "Кот"
Виндхельм встретил их угрюмыми заснеженными улицами. Мира пониже опустила капюшон — ей не хотелось, чтобы горожане видели ее лицо. Серый плащ из грубой шерсти прятал соловьиный доспех от внимательных глаз, приметное оружие было уложено в суму, а на поясе девушки висел хороший, но безликий орочий меч. Ничто не выдавало в страннице Довакина. После смерти Ульфрика она не была здесь желанным гостем и нервировать местных лишний раз не хотела. Ей вполне хватило и прошлого раза, когда виндхельмовцы наперебой чествовали ее ласковыми эпитетами вроде «паршивой бретонской собаки», а в спину летели куски гнилой брюквы. — Зайдем в таверну, промочим усы перед отправкой? — предложил каджит. Ему явно хотелось оттянуть момент посадки на корабль. Какая-то часть Миры была готова цепляться за любой предлог, чтобы отложить путешествие на Солстейм. Но оставаться в Виндхельме лишние пару часов не хотелось. Девушка нутром чувствовала, что каждая минута отсрочки лишь подтолкнет ее к малодушному решению передумать и никуда не ехать. Уж лучше не тянуть — быстрее поплывем, быстрее закончим. — Не стоит здесь задерживаться. — покачала головой Мира. — Сядем на корабль сейчас и попадем на остров засветло. — Вы, человеческие женщины, не понимаете важности подслащивания усов хорошим медом. Они от этого растут лучше, а когда усам хорошо — хорошо и Дж’зарго. — У человеческих женщин, друг мой, тоже есть усы. И у некоторых будут погуще твоих. Но дело же не в этом, верно? Признайся, что в тебе просто проснулась кошачья ненависть к водоемам. Обещаю, я не буду смеяться над тобой… большую часть пути. Дж’зарго фыркнул. — Раз Дж’зарго, по-твоему, во всем похож на котов, где твои бананы, маленькая безусая обезьянка? Так они и шли по заснеженным улочкам, по-дружески препираясь и подтрунивая. И если не привыкшим к их спорам иногда могло казаться, что эти двое ругаются, каджит и бретонка на такое заявление синхронно покрутили бы пальцами у висков. Разве дружба возможна без шуток?***
«Северная дева» плавно скользила по волнам. Солнце, недавно вышедшее из зенита, мягко согревало кожу, и на палубе было очень приятно сидеть, вдыхая морской бриз и нежась под ласковыми лучами. Даже Дж’зарго перестал ворчать. Мира наконец избавилась от капюшона и черные волнистые волосы ярко блестели под солнцем. Довакин изо всех сил пыталась наслаждаться прекрасной погодой, но у нее скверно выходило. Каждая минута, каждая волна приближали ее к Солстейму. Она помнила свои впечатления, когда впервые увидела остров. Покрытый бурым песком и пеплом, он напоминал могильник, ассоциировался с тленом. Растрескавшаяся пыльная земля, из которой пучками торчали колючие лапы вредозобника и узловатые побеги корней трамы, почти не плодоносила. Тут и там особняком росли редкие полувысохшие деревья. Потом, чуть позже, когда Мира исходила Солстейм вдоль и поперек, нашла гигантские грибы Тель-Митрина, чистые горные реки, полные рыбы, и озеро Фьялдинг, остров перестал казаться безжизненной пустыней. Но в тот первый день впечатление сложилось нерадостное. Впрочем, тогда ей казалось, что задерживаться надолго здесь было не нужно. Довакин собиралась вернуться на материк максимум к концу недели. Наивная. Мира первым делом устремилась искать гада, что подослал к ней убийц. Уже через четверть часа после высадки на сушу, у гигантского сияющего артефакта, Камня Земли, она повстречала Нелота. Именно у данмера, облаченного в одежды мага, она и поинтересовалась, где найти Мирака. Ответ Нелота означал, что все не так просто, как ей представлялось. По словам эльфа, Мирак был мертв уже тысячи лет. «Мертв», да не совсем. Иногда вера людей в чью-то смерть бывает безосновательна. Вот и сейчас, прекрасно понимая, что своими глазами наблюдала его умерщвление Хермеусом Морой, девушка не могла отделаться от мысли, что Мирак все еще опасен. Словно он еще может сделать с ней что-то страшное. Словно он сможет причинить ей куда большие страдания, нежели насланные им при жизни кошмары. И он все ближе. — Расскажи поподробнее, как именно мы туда попадем? Мира зябко поежилась. — С помощью Черной Книги. Каджит непонимающе уставился на нее, и Мира, спохватившись, начала рассказ о Черных Книгах, Апокрифе и Храме Мирака. Когда он был закончен вдали уже виднелись островные горы и высокие стены Вороньей Скалы.***
Довакин сходила на берег с тяжелым сердцем. Ее мучили тревожные предчувствия, ноги наливались свинцом. Она понимала, что им нужно было прямо сейчас отправиться в поместье Северин, когда-то переданное Мире в благодарность от местных жителей за спасение советника Морвейна. Там в глубине одного из самых дальних сундуков, под ложным дном, защищенным пятью разнообразными чарами, была спрятана Черная Книга, которую Мира не пожелала таскать с собой или привозить в Скайрим. Немудреный план: пройти пару десятков футов от прилавков со съестным, вынуть из сумы посеребрённый ключ, и зайти в здание, которое было ее домом по праву. Открыть книгу, дойти до Храма, забрать останки жреца — проще пареного батата. Но чем ближе было поместье, тем тяжелее было сделать хоть шаг. — Ты вроде хотел промочить усы? — тяжело выдохнула Мира, словно горло сжал спазм. — Промочить усы Дж’зарго хотел в Виндхельме. Сейчас Дж’зарго не прочь хорошенько выпить и подкрепиться, — изрек каджит, разочарованно рассматривающий красную песчаную местность. — Если Довакин, упаси Алкош, не собирается прямо сейчас бежать в Апокриф на сухое горло и голодный желудок, конечно же. Мира кивнула, и свернула с дороги, направляясь прямиком в таверну «Пьяный нетч». Каджит бодро зашагал следом. — Ты когда-нибудь пробовал суджамму? — поинтересовалась она у товарища. — Дж’зарго и слова-то такого не слышал, не то, чтобы пробовать, — воодушевился тот. Друзья вошли в таверну и заказали по чарке крепкого пойла, по миске похлебки из хоркера и по батону хлеба. Мира собиралась было провести Дж’зарго в дальний угол, но тут «Нетч» сотрясся от радостного пьяного возгласа «ДЫК ЭТО Ж ДОВАКИН!», и уже через секунду ноги девушки оторвались от земли, а сама она оказалась зажата в крепкие объятия местного кузнеца Гловера Меллори. — Ай, — пискнула Мира под аккомпанемент жалобно скрипнувших ребер. — Прости! — довольный как слон, и улыбающийся от уха до уха кузнец бережно опустил спасительницу острова вниз. — Как же я рад что ты вернулась, Мира! Девушка улыбнулась в ответ, потирая бок. Хватка у Гловера была железная, как у медведя. Раньше он не проявлял такого рьяного желания обниматься, но Мира догадывалась о причине столь теплого приема. В прошлый визит она, как обычно, сунула свой любопытный нос в чужие секреты и тем самым помогла Гловеру вновь обрести семью. Прихватив в доме кузнеца без спроса письмо, которое тот, вероятно, годами не решался отправить, Мира решила доставить его адресату. Уже через несколько лун Довакин обнимала рыдающую Сапфир, узнавшую наконец имя своего настоящего отца. В тот же день Мира лично довезла девушку до пристани Виндхельма, чтобы та смогла отправиться в гости к незадачливому папаше. Через неделю гонец доставил Мире два письма — отец и дочь не сговариваясь благодарили Довакина, приложив к письмам по пятьсот септимов. С тех пор, насколько ей было известно, воровка бывала в Вороньей Скале чаще, чем сама Мира приезжала в Рифтен. Если Бриньольф не врал, Сапфир вроде бы даже научилась смеяться. И вот сегодня они с Меллори встретились впервые с тех пор, как воровская семейка воссоединилась. — Ты же еще не оплатила? — и кузнец, не дождавшись ответа, крикнул трактирщику, — Все, что едят и пьют Довакин и ее спутник сегодня — за мой счет! Каджит, успевший лакнуть суджаммы, довольно улыбнулся и тут же заказал еще пару бутылочек и ароматный жареный козий окорок в придачу. Гловер устроился с путниками за широким столом. Довольный как ребенок, он рассказывал Мире о том, как они с Сапфир в ее прошлый приезд ловили рыбу, как за дочерью начал ухаживать некий вельможа из Дома Редоран, как он запланировал на следующий месяц съездить в Рифтен, навестить Гильдию. — Если глава не будет против, — ухмыльнулся он, отсалютовав девушке третьей кружкой алкоголя. Мира улыбнулась. — Опытный кузнец нам не помешал бы. Глядишь и выкуешь нам всем сталгримовые пряжки и зубочистки. Бриньольф будет в восторге. Гловер хохотнул. — Старина Бриньольф! Расскажи-ка, как там поживает рыжий пройдоха? Слышал, что хитрый лис захомутал не абы кого, а целого Довакина! Верно люди говорят? — Это еще неизвестно кто кого захомутал, — Мира осушила стакан под одобрительный хохот Гловера. — Но Довакину жаловаться не приходится, «хитрый лис» меня вполне устраивает. — Не думал, что доживу до того дня, когда Бриньольф остепенится. Но теперь-то вроде все спокойно, невестушка-то поди всю нечисть в Скайриме уже перебила? Можно уже и домик обустраивать, да детишек рожать. Да побольше, дети — главная радость, это я как отец тебе говорю. Мира прыснула. Да уж, сыскался многоопытный папаша. — Поживем, увидим. Гловер хотел было плеснуть Мире еще, но та прикрыла кружку ладонью. Они уже и так выпили столько, что поход в Апокриф отложился минимум на день. Однако не стоило забывать, что сегодня предстояло совершить еще один, что сейчас казался не менее сложным — дойти до поместья Северин и не свалиться с ног. — Я, кстати, забыл спросить. Ты сюда по делам или так, домик проведать? Ты не волнуйся, стража твое поместье стережет так же, как и крепость наместника. Тебя тут все любят, Мира. И метки Гильдии я поставил. Ни один вор не посмеет без поклона подойти. Девушка оценивающе всмотрелась в добродушное лицо. Причин скрывать цель похода от одногильдейца она не видела. — Мне нужно вернуться в храм Мирака, Гловер. Кузнец присвистнул. — Экая тебе в том надобность, Мира? Все прошло ведь, ты победила! От жречишки-то один пшик остался! Довакин улыбнулась. — Вот я и хочу этот пшик забрать себе.***
До поместья они добрались глубоко за полночь. Гловер и Дж’зарго горланили песню о Довакине, пока Мира, бранясь, пыталась отворить входную дверь одним из десятков ключей, болтающихся на внушительной связке. Через четверть часа нужный ключ был наконец найден, и компания ввалилась в дом Северин, с трудом сохраняя вертикальное положение. Неопределенно махнув рукой «мальчикам» в сторону многочисленных пустующих комнат, Мира поковыляла в хозяйскую спальню, заклиная ноги не подкашиваться еще хотя бы пару минуточек. Добравшись до постели, девушка, не раздеваясь, плашмя рухнула на нее и тут же отключилась. Сначала ей снилась какая-то дребедень. Началось все с того, что Бриньольф гонялся за Алдуином в чем мать родила, размахивая деревянным мечом. Дж’зарго, вероятно решивший ему помочь, создавал в воздухе мыльные пузыри, которые лопались с громким «бульк», отчего Алдуин театрально прикрывал чувствительные драконьи уши крыльями. Сама Мира спешила на подмогу друзьям, не разбирая дороги, и случайно пнула курицу, за что была тут же схвачена стражей и торжественно «забита» сладкими рулетами на городской площади. Сон переменился. Мира шагала по выложенному диким камнем полу, скользкому от густой маслянистой луркерной жижи. Шла словно не совсем сама, будто была лишь пассажиром в собственном теле. Апокриф раскинулся перед ней во всей своей холодной отчужденности. Мутный воздух слегка рябил, пахло книжной пылью и сыростью. Высоко в зеленоватом небе виднелись черные охапки щупалец, произрастающих прямо из сизых облаков. Настоящий солнечный свет никогда не проникал в эти места, не касался черных остовов строений. Резные решетки, изящно изогнутые лепестки ламп и мириады редких узорчатых фолиантов, образующих собою стены и колонны, ни на йоту не прибавляли притягательности этому месту. И хотя обычного для своих кошмаров ужаса Мира не ощущала, каждая клеточка тела отторгала недружелюбную, мертвую, клубящуюся вокруг мглу. Раньше сны забрасывали Миру сразу в Башню, но сейчас ей предстояло пройти туда пешком с самых нижних уровней мрачного Плана Хермеуса Моры. Задумываться о том, каким путем идти, не приходилось, ноги сами несли ее в правильном направлении. Довакин проходила ярус за ярусом, минуя города и храмы, воздвигнутые из древних книг. Сейчас идти по Апокрифу было проще, чем в жизни — мосты послушно опускались перед ней, ворота отворялись, стоило ей на них взглянуть. Искатели и луркеры изредка встречались на пути, но, казалось, не замечали Миру, и девушку это вполне устраивало. То ли дело было в том, что ей это снилось, то ли какая-то магия прибавила ей скорости, но до подножия Башни Мирака она добралась так же быстро, как в реальности проходила от Йоррваскра до Зала Ярла в Драконьем Пределе. Не успела девушка задуматься о том, как ей попасть на вершину крепости, перед ней распахнулись замаскированные под стену ворота, пропуская ее внутрь величественного строения. Здесь Мире бывать не приходилось. В тот первый и последний день дракон Саротар доставил ее прямо на вершину Башни, туда, где и произошла их битва с Мираком. Поэтому сейчас девушка с интересом рассматривала обитель ныне павшего врага. Пол выложен черным мрамором, факелы мерцают не зеленым, а самым настоящим горячим рыжим пламенем. На нижнем этаже располагался широкий холл, по правую и левую руку от входа брали начало широкие лестницы. Холл оказался гулким и пустым: тут не было мебели, гобеленов, книг — ничего. Лишь многочисленные плотные двери из темного дуба располагались по кругу на расстоянии нескольких футов друг от друга. Мира двинулась наверх, ее шаги отзывались громким эхом. Пролет за пролетом она видела лишь одинаковые круглые площадки, украшенные пустотой и безликими дубовыми дверями. Наконец Довакин дошла до верхнего этажа, расположенного, вероятно, прямо под плацом, на котором она когда-то встретила хозяина крепости. Этот ярус отличался от предыдущих тем, что представлял из себя не платформу, окаймленную стенами и закрытыми проходами, а короткий коридор, ведущий к одной единственной двери. Эта дверь, в отличие от десятков других, увиденных ею ниже, была вытесана из белого ясеня и вся покрыта узорной резьбой. Мира поднесла подрагивающую ладонь к золотой ручке и замок щелкнул, не дожидаясь касания. Дверь отворилась сама. Девушка стояла на пороге светлой широкой комнаты. В камине весело потрескивал огонь. На возвышении напротив двери расположилась массивная постель с деревянными столбиками, с которых балдахином свисали воздушные занавеси из белоснежного газа. Стопы утонули в мягком светлом мехе брошенных тут и там шкур диких животных. Стены были покрыты побегами вьюнков, их сочные лапы овивали дикий камень и бурно цвели белыми трепетными бутонами*. Тут и там в каменном полу были словно выбиты бреши, и в местах выбоин виднелся чернозем, из которого произрастали многочисленные растения и цветы. В дальнем углу был воздвигнут искусственный прудик, выложенный серым камнем, и на поверхности воды плавали светящиеся лилии. Над лилиями танцевали крошечные светлячки. На другом конце комнаты, у высокого в потолок окна, стояло узкое ростовое зеркало. Мира вдохнула полной грудью: воздух был наполнен тонким медовым ароматом цветов, запахом мелиссы и еловой смолы. Завороженная, девушка медленно вошла в комнату, любуясь ее незамысловатой и ненавязчивой красотой. Спросил бы ее кто, хотела бы она жить в таком месте, она бы согласилась, не раздумывая. Да, ее вполне устраивали ее многочисленные дома, и Пруд Светлячков, но здесь… Невиданный доселе покой и тихая радость наполнили сердце, вытесняя беспокойство и давящую тишину Апокрифа. Здесь не было и следа старого Хермеуса Моры, ничто в этих покоях не напоминало мрачные города из древних книг и скверны. Лишь простота, природа и светлые легкие тона. Мира нахмурилась. Неужели это спальня Мирака? Ее мучитель, ужас долгих и тревожных снов не мог жить здесь. Слишком светло, слишком уютно. Это меньше всего на свете напоминало покои кровожадного драконьего жреца. Но что-то подсказывало ей, что эгоистичный и самовлюбленный Мирак не отдал бы кому-то другому лучшую комнату, венчающую величественную крепость. Довакин не заметила, как ноги понесли ее в глубь спальни. Она скользнула взглядом по белым покрывалам, укрывающим широкую кровать, и ей жутко захотелось улечься на мягкую перину и понежиться на хрустящих свежих простынях. Но тело не подчинялось ее желаниям, оно словно управлялось кем-то другим, не ею. Этот кто-то направил ее к окну. Девушка мельком взглянула сквозь витражное стекло — и не увидела ничего, кроме спокойной тихой ночи. Затем, повинуясь импульсу, она перевела взгляд на зеркало. Мира взвизгнула, но с губ, неконтролируемых ее волей, не слетело ни звука. Из отражения на нее смотрел драконий жрец. Высокий широкоплечий мужчина в черном одеянии и сверкающей маске. Образ, терзавший Миру каждую ночь, человек, которого она ненавидела и страшилась стоял напротив нее. Вместо нее. Рука в грубой кожаной перчатке потянулась к маске и девушка краем глаза заметила, как и ее собственная ладонь приближается к лицу. Животный ужас наполнил ее душу, и, приложив титаническое усилие, Мира рванулась в сторону, не желая видеть себя в обличии врага, осознавать себя заключенной в его теле. Зеркало пошло рябью, и девушку болезненно и резко вытолкнуло за пределы его обзора. Мира вскрикнула, собственный голос резанул по ушам и в следующую секунду, осовелая и взмокшая, Довакин вскочила с кровати в поместье Северин.***
— Ты уверена, что сны изменились? Каджит хмуро и обеспокоенно вглядывался в ее лицо. Мира опрокинула в рот еще одну кружку отрезвляющего травяного зелья и кивнула. Медленно, тихо, пытаясь не напрягать гудящую голову, девушка рассказала другу свой новый сон. Дж’зарго крякнул. — Видимо, переволновалась, — предположил он, — или перепила. Довакин ответила ему угрюмым взглядом. Она была уверена, что ее чувства и алкоголь здесь были ни при чем. А вот близость Храма или Черной Книги — вполне возможно. — И лица его ты, получается, не рассмотрела? — уточнил друг, чей скепсис по всей видимости был напускным. Мира покачала головой. Во сне она этого не осознавала, но сейчас отчетливо поняла — видеть его лицо ей тогда хотелось меньше всего на свете. Возможно это отчаянное желание не смотреть на то, как Мирак снимает маску и дало ей силы вырваться из цепких лап глубокого сна. Зелье в кружке стремительно кончалось, но в мозгу продолжало гудеть, словно в считанных дюймах от пульсирующих висков кто-то звонил в гигантский колокол. «Надо бы сказать Садри, что его суджамма дремору с ног собьёт» — невесело подумалось ей. — Хочешь подождем еще пару дней перед спуском? — уточнил каджит. Мира вновь мотнула головой из стороны в сторону. Она была разбита, но еще одну ночь в теле жреца проводить не хотелось. В дверь постучались. Свежий и отдохнувший Гловер (ты вообще человек, Меллори?) притащил Мире красивый сталгримовый меч. Оружие сверкало словно сосулька на солнце, на изящной удобной рукояти стояло витиеватое клеймо кузнеца. Меч был выполнен идеально и улучшен самым качественным образом. Мира взмахнула им и в воздухе закружился сноп снежинок. — Он прекрасен, Гловер. — благодарно пролепетала девушка, получая новую порцию медвежьих объятий. — Рад стараться, босс. — пробасил кузнец. — Удачи тебе в поисках. Он вручил Дж’зарго корзину свежих пирожков из батата и поспешил откланяться. Настроение Миры чуть приподнялось. В конце концов, и не из таких передряг выбиралась. А с поддержкой верных друзей и вообще — плевое дело, всего-то забрать из убежища очередного даэдра обгоревший скелет.***
«Всего-то забрать скелет» — это она, конечно, хватила лишку. Луркеры и искатели встретили чужаков самым негостеприимным образом. Не раз и не два Мире приходилось залечивать раны Дж’зарго одной рукой и откупоривать зелье восстановления для себя другой. Мерзкие комки жижи и щупальца испачкали соловьиную броню и окрасили одеяние каджита в болотно-зеленый цвет. Друзья, в свою очередь, оставляли на полу десятки ровных кучек безжизненных тел. Руки болели, спины гудели, во рту неприятно ощущался вкус крови. Идти было совсем не так просто, как во сне. Переходы не желали открываться, мосты вели не туда, многочисленные тупики и ловушки выводили из себя. Однако медленно, но верно они подбирались к Башне. Миру так и подмывало позвать на помощь Дюрневира или Одавинга, которые могли вмиг домчать приятелей до вершины крепости, но она решила приберечь их на самый крайний случай. Например, если на них нападет оживший непонятно как Мирак. Тогда она призовет и их, и силы всех аэдра и даэдра, которым когда-либо помогала. Тут ей почему-то вспомнилась Мара. Довакин ухмыльнулась, живо представив себе, как лупит ошалелого жреца по темечку амулетом богини любви. Ну что ж, для чего-то же украшение должно было сгодиться. Они подошли к подножию Башни через несколько часов. Девушка напрасно искала вход — искусно спрятанные ворота либо не желали открываться незнакомке, либо существовали лишь в ее сне. В конце концов Мире пришлось сдаться. Она со вздохом извлекла из сумы крюки и протянула пару каджиту. Им предстояло штурмовать высокую стену. Жаль, она была бы не против пройтись по Башне изнутри и проверить, существовала ли прекрасная светлая комната прямо под верхней площадкой. Девушка взмахнула рукой и у самой земли образовалось плотное воздушное облачко — магическая страховка. Если друзья сорвутся, падать в мерзкую жижу или разбиваться о каменный пол будет не обязательно. Подъем был делом нелегким и, добравшись до вершины, приятели первым делом повалились на колени, силясь отдышаться. Мира ощущала, что ее будто пригвоздило к полу, причем боль в мышцах была далеко не основной этому причиной. На душе было тяжело, словно в груди висел каменный валун, и девушка с трудом заставила себя поднять глаза и оглядеть площадку. С трех сторон плац окружали треугольные бассейны, заполненные черной жижей. Твердый пол башни огибал темные емкости подобно гигантскому каменному клеверу. На концах «листков» располагались круглые выемки с той же жидкостью, но гораздо меньшего размера. В самом центре площадки возвышалась высокая тумба, на которой когда-то покоилась Черная Книга. В паре футов от сооружения лежал облаченный в черное скелет. Мирак и не думал оказаться живым. Пустые мертвые глазницы не ловили ее взгляд, а костяные пальцы не тянулись к ее горлу. Останки недруга, укрытые жреческим одеянием, выглядели не более опасными, чем камень под ногами. Мира медленно приводила дыхание в норму. Наконец, она заставила себя неуверенно подойти к трупу. Когда она оставляла его здесь в тот день, ей даже в голову не пришло обыскать его и забрать оружие и доспехи, и сейчас маска Мирака таинственно сияла в свете ядовито-зеленых испарений. Девушка опустилась на колени перед павшим жрецом. Каджит подошел следом. — Дж’зарго уверен, что гаденыш дохлый. Целиком и полностью. — философски заключил друг, глядя на останки. — Кошак, дорогой, ты точно абсолютно уверен? — попыталась сострить Мира. Маг кивнул с самым серьезным видом. Довакин достала из сумы крепкий льняной мешок. — Больше ты меня мучать не будешь, — мстительно шепнула она, глядя прямо в бездонные глазницы. Руки девушки потянулись к телу врага — сейчас ему предстояло бесславно отправиться в бурдюк. Подушечки пальцев коснулись шершавой кости… и тут яркая вспышка взорвалась перед глазами Миры, в голове громко бухнуло, мир рассыпался на осколки и Довакин провалилась куда-то в темноту.