***
Шиммер по праву считалась одной из самых быстроногих кобыл Джексона — с ней могли посоперничать разве что братья Билл и Боб, потомки невесть как попавшего в вайомингские предгорья полудикого андалузца, — но даже ей нужно было спать. И есть достаточно много для того, чтобы набраться сил тащить на хребте двух здоровых девах и всю их снарягу. Ну, хорошо, может, одну здоровую и одну так себе — Дина постоянно уговаривала её съесть если не пойманную ею в силки живность, то хотя бы пару плесневелых батончиков, которые они то и дело находили на старых заправках, но Элли ничего не могла с собой поделать. Ей просто вообще никакая еда в горло не лезла. Того мужика, про которого говорила в записке Мария, они нагнали только в Малед-Сити, и то лишь благодаря Дине: она захотела повернуть на юг, проверить шоссе 15 вместо того, чтобы двигаться прежним курсом по 86, как предлагала Элли, и непривычно упрямо настаивала на своём варианте. Хотя всё равно это была лишь слепая удача и не больше. Надо было отдать мужику должное — на своих двоих он передвигался на удивление быстро, быстрее, чем они на Шиммер. Ну либо знал какие-то переходы между своими опорными пунктами. Он явно ждал их появления: выйдя на главную площадь городка, Элли сразу уловила бьющий по глазам отблеск снайперского прицела — и хотела уже было кинуться в сторону, чтобы сдёрнуть с плеча собственное ружьё и занять глухую оборону, как вдруг Дина придержала её и вытянула руки над головой, толкая её, чтобы Элли сделала то же самое. Та нехотя подчинилась. Блик гулял по их головам ещё несколько секунд — и исчез, как не бывало; а на крыше высотного дома, единственного такого высокого на всю округу, показалась чья-то голова: — Бля, Дина! Я же говорил, сигналку пусти, как подойдёте, не то бошки поснимаю! — Извини, там по пути стая щелкунов попалась, и мы как-то не горели желанием быть сожранными! — сложив ладони рупором, закричала Дина в ответ — а Элли вообще перестала что-либо понимать. — Какого хрена происходит? — Ну, Мария же не сама общается с разведчиками, — Дина хитро ухмыльнулась, шагнув к неприметному пролому в стене, заплетённому вьюнком, и раздвинула стебли перед Элли, предлагая ей пройти первой. — А я частенько на рации сидела, если связных не хватало. Мужика звали Илия, на вид ему оказалось около шестидесяти, а на самом деле лет на пять больше; за информацию он потребовал раздобыть ему дробовик, лучше что-нибудь из Ремингтонов, если попадётся, или револьверы — эти он возьмёт любые, но уже не одну и не две штуки. Элли чуть не выругалась. В Джексоне ещё до того, как прийти на кладбище, она наведалась в дом Джоэла — один парень из тех, кто готовил его к похоронам, рассказал, что бывшие при нём вещи (часы, револьвер, простую серебряную цепочку с шеи) сложили в коробку и оставили на его кровати. Оружие она забрала сразу. Часы — немного погодя; всё же это была его память о Саре, а не память Элли о нём. Теперь часы лежали в тайном кармашке её рюкзака, а револьвер был заткнут за пояс — и в обмен на информацию об убийцах Джоэла Элли пожертвовала бы им без колебаний (ну, может, не совсем, но не суть важно). Торговаться она не умела, но попытаться стоило. Вздохнув, Элли уже хотела было сказать, что под его запросы у неё найдётся только один револьвер — но есть ещё отличная винтовка плюсом к нему и, может, они договорятся на неё, — как Дина снова заставила её челюсть отвиснуть от удивления: выступив вперёд, она протянула мужику свою Беретту: — Не морочь девушке голову. Держи. Как условились. Не поверив своим глазам, Элли только и могла, что глупо хлопать ресницами и глотать ртом воздух, как барахтающаяся на берегу рыба; только когда они спустились вниз, после того, как мужик осмотрел дробовик, довольно покивал и пообещал разнюхать о последних проходивших через штат всё, что можно, её как прорвало: — Погоди… Так ты с самого начала знала, что он здесь? Почему мне не сказала? И почему он заломил такую цену? Ведь ты ему отдала… — Ну да, мамин дробовик, — Дина пожала плечами так безразлично, будто они говорили об обмене продуктами. — Талия меня прибила бы, если б дожила. — Я не могу позволить тебе жертвовать столь дорогой для тебя вещью. — И что теперь, отнять его у мужика обратно? — Да. Я сейчас так и сделаю, — Элли уже развернулась на пятках, собираясь вернуться в здание — тут этажей девять, не меньше, вряд ли он прошёл бы мимо них незамеченным, — но Дина вдруг поймала её за рукав: — Куда ты собралась, дурилка? Я хочу, чтобы ты как можно скорее разобралась с этим делом и вернулась в Джексон вместе со мной — и ради этого не пожалею отдать хоть последнюю рубашку, — она так тепло улыбнулась, что у Элли чуть сердце не заболело — то ли от нежности, то ли от вины. — А дробовик — ну, ещё неизвестно, понадобится ли он нам вообще, может, эта белобрысая где-то поблизости прячется. Новостей пришлось ждать долго: Элли истоптала все улицы Малед-Сити раза по три, вычистила все пять незапертых магазинов — бакалейный, с одеждой, супермаркет, книжную лавку и тот, в котором по всему полу были разбросаны запчасти и микросхемы, — и даже смогла найти способ пробраться в местное отделение почты, запертое на несколько замков. Стоило того: на складе посылок оказалось много нетронутых коробок, какие-то с самодельными консервами, какие-то даже с патронами; в кабинете начальника Элли обнаружила бар с внушительной коллекцией крепкого алкоголя — хватило наделать аптечек и себе, и Дине, и пару коктейлей Молотова просто про запас. С её тревожностью на всё это ушло меньше недели, но Элли казалось, что минула целая вечность. Дина спокойно наблюдала за её метаниями, уже на второй день уйдя в противоположную от неё сторону, в леса, с присказкой, что хочет наловить что-то на ужин. Отпускать её Элли не боялась: Илия сказал, на двадцать миль окрест нет ни одного заражённого, потому что погода, слишком уж холодная для кордицепса, держалась тут с середины декабря, а за это время он успел вычистить всю округу. Разве что в домах могли быть какие-то задремавшие, как те, на кого они с Диной нарвались на подходе к площади — но отчасти и из-за этого Элли шарилась по городу в одиночку. Наконец, на восьмой или девятый день после их встречи с разведчиком, тот принёс информацию. Элли сорвалась в путь, едва дослушав его; Дина недовольно ворчала что-то про то, что они ещё не все припасы успели упаковать, а вот застоявшаяся за неделю Шиммер, радостно вскидывая запястья, понесла их по редколесью на границу с Вашингтоном с такой скоростью, что уши закладывало от ветра. Правда, радость её продержалась ровно день. Они шли вот уже две недели — назавтра начнётся третья — подряд, нигде не останавливаясь больше чем на сутки. Элли не знала, нужно ли чем-то оправдывать такую почти паническую скорость, и на всякий случай говорила, что это для их же безопасности: быстрее идут — меньше привлекают внимание таких же случайных (или нет) кочевников, реже рискуют повстречаться с ордой на пути их миграции и уж точно избегают возможности застрять в снежном завале, которые в начале марта на севере Айдахо случались с завидным постоянством. Но даже при такой скорости время в пути тянулось слишком медленно. У Элли свербело от нетерпения — она знала, где сейчас её цель, знала, что оттуда она никуда не денется, и всё равно была ещё так далека от неё, что это было почти физически больно. По ночам, едва задремав, Элли видела эту белобрысую суку — пусть её имени она пока не знала, это не мешало Элли фантазировать, как она поймает её и заставит заплатить за содеянное. Как стиснет руками её накачанную шею. Или нет, лучше вонзит нож матери чуть выше того места, где сходятся ключицы. Может, удастся вынести ей мозги из пистолета, а может, и из снайперской винтовки — но это, конечно, крайний вариант. Ей хотелось, чтобы белобрысая видела её лицо, когда будет подыхать, так близко, словно будь они любовницами, только захлебнётся она не стонами страсти, а собственной кровью. После таких снов Элли просыпалась злая и возбуждённая, каждый раз раньше вымотанной Дины, раньше Шиммер, которая лежала, опустив голову в траву, и лишь вздрагивала боками во сне. Приходилось выпутываться из спального мешка, сбегать подальше, чтобы где-нибудь в укромном уголке стащить штаны и, сунув пальцы в мокрое влагалище (потому что трогать клитор было слишком больно, настолько она заводилась), выдаивать из себя оргазм — в принципе, ей хватало двух-трёх движений. Перед Диной, если та успевала проснуться от её судорожных метаний по лагерю, Элли оправдывалась тем, что ходит по нужде. Не сильно кривя душой, впрочем. Сложно сказать, на что она так остро реагировала — на видения смерти или на запах той белобрысой суки, который во снах заполнял ноздри Элли плотной дымкой; проблема была лишь в том, что именно ей, этой твари, убившей Джоэла, и принадлежал заглушенный запах. Пол угадывался с первого вдоха, но личность, особые флюиды человека, носящего свой конкретный запах, оказались стёрты из него, как портретные черты с листа бумаги. А Элли каждый раз мерещилось что-то новое — и каждый раз раздражающе-непохожее. Она злилась ещё и поэтому. Возможно, белобрысая была чем-то больна, или сидела на препаратах, подавляющих запах — как-то раз Томми рассказывал Элли, что в мире до эпидемии существовала целая отрасль медицины, которая занималась проблемами человеческих репродуктивных циклов; лекарствами можно было предотвратить зачатие, заставить матку отторгнуть уже закрепившееся плодное яйцо, остановить начавшийся цикл или ускорить его, сделать так, чтобы цикл вообще не начинался… В общем, всё, что угодно, для комфортной жизни без проблем. Даже пол и вид сменить, если захочешь — но тут чисто декоративно, чтобы внешне было похоже, потому что для перекроя внутренних органов технологию так и не нашли. Лекарств было много, производили их в промышленных масштабах — и всё же после начала пандемии КЦИ и их, и прочие препараты быстро подгребла под себя ФЕДРА. Ну или разномастные группировки выживальщиков, которым повезло наткнуться на нетронутые заводы и склады, что располагались подальше от карантинных зон. Если то, что Илия разведал про “волков”, правда, у них наверняка тоже имелись такие ресурсы; а та тварь намеренно сбила запах, подозревая, что за ней может быть погоня. Но, в таком случае, почему остальные не сделали того же? Элли ответов не знала, да и не очень-то они ей были важны — как и причины, по которым Джоэла вообще кто-то захотел убить так сильно, что притащился через два штата в самый труднопроходимый сезон. Важен был сам факт: это случилось, и возмездие за это уже грядёт. Словно мирозданию было мало издеваться над Элли во сне, наяву оно тоже окутало её незнакомым запахом, природу которого она, как ни старалась, никак не могла уловить. Ей раньше чуять подобное не доводилось; не сказать, чтобы запах был неприятным, но он бесил её своей неопределимостью. Из-за своего пола (или благодаря ему, как посмотреть) Дина не могла чувствовать запахи настолько хорошо, но и она заметно напрягалась, неосознанно перенимая взвинченность Элли. Она много говорила — больше, чем обычно, и особенно странно это смотрелось на фоне сосредоточенно-злого молчания Элли, — настойчиво искала контакта и порой прижималась к Элли в седле так сильно, что дыхание перехватывало. На привалах было не легче. Пару раз Дина пробовала утянуть её в поцелуй, забираясь вечером в её спальный мешок, а Элли только тыкалась ей носом в стык плеча и шеи и обнимала, тихо дрожа от нежности и вовсе не желая вываливать на неё ту дикую, постыдную страсть, что преследовала её по ночам. Однажды, когда они проходили на удивление хорошо сохранившийся участок 84 федеральной трассы, на котором даже не было нужды править Шиммер — она сама охотно переставляла ноги по согретому первым весенним солнцем асфальту, — Дина скользнула холодными руками под толстовку Элли, поглаживая кончиками пальцев её впалый живот. Элли вздрогнула от столь неприкрытого желания (посреди бела дня, прямо на открытой дороге, подумать только — хотя не то чтобы кто-то правда мог их увидеть), чуть откинулась лопатками на грудь Дины, готовясь отпустить защекотавшую под кожей похоть. Но, стоило Дине щёлкнуть кнопкой на её джинсах и просунуть ладонь в ширинку, обнимая быстро повлажневшую промежность Элли, той как будто вожжой по жопе попало. Она слетела с седла с такой скоростью, что Шиммер от неожиданности качнулась в сторону, и до самого привала шла пешком. Элли нервничала. Элли дёргалась от любого прикосновения, даже самого невинного, как ужаленная. Элли вела себя так, будто вот-вот впадёт в охоту, — и это было заметно невооружённым глазом. Как-то Дина даже спросила: — Ты ведь захватила с собой агату? — они проходили, кажется, уже рядом с Якимой, всего в трёх-четырёх днях пути от Сиэтла; и Элли тогда так зыркнула на неё, что Дина не рискнула приближаться к ней до самого вечера, следуя по пятам на еле бредущей Шиммер (которая прямо на ходу досыпала положенные ей часы, потому что Элли приспичило свернуть лагерь за час до рассвета). Потом Элли, конечно, извинилась — соврала, что сама не своя, наверное, от голода, но, судя по тому, что Дина против своего обыкновения не попыталась впихнуть ей пару полосок подвяленного на солнце заячьего мяса, не особо-то она и поверила. Правда же была в том, что, не помня себя от переполняющей разум ярости и боли, Элли совершенно забыла взять подавляющие охоту травы. Ну и пусть. В последний раз признаки охоты у Элли были как раз после того, как… В общем, сразу, как её и Томми привезли в Джексон. Она их, конечно, сбила, и с тех пор ещё и месяца не прошло, а обычный цикл у её организма занимал от трёх до четырёх, так что на этот счёт Элли не опасалась. Вообще-то та охота была странной — предыдущая у неё случилась буквально накануне Рождества, Дина ещё пробовала уговорить её принять вместо агаты вой-траву и отдаться охоте в компании её и Джесси; Элли чуть воздухом не подавилось от такого откровенного предложения, потому что в самую последнюю очередь ожидала услышать его от Дины. От кого угодно другого — от Криса, молодого омеги с западной конюшни, от Марии, но не жены Томми, а ремонтницы, что отвечала за подачу электричества на той улице, где жила Элли; от той же Кэт, которая рассталась с Лиз и пока ещё не сошлась ни с кем, дрейфуя от одной случайной любовницы к другой. Но Дина? Они ещё ни разу не позволяли себе что-то серьёзнее флирта, хотя порой их флирт напоминал больше ролевые игры — разве что словами, без касаний и безумно жаркого слияния тел. А потом во время патруля на горных ручьях они нашли делянку Юджина, дёрнули по косячку и… Ну, Элли ведь тоже не железная. И тоже хотела перейти от слов к делу. Охота началась днём позже, и Элли чуть было не упустила её, всё ещё отходя от шока и осознания смерти Джоэла — она думала, что жжёт в животе у неё от слёз и ярости. Мелисса, когда пришла проведать её в садовый домик, пулей выбежала обратно и вернулась спустя десять минут с двойной дозой травяного настоя. К счастью, она успела. И теперь, даже если цикл поехал по какой-то неизвестной причине, у Элли по самым пессимистичным её предположениям был в запасе месяц — новая охота просто не могла начаться так быстро. Времени должно хватить на то, чтобы разыскать ту белобрысую суку, натянуть её глазом на нож и убраться восвояси. Вздыбленные высоко в воздух небоскрёбы Сиэтла появились на горизонте спустя ровно два месяца и два дня с того момента, как Элли и Дина покинули Джексон. Им пришлось сделать немаленький крюк, чтобы обогнуть озеро Вашингтон — до пандемии через него в центр Сиэтла пролегали несколько мостов, только вот без ухода, обслуживания и регулярного ремонта они предсказуемо обвалились (вообще-то Элли понадеялась на удачу, поведя Шиммер по Эвергрин-Пойнт; им не повезло — обвал обнаружился ближе к половине моста, они буквально уже видели другой берег, но переплыть до него не могли). Крюк затянулся и по расстоянию, и по времени ещё и потому, что пролегал по раздолбанным улицам пригородов, в которые давным-давно не наведывались живые здоровые люди. Конечно, там были не прям уж орды, однако рисковать своей шкурой — или того хуже, здоровьем Дины, — Элли не хотела, особенно сейчас, когда до цели остались считанные шаги. Северный Сиэтл встретил их тишиной, пустыми провалами окон смотровой башни и красноречивым «ВЛК. Стреляем в нарушителей без предупреждения» на воротах карантинной зоны — бывшей, судя по надписи. Перемахнуть через стену оказалось той ещё задачкой, всё-таки стена поднималась аж на двести футов, не меньше; и на этом трудности только начинались. Найдя, как открыть внутреннюю решётку, Элли пробралась в барак КПП и обнаружила две неприятности: во-первых, многотонные ворота, теперь разделявшие её и Дину, поднимались только при включённом электричестве; во-вторых, они были заперты на код. И, если проблема с электричеством решилась довольно быстро (спасибо Дине, сообразившей про длину кабеля раньше, чем она), то прикрепить записку с кодом рядом с цифровой панелью никто не догадался. Наверное, Элли могла бы попытать счастья и разгадать код так, как в том британском сериале про детектива — определить стёртые частыми нажатиями цифры и расположить их в порядке изношенности (это было в серии про женщину, что поставила весь высший свет на колени — в прямом и переносном смыслах, — и Элли пересматривала её десять раз вовсе не из-за волнующих кадров с женщиной, держащей в руках плётку, и привязанной к кровати юной девушкой). Вот только эти ворота в последний раз открывались, похоже, лет десять назад. Выбора особо не было: Элли принялась копаться по ящикам внутри передвижных блоков ФЕДРА, и прошло целых полчаса, прежде чем она смогла достать клочок бумаги с четырьмя цифрами. Никаких указаний на то, что цифры — именно код и именно от этих ворот, на клочке не обнаружилось. Элли скрестила пальцы и нажала ввод. Хоть в этот раз удача ей улыбнулась. — Ну, есть тут что интересное? — поинтересовалась Дина, подводя Шиммер к перилам блока. — Я думала, что на стенах карантинных зон всегда стоит дозор. Не думают же они, что грозная надпись отпугнёт людей и заражённых? — Он и был тут, не больше часа назад. Когда я подошла завести генератор, от мотора ещё несло теплом, и повсюду стояла вонь выхлопов. Хм, — Элли сунулась в ещё не обследованный блок, присела на одно колено, рассматривая брошенные в беспорядке коробки. На дне одной из них обнаружилась пара винтовочных патронов; в другой, у стены, оказалась нетронутая аптечка. Показавшаяся в проёме Дина подкинула на ладони полный магазин для пистолета, демонстрируя свою находку Элли. — Собирались они явно в спешке, иначе не оставили бы столько припасов. Узнали о нас? — И испугались двух тощих девок, у которых, кроме пары винтовок, измученной лошади и ориентира на Сиэтл только по предсмертным словам бывшей Цикады больше ничего и нет? — Элли невесело фыркнула. — Было бы лестно, конечно, но ты сама послушай, как тупо это звучит. Если Илия сказал правду про этих ребят, их тут могут быть сотни, а то и тысячи, — а уж судя по разграбленной заставе ФЕДРА, в их арсенале чуть ли не танки и БТРы. — Кто они там такие? — Вашингтон либерти корпус. ВЛК, Волки, как ни назови этих говнарей, суть одна — их там дохуя, они вооружены до зубов и не гнушаются нападать так, как и те зверюги, морды которых они нашивают себе на одежду: стаей на одного. — Ну, тогда радует, что нас двое, — блеснула зубами Дина. — Даже трое, если Шиммер считать. — Она тот ещё боец, конечно. — Зря ты так. Кто вынес нас из Кингсгейта, когда со всех проулков вдруг повалили толпы бегунов? — она повернулась к Элли, и той ничего не оставалось, как согласно пожать плечами: не будь они на лошади, вряд ли смогли бы унести ноги, бегунов оказалась какая-то совсем нереальная куча. — То-то же. Заглянув на всякий случай на смотровую вышку второго круга стен, Элли увидела разве что кроны деревьев и небоскрёбы центрального Сиэтла, сейчас маячившие дальше, чем когда они видели их в последний раз, на берегу озера. Добираться им ещё долго, но к вечеру, если нигде не задерживаться, как раз должны попасть. — И куда нам дальше? — спросила Дина, стоило Элли взобраться в седло; та задумчиво покусала губу: — Попробуем найти место повыше и осмотреться. Им пришлось попетлять по проулкам между старинными зданиями — даже во времена до пандемии они считались таковыми, а сейчас Элли вообще удивлялась, как они до сих пор в труху не рассыпались, — преодолеть пару преград, увитых колючей проволокой и дикими цветами, и глубоких рвов с застойной водой, как вдруг деревья и здания словно расступились перед ними, выпустив на просторную поляну. Поперёк неё высилась стена, хоть и не столь высокая, как первая, всё же непреодолимая с земли, с обеих сторон примостились будки контроля; похоже, двадцать пять лет назад это была не по-хорошему оживлённая площадь перед карантинной зоной, рубеж между внешним миром, погрязшим в панике из-за смертельной заразы, и жизнью под защитой (и контролем) военных. Выбор между двумя гнилыми яблоками, как порой говорил Джоэл. Шиммер тут явно не нравилось — она беспокойно пританцовывала задними ногами, вытягивала шею из-под повода и фыркала; стоило чуть принюхаться, чтобы понять, почему: всюду, впервые за долгие месяцы, были запахи людей. Большинство из них принадлежало альфам. Элли тоже напряглась, даже привставая на стременах: — Я чую что-то… Знакомый запах, — вдохнув ещё раз, она только укрепила догадку. — Это точно один из них. — Кто именно? — Не могу сказать. — Не белобрысая? — Точно нет. Омега, но не та, которая брюхатая, — Элли сосредоточенно тянула носом воздух, поворачивая голову за изменчивыми потоками ветра, — пока, наконец, не ухватила нить. — Вот оно. След ведёт через те ворота. На крыше здания, в которое убегала нить запаха, красовалась вывеска “Отель Серевина” — туда стекалось ещё множество нитей со всех сторон, как будто люди основательно вытоптали округу, прежде чем спрятаться внутри; но путь в него перекрывали решётчатые ворота, которые (Элли чуть не зарычала со злости) опять оказались заперты на кодовый электронный замок. И вряд ли на этот раз им удастся найти клочок бумаги — где угодно, но не на широкой поляне, сплошь заросшей травой по пояс. Оглядевшись, Дина вздохнула и одним плавным движением стекла со спины лошади в траву: — Значит, осталось понять, как их открыть.***
Решение проблемы появилось само собой: откуда-то сбоку раздалось ворчание моторов, и Элли, едва успев увести Шиммер в кусты и уложить её так, как все патрульные лошади Джексона были приучены с первого года жизни — на боку, голова на земле, и не подниматься до сигнала, — увидела выехавшие на поляну грузовики. Всего два; один оказался гружёный канистрами с, похоже, бензином, а во втором сидели люди. Из окна первого высунулся мужик, махнул рукой: — Грэг и Бонни, отправитесь со мной в Серевину. Остальные — готовьте мины и возвращайтесь, как всё будет закончено. Засевшие в кустах Элли и Дина одновременно чертыхнулись — шёпотом, конечно, они даже друг друга не услышали, — потому что после отъезда машины с бензином оставшихся оказалось штук двенадцать, не меньше. Благо, поляна была усеяна оставшимися от ФЕДРА заслонами и ящиками, а в пространстве между ними колосилась трава; Волки потому и хотели ставить мины именно тут — идеальное прикрытие, даже если будешь знать, что искать, в жизни не увидишь. Значит, с внешней стороны они больше никого не ждут. Только вот они опоздали. Элли уже была здесь. Первым в траву она утащила широкоплечую черноволосую женщину-альфу; та, в отличие от остальных, не натягивала струны ловушек от громоздких военных ящиков к пластинам забора и обратно, а стояла на самой периферии, носом к внешней стене. Элли повезло подойти с подветренной стороны — если это была ищейка (что скорее всего), она за пять шагов могла бы учуять её и наверняка подняла бы хай. Может, и не беда против трёх-четырёх человек, получилось бы отстреляться, но против десятка Элли и Дина точно не выдюжили бы. Ещё двоих они схватили одновременно: Дина всадила нож под ухо рыжему мужику, тот даже булькнуть не успел, как умер; а Элли притянула за шею склонившуюся к траве девочку-бету и загнала ей нож в глазное яблоко по самую рукоять — девочка захрипела, дёрнулась пару раз и затихла, лёжа на провисших нитях. Волки почуяли неладное только в тот момент, когда их осталось вдвое меньше — устроив перекличку, они выяснили, что шестерых как ветром сдуло при том, что захлопнувшиеся за укатившим грузовиком ворота как были закрыты, так и остались; похватав оружие, они нестройным рядом двинулись прочёсывать поляну. Элли успела полоснуть лезвием по глотке подобравшегося ближе прочих к её положению Волка и, прежде чем по ней открыли огонь, спрятаться за ящик. Трёх сняла Дина, выхватив поочерёдно пистолет, винтовку и подобрав с земли дробовик убитого ею рыжего мужика; двое достались Элли и её револьверу. Последняя попыталась спастись бегством: ввела код, дёрнула ворота, чтобы те отъехали побыстрее, и, не дождавшись, протиснулась в образовавшуюся щель — но в этом и была её ошибка: Дина застрелила девку в затылок, который так удобно оказался в маленьком промежутке между створкой и стеной. — Блядь, — Элли поморщилась от резонирующего в ушах эха выстрелов. Они ведь сейчас буквально оповестили всех, кто прятался внутри отеля, о своём приходе. А она-то надеялась подойти незаметно. — Девчонка уже вывела бы сюда всю базу, — словно в оправдание пробормотала Дина, пряча пистолет в кобуру — как будто это она, а не Элли, спровоцировала того Волка на первые выстрелы. — А мы не знаем, сколько их там ещё осталось — хорошо, если к тем троим, которых мы видели, добавится десять человек, ну а если все сто? Может, схоронимся где-то в зарослях и выждем? Вдруг сами попрут проверять эти ворота? Тут мы хотя бы укрытия более-менее изучили. — А если не попрут? Будем до вечера тухнуть в засаде? Такими темпами белобрысая состарится и поседеет, пока мы до неё доберёмся — а то и помрёт ненароком, — на волне адреналина от схватки и ощущения, что дело вот-вот сдвинется с мёртвой точки, для Элли даже минута промедления была пыткой. — Тогда сядь здесь, вместе с Шиммер — а я проберусь внутрь, разыщу эту омегу, потолкую с ней немного и сразу обратно. — Это самоубийство. Они наверняка тебя ждут. — Вот и посмотрим, кто подготовился лучше. — Нет. Я пойду, — твёрдо решила Дина. Элли пожала плечами — казалось, ей нет особой разницы, будут ли у неё прикрыты тылы или она останется с незащищённой спиной в самой гуще Волчьей стаи. Тем более что идущая за ней по пятам Дина никак не повлияла на исход событий. Наверное, забывшись в охотничьем азарте, Элли перетекала из одного укрытия в другое слишком быстро, скользила вдоль стен почти не прячась, потому что нить запаха вела её куда-то вверх, слишком явная и свежая, чтобы осторожничать, — а Дина от неё просто отстала. Где-то на первом этаже. Или в одном из распахнутых настежь номеров. И некому оказалось отвести от головы Элли удар — или хотя бы предупредить о нём; только что она толкнула дверь в залитую непривычным оранжевым светом комнату, и вот уже ухнула в темноту, не поняв толком, что случилось. Из мрака бессознательности её вырвал хлопок по лицу. В затылке пульсировало — приложили её знатно, наверняка чем-то вроде приклада винтовки (и как только череп цел остался?); ещё даже не открыв глаз, Элли уже почуяла, кто перед ней. — Не думал, что снова твою тощую рожу увидеть доведётся, — напротив неё, присев на корточки, сидел тот омега, по следу которого она шла, — и который там, в особняке Болдуинов, выбил у неё из руки пистолет. Она тогда отмахнулась ножом просто на рефлексе, не целясь — но удачно пропахала этому гадёнышу щёку напополам; рана уже затянулась, а вот шрам был ещё свежий и некрасиво бугрился красной рубцовой тканью. — Как ты нас нашла? Сама она сидела на полу, привязанная к трубе или чему-то такому. Незавидное положение — Элли это понимала, поэтому нагло вскинула голову: — Да очень просто, поспрашивала в округе, не видел ли кто занюханную альфачью подстилку с располосованным таблом. Подсказали, что ты тут. — Очень смешно. — Ты не переживай, тебя не портит. Хотя тебя и ядерный удар бы не испортил, еблет такой редкой уродливости ещё поискать. Располосованный, до того спокойно вертевший в руках её нож, вдруг схватил Элли за волосы и, выпустив лезвие, прижал его к её сонной артерии: — Ты тут одна? С напарником? Сколько вас, ублюдков, набежало? — Твоей чёрной дырищи на всех нас хватит, будь уверен, — насмешливо приподняла верхнюю губу Элли: если её до сих пор не убили, значит, стоит потянуть время и дать Дине возможность отыскать её (где бы они обе, чёрт возьми, не находились). Омега хотел сказать что-то ещё, но его прервали — в проёме двери над его плечом показалась женщина-альфа с забранными в пучок русыми волосами и перекошенным явно недружелюбной миной лицом: — Джордан! Ты чё вытворяешь, мать твою? Нас и так из-за этой сволочи только четверо осталось, а ты ещё и со своего поста слинял? — альфа чуть не рычала, но сдерживалась — очевидно, из последних сил. — Ну-ка взял жопу в руки и вернулся на крышу, не то отправлю таким подсрачником, что неделю будешь мой ботинок из очка выковыривать. — Тише ты, Карэн, — то ли не чуя надвигающейся опасности, то ли специально игнорируя её, омега потянул волосы Элли вверх ещё сильнее, заставив приподнять подбородок. — Она сюда не просто так пришла. Помнишь, мы зимой побывали в Джексоне? Уже собравшаяся было выполнить свою угрозу альфа вдруг осела, заинтересованно оглядывая Элли с ног до головы — у той аж руки зачесались сложить ей два средних пальца, жаль только, оба запястья были связаны за спиной чем-то плотным, навроде кабеля. В глазах альфы мелькнуло понимание: — Это куда наша Полярная Волчица наведалась за своим старым врагом? Как не помнить, Айзек весь на говно изошёл, но всё-таки не смог отказать ей. — Так вот эта мелкая тварь оттуда. Видела, как мы того урода на фарш разделали. Мстит теперь. — А сразу подтереть за собой не судьба было? — Это решение Волчицы. Она и брата его приказала не добивать. — И что, хочешь сказать, такая тощая маленькая омега переложила дюжину человек? В одиночку? Лезвие вжалось в кожу ещё сильнее — Элли поморщилась, чувствуя, как вниз зачертила тяжёлая горячая капля крови; омега довольно оскалился в ответ на её реакцию: — Вот это я и хочу выяснить. — Ну, это не наш профиль. Надо доложить Айзеку, а то и самой Волчице — если это по её душу пришли, пусть сама и разбирается. Кстати, — тут альфа усмехнулась, словно вспомнила что-то, что давно хотела рассказать, — я знаю, что Полярной её кличут не только по положению в рядах Айзекова спецназа. Когда я сюда пришла, у меня были по первости мутки с Женевьев, которая на Стадионе в репродуктивном отделении служит, — так вот она мне рассказывала, что с тех пор, как ваша «команда Солт-Лейк» появилась в Сиэтле, по Волчице все омеги в округе текли, независимо от вида, но у неё самой какая-то проблема по этой части была. Вообще по нулям, никого не хотела. А тут я слыхала недавно, что лёд-то тронулся: только вы из Джексона вернулись, она и впала в эструс. Видать, аж от души отлегло, как разобралась с делами прошлого — ну или нашла себе там хорошенькую омежку. — Ну, я в эти её дела не лезу, — располосованный отмахнулся, состроив такую рожу, будто ему всё равно. Долговечностью эта рожа похвастать не смогла: — Так что, кому посчастливилось? — А никому, она на подавители села, — пожала плечами альфа. — Представляешь? Такого кайфа себя лишать. Да она поехавшая. — Эй, выбирай выражения. — О, так ты что, тоже в неё… того? — Нет, я с Лией уже полгода как. Через неделю отмечаем, она обещала раздобыть что-то вкусное на кухне в честь такого события. — Мило, — хекнула альфа таким тоном, что сразу было понятно — будь её воля, она бы не подпускала мужчин и женщин (независимо от пола) друг к другу на отношения теснее, чем деловые. Видать, радела за чистоту вида. — Повезло вам обоим, что стреляете метко — не будь вы снайперами, Айзек вас уже пристроил бы рожать ему новых солдат. Располосованный предпочёл проигнорировать этот выпад — похоже, ещё не все берега растерял и какое-то понятие субординации в его крошечном мозгу всё ещё сохранялось. Небрежно окинув взглядом Элли и уже третью струйку крови на её шее, альфа взялась за ручку двери: — Не затягивай тут, меня не устраивает, что снайперское гнездо базы пустует. И ради всего святого, не убей её ненароком до того, как Индия до нас доберётся, хочу показать её Айзеку — а тот уж сам решит, чего эта девчонка стоит. Омега даже ухом в её сторону не повёл — впрочем, той было уже похуй, она направилась куда-то вглубь отеля по своим делам, — а с Элли, судя по всему, вознамерились снять скальп голыми руками: — Вернёмся к тому, на чём остановились? — располосованный встряхнул её так, что перед глазами на миг потемнело. И прежде, чем зрение прояснилось достаточно, Элли почувствовала тонкую полоску холода на своей скуле. — Лучше бы тебе достать язык из жопы и начать говорить, если не хочешь, чтобы твоё смазливое личико тоже обзавелось парочкой шрамов. Боковым зрением она успела заметить, как в дальнем конце коридора на альфу, не дошедшую до лестничного пролёта буквально пары шагов, набросилась быстрая лёгкая тень — и вот, дёрнувшись в предсмертных конвульсиях, труп альфы уже застыл посреди стремительно расплывающейся по полу лужи крови. Злая ухмылка сама собой скривила её губы: — Ты кое-что забываешь, лапа, — всё внимание омеги было сосредоточенно на Элли, так что он не заметил подкравшуюся к нему со спины Дину — та уже занесла биту для без всякого сомнения великолепного хоум-рана. — Если ты — не самый крутой хищник в лесу, то каждый раз, когда ты охотишься на кого-то, кто-то охотится на тебя. Ударом по виску располосованного скинуло на пол; Дина кинулась к ней, на ходу доставая из набедренного чехла нож, и одним взмахом перерезала путы на руках Элли. Та благодарно улыбнулась: — Спасибо. — Ты в порядке? — Вполне. Ты? — Элли спросила это просто из вежливости — на беглый взгляд никакой крови ни на одежде Дины, ни на её руках не было (за исключением того бурого крапа, который попал на ладони из вспоротой глотки альфы), а значит, беспокоится не о чем. Куда больше Элли волновал распластавшийся по полу омега: глаза у него закатились, но грудная клетка вроде бы ходила в дыхании, хоть и еле-еле. Кивком попросив Дину, чтобы та подсобила, Элли подняла его, усадила на стул, обнаруженный тут же, в углу комнаты, и достала из своего рюкзака скотч — она подобрала его незадолго до внешней стены Сиэтла, не уверенная, пригодится ли он для чего-нибудь, но и не горящая желанием оставлять крепёж, да ещё так хорошо сохранившийся, и дальше гнить в том закоулке. Сейчас вот пригодилось. К тому моменту, как омега начал приходить в себя, со стонами мотая ушибленной головой, Элли как раз закончила приматывать к стулу его левую ногу — все остальные конечности уже были надёжно закреплены — и, дождавшись, пока его взгляд полностью прояснится, взялась за биту: — А вот теперь мы поговорим.***
— Ещё раз. Как её зовут? Где она? — Хуйца на, — осклабился окровавленной пастью Джордан. — Ничего ты от меня не дождёшься. Они торчали тут уже битых полчаса — буквально, потому что и минуты не проходило без того, чтобы Элли не подняла биту в воздух, не размахнулась ею и не впечатала в привязанного к стулу ублюдка. Обычно без цели, куда придётся, лишь бы по телу — но натренированный за годы патрулей вокруг Джексона глазомер не давал промахнуться: у омеги уже нехорошо раздуло челюсть, половина зубов валялась по углам комнаты (на обоях там, где они отлетали рикошетом от стен, отпечатались маленькие красные пятнышки брызг), а толстовка от ворота до живота потемнела от крови и влажно блестела — хоть выжимай. В какой-то момент Элли слышала отчётливо хрустнувшую ключицу. Хорошо, что Дины рядом не было: она ушла обследовать номера «Серевины» на предмет оставленных припасов, как только Элли закончила привязывать омегу, и в этом они сошлись без единого слова — Дина не хотела видеть то, что будет происходить дальше, а Элли не хотела, чтобы Дине открылась не лучшая её сторона, которая могла (и умела) пытать людей. Удовольствия ей весь этот процесс не приносил. Элли старалась задавать максимально простые вопросы, чтобы недалёкий мозг бедолаги, толком не оправившийся от удара, смог их обработать и выдать ответ; однако за всё это время Джордан ни сказал ни слова из того, что ей было нужно — только выплёвывал ругательства вместе с выбитыми зубами, рычал от боли и насмехался над Элли так, будто это не ему ежеминутно прилетало битой по лицу. И чем дальше, тем сильнее Элли хотелось вынести ему мозги окончательно. Но нет — информация ей была нужнее. — Хуйца, говоришь? Идея пришла неожиданно и поначалу даже напугала — может, стоило всё-таки подёргать щипцами ногти или поотрезать пальцы, чему там ещё учила тощая нервная бета на курсах ФЕДРА, — однако у Элли терпение уже было на нуле. Если не сказать, что ушло в минус. Негнущимися пальцами выпростав ремень из пряжки, она рванула на себя ширинку, прижала ладонью член и сунула под основание лезвие ножа. С изрядно потрёпанного лица омеги тут же схлынула вся кровь, словно он пытался слиться со стенами: — Блеф. — Попытка была даже похвальной, цвет идеально соответствовал голубоватому оттенку обоев — разве что его всё равно выдавал кроваво-красный провал рта и уродливые синяки тут и там. — Ты этого не сделаешь. Не хотелось бы, мысленно поправила Элли. Существование в военном интернате научило её делать многое из того, что не хотелось бы. — Ты настолько уверен в собственной правоте, что готов рискнуть целым органом ради этой альфы? Она тебе кто, сестра, подруга? Да вы небось в одном поле срать не садитесь, она ведь явно повыше тебя будет в вашей стае ублюдков, — Элли тыкалась наугад, но, судя по выражению глаз омеги, стремительно перекидывающемуся из удивления в злость, из неё в осознание и обратно, попадала она в самую точку. — Последний шанс, Джордан. Кто она такая? Как зовут? Где сейчас находится? У неё был совсем нетвёрдый голос, а ладонь в ширинке омеги отчётливо дрожала — она и сама себе не верила, хоть и отчаянно храбрилась. Омега наверняка это просёк, и почему-то решил, что ему действительно ничего не угрожает: — Да пошла ты, — в очередной раз выплеснулся из его рта сгусток крови и словесного дерьма. Что ж, он свой выбор сделал, а Элли выбирать уже не приходилось: зажмурившись от страха, она выдохнула — и полоснула лезвием снизу вверх. Тело под рукой дёрнулось с такой силой, что её откинуло назад, выбив из равновесия, а уши моментально заложило от визга омеги — высокого, отчаянного, почти переходящего в ультразвук; Элли вдруг подумала, что, будь она одной из близняшек Кин, такой ор она расслышала бы и с другого конца планеты. Омега бился на стуле, подкидывая бёдра вверх и заливая всё вокруг кровью, которая хреначила неожиданно сильным фонтаном — похоже, по неосторожности Элли всадила нож глубже, чем хотела, и вместе с членом сняла кусок мяса с лобка. Выглядело мерзко, поэтому она старалась туда не смотреть; вместо этого, обойдя корчащегося в агонии омегу по кругу, чтобы уйти из-под кровавых брызг, Элли одну за одной влепила ему три пощёчины, приводя в чувство и отвлекая внимание обратно на себя: — Ты этим всё равно не пользуешься, главное, чтобы жопная дырка цела была, так что много с тебя не убыло. Пока. Глаза омеги никак не могли сфокусироваться на ней — кричать он перестал, только противно выл на одной ноте, захлебывался рыданиями и явно не собирался выдавать какие-либо связные слова. Штаны у него промокли насквозь то ли от крови, то ли от мочи, да и дерьмом, кажется, тоже немного потянуло в общей духоте комнаты. Только что это ей дало? Чертыхнувшись, Элли отошла к занавешенному оранжевой шторой окну — господи, как же она хотела на воздух, может, у неё хоть руки перестали бы дрожать; но нет, нельзя, потому что уйди она сейчас, её отчаянный поступок не будет стоить ровным счётом ничего. Элли не собиралась так запросто просрать выгаданное (вырезанное, вообще-то) преимущество перед омегой. Справившись с дрожью, она вновь подошла к бите и привычным хватом взялась за рукоятку — замахиваться её учил Томми, который, в отличие от брата, по бейсболу тащился больше, чем по американскому футболу (да и организовать первое в условиях ограниченного защитными стенами города было проще, чем второе) — как вдруг услышала за спиной сдавленный шёпот: — Чёрт, Эбби, надеюсь, всё это стоит того… Вот оно. — О, так её зовут Эбби? — Элли прокатала это имя на языке. Эбби. Как удар по почкам. Ей подходит. — Видишь, у нас уже прогресс. Осталось всего-то ничего — рассказать мне, где она сейчас. Видимо, только теперь сообразив, что он спорол ценную информацию, омега поник как-то сразу весь: до того судорожно сжимавшиеся в кулаки пальцы расправились достаточно, чтобы было видно, как их трясёт, плечи опустились вниз, а голова завалилась на грудь и вбок. Почуяв неладное, Элли подошла к нему и наклонилась, заглядывая в закатившиеся глаза. Ну точно. — Эй, куда это ты собрался? — от шлепка по роже омега рванулся в сторону, чуть не наебнувшись набок вместе со стулом — спасла только рука Элли, предусмотрительно вцепившаяся в ворот окровавленной толстовки. — Рано ещё отключаться. На то, как скрипнули дверные петли, ни один из них не обратил внимания — зато на последовавший за этим звуком крик пропустить было невозможно: — Элли, я нашла… — наверное, Дина хотела рассказать что-то важное, раз решилась вернуться, но не настолько, чтобы не забыть об этом при виде развернувшейся перед ней сценой. — О боже! Элли не собиралась поворачиваться, как минимум потому, что не хотела, чтобы Дина запомнила её такой — вымазанной в чужой крови, с перекошенным от бессильной злости лицом и наверняка лихорадочно блестящими глазами, — она сама себе в этот момент была противна, но разве ублюдок Джордан оставил ей выбор? — Дина, уйди в другую комнату, если тебе невмоготу. — Нет-нет, я… Вроде в порядке… — начала было Дина, но запнулась, так и не договорив: Элли испуганно дёрнулась, услышав, как на пол грохнулось тело, и всё-таки развернулась. Слава богу, упала Дина не в обморок — просто на пол, который теперь собралась от души обблевать, судя по характерным звукам выворачивания желудка наружу. Элли на мгновение замерла, разрываясь между ней и омегой, который, казалось, вот-вот отъедет в мир иной — а потом, мысленно отвесив самой себе подзатыльник за то, что вообще засомневалась над столь очевидным выбором, всё же кинулась к подруге и, подхватив её под руку и спину, повела через соседнюю комнату на балкон. Свежий воздух им обеим не помешает. Дину ещё минут десять рвало в кадку с высохшим скелетиком какого-то растения, в прошлом разлапистого и несомненно диковинного, — впрочем, даже оно вряд ли было бы радо такому удобрению (насколько Элли могла судить из своего мимолётного опыта пребывания в теплицах, растения предпочитали всё же щёлочь, а не кислоту). Она не знала, как себя вести: при любой попытке приблизиться к Дине та отмахивала рукой, то ли боясь замызгать её одежду, то ли не желая, чтобы Элли прикасалась к ней; но и оставить её в одиночестве Элли не могла. Перегнувшись через перила, она судорожно вдыхала потоки свежего ветра, прочищая нос и затуманенную голову разом. Конечно, Дина знала, что до Джексона жизнь Элли была далеко не сахар, в сравнении с ней даже тяготы кочевого образа жизни в окружении смертельной заразы, бандитов с одной стороны и военных с другой, казались пустяком. Вот только знать и видеть воочию — это совсем не одно и то же. Элли думала, что лучше бы Дина не пошла с ней, и за такие мысли костерила себя почём зря; впрочем, избавиться от мыслей это не помогало. Наконец, когда в кадку оказался выблеван весь утренний перекус — завтраком это можно было назвать с натяжкой, в последнее время на съестные припасы им не везло, — Дина поднялась на ноги, утёрла рот и мокрые от рефлекторных слёз щёки и взглянула Элли в глаза: — Я понимаю, что ты как можно скорее хочешь найти её. — От плескавшихся на дне её зрачков эмоций в животе против воли похолодело. — Но это… — Дина, я не хотела бы, чтобы ты думала обо мне плохо, но поверь — по своей доброй воле никто нам ничего не расскажет. Либо они будут молчать, либо это будет ложь, которая заведёт нас в ловушку прежде, чем мы сумеем это понять. Мне было бы глубоко насрать на такую возможность, будь я одна, но я не могу позволить себе рисковать твоей жизнью. — Я понимаю, и всё же… День-другой проволочки разве стоит того, чтобы так?.. — она повела рукой в сторону комнаты, не решаясь обличить то, что сделала Элли, в слова. Элли ненавидела оправдываться; вдвойне ненавидела оправдываться за поступки, которые её вынудили совершить; и в дохуилионной степени ненавидела мысль о том, что Дина будет считать её монстром — поэтому, вновь облокотившись на перила, она зажмурилась и выпалила: — Вспомни, что они сделали с Джоэлом. И с Томми. Это ведь ты нашла нас тогда, всё своими глазами видела. Поставь себя на моё место. Кажется, дыхание само собой замерло в груди, вместе со стуком сердца и мечущимися в лихорадке мыслями — Элли вся обратилась в слух, словно от того, что ответит Дина, зависела её жизнь, — но ожидание затягивалось: прошло десять секунд, тридцать, минута, а в воздухе до сих пор витал лишь слабый шелест только-только распустившихся листьев и натужное карканье вороны, которая, видимо, прилетела к воротам на запах крови. Ещё минуту спустя Элли всё-таки решилась открыть глаза. Дина смотрела на неё, глотая ртом воздух, и этим напоминала выкинутую на берег рыбу; выражение её глаз стремительно менялось из возмущения в понимание, даже солидарность в какой-то мере, пока, наконец, не послышался её дрожащий голос: — Наверное, ты права. Отправься я искать тех, кто зарезал Талию, им досталось бы и того сильнее. Между ними воцарилась тишина, но уже не гнетущая своей неопределённостью. Одними губами Элли прошептала неслышное: — Спасибо. — За такое не благодарят, но ей хоть как-то хотелось выплеснуть из груди это невозможное чувство — стыдное облегчение за то, что тёмная сторона её личности не отвратила Дину, хоть и напугала её по первости. Дина никак не среагировала; постояв рядом ещё какое-то время, она вдруг хлопнула себя ладонью по лбу: — Совсем забыла! С удивлением наблюдая за тем, как она скинула с плеч рюкзак и принялась судорожно рыться в его нутре, Элли гадала, что такое Дина могла вспомнить и нужно ли ей бояться. Всё оказалось совсем нестрашно: — В одном из номеров я нашла походную сумку с его именем, а рядом лежала ещё одна, с нашивкой «Лия» — не знаю, кто такая, решила порыться на всякий случай и в ней — и вот что нашла, — Дина протянула ей плотные квадратные карточки — полароид, поняла Элли, прямо как тот, который достался Райли в наследство от брата; кажется, она щёлкнула ту памятную фотку, где они вдвоём и радуются особо удачной шутке, только вчера — а на деле ни карточки, ни самой Райли уже нет на свете, осталась лишь Элли, да и та давно уж перестала быть той беззаботной девчонкой с отпечатка. — На одной из них он, с девкой какой-то обжимается. Посмотри на остальных, вдруг узнаешь кого? Элли перетасовала фотографии, бегло всматриваясь в лица на них. Всего карточек оказалось шесть, и с каждой новой лицо Элли вытягивалось от удивления всё больше: — Это они. Все они, до последнего. Этот меня с ног сбил, — Элли показала на азиатской внешности парня за рулём не то машины, не то целого танка, а потом перевела ноготь на сидящую рядом темнокожую девушку. — И она ему помогала меня держать. Они оба беты, без запахов. — Значит, след взять не получится, — понимающе кивнула Дина. Под фоткой стояла подпись «Ник и Нора преодолевают перевал Биг Спрингс»; Элли спрятала её под низ и посмотрела на следующую. — Эта мразина плюнула в Джоэла, когда он уже… был мёртв, — она невольно скрипнула зубами, на мгновение возвращаясь в стылый подвал особняка Болдуинов. Одной рукой на корешке было написано «Мэнни и его карп», а ниже, уже другим почерком, оказалось добавлено «почти двадцать пять фунтов, Dios mío!». Следующий снимок Элли чуть не выронила, так у неё затряслись пальцы: — Она… — Белобрысая, неужели? — Дина вгляделась в надпись. — Эбби? А этот, рядом с ней, что за Оуэн такой? — Это он сказал ей заканчивать. И она его послушалась, хотя я умоляла её… Ладно, — со всей силы прикусив щёку изнутри, чтобы не заплакать, Элли вгляделась в изображение на карточке — качество у него было так себе, словно с фоткой обращались чуть лучше, чем с перевязочной тряпкой, но лицо сохранилось. Точнее, та его часть, что была видна; в отличие от второго, Оуэна, который открыто улыбался фотографу, прижавшись одним плечом к деревянной раме широкого панорамного окна, она повернулась только в профиль, видно, застигнутая врасплох посреди разговора. Вспышка выбелила и без того светлые волосы, покатую линию челюсти, открытую шею и облепленное замызганным рукавом хенли плечо. Элли разочарованно вздохнула — невелика находка, с того места на полу, к которому её придавили, она видела эту Эбби точно так же, и ни там, ни на фотке не смогла разобрать глаз; вкупе с заглушённым запахом шансы найти её стремились к нулю. Но теперь у Элли есть хотя бы её имя. — Чёрт, Дина, что ж ты раньше не появилась, этому Джордану можно было бы задавать вопросы поконкретнее, а так только зря его покромсала, — посетовала Элли, пряча фотографии в свой рюкзак; наткнувшись на нечитаемый взгляд Дины, она смутилась, поняв, как прозвучали её слова: — В смысле, это не в обиду тебе, просто… — тут она запнулась, внезапно осознавая, что ставший привычным фон из завываний и бессвязного потока ругательств, раздававшихся из соседней комнаты, исчез, и довольно давно. — Почему его не слышно? В мысли закралось нехорошее предчувствие; бросившись со всех ног обратно внутрь, Элли подлетела к сидящему на стуле омеге и приподняла его безвольно обвисшую голову. Пощёчина ничего не дала. Тогда Элли прислушалась, пытаясь уловить дыхание — но его уже не было. — Вот сука! — Что? — Он подох! — Элли с досады пнула ножку стула, отчего тот опасно накренился под тяжестью трупа. — А я не добилась от него даже приблизительных координат, где эта Эбби может находиться. Мы снова на нуле — ни информации, ни следа, нихуя! Позади неё Дина, зажав нос рукой, беспокойно переступала с ноги на ногу и оглядывалась, как будто боялась чего-то; а потом позвала: — Элли, та баба, которую я убила последней, говорила что-то про то, что сюда направляется Индия. Держу пари, это она не про страну за полмира отсюда — а если это обозначение отряда поддержки, надо бы нам убираться отсюда… Её прервал гул множества моторов — штук десять, не меньше, — а значит, при самом оптимистичном раскладе сюда присобачили два десятка человек; у Элли мелькнула было мысль выглянуть сквозь щёлку шторы в окно, примериться к количеству, но Дина дёрнула её за рукав, молча призывая бежать, и она согласилась. Спринтом они добрались до второго этажа, а дальше бежать в открытую уже не было возможности: по холлу первого рассредоточились несколько Волков. Больше, чем Элли ожидала увидеть. В парадных дверях показался высокий коренастый мужик, держа наизготовку автомат, и зычно крикнул своим людям: — Рация уже больше получаса не отвечает! Обыскать отель, найти мне эту девку живой или мёртвой! За его спиной из машин продолжали сыпать Волки, женщины и мужчины, все сплошь вооружённые, и часто не с одним видом оружия — Элли мельком уловила отскакивающие блики от мачете, биты, шипованные дубинки, когда-то бывшие полицейскими, — но волновало её не это: — Блядь! — Главной проблемой стало то, что машины плотным кордоном встали именно с той стороны, в которую им нужно было выбраться. — Они перекрыли нам дорогу к Шиммер. Придётся в обход.***
Прокравшись по коридорам в заднюю часть здания, неведомо каким чудом избежав встречи с Волками, что обнюхивали каждый закоулок в отеле, Элли знаком попросила Дину остановиться и, пытаясь разведать путь дальше, выглянула в полуразрушенный зимний сад. Обвалившаяся стеклянная стена выходила на улицу, заросшую деревьями, дальше шла плотная гряда зданий, а за ней парящей в воздухе лентой возвышалась автострада, на первый взгляд даже не сильно расколотая. Она убегала в обе стороны, удачно заворачивалась полукругом рядом с той поляной, где у них была первая стычка с местными говнарями, и там даже был спуск. Возможно, если они смогут подняться на эту автостраду, получится бесшумно обойти отряды Волков. Поначалу всё было весьма неплохо: Элли вела Дину вперёд, принюхиваясь, как бы не напороться ненароком на солдат, уже прочухавших, что в здании, кроме трупов, никого нет, и лишь изредка поднимала голову, чтобы окинуть взглядом местность. Высокая трава надёжно укрывала их от глаз, а там, где бывали пролысины, достаточно было просто пробежать, расстояние позволяло. До спасительной лестницы оставалось всего ничего — только проползти по осколку дороги, невесть как уцелевшему после падения с высоты опор, и перемахнуть через завалившийся на бок грузовик, — как вдруг Элли, в очередной раз оглянувшись, замерла на месте от страха. Футах в ста от их укрытия шёл мужик, и при прочих равных никакой опасности Элли в нём не распознала бы, только вот двигался он прямо к ним, не сворачивая и не замедляясь; чуть пригнув голову к земле, мужик как будто к чему-то принюхивался, — по спине Элли заструился холодный пот, едва она поняла, кто это. Альфа, но не простая — ищейка, к тому же, уже взявшая след. Спешно выхватив из кобуры револьвер, Элли дрожащими пальцами запихнула в барабан один из двух оставшихся у неё патронов. Ровно в тот момент, когда глаза альфы наткнулись на Элли, она нажала на курок. Громыхнуло так, что уши на пару секунд оказались как будто напиханы ватой, но даже без слуха Элли знала, что выстрел привлёк внимание всех Волков в округе — благо, ищейка осел в траву с аккуратной круглой дыркой во лбу и не очень аккуратно развороченным на куски затылком; вскочив на ноги, Элли вытолкнула Дину перед собой и крикнула: — Беги! — а когда та рванула к лестнице, рявкнула снова: — Нет, не успеем! Давай вниз, в пролом, вроде там можно пройти! — Поняла, — Дина рыбкой ушла от просвистевшей в воздухе автоматной очереди, бросилась овраг, оставшийся то ли от бомбёжки, то ли от естественных землетрясений; неподалёку виднелись колонны и наполовину покрошенные этажи, уходящие ниже уровня земли — вот к ним-то Элли и хотела добежать. Если не удастся через них выбраться снова на автостраду, то хоть какой-нибудь проход они найдут — да и возможностей укрыться у них там будет несравнимо больше, нежели здесь, посреди улицы. За спиной раздавались крики и выстрелы, пули визжали над ухом, но пока ни одна Элли даже не задела, а Дина бежала всё так же ровно. Нырнув между колонн, они отмотали пролётов пять, не меньше, пока им наперерез не кинулись невесть откуда взявшиеся Волки — двое, но здоровенных настолько, что Элли не стала рисковать и нарываться на драку с ними, — наугад повернули направо и оказались в тоннеле, перекрытом с одной стороны решеткой. — Тупик? — задыхаясь, озвучила Дина её мысли. Элли в панике кинула взглядом по сторонам, ведь должно же быть что-то… Вот. Прямо перед решёткой в тоннель открывался небольшой коридор, а в нём виднелась дверь. Чувствуя, как лёгкие горят огнём, Элли из последних сил кинулась к этой двери — она оказалась подпёрта чем-то изнутри, но ненадёжно, и это дало Элли надежду; толкнув плечом со всей дури раз, второй, Элли на третий с криком бросилась на дверь всем телом и — наконец-то — пробилась внутрь. Как раз вовремя: забежавшая сразу за ней Дина помогла подтолкнуть упавший на бок торговый автомат, перекрывая доступ Волкам. Снаружи на дверь кто-то кинулся, полотно вздрогнуло от очереди (похоже, решили, что они запрелись на защёлку, и это поможет вскрыть замок). Не желая испытывать судьбу, Элли махнула рукой на едва заметный пролом в стене — и протиснулась туда прежде, чем Дина успела кивнуть. — Обратно мы уже не вернёмся. Мне жаль. Элли не нужно было пояснять, о чём именно сожалеет Дина: — Что ж, придётся девочке забыть о нас. Надеюсь, её не съедят, — она оскалилась чересчур ярко; в груди жгло печалью — они с Шиммер все четыре года были неразлучны, Элли сама заезжала двухлетнюю кобылу под седло и учила её слушаться повода от шеи, а теперь оставлять её вот так, даже не попрощавшись… Элли тряхнула головой. Сейчас не время предаваться скорби. Какое-то время они лазили по обломкам, подсвечивая себе путь фонариками; голоса Волков, хоть и были слышны, постепенно удалялись, глохли по мере того, как Элли соскальзывала всё ниже и ниже. Спуске на третьем впереди замаячили клубы спор. Элли, забывшись, уже хотела сунуться в них, — остановил её разве что чуть не сорвавшийся в панический визг голос Дины: — Элли, маска! Ох блядь, точно. Ровная поверхность началась только после пятого подряд спуска; пройдя через заваленное каким-то шкафами и бумагами помещение, они внезапно оказались посреди огромного зала, разделённого пополам провалом с рельсами на его дне. — Это… метро? — Дина оглянулась по сторонам и наверняка бы присвистнула от восторга, не опасайся она поднять шум. — Впечатляюще. Пожав плечами, Элли присела на одно колено и сосредоточилась, пытаясь расслышать даже самые незначительные шорохи. Ей это не удалось: здесь было темно, тихо и ни намёка на Волков. — Заражённые есть? — Никого не слышу, — покачала головой Элли. — Только споры — возможно, здесь где-то проросла грибница, но носители уже давным-давно мертвы. Только теперь они смогли вздохнуть свободно — ну, насколько это позволяли плотно прилегающие маски. Дальше время потянулось однообразной серой нитью, бесконечной, как и рельсы, по которым они шли. Тоннели петляли между обвалами сводов, накренившимися друг на друга вагонами метро, редкими узлами станций и технических заслонов. Здесь, внизу, не было возможности отследить по солнцу, сколько часов прошло, как далеко внутрь Сиэтла они продвинулись и движутся ли вообще: Элли порой казалось, что они идут уже сутки напролёт, но так медленно, что каждый фут приходится преодолевать минут по десять; а порой было ощущение, что они вообще стоят — ведь очертание округлых стен в размытом пятне света от фонаря не менялось ни на гран. Небольшие механические часы, которые носила в рюкзаке Дина — в отличие от пробитых пулей часов Джоэла, этот кружок металла мало что значил для любой из них, но позволял достаточно точно проверять прошедшее время, — показывали, что минул уже третий час с того момента, как они спустились в метро. — Как ты думаешь, это они про тебя говорили? — подала голос Дина. До того она в основном молчала, невпопад отвечая на случайные реплики Элли. — Там, в Серевине? — Ты о чём? — Ну, про то, что эта Эбби в Джексоне нашла себе пару? Ведь кроме тебя, Томми и Джоэла, они больше ни с кем из города не пересекались. И ты сама говорила, что у тебя тогда признаки охоты появились… — Замолчи, — едва Элли поняла, к чему клонит подруга, у неё мгновенно подвело живот — но не от желания, как в охоту, а от отвращения. — Наверняка они встретили кого-то по пути обратно. Или всё у неё было нормально, только скрывала по какой-то причине. И вообще, какая нам хрен разница… Погоди. Ты что, слышала этот разговор? — За дверью сидела. — А какого хрена ты тогда не застрелила их обоих сразу? Как ты вообще умудрилась отстать? Вроде бы ты двигалась прямо за мной, так почему… — Элли не успела закончить: пол вагона, по которому она шла, вдруг вздыбился, заставив её потерять равновесие — и вместе с ней обрушился куда-то вниз. Приземлилась она неудачно; пока летела кубарем, не смогла сориентироваться, где верх, а где низ, и с размаху приложилась лбом об бетон. В глазах потемнело, как по щелчку, но, словно и этого было мало, где-то сбоку раздался вой. — Бегун! — пронёсся над головой предупреждающий крик Дины. Элли быстро, насколько могла, потянулась к кобуре — и тут бегун напрыгнул на неё, отмахнул кулаком ей по лицу с такой силой, что, если бы не маска, собирать бы ей вылетевшие зубы по всей округе. Элли попыталась оттолкнуть его ногами. Попытка провалилась — с координацией у неё всё ещё были нелады, поэтому вместо живота Элли упёрлась в бок бегуна, и ноги, естественно, соскользнули. Заражённый уже брызгал слюнями ей в маску, давясь от нагнетаемого кордицепсом желания побыстрее сожрать свежее тёплое мясо. Две пули из пистолета Дины пропороли грудь бегуну, навсегда лишая его возможности жрать что-либо. — Ты в порядке? Этот не последний, — с досады рыкнула она, помогая Элли подняться; в том, что она права, они убедились уже несколько секунд спустя. На выстрел присандалили ещё двое изрядно проросших заражённых. А потом в тоннеле, убегающем в жуткий провал темноты, раздался такой гул, который Элли доводилось слышать только пару раз, в горах, когда мимо шла Канадская орда. — Ходу! Им дорогого стоило оторваться от толпы. Кинувшийся на спину Элли щелкун чуть не оставил её без рюкзака и целой шеи. Пролётом выше с противоположной стороны станции показался взбухший здоровый мутант, каких им ещё не доводилось видеть — он понёсся на них, как бык, рыча на ходу, и одному только богу известно, как они умудрились уйти с его пути; мутант врезался в толпу позади них и взорвался облаком кислоты. Это дало им время — пусть немного, но и оно было подарком судьбы. Один раз Дина неудачно оступилась, и на неё тут же набросился бегун — хорошо хоть, что Элли держалась в двух шагах от неё и сразу раскроила череп заражённого прихваченной из Серевины битой. Наконец, впереди забрезжил дневной свет. Им повезло, что двери станции Вестлейк были не стеклянные, как везде, а металлические — и что их удалось привалить стоявшим тут же ящиком с песком. Едва вывалившись на улицу, они моментально промокли до нитки под проливным дождём — но он их ничуть не расстроил, даже наоборот: Элли сорвала с лица маску и вдохнула, наконец, сырого свежего воздуха во всю мощь лёгких; после духоты маски он казался слаще льда в холодном чае в жаркий летний полдень. Поддерживая прихрамывающую Дину под руку, она побрела вдоль улицы, тщетно выискивая по окрестностям хоть что-то, похожее на убежище. Но почти все окна оказались заколочены. На каких-то щитах стояла печать ФЕДРА, иные красовались перед пустынными улицами эмблемой с оскалившимся волком. Элли готова была проклясть их все, за то, что перекрывают им путь именно сейчас, когда сильнее всего нужно спрятаться от дождя и передохнуть. Но вот впереди мелькнул проблеск надежды: через квартал, в конце чудом сохранившегося проспекта, громоздилась неуклюжая масса городского театра — Парамаунт, как гласила наполовину обвалившаяся и ещё на четверть заросшая сорняками и вьюном вывеска, — и вроде бы там даже виднелась щель, через которую можно пробраться внутрь и открыть одну из парадных дверей. Элли не хотела оставлять Дину без присмотра, в её-то состоянии, но им обеим куда хуже было продолжать торчать на улице. Трещина в стене провела её в тёмный, пахнущий пылью и гнилыми тряпками коридор, одной стеной выходящий в зал размером не меньше клуба в Джексоне, помноженного на три, — вроде, Джоэл ещё в Питтсбурге говорил, что такого масштаба и конфигурации залы называют фойе, — но Элли некогда было осматривать красоты. Она кинулась к дверям, распинала на стороны сваленные в кучу стулья и дёрнула ручку. Дверь не пошевелилась. У неё, похоже, напрочь проржавел замок, так что вариант оставался один — выдавить её наружу. Разве что веса Элли немного не доставало для такой работы: как она ни старалась, петли только стонали, не спеша открывать створку. Элли чертыхнулась. А когда было просто, действительно. Но, едва она решила, что быстрее будет провести Дину через щель — та, конечно, была узковата, даже Элли в неё протиснулась с трудом, но лучше попытаться, чем переть дальше в тщетной надежде найти ещё какую-то крышу, — снаружи послышались какие-то сдавленные звуки. Испугавшись, Элли подналегла на дверь сильнее — та поддалась неожиданно, так что на инерции Элли вынесло на улицу; она едва успела затормозить, чтобы не навернуться через стоящую на коленях Дину, которая — так вот что это было — опять пыталась выблевать внутренности. — Что с тобой такое? — едва конвульсии стихли, Элли завела её внутрь, усадила на диван и присела перед ней на корточки. — Два месяца мы шли, и всё было нормально, а тут тебя второй раз на дню выворачивает просто потому, что мы еле-еле от косяка заражённых урвали. — Элли, я… — Дина всхлипнула, тщетно утирая рукавом льющиеся слёзы. — Кажется, я беременна. Под пыльными сводами театра повисло нехорошее молчание. — Что? — недоверчиво усмехнулась Элли. Дина её за дуру держит или как? Но нет, побледнела та вполне натурально. — Я поэтому и не рискнула броситься за тобой, когда тот урод тебя по башке шандарахнул. Я шла прямо за тобой, это правда; и испугалась, вдруг он будет отбиваться и по животу заедет. — Брось, это невозможно, ты же бета… — Элли запнулась на полуслове, ошарашенно глядя на согнувшуюся пополам Дину. Нет, Джоэл ей, конечно, рассказывал, что в его время беты были на такое способны — благодаря достижениям науки, медицине и лекарственной поддержке они вынашивали и рожали лишь вполовину тяжелее, чем омеги, — но сейчас? Элли перебрала в уме события зимы: у Джесса действительно был гон, за неделю до той чёртовой вечеринки, и пособачились они как раз тогда, только вот Дина так не призналась, почему, а Элли посчитала неприличным настаивать… Стало быть, правда? — И что теперь? Тебе ведь даже бегать нельзя, беременность очень нестабильная… Когда ты узнала? — Не помню. Несколько… недель назад. — Недель? То есть мы ещё могли вернуться, но ты молчала? — Не хотела мешать тебе. — Ну да, а теперь бесполезная брюхатая бета на моём хребту мне точно не помешает. Каким местом ты вообще думала, когда... — Элли не закончила свою мысль, заметив, каким ошарашенным взглядом смотрит на неё Дина; спешно откатившись назад в попытке выяснить, что произошло, Элли вдруг как в ледяную воду окунулась. Она ведь только что назвала Дину бесполезной. — Я… Пойду проверю здание, — не зная, как ещё сбежать от этого её взгляда, Элли частила то, что первое пришло в голову. — А ты, это, отдыхай. Только ложись на бок, не поворачивайся на спину, а то захлебнёшься блевотой во сне — некрасивая получится смерть… Уж лучше бы она заткнулась нахуй.***
Элли не спалось. То ли из-за неудобной позы — она кое-как устроилась на кресле в большом зале, закинув ноющие ноги на спинку переднего ряда, но натруженную спину и сбитые в кровь ступни это не успокаивало, — то ли из-за слов Дины, так и крутящихся назойливой пластинкой в голове. Вот что это был за запах, который она никак не могла определить. Беременная бета, надо же… Элли и не думала, что такое возможно. Чудеса случаются. С каждым разом всё чудесатее и чудесатее. Тёмные гулкие залы театра Парамаунт на проверку оказались пустыми — последнего живого человека эти стены видели десять лет назад, не меньше; они же его и похоронили — обгоревший труп паренька из ФЕДРА, записки которого тут и там валялись по коридорам, Элли нашла на крыше, рядом с генератором. Застыв над ним на пару секунд, она невольно поразилась жестокой иронии обстоятельств: невесть как уйти от преследования Волков, пережить тяжёлую болезнь и выздороветь только для того, чтобы закончить вот так, пришкварчённым к бетону обуглившимся куском мяса. Глупая случайность, но ничего с ней поделать ты уже не можешь, потому что умер. И такое поджидает на каждом шагу. Только за сегодняшний день они с Диной раз двадцать оказывались в ситуациях, гарантированно приведших бы к их смертям, быстрым и не очень, если бы не всё те же случайности. Однажды пруха непременно закончится, и что тогда? Элли было страшно — за себя, за Дину, за ту крохотную жизнь, которая теперь сидела под тонкими мышцами её живота — и всё же этот страх ни на миг не поколебал её решимости довести дело до финала. Она прошла через три штата, пересекла маршрут орды, рискуя собственной шкурой, и допустила произошедшее в Серевине не для того, чтобы отступить сразу, как только она нащупала след. Тварь, убившая Джоэла, не сможет скрыться от неё. На втором этаже театра, в крохотной комнатёнке звукооператора, обнаружилась рация — Элли попрыгала вокруг неё, но безуспешно, чёртова штуковина не собиралась выдавать ей ни звука, то ли из-за неисправности, которую Элли просто по неумению не могла определить, то ли просто из вредности. Ничего, не зря в Джексоне Дина слыла отличной мастерицей по механике; вот оклемается немного, и Элли попросит её посмотреть, вдруг можно что-то сделать. О том, что после их последнего разговора Дина наверняка пошлёт её далеко и надолго, с каким вопросом ни подойди, она старалась не думать. Куда привычнее было размышлять о планах мести. Если альфа в Серевине знала про отряд, спешащий на подмогу, значит, у ВЛК есть средства связи, и если они отжали их у военных, то это наверняка рации, даже не перенастроенные толком на другие радиоволны — стало быть (если предположения Элли верны), по этому радиоприёмнику можно будет прослушать любую нужную им информацию. Маршруты. Дислокации. Как избежать встреч с патрулями там, куда Элли пойдет дальше. Возможно, где-нибудь в переговорах упомянут одно из тех семи имён, что интересовали её прежде прочего. И даже — если очень повезёт — ту суку Эбби. В том, что она — солдатка в рядах Волков, Элли не сомневалась: даже если ей удалось заманить Джоэла в ловушку хитростью, а не силой, внушительные мышцы рук, груди и бёдер говорили сами за себя (не в прачечной же она их нажила, в самом деле); к тому же, прозвище «Полярная Волчица», которым альфа и тот покромсанный омега называли её между собой, вряд ли даётся любому в ВЛК от нефиг делать. Стало быть, к встрече с ней надо будет основательно подготовиться, и самой постараться прийти не в полудохлом состоянии — иначе Эбби свернёт ей шею, просто щелкнув пальцами. Для этого стоило бы поспать, вот только Элли ворочалась в кресле и спать хотела ровно так же, как и есть — вообще никак. В очередной раз дёрнув ногами, чтобы растрясти затёкшие лодыжки, она вдруг уловила шум у себя над головой; похоже было на… Радиопомехи. Не веря своим ушам, она порысила по лестницам наверх. В звукооператорской горел свет, что-то трещало и булькало; заглянув внутрь, Элли поняла, что треск раздавался из полуразобранной рации на полу, теперь исправно принимающей сигнал, а булькала Дина, скрючившаяся в три погибели над помойным ведром. Элли саму замутило при взгляде на неё; что же она такое пытается выблевать, если они обе в последний раз ели больше двенадцати часов назад? — О, ты уже тут? — едва Дину слегка попустило, Элли сделала шаг ближе. — Справилась с этой штукой, смотрю? А я как раз хотела просить тебя… — новая волна судорог не дала ей закончить. — Дина… Ты как? — Стараюсь не поворачиваться на спину, как ты и советовала, — прохрипела та, больно возвращая сказанную по глупости шпильку. Перед ней по полу расстилалась карта с отметками — Элли рассмотрела позывной «Индия», ещё несколько других, контуры зон с номерами и какие-то маршруты по воде, — видимо, над ней и трудилась Дина, прежде чем ей в который раз поплохело. Она снова схватилась за живот, как будто предчувствуя позывы; Элли, не теряя больше ни минуты, встала на колени за её спиной и принялась растирать поясницу обеими ладонями. — Это мне Кэт показала, она ведь часто с беременными омегами возилась, вот и умела справляться с пакостью навроде токсикоза. И меня заодно научила. Уж не знаю, на кой мне сдалось это умение, я ведь никогда не была беременна и вряд ли буду, — она дёрнула уголком губ — но тут же помрачнела, заметив, что Дина не меняет напряжённой позы, уставившись на карту как на личного врага. Элли вдохнула, стараясь пересилить себя и признать то, что произошло. — Слушай… Так тупо получилось — ну, вечером. Я была на взводе, а тебя полоскало, в общем… Давай забудем. Слово «прости» ей выдавить так и не удалось. Впрочем, Дине достаточно было и этого: она заметно расслабилась, села вполоборота к Элли, помолчала какое-то время — и всё-таки подняла глаза на неё: — Ну да, — во взгляде сквозила тёплая благодарность. Не справившись с нахлынувшими в один миг эмоциями, Элли порывисто обняла её — и Дина ответила, прижавшись к её груди и крепко обвив руками талию. — В конце концов, слова — это просто слова, а я привыкла смотреть на поступки. Элли хотелось расплакаться от облегчения: — Мой гадкий язык порой треплется независимо от мозга, — вместо этого она глупо захихикала, чувствуя, как рвано бьётся её сердце в одном ритме с сердцем Дины. — Просто беда. Та согласно хмыкнула, но больше ничего не сказала. Наверное, массаж сделал своё дело, и теперь, на контрасте с отпустившим её хреновым состоянием, Дина поплыла; или она, банально устав за весь долгий день, клевала носом, или истосковалась по прикосновениям, или ещё что — в общем, какова бы ни была причина, Дина, уткнувшись в шею Элли лицом, вдруг коснулась губами пульсирующей там венки, осторожно, но вполне ощутимо. Низ живота в мгновение ока загорелся искрой желания. На лбу Элли и между грудей мгновенно выступил горячий пот, когда она, от неожиданности резко втянув воздух, глотнула и погустевший запах Дины — непривычный и оттого ясно ощутимый. Может, это совсем не вовремя, может, Элли всё не так поняла, и Дина сейчас шлёпнет её по губам и прикажет отвалить, но не проверить свою догадку она не могла. Ощущениям тела Элли доверяла больше, чем голосу разума; а тело утверждало, что Дина только что сделала ей предложение. От таких не отказываются. — Эй. Как смотришь на то, что я использую его, чтобы загладить вину перед тобой? — Элли поцеловала уголок рта Дины, — Или, — бережный поцелуй осел возле завитка вороных волос на виске, — выражаясь точнее, — и ещё один, чуть ниже, не доставая мочки уха, — зализать? Боже, она надеялась, что Дина сжалится над ней и не убьет за такой бездарный флирт. Элли хотела дать ей возможность отступить, перевести всё в шутку, если Дина не захочет продолжения; но все опасения, похоже, были напрасны. — Весьма… Ах, положительно смотрю, — промурлыкала Дина, тонко задрожав от предвкушения. Запах разлился в воздухе ещё сильнее — тягучий, сладкий, похожий на карамель, которую порой, если находились ингредиенты и вдохновение, месила Астрид из кондитерской лавки, — и у Элли от желания попробовать его источник во рту сразу набралось воды. Продолжая тихонько массировать поясницу одной рукой, она помогла Дине подняться с пола и повела её к широкому пыльному дивану в углу звукооператорской. Дина с готовностью плюхнулась на обивку, задрала руки, предлагая Элли стянуть с неё провонявшую потом и грязью рубашку ещё до того, как Элли догадалась об этом сама; избавившись от неё, следом она стряхнула и спортивный бра, обнажая полную грудь в потеплевшем воздухе комнатушки. Тёмные коричневые соски уже затвердели, хотя Элли ничего ещё толком не сделала — чтобы как-то исправить ситуацию, она упёрлась коленом между разведённых бёдер Дины, прижала её плечи к спинке дивана и склонилась, тыкаясь губами в её шею. Её запах просто с ума сводил. Элли провела языком длинную мокрую полосу от основания шеи к челюсти, смакуя вкус кожи Дины, чуть сжала зубами под ухом, не прокалывая, просто давая почувствовать острое давление. Рука Элли в этот момент скользнула к одной из грудей, стараясь обхватить всю её целиком, но не удалось; вот теперь разница была заметна — если зимой, в набитом марихуаной подвале Юджина, маленькие округлые груди Дины ложились ей в ладони как влитые, сейчас они стали заметно больше. Так что вместо того, чтобы сложить руку чашечкой и пощекотать сосок большим пальцем, как тогда, Элли растопырила всю пятерню и нежно погладила грудь, лаская чувствительную горошину плоти ладонью. — Боже, Элли! — не то застонала, не то рыкнула Дина. — Продолжишь дразнить меня — и я тебя покусаю, клянусь. Судя по прокатившейся по её телу волне дрожи, она не преувеличивала; не решаясь испытывать судьбу и дальше, Элли соскользнула коленями на пол и оказалась аккурат напротив промежности Дины, досадно спрятанной от неё за слоем плотных джинсов. Щёлкнув кнопкой, она подцепила пальцами ременные шлёвки, потянула вниз — Дина подкинула бёдра, помогая Элли избавиться от раздражающей одежды, — и пнула их куда-то в сторону. Бельё она пока оставила — это очевидно не нравилось Дине, но здесь Элли собиралась вдосталь насладиться моментом, и ради этого готова была потерпеть возмущение подруги. Как загипнотизированная, Элли коснулась самыми кончиками ногтей нежной кожи внизу живота, прямо над поясом белья; сложно было сказать, есть ли здесь изменения — вроде бы на глаз живот Дины казался таким же плоским — но само осознание того, что внутри теплится жизнь, настолько упрямая, что зацепилась даже в неприспособленном для зачатия организме Дины, прошибала током по всему телу, от затылка к уже пульсирующему от напряжения клитору. Словно отдавая дань уважения этой жизни, язык Элли прошёлся вкруг по животу, от тазовой косточки к шраму на правом боку и обратно; пальцы Дины больно впились ей в плечи, над головой резонировало от вздохов, грязных ругательств, угроз, проглоченных наполовину из-за сбившегося дыхания, и смешавшихся с ними радиопомех. Элли зажмурилась от удовольствия — это была самая прекрасная музыка из всего, что ей доводилось слышать; а уж в музыке она секла как никто другая. В носу уже щипало от перенасыщенного запахом возбуждения воздуха, но Элли изо всех сил держалась. Она вылизывала живот Дины до тех пор, пока кожа не покраснела восхитительно-розовым румянцем, а мышцы под ней не начали беспорядочно сокращаться не то от нетерпения, не то от уже ощутимого удовольствия. Тронув языком напоследок рваный шрам от ножа, Элли ухватила зубами поясок трусиков, подняла глаза, убеждаясь, что Дина не сводит с неё взгляда, — и потянула бельё вниз по бёдрам. Ткань повлажнела по всей промежности, от лобка до складки между ягодицами; липкие прозрачные нити смазки до последнего цеплялись за неё, когда Элли стащила трусики до колен Дины. Дальше она просто не утерпела. Сорвав их неожиданно сильно даже для себя (Элли напряглась, услышав треск рвущихся швов, но, кажется, Дина ничего не заметила; да и хуй бы с ними, назавтра она пошарится по ближайшим магазинам и наверняка найдёт пару-другую взамен этих, ещё лучше и красивее), она одним движением развела бёдра Дины в стороны — спасибо растяжке, это не ограничилось углом в девяносто градусов, — и ткнулась носом в густые смоляно-чёрные волосы на лобке, длинно вбирая запах. Они обе громко застонали, делясь друг с другом выплёскивающимися через край эмоциями. — Элли! Блядь… — Дина отчаянно скулила, потерявшись в дымке возбуждения — наверняка непривычное для неё состояние, но Элли не собиралась спрашивать, как она себя чувствует, на это просто не хватило бы выдержки. Ни у одной из них. — Пока не забыла, хочу сказать тебе спасибо. — За что? — В глазах Дины читалась восхитительная растерянность. Элли хищно оскалилась, намеренно задевая острой кромкой зубов кожу на стыке бедра и таза: — Мало кому удаётся попробовать такой деликатес, — от этой нехитрой ласки Дина выгнулась, а по промежности вниз зачертила крупная бусина смазки — да, ей определённо нравилось происходящее. Торопливо нырнув вниз, Элли успела перехватить каплю как раз перед тем, как та скатилась бы на пропылённую ткань дивана, и довольно заурчала, наслаждаясь вкусом. Так она оказалась ещё лучше, чем на запах; Элли не очень хорошо помнила его с зимы, потому что тогда они были под кайфом и слишком возбуждены, чтобы выдержать долгие неторопливые ласки — их хватило только на судорожное толкание пальцами, и, хотя Элли потом облизнула влагу с костяшек, её явно было недостаточно, чтобы запомнить. А здесь — пируй не хочу. — Ну ты извращенка. — Разве я когда утверждала обратное? — Пытаясь разбавить терпкость смазки, чтобы не потерять голову окончательно, Элли облизнула её бедро. — И, вообще-то, из нас двоих сейчас течёшь ты. — Голословно, — фыркнула Дина, не желая сдавать позиции даже в таком состоянии. — Я ведь в душе не знаю, как у тебя там дела. Дела были что надо: Элли готова была поклясться, что в штанах так же мокро, как в начале негашёной охоты — положи она сейчас ладонь поверх лобка, просто прижав пальцы к налившемуся твёрдостью клитору, и тут же кончила бы, как пить дать. И ей было бы этого мало — поэтому Элли предпочла сосредоточить усилия на Дине; а о себе и после можно будет побеспокоиться. Раскрыв большими пальцами потемневшие от притока крови губы Дины, Элли впилась голодным взглядом в развернувшееся перед ней зрелище: складки малых губ, насыщенного тёмно-розового цвета, ярко блестели от обильной смазки, как и подрагивающий от желания вход во влагалище, как и клитор под нежной кожей капюшона. Он был похож на крупное гранатовое зёрнышко, такой же твёрдый, красный и терпко-сладкий на вкус — и Элли, не в силах больше ждать, набросилась на него, забирая губами и высасывая всю сладость, какую только возможно. Одновременно с этим три её пальца, сложившись вместе, проскользнули по смазке внутрь Дины. Элли не нужно было давить на ту точку внутри, чтобы она расслабилась — годы отношений с Джессом приспособили её тело под его размер, так что сейчас она с лёгкостью принимала три пальца и даже могла бы попросить о всей ладони, если бы ей было недостаточно. Но, похоже, всего хватило в меру. Или даже чересчур: понадобилось всего несколько уверенных твёрдых движений языка, чтобы Дина зашлась криком — её клитор под языком Элли едва ли не вибрировал, вздрагивая от удовольствия, когда та выгибала спину и тряслась всем телом, переживая одну волну оргазма за другой. Элли не останавливалась, нить за нитью выманивая пальцами новые судороги наслаждения, прихлёбывала её смазкой, утробно стонала, чтобы послать ещё немного стимуляции чувствительному органу. Будь у неё здесь диктофон, Элли записала бы всё происходящее и потом переслушивала бы ночами, заводясь за минуту только от слияния таких пошлых звуков. Наконец, убедившись, что Дина полностью выжата и не способна больше вытерпеть ни одной минуты ласк, Элли откинулась назад и села на пятки, облизываясь, как довольная кошка. Перед ней Дина растеклась по дивану так, будто из неё разом вытащили все кости; от её мокрой кожи шёл пар, теплые блики от настольной лампы красиво очерчивали круглую грудь и живот, мазали между ног по блестящей смазке, которая теперь беспрепятственно капала на обивку. Великолепнее зрелища Элли за всю свою жизнь не видела. — Разреши мне вернуть услугу, — едва отдышавшись, Дина просяще взглянула на неё. — Ты так давно не подпускала меня к себе, вообще ни разу с тех пор, как мы уехали из Джексона… Я безумно соскучилась. С одной стороны, Элли была совсем не против; с другой, её мучили сомнения: — Не хочу, чтобы ты напрягалась. — А мне и не придётся, если ты сядешь мне на лицо. Ох блядь, Элли не доживёт до встречи с Эбби — она помрёт прямо здесь и сейчас, задохнувшись от возбуждения. Кое-как содрав дрожащими пальцами узкие джинсы, Элли опёрлась на протянутую руку Дины, которая уже откинулась лопатками на сиденье дивана, и, перекинув ногу через её грудь, устроилась прямо над ней. Она всё-таки ещё раз спросила, прежде чем покориться лёгшим ей на задницу ладоням: — Ты уверена? Выражение лица Дины можно было сравнить разве что с человеком, который шатался без жратвы по бесплодной степи с месяц и теперь видел перед собой запечённого оленя: — О да. Горячее дыхание обожгло мокрую от пота и смазки кожу промежности, когда Дина притянула Элли вплотную к себе. Та прикрыла глаза, наслаждаясь голодными поцелуями, которые пока не касались её туго пульсирующего клитора, но планомерно двигались к нему с внутренней стороны бёдер вверх — и вдруг дёрнулась, осознав закравшуюся в мысли картинку. Там вместо Дины на пропылённом диване лежала Эбби. — Элли? Всё хорошо? — Д-да… — от испуга она даже заикаться начала, но поспешила успокоить встревожившуюся Дину: — Просто… Там всё слишком чувствительное. — Тогда я буду с тобой понежнее, — глаза Дины (её рта Элли не видела по понятным причинам) сверкнули многообещающей ухмылкой. Элли благодарно застонала, ощутив лёгкое касание языка к большим губам, и снова зажмурилась. Не стёршийся до конца образ белобрысой мерзкими белёсыми щупальцами пробрался в её воображение, но на этот раз Элли, пообещав потом надавать самой себе воспитательных пиздюлей, не стала вытравливать его наружу — вздохнув, она позволила мыслям соскользнуть в эту грязную фантазию. Это было бы хорошо — оседлать её лицо, удерживая за растрепавшиеся из косы светлые пряди, чтобы никуда уже не делась, и тереться об него, намеренно игнорируя любой протест снизу. О, Эбби протестовала бы, ещё как. Ведь где это видано, чтобы альф использовали как подстилку для удовлетворения собственных нужд, да ещё альф такого высокого положения, как она, — а в её положении Элли не сомневалась. Она бы рычала, крыла хуями всё вокруг, пыталась бы сбросить Элли с себя или, может, даже цапнуть её зубами за что придётся — и тогда Элли зажала бы ей нос и рот обеими руками и держала так долго, пока Эбби не начала дёргаться от удушья. После этого она открывала бы рот уже намного охотнее, всё же гордость не стоит того, чтобы из-за неё терять жизнь; а Элли, сделав вид, что шансы на спасение у белобрысой ещё есть, начала бы трахать её лицо, размазывая липкую влагу по щекам, губам и подбородку. Даже носу и бровям досталось бы, вот как сильно Элли хотела её. Конечно, чтобы такое провернуть, нужно было бы сначала связать Эбби по рукам и ногам. В идеале и туловище примотать к поверхности, на которой она бы лежала, а то вдруг взбрыкнёт бёдрами и всё-таки сможет скинуть её с себя — но это уже не принципиально. В тот раз, в особняке, у Элли не было времени хорошо её рассмотреть, но контур внушительных мышц под обтягивающей хенли угадывался сразу; а будь запястья Эбби перехвачены грубой верёвкой у неё над головой, они бы бугрились от усилий разорвать путы, но в результате только стирали кожу в кровь ещё больше, добавляя острого запаха железа в воздух. Элли наклонилась бы, слизала капельки алой жижи, упиваясь неприятной смесью соли и заветрившегося металла, а потом проследила языком каждую вену на дрожащих от напряжения толстых мускулах, борясь с желанием прокусить их. Или не борясь — может, пару-тройку укусов она бы и оставила, соскользнув для удобства ниже, на грудь Эбби, и забрызгивая кожу обильной смазкой и там. Эбби, наверное, не умеет ласкать омегу языком — она слишком высокомерна для этого, её задача брать девушку так, чтобы вкачать побольше своей спермы, не заботясь особо об удовольствии омеги, — и под движениями Элли она бы задыхалась, но всё равно бессмысленно высовывала язык, чтобы разобраться с происходящим как можно скорее. И Элли дико завелась бы от её тупых попыток, подхватила под затылок и прижала к себе, до рези вдавливаясь в её рот, только теперь выгибая спину от жгучего, опасно-болезненного удовольствия. Может, на этом моменте до белобрысой дошла бы простая мысль обхватить ртом всю её промежность поверх больших губ и начать сосать — впрочем, так же нелепо, как до того она толкалась языком, так что это совсем не помогло бы Элли в её попытках достичь оргазма; и это разозлило бы её. До такой степени, что Элли начала бы прыгать на ней с силой, способной сломать Эбби челюсть. Та бы визжала от боли и возмущения, у неё все губы были бы в крови — то ли потому, что Элли порезалась об её зубы, то ли из-за разбитых губ. Элли в тот момент было бы уже глубоко наплевать, потому что наконец-то она нашла идеальный баланс: и боль, и удовольствие, и ярость, и восхищение — всего ровно столько, чтобы кинуть её через край в бесконечное море безумства. Ей хватило бы минуты. А потом, уже когда внутренности начало подёргивать от приближающегося оргазма, оглушительного как девятый вал, Элли опустилась бы насовсем, стиснула бёдрами голову Эбби изо всех сил, одновременно зажимая и нос — и, выгнувшись от невиданно-острого наслаждения, накатывающего снова и снова, разбивающего её на части изнутри, Элли бы чувствовала, как Эбби насмерть захлёбывается её смазкой. — Эбби… — само собой вырвалось из её губ глухим стоном; Элли зажмурилась, до онемения вдавливая пальцы в подлокотник, представляя вместо него голову той твари, имя которой танцевало на языке жгучей яростью: — Эбби, Эбби, Эбби! Волчице — волчья смерть. Элли запрокинула голову, не то рыча в духоту звукооператорской, не то воя от бессилия; стянувшийся в её животе узел болезненного напряжения готов был рвануть выжигающим все внутренности взрывом, осталось лишь пара движений, и вдруг… Её с силой отбросило на пол, так, что Элли вскрикнула, ударившись спиной об твёрдый пол. Она распахнула глаза, пытаясь понять, что произошло — и увидела, как Дина зажимает рот обеими руками, а по её нехорошо покрасневшему, уже отливающему немного в лиловость, лицу катятся слёзы. Вот блядь, только не это. Кинувшись было на помощь, Элли наткнулась на выставленную в оборонительном жесте ладонь Дины; но так стало хотя бы видно её рот. Похоже, треснула верхняя губа — и судя по тому, что кровь изрядно размазалась по щекам и подбородку, явно не только что. И долго же она её так… насиловала? — Боже, прости меня, Дина, я… — для подобного не существовало никаких слов раскаяния, но Элли не могла просто молчать. — Я не знаю, как это… — Да что на тебя нашло?! — взорвалась Дина, отталкивая её от себя обеими руками. Голова Элли безвольно поникла, как будто придавленная тяжестью вопроса. Ей и самой хотелось бы знать, хотя бы для того, чтобы успокоить Дину. Та продолжала плеваться злобой, даже не вытирая струящуюся по подбородку кровь: — Ты как будто одержима этим — но уже не просто местью за Джоэла; ты одержима ею, и это ненормально. Я, конечно, не великий эксперт по части нормальности, не в моём положении, но даже мне это понятно! — Всё… не так. — О, правда? Настолько не так, что ты кричишь её имя, когда кончаешь? Эти слова, так внезапно — и оглушительно-громко — произнесённые вслух, полоснули Элли хуже отравленного ножа; если до того она кое-как могла сдерживать рыдания, то теперь просто закрыла лицо ладонями и отдалась истерике, визжа как раненное животное и содрогаясь от душащих её слёз. Почему Эбби мало было отнять у неё Джоэла? Почему даже сейчас, спустя два месяца после того, как они впервые встретились, она продолжает забирать у Элли близких людей? Дина так и не поднялась её успокоить. Когда Элли, чуть было не задохнувшись от непрекращающихся всхлипываний, всё же сумела отдышаться, она обнаружила, что осталась в комнате одна — вещи Дины исчезли вместе с ней, даже порванные напополам трусы и ведро, в которое её рвало. Кое-как соскребя себя с пола, Элли слепо пошарилась вокруг в поисках собственных джинсов, нашла их за подлокотником дивана и поспешила натянуть; руки слушались плохо, всё тело болело из-за долгого дня и перенесённых эмоциональных качелей, в горло как будто щедро сыпанули стекла и заставили глотать. Ей только-только удалось справиться с одеждой, как вдруг ожило до того затихшее радио: — Рапорт о нарушении периметра. Вооружённый мужчина в седьмой зоне, есть раненные. Приём. — Сьерра, Эбби ведёт к вам своих из зоны два, гоните этого нарушителя поближе к зоне четыре. Приём. — Вас поняли. Помощь Полярной стаи пригодится. Отбой. Элли застыла на минуту, не веря собственным ушам — неужели такая удача? — а потом подхватила с пола карту и вынеслась из звукооператорской, крича на ходу: — Дина! Дина, ты где? — Здесь, — послышалось снаружи, с пожарной лестницы; Элли кинулась туда — оказалось, что Дина раздобыла где-то ещё несколько вёдер и теперь, подставив их под струи бесконечного дождя, набирала воду, чтобы умыться или попить. Неважно. — Мне… нужна твоя помощь. Ты ведь вроде разобралась с местными локациями? — Элли торопливо сунула ей карту. — Четвёртая зона — это где? — Я не уверена… — почесав уже промытую и заклеенную пластырем губу, Дина стукнула ногтем по бумаге. — Кажется, граница четвёртой и седьмой зоны проходит по Пайку. Элли, что там? Та уже не слышала вопроса; подхватив свой рюкзак с оружием, она наспех обулась и выбежала из театра, успев крикнуть только: — Закрой за мной дверь!***
Сиэтл погрузился в кромешную тьму пасмурной ночи, едва разбавленную проскальзывающими порой сквозь облака лучами лунного света. Не будь у Элли натренирован нюх не хуже, чем у любой альфы-ищейки, ей пришлось бы несладко — скорее всего, она потеряла бы ориентиры уже через квартал от Парамаунта, и пришлось бы забиться в какую-нибудь более-менее сухую трещину и ждать до утра, дрожа от холода и молясь о том, чтобы солнце скорее выглянуло; не будь у неё иммунитета, она могла бы пять раз кряду угодить в гнёзда щелкунов, но характерный гнилостно-кислый запах спор Элли чуяла за милю. Она двигалась быстро — и всё-таки лёгкой её дорогу назвать можно было с серьёзной натяжкой. Гонимая яростью и желанием поквитаться с белобрысой сукой сразу за всё — и за Джоэла, и за погибшего днём позже Томми, и за то, что Дина теперь ходила с разбитой губой и наверняка ненавидела её сильнее, чем сама Элли ненавидела Эбби, — она бежала, не разбирая дороги и только чудом успевая обогнуть возникающие на пути препятствия. У неё с собой не было карты — Элли бросила её обратно на стол звукооператорской, справедливо рассудив, что Дине (если она всё ещё захочет заниматься этим после случившегося) она нужнее: записывать маршруты Волчьих патрулей надо сразу, а Элли и сама кое-как доберётся, запомнив направление. Плюс она надеялась на свой нос. Никакого конкретного плана она тоже не придумала; знала только, что в Пайне, на проходящей по Восток-Мэдисон-стрит границе двух зон патрулирования, будет Эбби, и этого, казалось, должно хватить. Улови Элли хоть отзвук её запаха, заметь краем глаза мелькнувшую в воздухе светлую косу — и тварь от неё уже не скроется: Элли ухватит бульдожьей хваткой её след и не успокоится, пока одна из них не сдохнет, не столь важно, кто именно. (Но предпочтительнее всё же была смерть Эбби, всё-таки Элли при всём наплевательском отношении к себе ценила собственную жизнь и расставаться с ней так запросто не собиралась.) Уже на полпути она вспомнила, о чём говорила та альфа в Серевине — Полярная волчица на подавителях, значит, её запах всё такой же глухой, — но возвращаться не стала. Справится и так. Элли не гнушалась залазить в протухшую воду, налитую между разломами дороги, потому что ей вообще было насрать на окружение; может, нос у неё недовольно морщился сам собой, но Элли не считала это весомым поводом для того, чтобы тратить драгоценное время и обходить провалы кругом. И всё же пару раз ей пришлось обогнуть глубокие рытвины с уткнувшимися капотами в землю машинами на их дне — главным образом потому, что из таких оврагов не было выхода на поверхность; похоже, без должного ухода Сиэтл распоясался во всю мощь своего морского климата и располосовал сам себя глубоко, но коротко, как не уверенный в собственном решении самоубийца. Элли предпочла бы прямые продольные полосы, но кто её вообще когда-нибудь спрашивал. Препятствия ей чинил не только естественный ландшафт города; едва она пересекла внутренний кордон-рабицу ФЕДРА, разделявший Запад-Пайк-стрит и Белвью-авеню пополам, и заглянула в изрядно заросший вьюном отель, чтобы пополнить припасы, на неё накинулся какой-то омега — и откуда только вылез? — крича дурниной: — Нахуй Айзека! Нахуй Волков, обратно мы не вернёмся! Элли его полоснула. А потом перестреляла выскочивших вслед первому троих людей — ну а что ей оставалось делать, если первоочередной её задачей было спасти себе жизнь, а те наставили на неё пистолеты в отместку за убитого друга? Только потом она нашла записку некой Цзы-Со Хуань своей девушке, а следом — и список дезертиров чуть дальше, у какого-то случайного щелкуна, который сожрал письмо наполовину, видимо, вместе с посыльным. Она не могла знать заранее, что это за группка, враги или союзники; бывшие Волки не могли знать, что представляет из себя Элли, и приняли лучшее, как им казалось, решение — убивать всех подряд на пути к свободе от диктаторства нынешнего руководителя ВЛК. В некотором роде они и освободились, но явно не в том, в котором им хотелось бы. Да похуй. У Элли есть задача — и она от неё не отступится ни на миг. Свернув с улицы под указатель «Парк Кола Андерсона — 0,5 мили», она порысила вдоль полуразрушенных двухэтажных домов, лишь на пару секунд притормозив, чтобы прислушаться: где-то неподалёку (квартал, может, два от неё на восток) ворочались моторы на холостых оборотах. Была ли это Эбби или отряд Сьерра, который запрашивал поддержку, Элли не знала — но, по крайней мере, это точно были Волки. А значит, белобрысая обнаружится среди них рано или поздно, надо только подобраться поближе и выследить её. Элли так и собиралась сделать, как вдруг прямо перед ней послышался негромкий разговор: — Слыхал, что Шрамы сделали с отрядом Квебек? Их по всему Капитолийскому холму раскидало, ни одного в живых не оставили; Лие с её группой, ушедшей на зачистку школы, кишки выпустили, а Джордана запытали насмерть в Серевине. Адам сказал, на него аж смотреть страшно было, как отделали. Молниеносно кинувшись животом в траву, Элли рискнула выглянуть, чтобы понять, кто это — через проулок от неё шли двое, женщина и мужчина с автоматами наперевес. На поясе мужчины болталось две гранаты; к портупее, перетягивающей грудь женщины, крепился дробовик и патронташная лента. — С Джорданом — это не Шрамы постарались, — у женщины, похоже, информации было больше, чем у её напарника. — А кто? — Гастролёры какие-то с севера. Двое девок, одна — точно омега, от второй несло чем-то странным, как мне Лили сказала, — только их след потеряли в разломе метро. Это из-за них Айзек отдал приказ убивать всех нарушителей, вот и пришлось присандалить сюда на подмогу, потому что в ночи Сьерра не справляется одна. — Знаешь, в дневных патрулях хоть и ходит отребье, но даже они заслуживают человеческую смерть, а их как свиней режут. Сначала Шрамы, теперь это, что за блядское невезение у нас в последнее время… Они уже почти скрылись за поворотом, и Элли поднялась на корточки, прикидывая, как бы обойти преграждающую ей путь сетку — но внезапно женщина встала как вкопанная: — Тихо. — Что? — мужчина отреагировал молниеносно — вскинул автомат по направлению взгляда женщины, щелчком сняв с предохранителя. — Чуешь кого? Элли обдало холодным потом, когда женщина повернулась в её сторону — хоть их и разделяли добрых семьдесят футов, вместе с ячеистым забором, по верху которого клубилась колючая проволока, нельзя было исключать возможность того, что след возьмут даже оттуда. Она тоже глубоко вдохнула, пытаясь разобрать запах, даром что ей опять повезло оказаться по направлению ветра, но с треском провалилась: от женщины ничем не пахло. Бета? У бет не бывает чуткого нюха, однако именно к ней обращался второй, запах которого Элли тоже не могла разобрать. Да какого чёрта происходит? Матернувшись одними губами, Элли поползла в соседние заросли папоротника, из которых можно было попасть в наполовину обрушенное двухэтажное здание, а там, с него, перемахнуть на крышу стоявшей рядом парковки и так уйти; но, только она успела проскользнуть за кирпичную стену, с внешней стороны в неё грохнуло зарядом шрапнели. — Сюда! — мужской голос на мгновение оглушил Элли, раздавшись чуть не над ухом. — Здесь девка! Она в панике бросилась бежать, петляя между упавшими на бок шкафами, поломанными стульями и вырастающими как из ниоткуда барьерами барных стоек — зачем столько на одно-то здание? — однако топот ног за спиной не отставал. На ходу вытащив пистолет, Элли пальнула за плечо, не глядя. — Стивен! — заверещала женщина, но Элли и теперь не стала оглядываться, вместо этого нырнув под поваленную бетонную стену, и что было сил заработала локтями и коленями, выбираясь наружу. Ползти пришлось минуту, не меньше — зато, когда она протиснулась мимо завала кирпичей и вновь увидела ночное небо, преследователей уже не было слышно. Элли замерла в траве, пытаясь успокоить бешено колотящееся в горле сердце. Как оказалось, рано: сбоку на неё прыгнул кто-то с мачете — новый мужик, у предыдущих двух такого оружия не было, — и Элли на чистых рефлексах успела откатиться в сторону, так что лезвие вонзилось в землю. Не задумавшись ни на секунду, Элли взвилась в воздух, обхватила мужика предплечьем за шею, пока тот пытался выпростать мачете из почвы; тот даже, кажется, фыркнул — может, не поверил сначала, что тощая девчонка-омега пытается его задушить, — вот только целью Элли было не это. Привычным движением выхватив из кармана нож, она приставила его к горлу мужика и несколькими рывками пропорола плоть почти до самого позвоночника. Мужик, забулькав, упал. А Элли увидела наставленное себе в лицо дуло дробовика. — Ах ты паскуда, — палец женщины уже лежал на курке; Элли спасло только то, что стремительно натёкшая лужа крови буквально за пару мгновений добралась до ног женщины, и та, стоя на краю криво убегающего вниз обрыва, оскользнулась. Заряд дроби ушёл в воздух — от громоподобного звука выстрела у Элли в ушах противно зазвенело. Она кинулась на женщину, сбила её с ног, но полетела в овраг вместе с ней и, перекувыркнувшись несколько раз, оказалась снизу. Ноги сами собой дёрнулись, пнув женщину в живот; в ответ Элли получила прикладом по лицу, но умудрилась остаться в сознании, разве что во рту стало солоно от крови. Скинув с себя противницу, она припустила со всех ног в оказавшееся рядом здание; шрапнель опять впилась в штукатурку вместо тела Элли (хотя, может, пара дробинок всё же попало, потому что по плечу ожгло болью — но Элли некогда было рассматривать, что там). На то, чтобы преодолеть два пролёта и выпрыгнуть — скорее выпасть, — из окна в траву на ту же улицу, пролегающую над оврагом, у Элли ушли считанные секунды. Она снова оказалась над трупом мужика, рядом с которым в земле увязло мачете; ухватившись за него, как за последний шанс, Элли с рыком вытянула его из земли и наугад отмахнула в сторону топота — вылетевшая из окна женщина даже не успела ничего понять, как её голова развалилась напополам. Элли рухнула рядом с ней на задницу, захлёбываясь хриплыми вздохами. Ей отчаянно не хватало воздуха. Как же она умудрилась не понять, что женщина — альфа, да ещё и ищейка? Неужто потеряла нюх, пока пробиралась сквозь провонявшие разложением и старостью улицы Сиэтла? Элли тряхнула головой. Не может быть. Для верности она поднялась, сунула нос в здание с упавшей бетонной стеной, бывшее до пандемии кафетерием, и сходу разобрала давно выветрившуюся вонь прогорклого масла, кофе, крысиного помёта и чистящих средств. С этим у неё точно всё в порядке, так что же тогда? Элли обнаружила причину, только когда начала обыскивать трупы на предмет боеприпасов. Кожу женщины покрывала тонкая блестящая плёнка, как будто масло; такая же обнаружилась и у мужика. Значит, это какая-то хрень, глушащая запах? Тогда Элли в огромной-огромной жопе — ведь без запаха она не сможет определить, сколько всего здесь людей, которые из них ищейки и как далеко от неё они находятся. Но отступить ей не позволило собственное упрямство. Элли сорвала со спины женщины дробовик, спешно перекинула на себя ленту с патронами — ячейки заметно поредели, но ей и оставшееся пригодится, потому что лежавших в рюкзаке двух полупустых магазинов и пригоршни пуль для револьвера может и не хватить, — и двинулась в ту сторону, с которой раздавался рёв моторов. Следующий час она с переменным успехом умудрялась скрываться от прочёсывающих улицы патрулей. Иногда её обнаруживали, и приходилось драпать на внешнюю сторону, чтобы потом снова вернуться к поискам. Среди множества неуловимых запахов всё-таки была одна нить — тяжёлая мускусная дратва альфы, только-только прошедшей гон, — и Элли узнала его, едва вдохнув. Тот латиноамериканец, который на полароидном снимке стоял с рыбиной; за то, как он обошёлся с трупом Джоэла, Элли хотела самолично плюнуть ему в раскрошенную рожу — но найти Эбби сейчас было важнее. Она предполагала (отчаянно надеялась, на самом деле), что белобрысая отирается где-то рядом с ним, и, если прийти по нити к нему, Эбби тоже будет там. Ухватив след, Элли выглянула из-за угла, осматривая улицу и убеждаясь, что ближайший патруль умотал обыскивать здание на противоположной её стороне; она хотела было уже броситься рысцой туда же, разве что обогнуть по внешней стене, чтобы её не засекли — но внезапно её схватили сзади. Элли попыталась вырваться, но захват был умелый — у неё оказались обездвижены руки так, что ни пистолет достать, ни схватиться за нож она не могла; поэтому она пнула противника по коленке. Тот охнул, чуть разжимая руки, и это дало возможность Элли развернуться и ткнуть кулаком под дых. Рядом неудачно оказалась очередная тухлая лужа — потеряв равновесие, противник рухнул в неё спиной, утягивая Элли следом. Вот же тварь, скрипнула зубами Элли. Никак не отцепится! Отчаявшись, она замахнулась для хука справа, но её руку с лёгкостью остановили. Противник перекувыркнул её под себя; Элли не осталась в долгу и оттолкнулась вверх, скидывая его ударом. Они катались по грязи молча — не считая плеска воды и сорванного дыхания — и Элли это озадачило: Волки обычно кричали друг другу, собирая подмогу в радиусе слышимости. Впрочем, это не повод прекратить сражаться за свою жизнь. Заметив, что противник явно устал, Элли села сверху и принялась лупить руками до тех пор, пока ей в лицо не зашипели: — Да угомонись ты, Элли, это я! Вглядевшись в грязное лицо, она ошарашенно отпрянула: — Джесси? — она много к чему была готова, но не к тому, чтобы увидеть лучшего друга за невесть какую прорву миль от Джексона здесь, в руинах Сиэтла. Рефлекторно она постаралась не показывать своего удивления: — Могла бы догадаться. С тех пор, как мы в последний раз дрались, прошло четыре года, а ты всё так же хуёво держишь удар. Альфа не отреагировал на подкол: — Где Дина? — В безопасности. Она… Ей поплохело немного в последние дни, — споткнувшись о воспоминание про беременность, Элли замолчала, прикидывая, стоит ли рассказать об этом или нет. С одной стороны, как отец ребёнка, Джесси должен знать; с другой, она не имеет морального права забирать эту новость у Дины. Сама расскажет, если захочет, решила для себя Элли. И без того узкие миндалевидные глаза Джесси прищурились, смерив её подозрительным взглядом, однако вслух он ничего не стал говорить и вместо этого кивнул ей на пролом в стене, из которого, видимо, и вылез, когда увидел Элли. Внутри оказался спуск на несколько пролётов вниз, тянуло сыростью, дерьмом и плесенью; подземная канализация, стало быть. Неплохой путь отхода был бы, если бы Элли собралась уходить. Но она остановилась всего на этаж ниже и требовательно потянула Джесси за рукав: — Ты что здесь делаешь? — Не мог же я так запросто отпустить своих девочек причинять справедливость в одиночку. Держись она на ногах увереннее, чем сейчас, после непрерывного часа выслеживания Эбби с попутным столкновением с отрядами Волков, Джесси отхватил бы пинка за это его «своих девочек». Но Элли еле стояла. Как и Джесси, похоже — он устало опустился на пол, скинул со спины рюкзак и принялся рыться в нём. — Чего это с тобой? Сам на себя не похож из-за грязи, я ж и убить могла. — Вымазался в болоте, чтобы по запаху не нашли. Как и ты теперь — но ты успела собрать их по всей округе. Несладко бы сейчас пришлось, останься ты там, наверху. — Так ты и есть нарушитель? Волки на тебя всех своих собак спустили, включая эту суку Эбби. — Да? В любое другое время мне это польстило бы, но, боюсь, не сейчас — они тут пытаются из меня решето сделать, и весьма в этом преуспевают. Только сейчас Элли заметила, что с правого боку, там, где Джесси прижимал ладонью футболку и минуту назад подложенную под неё проспиртованную тряпку, расплылось чёрное пятно. — Пулевое? — Не, мачете проехалось. Повезло, что вскользь, но тоже не особо приятно, — он поморщился, и Элли отметила про себя нехороший нежно-зелёный оттенок его лица. — Тебя срочно надо отсюда вытащить. — Погоди, а ты сама что тут делаешь? — Я ведь сказала — где-то здесь Эбби, рыщет в поисках тебя. А я пришла за ней. Джесси непонимающе вскинул брови: — Кто такая Эбби? Ох, точно. Она ведь и сама знает её имя не больше дня — но оно уже, казалось, осело внутри черепа Элли кислотным травлением. — Та самая. Которая Джоэлу мозги вышибла. Одного из её шайки уже нет в живых — двоих даже, но к смерти второй я никак не причастна, тут какая-то местная возня идёт. — И ты заявилась сюда в одиночку? — Джесси скептически фыркнул. — Не то чтобы я сомневался в твоих способностях, но их тут не восемь человек. И даже не восемнадцать — из того, что я видел, шесть грузовиков с не меньше чем дюжиной людей в каждом, из них штук пять — явно ищейки. Даже зная всё это, ты всё равно собираешься вернуться наверх? До того, как он задал этот вопрос вслух, Элли была уверена, что собирается. Теперь её уверенность пошатнулась. Пятно на одежде Джесси увеличивалось пугающе быстро, его руки и лицо были все в кровавых потёках и порезах, а сама она вдруг поняла, что за прошедший час успела нахватать полную шкуру всяческих повреждений — плечо болело от засевшей внутри дроби, колени были содраны в кровь так же, как и ладони, на бёдрах красовались длинные следы от тесаков, которыми её порой охаживали Волки, пусть и вскользь. Голова тоже изматывающе ныла от усталости и частых ударов. Элли вздохнула. На себя-то ей, может, и было наплевать, а вот Джесс без посторонней помощи не выберется. В который уже раз за последние сутки перед ней встал выбор: или друг, или эта долбанная сука Эбби? Гладя на то, как тяжело и часто ходит в дыхании грудь Джесса, Элли поняла, что на самом деле выбора нет. — Ладно, хуй с ней. Сейчас нам надо выбраться и залатать тебя, а она может и подождать. Всё равно никуда не денется.***
Когда они вышли к театру Парамаунт, над Сиэтлом уже занимался рассвет. На первые несколько стуков в дверь никто не отозвался; Элли, рассудив, что Дина может сидеть в звукооператорской и не слышать, что происходит у парадного входа, метнулась за угол, к пожарной лестнице. Нижняя перекладина была высоковата — не допрыгнешь, — а на Джесса и его помощь в подсадке рассчитывать не приходилось: тот из последних сил держался в сознании и не падал только потому, что привалился спиной к стене. Как ни крути, вариант оставался один. — Дина! — сложив ладони рупором, крикнула Элли. Если им не повезёт, если в округе бродят заражённые, или Волки, или те неизвестные фанатики, о которых говорили между собой в патруле, — то сейчас они все сбегутся на этот крик; но главное, что из окна над пожарной лестницей всего через минуту выглянула взъерошенная кучерявая голова: — Элли? — похоже, Дина задремала там же, на диване, и только теперь подскочила от громкого звука. — Погоди, сейчас спущусь. Подставив плечо Джессу, Элли дождалась, пока в двери не заворочалась защёлка; она думала, что Дина поможет ей подхватить друга и дотащить хотя бы до барной стойки на втором этаже — там удобно завалялось несколько бутылок разномастного алкоголя (был даже крепкий бренди, который как нельзя лучше подходил для обеззараживания грязных ран) — но та встала как вкопанная при виде них. Элли покряхтела-покряхтела и свалила Джесси на диван в паре шагов от входа. На большее её просто не хватило. — Джесси? — судя по побелевшему лицу Дины, она будто призрака увидела, не меньше; у неё ушло больше минуты времени на то, чтобы прийти в себя — и наконец-то кинуться к нему, заключая в тесные объятия: — Боже, Джесси! Как я рада тебя видеть! Тот не сразу среагировал, как будто уже соскользнув одной ногой в бессознательность. Его руки слабо поднялись, отвечая на объятия, и вот теперь к нему более-менее вернулся осмысленный взгляд, словно он только что понял: они в безопасности, Дина рядом, тут тепло и сухо, а раны… Ну, раны заживут. Когда-нибудь. — И я рад, — Джесс зарылся носом в волосы Дины, с видимым упоением втягивая запах. — Я так и знал. Дина, почему ты не сказала мне? Ты ведь беременная. Я всю неделю после того чёртова дня в Джексоне думал, что у меня что-то с нюхом приключилось, а потом ко мне Мелисса пришла, спросила, когда ты вернёшься, ведь поддерживающие травы с третьего месяца надо пить. А что… — тут он заметил стяжку на губе Дины. — Что с тобой случилось? — А, ввязалась в пару неудачных драк, — отмахнулась Дина, взяв Джесси за руку и самозабвенно пересчитала костяшки поцелуями, совершенно забыв про стоящую тут же Элли — та неловко потупилась, уже и забыв, что с Джесси Дина саму себя забывала от влюблённости. Подумать только, несколько часов назад они занимались сексом в звукооператорской, а сейчас Дина на неё даже не смотрит. — Как же ты нас нашёл? Встретился с Илией? — Понятия не имею, откуда ты это знаешь, но да. Сразу после того, как вы ушли, Мария выперла меня из дозора, написав, что это для моей же безопасности и её спокойствия — мол, вдруг посреди очередного рейда я вздумаю пойти за вами. Пришлось выжидать три дня, прежде чем подвернулась удачная возможность проскочить сквозь ворота во время пересменка, да и Шон немного помог, сделав вид, что увлечённо скармливает своей Носатой морковку. По горам на своих двоих спринтом пробраться не получилось, зато в Бьютте сказочно повезло: пошарившись по гаражам, я умудрился наткнуться на исправную Хонду, а на заправке через пару кварталов даже бензина немного нашлось — хватило дотянуть до Миссулы. И там же я нагнал Илию. — Так ты через Монтану шёл? — Да, хоть это и дольше по времени. Но я же не знал, что вы направились в Сиэтл! А уж когда услышал, что против вас там будет целый Корпус, выжал из малышки Хонды всех её лошадок. Приходилось по восемнадцать часов ехать, чтобы нагнать вас. — А где ж твой мотоцикл теперь? — решила подать голос Элли; она старательно не смотрела на то, как ладонь Дины гладит Джесси по бедру, вместо этого вперев взгляд в спинку дивана за его плечом. — Для города он сейчас бесполезен — и пердит громко, и дорог для него нет, — но, когда я закончу дело, рвать когти придётся максимально быстро. — Прости, — виновато понурился Джесс. — Эти пидоры отжали его у меня ещё на острове Мерсер. Зато я в ответ отжал у них катер, запрятал в зарослях по восточному берегу; если у вас есть карта, попробую показать, но… — Тут его повело вперёд, а из-под прижатой к боку руки на диван закапала кровь, — ...можно не прямо сейчас? Не сказав ни слова, Дина потянулась туда и осторожно приподняла куртку вместе с футболкой, открывая взгляду рану. Выглядело хреново: длинный порез по косой лёг от рёбер к боку, края разошлись вверх и вниз, обнажая сочащееся красным мясо, кожа была воспалённо-алой, и тем контрастнее рана смотрелась на общем синевато-белом фоне его туловища. — Господи, нехило же тебя покоцали. Давай, — она изящным движением стекла на пол у его ног и принялась развязывать ботинки. — Надо тебя подлатать. Элли, будь добра, принеси мою аптечку, она на барной стойке осталась. Та была только рада наконец сбежать от них; даже не скинув потяжелевший от дробовика рюкзак, Элли ломанулась наверх, ничуть не скрывая скорости — тем более она так удачно маскировалась под заботу о бедолаге Джессе. То есть, не то, что бы Элли не беспокоилась о нём, просто куда сильнее ей хотелось оказаться подальше. У Элли не было никаких душевных сил смотреть на такую Дину. Вот почему последние пару лет её так мотало по кривой отношений с ними обоими: Элли была слишком ревнивой натурой, считала, что, если уж встречаться с кем-то, то только вдвоём — Мария как-то назвала это странным словом “тет-а-тет” и так и не объяснила Элли его значения, — она с пониманием относилась к полигамным семьям, которых в городе насчитывалось домов пять-шесть, но сама не готова была принимать в таком участие. И от того предрождественского предложения Дины шарахнулась по той же причине — ей физически не хотелось делить постель с кем-то третьим, тем более с Джессом, ведь это наверняка порушило бы к херам их дружбу, как бы крепка на первый взгляд она ни казалась. Джесси был сыном лучшего в Джексоне омеги-снайпера и самого увлечённого фермера-альфы; замешанный на столь противоречивых кровях, сам он вобрал, казалось, только лучшие черты обоих родителей: от Джесса-старшего ему достался меткий глаз, способности к маскировке и дотошность, от которой порой аж зубы сводило; от Робина же Джесси взял широкоплечую поджарую фигуру, выносливость дюжины волов и желание заботится обо всём, что попадёт в поле зрения. Хотя в первую встречу они не понравились друг другу настолько, что всё закончилось дракой и нагоняями от Марии, при ближайшем знакомстве Джесси оказался тем самым «славным парнем», которым его все кругом называли. Поначалу они примеривались друг к другу, как две равносильные альфы — Элли как могла демонстрировала свою независимость, а Джесси, наоборот, как будто тушевал свой пол, всячески ластясь к ней при каждом удобном случае. Если у него и были какие-то виды на Элли, он их не демонстрировал, особенно после того, как она призналась, что мужчин-альф недолюбливает больше прочих. (Причину такой избирательности не знала даже сама Элли — может, просто звёзды так сошлись, а может, в тот единственный раз, когда ей выпал жребий обязательных работ в омежьем бараке ФЕДРА, она по неудачливости угодила именно в мужской; она и Джоэла по первости сторонилась). К тому же, она пока ещё счастливо встречалась с Кэт, а Джесс, в свою очередь, бегал за Диной — или она за ним, это дело у них от настроения зависело, — так что конфликт на этой почве зачах, не успев начаться. Из Джесси получился отличный друг: с ним можно было и пивка дёрнуть после дневной смены, и пострелять бегунов в патруле, и просто поболтать за жизнь. Элли рассказывала ему сюжеты новых комиксов, что удавалось обнаружить Джоэлу или Томми в окрестных заброшенных районах; Джесси крутил ей документалки про динозавров и дикую природу на своём видаке. Если бы он ещё охотой интересовался, цены б ему не было — однако почти все вечера Джесс пропадал в своих теплицах, которые организовал на полученном после созревания участке чуть ли не прежде, чем обставил дом. Элли в его занятии нашла свои плюсы — Джесс порой мог подогнать ей фруктов в обход пайков, если она взамен предлагала ему настрелянных сверх нормы кроликов. А то и просто так, по доброте душевной. Как-то раз, на второй её день рождения в Джексоне, Джесси припёр ей эту японскую приставку. До того его не было с неделю, по городским правилам неслыханно долго для их возраста, даже для альф, а Мария на вопросы неопределённо бормотала что-то про рейды, сюрприз и «совсем уже молодняк от рук отбился» — Элли не знала, что и думать. В итоге он заявился аккурат под полночь с коробкой и россыпью дисков. Они до утра гоняли в игруху про мужика-искателя сокровищ, трескали насушенные из картошки чипсы и спорили про то, существовал ли Тибет взаправду или это просто придуманная для игры локация. Отличная днюха тогда вышла. Элли не сомневалась, что, скажи она и Джессу, что собирается в погоню за убийцами Джоэла, тот навязался бы к ним третьим, — и не хотела подвергать его опасности. А поди ж ты, он и сам отлично справился. Когда Элли вернулась с аптечкой, Дина уже успела раздеть Джесси до пояса, чтобы удобнее было рану обрабатывать — по крайней мере, Элли надеялась, что дальше они не пойдут, учитывая состояние Джесса, — и поспешно свалила в концертный зал. Отрубившись прямо там, где упала носом в кушетку, она провалялась почти три часа. Ни снов, ни изнуряющей боли в конечностях и на коже, только темнота; она даже не почувствовала, как Дина, уложив Джесси спать, пришла к ней и час кряду выковыривала из её плеча шрапнель, латала, промывала и перевязывала другие раны. Может, она и не спала вовсе, а просто потеряла сознание, — но, как бы там ни было, придя в себя, Элли обнаружила, что вместо джинсов у неё на ногах теперь столько бинтов, что напоминало какой-нибудь хэллоуинский косплей под мумию, футболка заменена на более свежую, а на руках узор из синяков походил на пятнистую шкуру леопарда. Чувствовала она себя примерно так же, как и выглядела — хуёво — но теперь в мышцы вернулось хоть немного бодрости, и Элли готова была вновь отправиться за Эбби. Осталось только понять, куда именно. Поднявшись в звукооператорскую, Элли застала умилительную картину прикорнувшей прямо за столом Дины; вроде бы её больше не выворачивает каждые пять минут, что уже звучало как хорошая новость. Она тихонько коснулась её плеча: — Дина? — Та вздрогнула, просыпаясь, но не отпрянула от Элли — только сонно дёрнула уголком губ и неожиданно тепло прижалась щекой к её ладони. Элли не стала её убирать. — Как у тебя тут дела? — Ничего. — Новости есть? От простого вопроса Дина неожиданно напряглась, прикрывая рукой испещрённую линиями карту. — Дина? — Вообще-то… есть. — Ну? — информацию приходилось тянуть как будто клещами, и Элли это не нравилось. — Полярная стая не смогла вас обнаружить. — Спасибо, это я знаю — раз мы здесь, живы и, пусть и с натяжкой, но здоровы, логично было бы предположить подобный исход событий. Дина, я спросила про новости, а не про очевидно сложившиеся факты. — …они отправились по прежнему курсу. — Куда? Вместо ответа Дина длинно выдохнула — а потом вдруг вскочила с кресла и повисла на шее Элли; та аж опешила, рефлекторно сомкнув руки на её талии, и теперь непонимающе погладила её по спине: — Дина? — Не ходи за ней, Элли. Тебя это убивает. Пошли к чёрту эту Эбби, она не стоит того, чтобы умереть ради неё — посмотри на себя, ты ведь на ногах еле держишься! А что, если случайная пуля угодит тебе не в плечо, а в голову? — Дина крупно вздрагивала, давясь вздохами — плачет, неожиданно равнодушно отметила про себя Элли. — Где они? Ответа Элли так и не услышала — и, отодвинув Дину в сторону, сама взглянула на карту. Кружочками оказались отмечены два места: больница в Лейкхилле и большой стадион в окрестностях Нижнего Сиэтла, стрелки же вели из спрятавшегося под жирным крестом Пайка сначала к первой точке, и лишь затем на зелёный квадрат стадиона. — Давно передали сообщение об отходе? Дина, поняв, видимо, что скрывать что-то и дальше бесполезно, кивнула: — Часа три назад, — она старательно утирала слёзы, но те всё равно собирались под подбородком и капали на рубашку. — Я… я записывала его как раз в тот момент, когда вы вернулись… — То есть, ты знала местоположение Эбби всё это время, но говоришь об этом только сейчас? — Тебе нужно было отдохнуть!.. — начала было Дина, но наткнулась на жуткий нечитаемый взгляд Элли. В груди у той шевельнулось какое-то нехорошее желание — как будто, если бы сейчас выяснилось, что в больнице был последний шанс встретить Эбби и она его упустила из-за этой идиотской игры в молчанку, Элли влепила бы Дине серьёзную затрещину. Она не успела толком испугаться этого желания; её пальцы сами собой вцепились в карту, а ноги понесли прочь с такой скоростью, что Дина не смогла отскочить в сторону — так и рухнула на колени, по новой захлёбываясь слезами и просьбами подождать. Элли достаточно уже ждала. Хватит с неё. До Лейкхилла пришлось добираться больше двух часов — может, у Элли получилось бы и быстрее, не скинь её в реку тот говнарь сталкер, с которым она сцепилась в районе Фёрст-Хилла и из-за которого выбраться на поверхность удалось только на станции Пайонер Сквер; может, тогда Элли смогла бы застать хоть последние несколько пар, оставшихся, чтобы собрать остатки нелекарственных припасов и погрузить их в грузовик. Даже одной дохленькой беты (такие вряд ли входили в стаю Эбби, но если она её видела, то уже могла быть полезной) хватило бы, чтобы выпытать местонахождение белобрысой. Однако в тот момент, когда она выбралась из реки на сухой клочок суши перед госпиталем, там уже час как не было ни одной живой души. — Ебанная ты сука, Эбби, — в сердцах Элли треснула кулаками по рабице ворот, шатающихся на одной петле так, словно их снесли капотом на большой скорости — проволока тонко защёлкала, будто диковинный заражённый, и больше никак не отозвалась на гнев Элли. — Клянусь, в этот раз я не остановлюсь, пока не найду тебя. Подыхать буду, но не отцеплюсь, слышишь?! Слышали её разве что вросшие в стены больницы деревья, раскинувшие ветки по фасадам — впрочем, Элли было всё равно: она уже проскользнула внутрь периметра, вдохнула поглубже воздух у земли, привычно разбирая его на составляющие. Вот острая вонь бензина и выхлопов, вот оглушающий запах антибиотиков, нашатырного спирта и йода; гипсовые смеси для переломов, истлевшие за давностью лет перевязи, звонкий хирургический металл — ему-то ничего не будет и через пятьдесят лет — всё говорило о том, что ВЛК выгребли подчистую все припасы, какие только могли понадобится для… травм? Как будто они собрались собрать по кускам сто человек разом, а потом укатать в бинты и гипс ещё пару-тройку сотен. Чтобы подтвердить свою догадку, Элли на пробу сунулась в отделение, озаглавленное «Репродуктивная терапия» — там не тронули ни единой коробки. Интересно, почему? Элли в задумчивости перебиралась с этажа на этаж, пока не дошла до четвёртого, с надписью «Исследовательская лаборатория»; тут она замерла, напрягшись всем телом и сперва даже не веря собственному нюху. Он всё ещё был глухим — этот запах, похожий не то на сладкий красный чай, которым её один раз в жизни угостила Марлин (это было ещё в Бостоне, сразу после того, как Элли укусили, поэтому кисловатая сладость на языке для неё навсегда оказалась связана со смертельным страхом, недоверием и почти незаметной ноткой восторга), не то на красную же кровь, — Элли едва ли могла выцепить его из намешанного в воздухе хаоса, но четко ощущала: она тут была. Ходила, переругивалась со своими подчинёнными, таскала ящики, исходя горячим потом и матерщиной не хуже беты самого низкого социального положения. Элли чувствовала это на кончике языка. Разве что ей изрядно мешала другая нить — тоже альфы, но уже мужчины, которого память связывала со словами, спровоцировавшими Эбби проломить Джоэлу голову окончательно (лишить его шанса на жизнь? или закончить его мучения? да какая к хуям разница, если итог один); они были тесно переплетены друг с другом, и из-за этого другого запаха приглушённый след Эбби разобрать не представлялось возможным. Зато вторая нить привела её прямиком в одну из дальних комнат отделения — не то склад реагентов, не то хранилище лабораторных образцов, всё та же разворошённая куча коробок и перевёрнутые стеллажи; правда, это место единственное не вписывалось в схему припасов, которые забрали ВЛК. Элли отметила про себя этот факт, но не стала задумываться — были дела и поважнее. В тусклом свете из окна она плохо видела, зато отлично чуяла источник — брошенную за коробками куртку. Подцепив её пальцами и принюхавшись, Элли вдруг чихнула от резкого запаха; ей никогда не доводилось чуять его в таком чистом виде, просто потому, что отношения с мужчинами-альфами (как и с альфами в принципе) её не интересовали, но всё же спутать его ни с чем другим Элли не могла: — Он тебя тут вязал, а? — Только у мужской спермы был этот оттенок свежепроросшего табака. Элли насмешливо фыркнула: — Бесполезная затея, Эбби, ты при всём желании залететь не сможешь. Женская сперма тут тоже чувствовалась — немного, не больше пары капель, но была, — и Элли поспешила откинуть от себя провонявшую куртку, почувствовав, как нехорошо подводит живот. (От тошноты, только от тошноты и ничего кроме). Что-то тускло сверкнуло возле ножки поваленного стеллажа: протянув туда руку, Элли подняла за цепочку круглый жетон с выбитым на одной стороне именем «Оуэн Мур» и до зубовного скрежета знакомым крылатым значком на другой. Цикады… Это многое объясняло, ведь у них с Джоэлом конфликт исчислялся полусотней человеческих жизней и ею самой, девочкой с иммунитетом. Чёрт, как же она не додумалась спросить Джордана о том, кто они такие? Судя по тем записям, на которые Элли иногда натыкалась в пути до больницы, ВЛК начинали путь сродни Цикадам — даже идейные основатели у них были одной военной школы — только первые, в отличие от вторых, избравших путь мирного восстановления структур власти, оказались серьёзной бунтарской силой и захватили Сиэтл буквально за день-другой (конечно, перед этим они долго набирали людей и ресурсы, и окончательному разгрому военных предшествовало пятнадцать долгих лет подполья, пропаганды и тщательно продуманных диверсий, но сам факт). Возможно, кроме Эбби и её ублюдков сюда прибились ещё какие-то Цикады, которые после бойни в Солт-Лейк остались без руководителей и целей в жизни, а к Волкам пришли в надежде на то, что схожая история организаций подарит им и схожие задачи. Только вот нарвались они на филиал ФЕДРА в худших его проявлениях. Впрочем, тогда, в Серевине, Элли было похуй — да и сейчас не особо ебло: Волки, Цикады, да хоть черти лысые — на пути к Эбби никто не сможет её остановить, а у той окажись хоть миллион причин, по которой она хотела убить Джоэла, ни одна не искупит этого поступка. Белобрысая тварь сдохнет так или иначе, и Элли за этим проследит. Она уже порысила обратно к выходу из больницы, следуя устойчивой нити запаха Оуэна (похоже, он покинул это место одним из последних, и тем лучше — с чёткого следа у Элли меньше шансов сбиться), как вдруг заметила движение в одном из коридоров. Рефлекторно вскинув дробовик, она сделала пару осторожных шагов — и выругалась, определив его причину: — У тебя что, блядь, телепорт, или встроенный реактивный двигатель в жопе? — Из тени, успокаивающе подняв обе руки, на неё выступил Джесси. — Какого хуя уже второй раз ты появляешься там, где не ждали? — Я бегаю быстро. Но вообще-то за тобой идти довольно просто — ты ведь никого не щадишь по пути, ни Волков этих, ни заражённых. Правда, я потерял твой след в Фёрст-Хилле, замешкался там, но потом решил идти напрямую в больницу, как мне и сказала Дина. Понадеялся, что рано или поздно ты всё равно доберёшься. И вот ты здесь. — Тебя за мной Дина послала? — Элли нахмурилась, возвращаясь к неприятным воспоминаниям: про то, как Дина плакала и просила её не уходить, про то, как считанными часами раньше ей было на Элли чуть меньше, чем насрать, потому что Джесси для неё был важнее, и про то, что именно по её вине Элли сейчас стояла посреди опустевшей больницы, а не всаживала нож в глотку Эбби. Джесс покачал головой: — Нет, я сам пошёл. Как только проснулся и увидел, что тебя нет, тут же кинулся к Дине. Она мне всё рассказала — что ты направилась сюда, что из себя представляет эта Эбби — и что тебе пришлось сделать, чтобы выследить её. И про то, что между вами было все эти месяцы. Про вчера тоже — мы такие вещи, случись они с любым из нас, друг от друга не скрываем. Ох блядь, Дина. Закинув дробовик обратно на спину, Элли сложила руки на груди в неосознанном защитном жесте: — Не собираюсь оправдываться перед тобой. — И не надо. Я не в упрёк тебе, правда, Дина давно этого добивалась — кто ж мог предположить, что тебя удастся подловить только тогда, когда меня рядом нет, — Джесси отвёл взгляд, потёр шею как будто в смущении (ой, они тут что, только что обсудили начало полигамных отношений, о которых Элли никто не изволил предупредить? ебать неожиданность) и снова взглянул Элли в глаза. — Давай вернёмся. — И потеряем след? — Элли покачала головой с таким видом, как если бы объясняла неразумному ребёнку алфавит. — Джесси, раз ты знаешь о том, каких усилий мне стоило её найти, то должен понимать: во второй раз я её не упущу. Тем более когда она буквально в двух шагах. — Ты можешь чуять её запах? — Не совсем, — стушевавшись на мгновение, Элли всё же протянула руку и кинула на ладонь Джесси медальон. — Этот парень, Оуэн, был тут с ней. Найдём его, и я уверена, сучка будет где-то поблизости. — А если нет? — Тогда он наверняка сможет нам подсказать, где её найти. Я умею убедительно спрашивать. Вернув медальон, Джесси помолчал, прикидывая, как видно, с какой ещё стороны зайти. — Дине нужны лекарства. Отнесём их — и отправимся за ним. — А ты их, надо полагать, уже добыл? Кивнув, он полез в рюкзак и вытащил на свет несколько упаковок, непримечательных ничем, кроме надписи «Для стимуляции мышечной деятельности матки, поддержания тонуса органов малого таза, усиления кровообращения и выравнивания гормонального баланса. Предназначено для бета-людей, планирующих беременность. Категорически запрещено для омега-людей» на одном из боков. Раритет, надо же. У Джесса рюкзак оказался набит под завязку — наверняка хватит до Джексона, даже если они будут идти полгода вместо полутора месяцев. И это, как ни крути, было хорошей новостью. А плохая заключалась в том, что Джесс неловко топтался рядом с ней и нервно дёргал носом, что вкупе с нехорошим тянущим ощущением внизу живота навело Элли на очевидную мысль: — Но это ведь не единственная причина, по которой ты хочешь вернуться сейчас. — Да. Ты не чувствуешь ничего… странного? Она попыталась сделать сносную мину при откровенно хуёвой игре: — Нет. А должна? — У тебя запах такой, будто вот-вот в охоту впадёшь, часа два-три — больше не продержишься. Элли чуть не ляпнула «спасибо, Шерлок», прикусив язык в самый последний момент. Джесс был прав — по какой-то непонятной причине у неё снова наступала охота, раньше срока на целых три недели. Может, действительно поехал цикл из-за стресса, как предположила Мелисса, а может, что-то спровоцировало её, но мысли о последнем Элли старательно гнала от себя. Она уже выросла из того возраста, когда охоту мог вызвать любой мало-мальски притягательный альфий запах (ну и что, что конкретно с ней этого ни разу не случалось, и цикл шёл как часы ровно до того дня, как в окрестностях Джексона объявилась Эбби? может, как раз поэтому это славное свойство и прилетело ей сейчас во всю нерастраченную мощь сразу? только вот Элли не сказала бы, что ей понравился хоть какой-то запах из учуянных). — И как мне поможет то, что мы вернёмся? Ты случайно прихватил из Джексона пакет агаты? Раскопал вдобавок к этим пилюлькам ещё и для меня гостинец, который собьёт охоту? Или надумал целительно меня трахнуть, чтобы — как там Сэт говорил, “отказалась от своей противоестественной ориентации и начала приносить Джексону деток”? — Судя по тому, как отчаянно Джесси залился краской, один из вариантов Элли угадала — но, на самом деле, она не хотела знать, какой именно. Если она упустит Эбби сейчас только потому, что не ко времени трахаться захотелось, потом всю жизнь будет за это казниться. Ну уж нет. — Похуй. Я не отступлюсь. — Тогда я пойду с тобой, — обречённо вздохнул Джесс. Ей ничего не оставалось, кроме как кивнуть — спорить она не хотела и не могла себе позволить, они и без того торчат тут непозволительно долго, а время Элли истекало.***
— Тебе не кажется, что вокруг подозрительно тихо? Они двигались по прямой — свежий след отлично ложился по воздуху, ведя за собой по едва заметной, но всё же хорошо проторённой тропе; Оуэн ушёл из больницы на своих двоих, не воспользовался никаким транспортом, хотя у Волков его наверняка было в достатке — и это казалось Элли подозрительным, но не настолько, чтобы останавливаться или выбирать обходные пути. Куда сильнее её напрягала эта тишина: мерзкая, гнетущая, как будто физически ощутимая, она залегла между разрушенных домов и накренившихся в проломы рек автострад. Тишина никогда ничего хорошего не приносила. На развилке перед Питтсбургом было тихо. В Денвере весь университетский городок замер в тишине перед тем, как Элли увидела большое здание-зеркало. Мёртвого молчания Солт-Лейк-Сити ничто не нарушало уже который год подряд. Вот и сейчас тихие улицы Сиэтла вызывали у неё чувство необъяснимой тревоги: не было слышно ни порывов ветра в оголённых опорах небоскрёбов, ни гулкого перестука хвои над головой, ни характерных звуков живности для города, который природа уже подмяла под себя, заплетя бывшие когда-то ровными и гладкими фасады зданий плющом, лозами дикого винограда и хмелем. Элли не нравилась и та тишина, что установилась между ней и Джессом — как минимум потому, что прошла уже минута с того момента, как она задала вопрос, а ответной реакции так и не последовало: — Джесси? — А? — Тот дёрнул головой, как будто задумался, а Элли его из этой задумчивости вырвала. — Говорю, тут слишком тихо, — глухим от раздражения голосом повторила она. — Меня это напрягает. — Да, согласен. Может, это затишье перед бурей? Вряд ли она обойдёт Сиэтл по краю, — Джесси показал рукой на запад, как раз туда, куда убегала нить запаха, и где на фоне беспокойно ворочающегося моря возвышалась громадина чёртова колеса; небо там действительно уже наполовину затянуло чёрными тучами, если приглядеться, на горизонте даже можно было заметить сполохи молний — пока ещё тонкие, как нитки, но уже сейчас обещающие яростную, затяжную бурю на несколько часов, если не суток. Надо будет успеть вернуться в театр до того, как Сиэтл накроет, не то они рискуют оказаться смытыми в океан. — Или Волки только ночью активничают, как и те божьи твари, чьё название они носят. — Думаешь? — выгнув бровь, Элли прикинула, насколько это может быть правдой. В Пайке она слышала, что у ВЛК есть дневные патрули, значит, они так или иначе должны себя показать — если только Оуэн в попытке сократить время в пути не забрёл на чужую территорию. — Но в таком случае здесь можно было бы уловить хотя бы щёлканье и стоны заражённых. А я даже птиц не слышу. Знаешь, нас на промысловых курсах в первую очередь учили слушать лес, не полагаясь на зрение или нюх — в густой листве и за множеством запахов можно что-то упустить, но по тому, каким тоном сейчас живёт лес, можно понять его состояние. Если под кронами стоит гомон, то жизнь идёт своим чередом и ничего страшного в этом нет. Перед бурей птицы всё равно пересвистываются, хоть и реже, потому что бури приносят необходимую для жизни воду. Если животные попрятались кто куда, значит, они чего-то боятся — а если боятся все сразу, этого стоит опасаться и охотнику. В нашем случае, если не слыхать ни животных, ни заражённых, есть только два варианта: или это сталкеры, или всех вычистили до нашего прихода — и тогда вопрос, кто это сделал?.. В воздухе раздался свист, оборвав Элли на полуслове — от неожиданности в ушах зафонило, так это было громко и пугающе близко — а потом вдруг ещё один, похожий на предыдущий, только вот издавало его не человеческое горло. Им обоим этот звук был знаком ещё со стрелковых курсов в Джексоне — таким тоном в воздухе поёт только стрела; Джесси успел кинуться животом на землю, а Элли уже не так повезло. Взвизгнув, от силы удара она потеряла равновесие и рухнула на спину: наконечник впился ей под ключицу, разорвав мышцы почти до середины, но всё-таки не пробив плечо с другой стороны. Пока Джесс отстреливался наугад, она кое-как поднялась и потянула стрелу наружу — пришлось закусить губу, чтобы не закричать ещё раз, когда вслед за стрелой из её тела пролилось несколько струй крови. Только благодаря удаче (и вмиг обострившемуся слуху) Элли сумела увернуться от следующей стрелы; перекатом уйдя в папоротниковые заросли, она паническим шёпотом окликнула Джесси: — Эй! Не трать патроны! Обойдём. Папоротники хорошо скрадывали запах — это Элли заметила ещё днём раньше, так что она поползла вперёд, не разбирая дороги, лишь бы подальше, и слепо надеялась, что за границей этих зарослей преследования не будет. Взять след Оуэна можно и потом. Однако на этот раз удача, как видно, предпочла не их сторону: Элли слышала погоню ясно, как день, и для верности даже рискнула поднять голову. Между массивных стволов деревьев и повалившихся опор металлического забора по их следу действительно двигался мужик в накинутом на лысую голову капюшоне. Остановиться и подкараулить его, чтобы воткнуть нож в горло, она не могла — он постоянно пересвистывался с кем-то поблизости (отзывы слышались через каждые пятьдесят шагов по левую и правую стороны), значит, если хотя бы раз он не ответит, сюда по сигналу тревоги сбегутся его приятели со всего леса. Элли не знала, что хуже: вся толпа разом или этот один, но точно знающий, где их искать. Она была уверена, что с минуты на минуту мужик их нагонит — шёл он с такой скоростью, будто из зарослей над их положением выглядывал красный флажок, сигнализируя, где они находятся, — как вдруг, ни с того ни с сего, он остановился. Потоптавшись в нерешительности, лысый всё-таки развернулся на сто восемьдесят и утопал обратно; может, Элли и стоило бы насторожиться, но она только с облегчением вздохнула. А потом подняла голову, чтобы осмотреть округу — и увидела новую опасность. Впереди, футах в ста от них, лес прочёсывал ещё один отряд, на этот раз состоявший полностью из женщин, что ставило её и Джесса в ещё более рисковое положение. Если мужчины, скорее всего, среагировали на Джесси, то этим ничего не стоит учуять Элли и её скорую охоту сразу, как только с её стороны дунет ветер, если у них в отряде были альфы — а они были, ведь ни с каким другим полом невозможно спутать этих широкоплечих коренастых женщин, которые раза в три, если не в четыре, были больше Элли, и в руках которых внушительно темнели многофунтовые молоты. Элли не считала себя религиозной, но сейчас повторила, кажется, вообще каждую из известных ей молитв. Прижав голову к самой земле, она ползла до тех пор, пока надёжно смыкавшиеся над макушкой папоротники не поредели, и неожиданно для себя Элли оказалась посреди свалки прогнивших машин — то есть, до пандемии это место было стоянкой, но после, без должного ухода, стильные новенькие иномарки превратились всё в те же груды бесполезного металла. Вокруг снова было мертвенно-тихо — только теперь это была благословенная тишина: — Оторвались? — не повышая голоса, как будто боясь спугнуть собственную догадку, поинтересовалась Элли. Прижавшийся к земле по правую руку от неё Джесси помолчал, прислушиваясь, и так же осторожно кивнул: — Вроде да. Ещё никогда она не была настолько рада этим простым словам. — Кто это, блядь, такие были? Те самые сектанты? — Похоже на то, — поднявшись, Джесси старательно отряхивал куртку от хвойных иголок и грязи. Элли над этим не парилась — куда сильнее её тревожило то, что в душном предгрозовом воздухе больше не было ориентиров на сбежавшего из больницы Оуэна (а в том, что он сбежал, Элли теперь была уверена — иди он спокойно, не рискнул бы сунуться на территорию враждебной группировки); она беспокойно вертела головой по сторонам, пытаясь нащупать потерянный след, но пока что безуспешно. — Заметила, как странно они одеты? Как будто сами шкуры выделывают, вручную, без химии. — Ага. А ещё отряды все исключительно одного вида, и на условный квадрат другого не заходят — так и держатся друг от друга на расстоянии, — ничем другим объяснить поведение того мужика, что преследовал их, но тормознулся ни с того ни с сего, она не могла. — Может, это нас и спасло. Джессу не нужно было пояснять, о чём это она. — Тот парень точно был ищейкой, без сомнения. И тоже с маскировкой, но не как у Волков — эти ребята пользуются тем же принципом, что и мы, когда выбирались из Пайка: их глушители запаха — это перегнившая земля и травяные соки. Элли скептически фыркнула: — Что, при делёжке припасов после разгрома ФЕДРА им препаратов не досталось? — Вряд ли в этом причина, — покачал головой Джесси. — Мне как-то встретилась газетная вырезка, ещё из тех времён, когда цивилизация только начала свой полёт в ебеня, и газеты ещё печатались по инерции — так вот там написано про местную женщину, которая создала религиозное общество и топила за возвращение к истокам. Типа — строй дома из говна и палок, жопу листком подтирай и на людей другого вида засматриваться не смей. А связи со своим полом это вообще грех, зло и чуть ли не один из столпов случившегося апокалипсиса. Натуральная жизнь для натуральных людей, подобная херня. — Не хотела бы я родиться в их секте, с моими-то предпочтениями. — Согласен. Там ещё кусок фотки был — у неё на лице как будто увечье какое-то… — Шрам? — Встрепенулась Элли, когда в воспоминаниях мелькнуло что-то похожее. — На щеке? — Точно. — Я видела её изображения. Они тут везде, особенно на верхотурах часто встречаются, вместе со словами «Да направит тебя Она» и «Почувствуй Её любовь». Как ебучие рекламные вывески, про которые старшее поколение рассказывает, ей-богу, — её невольно прошибло холодным потом при мысли, что именно кроется за безобидными, на первый взгляд, фразами. — Я так понимаю, больше всего любви отсыпают омегам — в патрулях ни одной не было. Очень по-традиционному. — Думаю, там всем достаётся любви по самое не балуй, никто обиженным не уходит, — Джесси оглянулся на неё с нечитаемым выражением лица. — Тебя это волнует? — Нисколько. Меня волнует эта вёрткая тварь Эбби — ну или этот Оуэн, за неимением лучшего следа. — Кстати, о нём. Как успехи? Вместо ответа Элли отвернулась и, сосредоточенно нахмурившись, зашагала по кривому разлому между двух опор многополосного шоссе — судя по знаку, бывшей федеральной трассы 5. Успехов не было от слова совсем: как она ни старалась выцепить из воздуха тот же запах, что шёл от медальона, который Элли то и дело подносила к носу, чтобы взять след точнее, ничего не получалось. Она уже начинала нервничать, и общему настроению никак не способствовала тянущая боль нужды внизу живота — хорошо было бы уметь и мочь облегчить её так же, как мочевой пузырь, отбежав в кустики, но, как и многие другие хорошие вещи, Элли это умение оказалось недоступно. Чтобы хоть как-то отвлечь себя от невесёлых мыслей, она заговорила снова: — Ту больницу в Лейкхилл ВЛК обнесли только на предмет припасов для экстренной помощи — не тронули ни долгосрочную терапию, ни репродуктивные лекарства, — как будто, знаешь… готовились к чему-то? — К войне? — предположил бредущий за ней по пятам Джесси, однако Элли отрицательно мотнула головой: — Война тут у них давно продолжается. Скорее, к решающему сражению в ней. — Думаешь, Эбби с ним как-то связана? Задумавшись было над такой возможностью — ведь если у белобрысой в подчинении целая стая (много это или мало по меркам ВЛК, Элли судить не бралась, но всё равно какая-никакая руководящая должность), а Волкам предстояла схватка с фанатиками, то было бы логично предполагать участие Эбби во всей этой заварушке, — Элли чуть было не пропустила слабо потянувшую с одной из троп нить запаха. Её дёрнуло только запёкшейся в подкорке мозга ассоциацией: этот запах — и последний взгляд Джоэла перед смертью, его беспомощный жест, протянутая к ней словно в мольбе рука (о чём он просит? не смотреть на него? простить за что-то? понимает ли он вообще, кого видит перед собой, если его мозг и так уже перемесили в кашу?); затормозив на ходу так резко, что приноровившийся к её шагам Джесси с размаху влетел ей в спину, Элли повела носом ещё раз. Это точно он. След привёл их к главному входу под вывеской «Океанариум Сиэтла», неповоротливая туша которого развалилась на соседнем с чёртовым колесом клочке земли, языком выступавшем в залив — Элли оценила бы стратегически удачное положение с выходами и в воду, и на сушу, если б ей было не похуй. Она уже достала из кобуры револьвер, проверила барабан — на полную, к встрече с Эбби она всё-таки недурно подготовилась, — и хотела рвануть в дверь, как вдруг её остановил Джесс: — Прошу, Элли, подумай ещё раз. Ты уверена, что не хочешь повернуть назад? — Абсолютно. — Это же самоубийство. — Как ты не оригинален, — вдруг хихикнула Элли, скорее нервно, чем с ноткой веселья. — Не будь вы не женаты, я бы обязательно спросила: это у вас что, семейное? — В смысле? — Дина мне то же самое говорила вчера утром. Раз я тут стою, значит, всё-таки не самоубийство — или, по крайней мере, не самый действенный его способ. Джесси закатил глаза: — Мы даже не знаем, сколько их тут, а от тебя разит так, будто ты готова прямо здесь лечь и раздвинуть ноги. — Не готова, не обольщайся. — Что ты несёшь, в своём уме вообще? Я бы никогда!.. — Джесси запнулся — видимо, и сам понял, что слишком переигрывает незаинтересованного, — и, сорвавшись почти до шёпота, поспешил пояснить: — Просто тебя ведь даже самая паршивая ищейка без труда унюхает за километр. А у Эбби в отряде ищейки высшего порядка, ты своими глазами их видела. Вдруг и этот Оуэн из них? Подобраться к нему тогда будет почти невозможно. — «Почти» меня устраивает, — отмахнулась Элли, хотя Джесс добился того, чего хотел — червячок сомнения уже пробрался в её мысли. Прикусив губу, она окинула взглядом здание океанариума. — Хотя, знаешь… Может, ты и прав. Нельзя рисковать и бросаться напролом нам обоим — или спугнём его, или спровоцируем защищаться, а меня оба варианта одинаково не устраивают. Решение этой внезапно возникшей задачи она нашла на удивление быстро, всего-то минуту побродив вокруг фонтана с дельфином: — У них ведь есть выход прямо в открытое море. Подстрахуй меня. Я зайду с парадного входа, попробую застать их врасплох, а ты пока доберись вплавь — если у меня не получится, они всё равно отвлекутся на мой запах и тебя не заметят, — Джесси эта идея очевидно претила, как и любая другая, какую бы Элли ни предложила; заметив его кислое выражение лица, она пожала плечами. — Можно и наоборот. Мне не принципиально, как добраться до этого мудака. — Ладно. Над парадными дверями оказалось удачно выбитое окно, узкое, но Элли хватило протиснуться — с подсадкой Джесси пробравшись внутрь, она кинула ему глухое «удачи» через закрытую дверь и, развернувшись, принюхалась к прохладному воздуху внутри большого зала. Под подвешенными под куполом тушами китов, взбухшими так, будто они были сделаны из плоти и крови, и гнили здесь ещё с тех пор, как их вывесили на потеху приходящим сюда людям, клубился целый ком запахов. В основном, конечно, того альфы — Оуэн кружил здесь, как в жопу прижаренный, кругов десять точно намотал; рядом с ним вился ещё один, но он точно принадлежал не Эбби. Её тут и в помине не было. Элли чертыхнулась, чувствуя себя так, словно ей пообещали кусок торта, а принесли говна на лопате. Следуя по спиралям хаотичного перемещения Оуэна по океанариуму, Элли прошла сквозь ворота-челюсти акулы, оказалась в длинных коридорах аквариумов, за стеклом которых ничего, кроме мутной воды, уже не осталось, и выбралась через двойные двери в открытый с дальнего конца залив-сцену. Там стояла яхта — и вот в неё стекались все те переплетения нитей, которые только мог уловить нос Элли. Окна кают-компании светились мерзко-жёлтым светом, который иногда мерцал из-за мечущихся внутри теней; всего внутри было двое. Второй запах Элли удалось разобрать без труда. Та омега, что в Джексон приехала еле-еле беременной, теперь была уже на изрядном сроке — месяц-другой и рожать — и Элли почуяла это прежде, чем увидела: тонкая золотистая лента, которую она чуяла в особняке, теперь развернулась в широкий шлейф, пронизанный голубоватой дымкой мужских феромонов. Значит, мальчика носит — что и неудивительно, от мужчин-альф другие и не получаются. Подобравшись вплотную к дверям кают-компании и сжав обеими руками револьвер, Элли на секунду замерла, прислушиваясь к голосам внутри. — У тебя скоро родится сын, — омега — коротко остриженная девушка с родинкой под нижней губой и изрядно надутым пузом — показушно-тщательно складывала какие-то тряпки и говорила вроде бы спокойно, но в её тоне сочилась холодная злость. — Я думала, ты завязал со своими гейскими замашками. Оуэн — мало как поменявшийся с того раза, как Элли видела его в последний раз, разве что теперь более худой и с осунувшейся от недосыпа мордой, — стоял к ней лицом, скрестив руки на груди. Костяшки у него были содраны в кровь, а на предплечьях отчётливо проступали следы чьих-то зубов. — Ты о чём? — Можешь даже не делать этот вид «я тут не при делах». Я думала, ты так рвёшься в рейд со Стаей в обход гона, потому что хочешь раздобыть припасов в дорогу для нас, только ради этого и согласилась выгородить тебя перед комиссией медблока… А ты мало того, что припёрся весь разукрашенный, как рождественская ёлка, так ещё и хватило наглости провонявшие её запахом шмотки на нашем диване оставить! Сам знаешь, что омеги на последних месяцах беременности чуют не хуже тренированных альф. Разговор, похоже, длился уже долго, и основательно достал обе стороны. — Какая тебе разница, если я всё равно уезжаю с тобой? — раздражённо рыкнул Оуэн; омега вдруг отбросила очередную тряпку и развернулась к нему: — А кто даст мне гарантию, что в Санта-Барбаре ты не сбежишь к первой попавшейся альфе? — Потому что я никогда не хотел первую попавшуюся. Только одну. — Знаешь что, Оуэн? — захлебнувшись от такого очевидного признания, омега сжала кулаки. — Иди ты нахуй!.. — Погоди… — тот вдруг насторожился, вытягивая шею в сторону распахнутой двери кают-компании. Там уже стояла Элли: — Не хотелось бы вас прерывать, но мне до пизды надоело тут торчать, — она и не собиралась прятаться — направив пистолет вниз, на опешившую от такой наглости пару, Элли дёрнула подбородком. — Ну-ка руки вверх, так, чтобы я видела, и выходим. — Ты ведь та девчонка из Джексона... — с лица Оуэна стремительно схлынула кровь; Элли покривила бы душой, если бы сказала, что не обрадовалась такой реакции, пусть радость её и походила больше на злорадство. — Я тебя тоже помню, ублюдок. Но пришла не за тобой. Мне ни ты, ни она, ни ваш нерождённый выблядок не нужен — скажите, где Эбби, и разойдёмся все при своих жизнях. — Ладно-ладно, только спокойно, — альфа поднял ладони в капитулирующем жесте, сделал пару шагов к ней, и Элли уже сделала шаг назад, чтобы дать ему пройти на палубу, как вдруг его рука метнулась к её лодыжке и резко дёрнула; от неожиданности палец Элли соскользнул с курка, она упала на задницу и пересчитала все три ступеньки кают-компании, прежде чем альфа навалился на неё, пытаясь обезоружить. Но, то ли он недооценил её силу, понадеявшись, что тощее тело вряд ли сможет оказать серьёзное сопротивление, то ли Элли вывернулась так, как он не мог предположить, в итоге она поменялись местами — и Элли, не мешкая, отмахнула дулом револьвера, нажимая на курок. Внутри маленькой комнатки выстрел прозвучал как атомный взрыв; едва проморгавшись от вспышки, Элли на последней секунде увернулась от налетевшей на неё омеги — та ножом пыталась целить ей в сонную артерию, но не рассчитала инерцию от пуза. Секунда — и вот нож у Элли в руке, а омегу с благополучно выбитым сознанием скинуло на ступеньки поверх истекающего кровью Оуэна мощным хуком справа. Омега пришла в себя на удивление быстро — не найди Элли тут же прочный кабель, чтобы стянуть ей руки за перекладиной обеденного стола, наверняка попробовала бы броситься ещё раз; а так только заголосила на ультразвуке: — Оуэн!.. — похоже, увидела лужу крови, натёкшую под альфой. Элли поморщилась: — Не верещи, ради всех святых, живой он. Я в плечо целила. Подкинув на ладони отобранный нож, она присела на корточки перед омегой и направила остриём вниз к вспухшему под кофтой животу: — У меня только один вопрос, на который или ты, или твой ненаглядный Оуэн точно знаете ответ. Это срочно. — Элли?! — Джесси, который, похоже, только-только выбрался из воды — с него лило целыми струями — подскочил к ней и вздёрнул в воздух, схватив за ту руку, в которой она сжимала лезвие. — Совсем поехала уже? Она же беременная. — И чё теперь? — вырвав руку из его пальцев, Элли вспыхнула против воли. — Джесси, эти ублюдки сидели и смотрели, как Эбби пытает Джоэла. Им нет и не может быть прощения! На лице того проступило какое-то нехорошее выражение, и, если бы у неё не повело сознание от гнева, усталости и подкрадывающейся всё ближе охоты, Элли бы испугалась. — Боже, а я думал, Дина преувеличивает. Но нет. Ты действительно свихнулась со своей местью. Это и не месть уже — это кровавая баня. — Не нравится? Вали на все четыре стороны, я тебя не держу. Она отвернулась, стискивая зубы в ответ на чвокающие шаги за спиной — ну и пошёл он нахуй, и он, и Дина, и весь, блядь, Джексон заодно! — а Элли доведёт дело до конца, чего бы ей это не стоило. Она снова оперлась на одно колено, сев перед омегой. В глазах той блестело понимание, даже какое-то сочувствие; вот уж чего-чего, а этого Элли хотелось в последнюю очередь. — Ты ведь почти вошла в охоту, — на удивление спокойным для только что истерившей голосом заключила омега. Даже не попыталсь сделать вид, что спрашивает. — Откуда ты знаешь? — Чую. Наверняка ты не знаешь, как её сбить. Давай так — я могу сказать, где в окрестностях есть корень волчанки, который поможет тебе гормоны унять, а ты нас не убьёшь. Ладно? — Ты местный медик? — выгнула бровь Элли. Обычно только врачи или те, кто у них учился, знали травы каждой конкретной местности, поэтому последние двадцать пять лет эта профессия считалась самой оседлой. Конечно, Элли хотела бы погасить эту непрошенную охоту. Вот только проблема в том, что, даже если омега скажет ей правду, а не пошлёт куда угодно, лишь бы выгадать возможность на побег, поиск трав и кореньев займёт много времени. А этим Элли пожертвовать не могла. — Так что решаешь? — заглянула ей в глаза омега — и тут же завизжала, когда ей в бедро вонзился её же нож, глубоко, до рукояти; Элли шлёпнула её по щеке, заставляя завалить хлебальник и вновь посмотреть себе в глаза: — Раз ты медик, то должна знать, что только что я перерезала тебе бедренную артерию. Если вытащить лезвие, ты истечёшь кровью за пару минут. Я не намерена больше торговаться, поэтому спрашиваю в последний раз: где Эбби? — На острове! — рыдая, призналась та. — Господи, она на острове, повела стаю в атаку с фланга! У него в заднем кармане джинсов есть план, поищи там — только умоляю, аккуратнее, с таким ранением… Боже, Оуэн! — омега пискнула, когда Элли грубо перевернула его на живот и принялась ощупывать карманы джинсов. — Ты хоть понимаешь, что там собрались почти все бойцы ВЛК? Эбби тебе ни за что не достать. — Срать я хотела. — Она, наконец, извлекла на свет порядком подпорченный кровью листок, сложенный вчетверо — благо, на основную схему движения кровь не попала, так что, сверившись с картой, Элли вычислила место. Интербей — конечная точка патруля Эбби, и именно туда направится Элли, но прежде… Она злорадно усмехнулась, скосив взгляд на омегу: — Кстати, ты знаешь, что он с ней трахался? Я нашла в больнице его куртку, всю уляпанную кончой, догадайся с нуля раз, чьей. О, конечно, для тебя это не секрет, ведь именно об этом вы говорили перед моим приходом, да? Не моё дело, конечно, но на твоём месте я бы не стала его спасать. Она выполнила свою часть сделки — перерезала кабель на запястьях омеги собственным ножом — но на этом всё; прыгнув в стоявший тут же, возле причала, лёгкий катер (и откуда только взялся, если пара собралась уплывать на яхте?), Элли выкрутила мотор на полную мощность и понеслась в открытое море. Снаружи уже потемнело так, что хоть глаз коли, ничего не видно. Буря разошлась во всю свою дикую, первобытную мощь неудержимой стихии, дождь хлестал её по лицу острыми пощёчинами, волны вздыбливались так высоко, что катер порой кренило почти до вертикали — но Элли всё это не волновало. До Эбби оставалось всего каких-то пару морских миль. Элли едва справлялась с рулём, лихорадочно выкручивая его из стороны в сторону, и ёрзала по сиденью от жгучей мысли о близости, чувствуя, как джинсы противно намокают не только от дождя и брызг морской воды. Боже, хоть бы ей хватило сил рассказать этой суке, за что конкретно она умирает, прежде чем вцепиться ей в глотку зубами — Элли неосознанно щёлкнула челюстью, сглатывая гадкую морскую соль и представляя вместо неё вкус крови. Зарево пожара она увидела издалека: горел почти весь западный берег Холма Королевы Анны, крики умирающих доносились даже сквозь вой ветра, но Элли торопилась к нему, словно моль на свет лампы. Лишь незадолго до береговой линии в ней всё же возобладало здравомыслие, и она повела катер чуть в сторону, к тёмной гряде лесов, выстроившихся по правую руку от пожарища. Ей предстояло потерпеть ещё немного, зато потом она сможет выбраться с острова. Теперь она чётко ощущала запах Эбби — кто знает почему, но он раскрылся, очистился от мерзкого привкуса медикаментов и непонятной глухоты, осталось только взять след и идти по нему. Элли так и сделала, повинуясь желаниям тела и разума одновременно. К чему она оказалась не готова — так это к тому, что Шрамы, эти фанатики, враждовавшие с Волками на протяжении десяти лет, накинутся и на неё тоже, то ли приняв за Волчицу, то ли просто смолов её под один молот с теми ублюдками, не разобрав. Дробовик она потеряла где-то возле Спейс-Нидл, полуавтоматический пистолет выбил из её руки какой-то сектант, наскочив на неё откуда-то из крон деревьев. Дважды она падала лицом в сажу, неисчислимое множество — животом в траву, хоть это и не особо помогало, потому что пожар её собственной крови, её зовущий запах почти вошедшей в полную силу охоты выдавал её положение любому желающему. И всё-таки она добралась — Интербей раскинулся перед ней, полный трупов, обуглившихся останков деревянных домов и оружия, теперь никому и не нужного. На первый взгляд казалось, что ничего живого тут уже не осталось. Но сладко-алая лента запаха чётко стелилась по воздуху к его обладательнице. Как будто она ждала её. Элли вдохнула сквозь зубы, наводя револьвер на заплетённый в косу затылок: — Здесь осталось ещё три пули, и поверь, я каждую из них всажу тебе в череп, Эбби.