Princes of the Universe

Джон искренне, всей душой не любил светские вечера. Эти ярмарки дешёвого тщеславия всегда вызывали у него брезгливое раздражение и головную боль, но по какой-то причине их очень любил Фредди. На самом деле причина была довольно очевидной: Фредди нравилось чужое внимание. Он купался в нем, наслаждаясь восхищенными или полными зависти взглядами, и развлекался чтением чужих мыслей и глупыми любовными интригами. Принимать участие во всех этих играх своего наставника и друга — последнее, чего хотелось Джону в его солидные почти сотню лет. Но кто бы его спрашивал? В любом случае Джон был рад тому, что безумные семидесятые вместе с их дикими вечеринками в клубах, когда через раз все заканчивалось какими-нибудь неприятностями, остались в прошлом, и в новом десятилетии Фредди потянуло обратно к привычной старой доброй аристократии. Ее гнилой, пропитанный насквозь неоправданным пафосом дух был бессмертному колдуну крайне симпатичен с точки зрения наблюдений. Аристократия, особенно обедневшая, умиляла его своим упорством порвать задницу, но попытаться доказать, что чего-то они и их знаменитая фамилия ещё стоят. На каком-нибудь светском вечере Фредди мог часами читать чужие мысли и потом за бокалом шампанского со снисходительной улыбкой обсуждать с Джоном что-то вроде того, как же беспросветно глупа была леди N, потратив едва ли не последние свои деньги на то, чтобы перекупить на аукционе бриллиантовое колье, назло леди M, которая потом весь вечер не сводила глаз с упущенной драгоценности, красующейся на шее ее соперницы. Джон терпеть не мог аристократию так же сильно, как и глупую бестактную молодежь в клубах, прожигающую впустую свою жизнь. Да, Джон был старомоден, но прожив на этом свете почти целый век, он, черт возьми, имел на это право. В любом случае, однако, аристократию он находил более предпочтительным вариантом, потому что шалости Фредди в этом кругу оборачивались максимум светскими скандалами, громкими разводами на почве измены, или чьим-то внезапным разорением, а вот в клубах Фредди так и норовил нарваться на крупные неприятности. Его бессмертное тело оказалось вполне восприимчивым к наркотикам, и Джону совсем не хотел решать дела с полицией, если Фредди потеряет вдруг над собой контроль и, не рассчитав силы, убьет кого-нибудь. Ради собственного спокойствия Джон даже пошел Фредди на уступки, последние два года исправно изображая его верного супруга. Фредди, а точнее Мелина, как именовал колдун свое женское обличье, в котором предпочитал находится последнее время, таскал его с собой под ручку туда, где развлекалась элита, и там разыгрывал свою новую масштабную игру. От Джона требовалось быть рядом и временами изображать ревность. Впрочем, ему и самому спокойнее было теперь находится рядом. Что-то изменилось, как Фредди часто говорил теперь, приближалась финальная битва. Ставки повысились. И да, Джон готов был терпеть вызывающих у него отвращение снобов, лишь бы иметь хоть какую-то уверенность в том, что в случае опасности, если Фредди потеряет бдительность, он сам будет рядом, чтобы его защитить. Джон слишком привык к своему спасителю за те годы, что они жили вместе, чтобы по глупости позволить себе его потерять. Когда-то Фредди, как сошедший с небес ангел, выглядящий правда больше похожим на демона, спас его от голодной смерти на улице. Он подарил ему кров и тепло, превратил в одночасье нищего уличного мальчишку в наследника миллионных состояний. Открыл для него окно в иной мир, позволив коснуться недоступных подавляющему большинству магических знаний. Поделился с ним тайнами мироздания и историями о давно ушедших людях и эпохах, каких не найдешь ни в одном учебнике, ни в одном самом подробном научном труде. Фредди был ему в разное время отцом и матерью, учителем, защитником, первой любовью, теперь другом. Вокруг Фредди вращалась вся его жизнь. Если для того, чтобы выжить, Фредди должен был убить всех себе подобных, сколько бы их не осталось, и кем бы они ни были, Джон мог хотел лишь одного: если потребуется, быть всегда рядом, чтобы подать ему меч. ***** Брайан не был большим фанатом времяпровождения в кругах элиты, но так уж вышло, что будучи баснословно богатым, он сам к ней принадлежал. К тому же порой на таких вечерах можно было встретить интересных людей: известных ученых, например. В любом случае выходы в свет помогали ему не загнить окончательно со скуки, и не загнуться от депрессии. Глупые разговоры, шум, случайный флирт — все это помогало ему отвлечься, освободиться хоть ненадолго из душного кокона собственных мыслей, притвориться человеком, чья жизнь скоротечна и потому он пытается прожить ее в полную силу. Нахождение в толпе, которая неизбежно проявляла к нему интерес, граничащий часто с восхищением, помогало ему не чувствовать себя невыносимо одиноким. Вот и сейчас Брайан «развлекался» на одной из бесчисленных рождественских вечеринок, имя хозяина которой он даже не счел нужным запомнить и помнил лишь, что тот очень заискивался перед ним. В этот раз все шло как-то уж слишком уныло. Дело было не в том, что вечеринка была организована плохо, а в том, что все проходило чересчур спокойно и гладко, не на что было отвлечься, и в итоге мрачные мысли неумолимо оплели его сетями и утянули сознанием на дно, возвращая Брайана в недалекое прошлое, кошмарное «вчера», день, который на календаре он мог бы отмечать столетие за столетием, как худший в году. **** Алкоголь. Гребаная контрабандная русская водка, Брайан выпил ее уже смехотворно много, но ему все еще казалось мало. Дрожащей рукой бессмертный потянулся за следующей бутылкой. В глазах двоилось. Он выпил ее залпом, даже не поморщившись, а за ней следом еще две. Ящик закончился. Он был пьян в хлам. Таких доз даже его бессмертное тело не могло принять без реакции. Некоторое время Брайан сидел молча и неподвижно, стеклянным взглядом глядя куда-то в пустоту, а потом вдруг вскочил резко, словно вырвавшаяся из пистолета пуля, и в порыве безумной, примитивно-животной ярости принялся громить свой домашний кабинет, уничтожая без жалости все, что попадалось ему под руку. Наконец он обессилел, рухнул на колени и закричал, завыл отчаянно, потом упал на пол и, свернувшись в клубочек, зарыдал в истерике. Сегодня был день, когда не стало Фредди. Он всегда проходил одинаково для него. Даже сейчас, будучи уже не горячим нравом плохо воспитанным мальчишкой из глухой шотландской деревни, а взрослым интеллигентным мужчиной, ученым и философом, всегда чопорно сдержанным, он не отказывался от этой своей привычки и не хотел отказываться. Ему было все так же больно, даже больнее, чем в первый день. Тогда у него хотя бы была надежда, сейчас уже нет. *** Брайан тряхнул головой, в попытке отбросить воспоминания в сторону. В отчаянии он попытался зацепиться за чей-нибудь разговор, но говорили о том: что зима в этом году непривычно снежная, что пирожные сегодня подали чудесные, что Мэри полнит ее платье…ничего интересного, ничего, что действительно могло бы отвлечь, и вдруг, ему, кажется, повезло. — Не думай о ней! Даже не гляди в ее сторону! Поверь моему жизненному опыту, я смотрел в глаза этой женщине, и скажу тебе, что во-первых, она намного старше, чем кажется и говорит, потому что у молодых не бывает таких старых глаз, а во-вторых, эта змея проглотит тебя и не подавится, — говорил пожилой джентльмен с безумно дорогими наручными часами, кажется, своему сыну. — Кроме ее мужа, здесь ни одного мужчины нет, которого она восприняла бы как равного себе, а не как развлечение на пару встреч. Прекрасно! Брайан нашел, чем себя отвлечь. Было хорошим вызовом проверить, так ли неприступна эта женщина, как о ней думают. Взглядом он принялся сканировать залу в поисках роковой незнакомки. Долго искать ему не пришлось, потому что чужие взгляды направлены были в нужную сторону. «Бесстыжая, пришла бы совсем уж голой!» — поймал Брайан невольно мысли какой-то очень сильно возмущенной пожилой леди. Что же, дело принимало интригующий оборот. И вот она появилась в комнате, правда тут же ее отвлекли разговором, и бессмертный мог видеть ее лишь со спины. И да, даже со спины уже он готов был поверить, что эта женщина действительно стоит того, чтобы попытаться ее соблазнить. Она стояла, хрустально хрупкая, угольные кудри спадали на узкие плечи, голову украшала массивная золотая корона в японском стиле, а ее платье…боже, что это было за платье… Прозрачное, за исключением вышивки, изображающей черно-серебрянные узоры и ветки сакуры с контрастно розовыми цветами. Оно было длинным, облегало торс, как вторая кожа, а от талии спускалось свободно в пол. И это смуглое гибкое тело… Это тело выглядело слишком знакомым, но Брайан, слепо очарованный, не мог думать об этом. Разговор явно затянулся, поэтому бессмертный решил уделить внимание и тому мужчине, который смог завоевать сердце гордой красавицы. В сшитом по последнему писку моды фисташкового цвета свободном пиджаке, кажется, от Армани, с красным галстуком, и в белоснежных льняных брюках, он стоял рядом с женой, держа ее под локоть, а в правой руке сжимал серебряную рукоять винтажной трости. И черт возьми, вечер явно грозился перестать быть томным, потому что в свое время Брайан сам ходил с подобной тростью со спрятанным в ней клинком и уверен был, что незнакомец носит с собой именно оружие, а не обычную трость, как модный аксессуар, который помогает ему выглядеть солиднее. Зачем кому-то оружие на светском вечере — оставалось большим вопросом. Был ли этот человек параноиком, глупцом, который не подозревает даже, что держит в руках, шпионом, или может убийцей? Заинтриванный, Брайан продолжил его рассматривать. На вид ему было лет тридцать, высокий и худощавый, длинные каштановые волосы, какие модно было носить в прошлом десятилетии, обрамляли бледное узкое лицо, а серо-зеленые немного сонные глаза были прищурены и взирали на людей вокруг холодно и равнодушно. В его лице была уверенность человека, который знает, что здесь ему никто не составит конкуренцию, и который уверен в своей супруге. Он видел, как другие мужчины смотрят жадно на его жену, но это ни капли его не беспокоило. Что-то в этом незнакомце, даже кроме того, что он носил с собой оружие, было неправильное. Брайан безошибочно мог различить в нем подобие себе. Его лицо было лицом человека, который живет на этом свете уже слишком долго. Мужчина встрепенулся хищно, пытаясь понять, не бессмертный ли сородич перед ним, но нет, его аура была аурой простого человека, пусть и с магическими вмешательствами. Но другого бессмертного он всё-таки учуял. Незнакомка, это была она. Вдруг, словно уловив его мысли, женщина повернулась, и Брайан обмер на месте. Даже в женском обличье он просто не смог бы не узнать Фредди. Это был Фредди. Его Фредди. Мир вокруг для Брайана перестал существовать. Его миром вновь был один человек. И этот человек смотрел сейчас на него.