Под сенью разрушенного мира 2: крах надежды

      Ни безуспешно искала комнату, стуча во все двери подряд и получая в ответ ругань сонных усталых адептов, сменяющуюся слащавыми уверениями в готовности потесниться и согреть прекрасную деву после напряженной ночи. Все сплошь занято! Пункт переполнен, он явно при постройке не рассчитывался на такое количество народа.              После стука в очередную дверь ей бодро открыла эльфийка из их группы в одной рубахе. Сколько ж у нее сил! Такая стройная! Ни с трудом отвела взгляд от длинных обнаженных ног. И сразу же невольно зацепилась за разбросанные по плечам еще влажные шикарные каштановые кудри, чуть промочившие ткань рубашки.              Пребывая в легком шоке от непотребного вида открывшей ей красотки, Ни даже поздороваться забыла, но эльфийка буквально затащила ее внутрь, захлопнула дверь, заперла, и, плюхнувшись на кровать, похлопала рядом. Ни искренне не понимала, как можно было предстать перед кем-то незнакомым в непотребном виде. Можно еще перед семьей или любимым, но перед всеми прочими же…              Ни огляделась, стараясь не смотреть на бесстыдницу перед ней. Комната была светлой и чистой, а еще очень тесной. Шкаф, две кровати вплотную, изголовье к изголовью, и крохотный кусочек пространства, чтобы к ним пройти. Одна из кроватей пустовала — целительница трудилась внизу. Ни робко села рядом с хозяйкой комнаты, размышляя, как вообще можно не то что показаться невесть кому без плаща, но и вовсе в одной рубашке, едва прикрывающей интимные места. Она слышала, конечно, что лесные народы относились к одежде проще, чем принято в обществе в целом и темной общине в частности, но чтобы до такой степени… Ни прежде наивно полагала, что это относится только к небрежно накинутому плащу эльфийки и вечно снятому капюшону. Несмотря на неловкость, все же нужно было что-то сказать о причинах своего визита.              — Извини, у вас совсем нет места… Я хотела попроситься подремать.              — Без проблем, ложись со мной. Потеснимся, — переливчато рассмеялась эльфийка и озорно подмигнула.              — Спасибо. Меня зовут Ни, — улыбнулась она, откидывая капюшон и охотно укладываясь прямо в одежде. Мало ли кому откроет владелица комнаты снова?              — Я Ми. Гай же твой брат, да?              — Да, — Ни с удивлением отметила типичное лесное имя, которым звали и ее маму. У эльфиек тоже не заморачиваются, как и в заповедниках лесных дев? Или это сокращенное? Впрочем, мягкая подушка совершенно сбивала с размышлений. Кровать оказалась очень удобной и так и утягивала в царство сновидений после бессонной ночи. Мешал только бодрый голос Ми, сыплющей странными вопросами.              — Что ему нравится?              — М-м-м… Хорошие ножики. У него целая коллекция, — Ни с трудом вновь разлепила потяжелевшие веки.              — А еще?              — Ну-у… Еще любит повеселиться, в меру выпить и девушек… — припомнила Ни, сонно моргая.              — Каких девушек? — прищурилась Ми, наклоняясь вплотную к лицу и заглядывая в глаза.              — Э-э… Не знаю. Он что, тебе понравился? — едва удерживаясь, чтобы не зевнуть Ми в лицо, пробормотала она.              — Да. Он потрясающий. Сколько ему?              — М-м-м… Чуть за полсотни.              Ужасно хотелось спать. Глаза слипались, но Ми никак не отставала:              — Всего?! Выглядит старше. И взгляд такой, как у зрелого мужчины…              — М-м-м, ну да… Ми, можно я уже посплю?              Ни начала проваливаться в сон, поддакивая хозяйке комнаты. И что Ми нашла в ее брате? Эльфийка легла рядом и стала щекотать ее.              — Ха-ха, эй! Перестань! — возмутилась Ни.              — А он боится щекотки?              — Боится, ха-ха, кто ж не боится? Ну перестань!              Ми рассмеялась и, приобняв Ни, ухватила ее за грудь.              — Какая мягкая!              — Эй! У Гая такой нет, сто процентов говорю! — опешила Ни, пытаясь избавиться от цепких рук.              — Да ладно тебе. М-м-м… Ничего ты наела! Старейшина хорошо откармливает тебя! — Ми ощупывала грудь сквозь платье.              — Ми! Перестань меня лапать! — возмутилась Ни, даже не зная, чем раздражена больше: вольными нравами бесстыжего лесного народа, недостатком сна, грубым словом, больше применимым к животным, или странной реакцией своего тела на прикосновения чужих рук.              — Мы же обе девушки, что ты!              Ми отпустила ее и повалилась на спину рядом.              — Как думаешь, я не старая для него?              — Выглядишь, как юная девушка, — буркнула Ни, устраиваясь на бочок и на всякий случай обнимая для защиты от бесстыжих рук свою грудь.              — Да брось!              — Непросто разобраться в эльфийском возрасте, — пробормотала Ни, окончательно засыпая.              — Я точно не старая?              Ответа не последовало. Лесная дева сладко обнимала во сне подушку, мечтательно улыбаясь.              Ми вздохнула. Ну и приключеньице! Она взялась за это дело только потому, что награда общины была удивительно соблазнительной, а ей как раз немного не хватало на задуманное. Хотела вложиться в свой домик: наконец-то отремонтировать крышу и прикупить резных панелей для отделки внутри.              Правда, в группе она себя чувствовала бесполезной, как никогда: традиционным бичом эльфийской общины была узкая специализация их Покровительницы, Арны. Оказалось, что навыки следопыта в иллюзорном тумане практически бесполезны, как и зоркость, и меткие стрелы. Впрочем, в общине знать об этом необязательно, пусть платят! От основной работы отвлеклась, да и таких ужасов насмотрелась! Но кто же знал, что ее глупое сердце встретит здесь совершенно неуместного Гая?              Как же ей нравился этот парень! Она пропала с первого взгляда. Солнечный веселый красавчик. И голос будто пропитан смехом и добротой, так располагает к себе! А его рыжие волосы такие гладкие и блестящие, так и тянет потрогать! Ми обернулась на деву рядом и вытащила шпильку из ее волос. Узел рассыпался таким же гладким, как у ее брата, только золотым блеском. Ми хитро прищурилась и взяла пахнущую жасмином прядку. Ах, какая мягкая! Она заплела косичку. Потом распустила и пощупала еще. У него такие же волосы? С виду точно такие же, только рыжие и покороче. М-м-м…              Она вздохнула. «Ми, ты бестолковая, как твоя мать! Втрескалась в какого-то случайного мужчину! Нет бы присмотреться к кому-то надежному из знакомых, надо обязательно вот так вот случайно! В непонятно кого! В какого-то парня из самой ветреной общины на свете! Да еще и явного потомка тупой лесной девы!»              Вон его сестра жует подушку во сне. Провела две ночи с мужчиной и заявилась как ни в чем не бывало. Они все гадали, когда же она соизволит прийти в женскую комнату, и как больному старейшине после подобных дней хватает сил еще и на эту красотку. Ох уж эта кровь рода Эрва, никакие хвори не влияют на их проклятую похоть! Хотя, видимо, в этот раз сил все же не хватило, раз притащилась. И ничего, легла и спит, не убивается. Подумаешь, попросили уйти, когда надоела, м? Ерунда какая. У лесных дев с этим просто.              Ми вздохнула. И почему она не может быть такой же бестолковой, как эта девица? Или может? Ах, какой же он красавчик… Может быть, все же соблазнить его? Она перевернулась на бок и снова запустила руки в волосы Ни.              Мать нагуляла Ми от случайного путешественника. Сильно его любила, а он так и не вернулся. Дочь всегда считала этот поступок глупым, но сейчас поняла его, как никогда. Гай был тем самым, с кем хотелось совершить ту же глупость. И чтобы тоже остался кто-нибудь на память, если он не вернется. И где все ее здравомыслие?              Она скорчила рожу и полапала спящую дурочку еще. Та чуть повозилась, тихо пробормотав что-то своим нежным голоском сквозь сон. Вот, правильный подход! Не парится из-за парней, спит себе как младенец.              А у Ми сна не было ни в одном глазу. Она наскоро оделась и вышла, с усмешкой покосилась на дверь усталого руководителя операции, прогнавшего лесную деву. Силы не те, старейшина? Ми свесилась через перила, высматривая рыжего красавчика. Гай был окружен группой адептов в охряном. Они о чем-то весело переговаривались, гогоча на весь зал. Сестрички Архи шикали на них, но помогало это ненадолго. Служители Покровителя чувств всегда шумные. Ах, и что она нашла в этом недоумке?              Ми оперлась на перила и мечтательно уставилась на парня. Мужественное лицо, еще вчера гладкое, а сегодня густо покрытое рыжей щетиной. Простая форма старшего адепта. Никакого доспеха! Какая у него специализация? Судя по виду — разведчик или проходчик. Для барда мощноват. Искусителя бы не отправили на такое задание. И какого лешего со специализацией на ближнем бою он отправился в место, где уже пропала не одна группа, в таком виде? На прогулку собрался?              Высок, только сутулится. И плечи такие широкие, с ума сойти можно… Гай будто почувствовал ее взгляд и посмотрел в ответ, с улыбкой подмигнув ей. Ми отвернулась, сделав вид, что не заметила. Она ловко спрыгнула вниз и ушла в оборудованный лазарет якобы к подруге. Не повторит она ошибки матери, да еще и с дурачком-полудевом. Взрослая уже.              

***

             Гай лежал в полутемной от неплотных штор комнате, рассматривая деревянный потолок. Очередная бессонная ночь, полная сотворенных сектой ужасов, вызывала досаду. Когда уже им удастся вырезать всех этих уродов? Пытаются уничтожить их мир, сломали множество жизней, особенно… Гай зажмурился. Юные девушки, почти девочки, мучительно умирающие на алтарях, никак не выходили из головы. Их полные мольбы взгляды сводили его с ума.              Разведчик уже давно забыл о спокойном сне, постоянно просыпаясь от кошмаров. Иногда в нечастый выходной он находил особенно хрупкую блудницу и дарил ей столько любви, насколько вообще был способен, пытаясь извиниться хотя бы перед собой за всех тех жертв, которых не смог спасти. Да и полученная метка на душе жгла, напоминая о себе, особенно по вечерам.              Сна не прибавляло еще и то, что после инцидента в Алом лесу старик Глава не на шутку взъелся на него, грузил работой сверх всякой меры и проверял каждый шаг. Гай прикрыл глаза и вздохнул, невольно вспоминая этот ужасный вечер.              Первым делом после возвращения из Алого леса он ломанулся в штаб, по совместительству давно ставший домом старого Главы общины Эйрола. Привычно обойдя ветхий деревянный дом в древнем стиле, он вышел на задний двор. На открытой террасе в кресле-качалке сидел старичок со светлыми глазами, наблюдавший за утками в туманном пруду. Заметив в руках Главы опустевший мешок с кормом, Гай мысленно помолился. Старик явно злился.              — Приветствую, Глава, — Гай опустился на колени и поклонился до земли.              — Здравствуй, малыш, — зловеще-ласковым скрипучим голосом ответил старик.              Гай был готов зарыдать. Он не торопился подниматься с колен, физически ощущая крайнюю степень раздражения Главы. Когда старик говорил настолько ласково, в общине начинали появляться герои. Причем исключительно посмертно. Он станет одним из них? И зачем пришел вообще?!              Молчание затягивалось. Глава проворчал:              — Малыш, какой иллюзорной твари ты тратишь мое время? Пришел посреди ночи и молчишь. Неужели тебе нечего сказать? Давай я тебе помогу. Начнем с вопроса, зачем ты при Гнилом Лове установил связь со мной? Ты хотел раскрыть местоположение нашего убежища секте? Что предлагаешь с этим делать?              — Г-глава… Я буду думать больше, обещаю! Я отработаю переезд убежища, клянусь! В лепешку расшибусь, но все до кристаллика отдам! — Гай покрылся холодным потом. И впрямь. Ему следовало передать информацию в дежурный пункт, но никак не Главе напрямую! Это же и ребенку известно…              — На твое счастье я был в дежурном пункте в этот момент. Ты и сам знаешь, что произошло бы, если бы ты связался с убежищем, — добродушно ответил старик.              — Благодарю, Глава! — Гай просиял, плача и беспрестанно кланяясь. Будет жить! О Ловы!              — А теперь поясни мне, мой мальчик, зачем ты притащился с меткой в убежище, — с отеческой улыбкой попросил старик.              — Ее можно отследить? — убито спросил Гай, ощущая, как сердце рухнуло в пропасть. Неужели все-таки…              — О Ловы! То есть ты не знал, можно ее отследить или нельзя, и пришел в убежище? — старик закатил глаза.              — Я не знал, Глава!.. — взмолился Гай.              — Может быть, ты начнешь думать хоть немного своей пустой башкой, прежде чем что-то сделать?! Ты же разведчик! Надежда и опора отца! — Глава досадливо цыкнул, пробормотав под нос: «Эх, и где же мозги малыша Ога?!», и продолжил:              — Ну ладно. Ты недалекий и действительно не понял, что делать. Но ведь ты же знаешь, что глупый, спросить-то у дежурных хотя бы мог?!              — Я буду спрашивать у дежурных, Глава… Так можно отследить метку или нет? — выдохнул Гай, внутренне успокаиваясь. Пусть лучше кричит, чем говорит таким страшным ласковым голосом.              — Значит, я так похож на дежурного? Ты настолько слаб памятью, что нужно рассказать тебе, где находится пункт?! — грохотал Глава.              — Прости!!! — Гай поспешно поднялся и побежал в пункт со всех ног.              — Я не разрешал тебе уходить, — пугающе тихо произнес старик.              Гай замер и обернулся, неосторожно встретившись с пронзительным взглядом светлых глаз Главы. Лучше бы этого не делал. Даже в полутьме он будто пронзил его насквозь, заставив забыть, как дышать и думать.              — Если бы это была клятва верности, ты бы не дошел сюда, идиот! Но печать молчания я узнаю сразу. Ее нельзя отследить, малыш. Почему же она алая? Подойди ближе.              Гай послушно подошел к креслу-качалке и ссутулился сильнее прежнего, наклоняясь над Главой.              — Руна верная, а вот цвет не тот. Ты был в Алом лесу, вероятно, это какой сбой… Мне любопытно, что произошло после обрыва связи. Судя по метке, ты вряд ли это сможешь рассказать, но если просмотреть воспоминания принудительно, то можно попробовать успеть…              Старик задумчиво почесывал бороду, а Гай чувствовал, что еще немного — и с его насквозь пропитавшейся потом рубашки начнет капать. Если он вольно или невольно выдаст тайну, то умрет. Глава убьет его ради информации? Было бы что скрывать, могила какая-то... Лучше молчать, а то и вправду разозлится.              — Малыш, зачем ты вернулся? — внезапно ласково спросил старик.              — Я мечтаю уничтожить секту и послужить общине, Глава! Я хочу отомстить за всех жертв, за свою семью и защитить сестру! Как же я мог не вернуться? Здесь мой дом! — Гай с надеждой посмотрел в глаза проницательному старику, говоря от самого сердца.              — Тогда не хочешь ли ты рассказать общине уникальную информацию об Исте и Алом лесе? — вкрадчиво спросил тот, не отводя взгляда.              Гай задрожал. Глава правда хочет его убить? Ну что же… Гай глубоко вздохнул, роняя на лицо старика слезы:              — Я хочу, Глава. Можно только… попрощаться с сестренкой? И отцу написать, прочитает, когда вернется…              — Пиши, — тепло улыбнулся старик.              Гай дрожащими руками достал из-под плаща мятые листы, расправил их. Медленно опустился на пол, разложил листы на террасе. Достал коробочку с угольком, заточил его, поднес к листу… и зарыдал. Он хотел жить, больше всего на свете хотел жить!              Гай плакал, размазывая грязными руками слезы и сопли по лицу. Он должен был рассказать, к тому же все равно не уйдет отсюда живым, но… Но как же хочется жить! Еще хоть раз увидеть отца. Сестренку. Он ведь так и не поздравил ее со сдачей экзамена! А еще на новый ножик почти накопил… Точно, ножик.              Гай утер лицо и руки полотенцем и принялся писать:              «Атец и Ни! Я вас очинь люплю. Маи ножыки аставляю будущиму плимянику. Пусь он будит сильным и умным а ни как я. Деньги для тибя систренка жыви щаслива нинада замуж за Карна. Тибе хватит. Нихватит прадай ножыки. Атец я был глупый, но старался очинь. Прасти я очинь люплю тибя. Многа нипей у тибя есь Ни. Она уже балшая и очинь умная. Пращайти Гай              Ой Критийре забыл напесать. Критийре бириги систру. А то с таво света буду в кашмарах сница»              Гай прибрал уголек, медленно вытер руки, аккуратно свернул листочек, протянул дрожащими руками Главе и прослезился снова. Тот взял, развернул и стал читать.              — А мне-то ничего не хочешь сказать? — спросил он.              — Извини, что дураком таким был, Глава. Хотел, как лучше… Хочу жить сильно очень. Можно отработаю как-нибудь? Еще информации найду. Другой. Какой-нибудь еще, я хорошо ищу, ты знаешь, — взмолился Гай.              — Все хотят жить. Но когда-нибудь приходит пора умирать, каждому в свое время, — старик вздохнул, покачиваясь в кресле.              Гай потупился и шмыгнул носом. Он почему-то больше не мог плакать, будто кончились слезы.              — Ты готов? Уверен в своем выборе?              — Уверен, Глава, — глухо ответил Гай.              — Подойди.              Гай с трудом переставил ослабевшие ноги и подошел вплотную к старику. Глава что-то зашептал и прикоснулся к груди Гая. Метка на душе ярко вспыхнула, заставив парня взвыть не своим голосом. К счастью, боль сразу утихла, и послышался глухо, будто сквозь подушку, задумчивый голос Главы:              — Эйролу не свести… Тогда вот так…              Гай почувствовал, как жжение немного усилилось, а затем, напротив, утихло почти полностью.              — Поклянись Эйролу, что впредь будешь думать, прежде чем идти с докладом ко мне.              Гай выпучил глаза. Сердце бешено забилось от восторга. Он… будет жить!              — Клянусь! — бойко отозвался Гай, почувствовав, как теплом поверх жгучей метки наложилась печать Покровителя чувств.              — Сохрани это и перечитывай, когда снова решишь натворить дел. И принеси мне корма для уток, — устало вздохнул старик, протягивая Гаю его завещание и пустой мешок.              Гай улыбнулся, возвращаясь из воспоминаний. Похоже, он как-то неправильно принес клятву молчания Исту, и печать вместо гнилой, как полагалось, получилась жгучей и алой, как дымка в запретном лесу. С одной стороны, это радовало — он до сих пор не начал стремительно дряхлеть и гнить, как сектанты. С другой — жглось ужасно, невозможно спать.              Хорошо, что старик Глава дал ему шанс, скрыв инцидент в Алом лесу от общины, и помог замаскировать алую метку на душе, чтобы не выявляли без детальной проверки. Но испытания, приглядки и придирки от Главы сыпались на разведчика без всякой меры.              Гай обдумывал свежие новости, принесенные товарищами. Услышав, что нашли зацепки о местоположении очередного убежища сектантов, предположительно, достаточно большого, он сильно обрадовался. Молился только, чтобы после этого проклятого места, полного гнилого дыхания, ему дали хотя бы пару дней поспать и залечить зудящие язвы, покрывшие тело. Впрочем, в силу молитв в этом случае он не особенно верил, скорее, надеялся, что осквернения в найденном месте будет меньше.              Гай не вытерпел и почесал бедро. Теперь зудело еще сильнее. Да что за жизнь!              Он хотел спать, но не мог. Тело чесалось, метка на душе жглась, а если он хоть немного начинал дремать, снились кошмары про секту и ее Покровителя. За последний десяток лет он увидел и услышал столько из того, что мечтал бы поскорее забыть. Но увиденное не забывалось и помогало двигаться дальше, невзирая на усталость и постоянные придирки Главы. Душа Гая пылала ненавистью к секте. И немного — от жгучей алой метки.              Гай перевернулся на спину. Интересно, как там отец? Жив ли он вообще? Глава ничего не говорит, кроме того, что не дослужился еще, чтобы вопросы ему задавать. Эх, вот бы вырезать под корень секту и жить спокойно! Гай прикрыл глаза и улыбнулся, мечтая о мирной жизни. Завел бы свой дом вместо комнаты в убежище. Женился бы на самой красивой женщине. Ну, а что, ему, как герою, положено! Он-то знает, кто один из лучших разведчиков, что бы ни говорил там Глава!              И впрямь надо бы после этого дела отправиться на поиски того самого логова сектантов, которое никак не могут разыскать остальные. Найдет, а там еще постарается подслушать… Если повезет узнать особенно полезное, то могут даже и повысить. Ну, а почему бы и нет? Опыт у него явно есть. Информации приносит много. Везучий и живучий.              Старейшина Гайтран! Звучит! Ножиков бы в коллекцию подкупил. Сестренка была бы счастлива, наготовила бы вкусного. Критийре бы сказал, что давно пора, наверное. Карну бы утер нос! Где старший адепт, а где старейшина? Сказал бы, что никакой ему сестры не видать, пока повышение не получит, и пусть даже не дышит в ее сторону! Рассказал бы отцу, когда встретятся, тот наверняка гордился бы им. А еще можно было бы жениться на самой неприступной красотке, кто ж устоит перед таким серьезным парнем! Эх, увидит ли он когда-нибудь мирную жизнь?              Гай незаметно сам для себя успокоился и уснул, глупо улыбаясь.