***
На следующее утро Сяо Синчэнь всё равно сходил с ума от волнения. Он проснулся затемно и добрых полчаса просидел в саду, пытаясь унять волнение медитацией. Помогало слабо, сконцентрироваться так и не получилось, а стоило вернуться в спальню, как едва обретённое душевное равновесие и вовсе полетело демону под хвост при виде Сюэ Яна, сладко обнимающего во сне Цзян Цзай. Даочжан до сих пор не понимал, как можно спать с расчехлённым мечом и не изрезаться, хотя руки порой сжимают острое, словно бритва, лезвие. Такой гармонии с оружием он не видел даже у совершенномудрых мастеров с Баошань. Меч и хозяин — как единое целое, столь похожие в своей кровожадной страсти уничтожать всё живое. Невинность зла — разрушение ради разрушений, жажда сеять хаос и полнейшее отсутствие логической подоплёки в поступках. Он до сих пор поражался, как умудряется любить этого человека, если вот это безумие, конечно, можно назвать любовью. Ещё добрых полчаса он потратил на то, чтобы разбудить своё чудовище, попеременно отнимая то одеяло, то Цзян Цзай, то Шуанхуа, который Сюэ Ян тоже успел затащить в постель. Не прибавили радости и слуги, которые пришли оповестить, что наряды, которые просил Сюэ-гунцзы у господина Верховного, прибыли. Сяо Синчэнь попытался подсчитать время, нужное на пошив одежд и сообразил, что Сюэ Ян выпросил их ещё перед походом на гору, а значит, изначально планировал, что события развернутся именно так, как они шли сейчас. Желание убить любимого врага возросло в десятки раз, а когда он увидел вышеупомянутые одеяния, то и вовсе перелилось через край. Сказать, что они были роскошными — значит не сказать ничего. Многослойный, чёрный, шитый серебром шёлк, строгий, но в то же время изящный до невозможности. У Сяо Синчэня просто дыхание перехватило, глядя на Сюэ Яна, облачённого в обновку. Он походил на императора и разбойника одновременно или на императора разбойников. — Уши, что ли, проколоть, — задумчиво промурлыкал Сюэ Ян, и так и эдак крутясь перед зеркалом. — Не смей! — слишком уж эмоционально выпалил даочжан, тотчас же смутившись. Нет уж, хватит с него и чёрной перчатки, если к ней ещё и серьги добавятся, то Сяо Синчэнь просто сойдёт с ума и, вероятно, всё же перережет себе горло, если не умрёт раньше от недопустительно постыдных мыслей, после которых стыдно передо всеми древними мудрецами сразу. На второе одеяние он старался не смотреть, но его, конечно же, заставили. И не только смотреть, но и надеть. Оно точь-в-точь повторяло первое, не считая того, что шёлк был ослепительно белым. С одной стороны, это даже напоминало его прежнее скромное ханьфу, но с другой… — Ты с ума сошёл, я не могу в этом пойти, — сказал он умоляющим тоном. — На меня вся башня Кои будет глазеть. Это неподобающая роскошь для монаха… — Зато очень подобающая для небожителя и спутника главы клана, — без зазрения совести ухмыльнулся Сюэ Ян. — Ты посмотри какой ты красивый, гэгэ! — А-Ян, прекрати. Нашёл, чем любоваться! — Ещё как нашёл! А сейчас ещё и поймаю… — А-Ян, нет… «Нет» по мнению Сюэ Яна значило «да», поэтому он буквально набросился на него с поцелуями. Пожалуй, Сяо Синчэня спасло лишь то, что во дворец они и в самом деле опаздывали, а ещё предстояло возиться с причёской, пристраивая в волосах Сюэ Яна изящную заколку в форме готовой к броску змеи, украшенной россыпью драгоценных камней. Довершали картину новые ножны для Цзян Цзая, изготовленные каким-то умелым мастером. Сяо Синчэнь знал о том, что подобная работа требовала немало знаний, а выполнить её, увидев оружие всего лишь несколько раз, мог только истинный гений. Во сколько всё это обошлось Верховному, он старался даже не думать. Деньги в Ланьлине явно не считали, впрочем, как и во всех других богатых орденах, кроме, разве что, Гусу Лань, где скромность по-прежнему почиталась высшей добродетелью. — Ну что, гэгэ, теперь-то не жалеешь, что подобрал меня на дороге? — осклабился Сюэ Ян, любуясь их отражением в большом напольном зеркале. — Ещё как жалею, — беззлобно проворчал даочжан. — Убил бы тебя прямо на месте. Всё, пойдём, пока мы совсем не опоздали… Ещё никогда в своей жизни Сяо Синчэнь так не нервничал. Его мутило, ноги казались ватными, а голову вело так, точно он впервые попробовал вино. От одного вида башни Кои захотелось развернуться и бежать назад, не оглядываясь, но этого не позволяли гордость и Сюэ Ян, крепко сжимающий его похолодевшие пальцы в своей ладони. Сяо Синчэню казалось, что на них не просто смотрят, на них пялятся, не скрывая откровенного любопытства. Наверняка виной тому роскошные одежды, а вовсе не пальцы, переплетённые под надёжным укрытием широких рукавов, но он всё равно ощущал себя преступником, скрывающим страшную тайну. И как только Сюэ Ян, будучи самым настоящим преступником, умудряется вот так спокойно и расслабленно смотреть на окружающих? В эту минуту Сяо Синчэнь ему почти завидовал. Они миновали бесконечную лестницу и вошли в главную залу, где на своём именитом троне восседал господин Верховный. Точнее, должен был восседать, но вместо этого ходил туда-сюда, отдавая какие-то распоряжения и поддерживая несколько разговоров сразу, украдкой поглядывая на одного из самых именитых гостей. «Цзэу-цзюнь», — с ужасом подумал даочжан, глядя на главу клана Лань. Меньше всего ему сейчас хотелось встретить знакомого человека, да ещё и такого, которому известно о прошлом Сюэ Яна. Ведь Ханьгуан-цзюнь был в поместье Чан и наверняка рассказал обо всём старшему брату. — Ляньфан-цзунь, Цзэу-цзюнь, — с обворожительной сладкой улыбкой поздоровался Сюэ Ян, вежливо кланяясь по всем правилам. Сяо Синчэнь замер, чувствуя, как бешено колотится загнанное сердце. Вот сейчас Лань Сичэнь узнает его и начнёт выяснять, что этот мерзавец здесь делает, а потом… Даже страшно подумать, что может случиться потом. — Молодой господин Сюэ, — Цзэу-цзюнь ответил сдержанным, но тем не менее вежливым поклоном, а потом перевёл слегка удивлённый взгляд на него самого. — Даочжан Сяо… какая приятная встреча! Я слышал, что вы вернулись в Ланьлин. Несказанно рад, что вы снова с нами и в добром здравии. — Благодарю, взаимно рад вас видеть, Цзэу-цзюнь, — пробормотал Сяо Синчэнь, чувствуя, как земля уходит у него из-под ног. Ему не верилось в реальность происходящего. Сюэ Ян вот так запросто раскланивается с главой клана Лань?! Небеса, как же изменился этот мир! Или он всегда таким был и это Сяо Синчэнь раньше был слепым идиотом? — Уверен, что вам есть что обсудить, — всё с той же обворожительной улыбкой промурлыкал Сюэ Ян. — С вашего позволения, я ненадолго украду у вас Ляньфан-цзуня. Сяо Синчэнь успел заметить всё: извиняющуюся улыбку Цзинь Гуанъяо, слегка смущённый взгляд Лань Сичэня, короткую усмешку Сюэ Яна. «Неужели они тоже… Небеса…» — подумал Сяо Синчэнь, а потом думать стало невыносимо, ибо этот паршивец Сюэ Ян его бросил, в самом деле уйдя шептаться с Ляньфан-цзунем. Он остался один на один с Лань Сичэнем. Слова и мысли выветрились из головы. Нужно было о чём-то говорить, поддержать светскую беседу, но всё, о чём он мог сейчас думать, это полувзгляды, говорящие слишком много. И ведь про них с Сюэ Яном тоже наверняка догадались. От одной мысли, что Цзэу-цзюнь, этот столп благочестия и нравственности, коим он его всегда считал, сейчас думает об этом, Сяо Синчэню хотелось провалиться под землю, а ещё убить своё чудовище, которое ещё десять минут назад уверяло, что ни в коем случае не оставит его одного. — Простите мне моё непозволительное любопытство, — первым нарушил молчание Лань Сичэнь. — Но я слышал о том, что вы потеряли зрение… — Это истинная правда, — сглатывая ком в горле отозвался даочжан. — Я был слеп в течение нескольких лет, но Сюэ… молодой господин Сюэ помог мне обрести его вновь, сопровождая меня в поистине опасное путешествие. Он очень желал быть моим… у-учеником. Ничего глупее придумать было нельзя, но более адекватные идеи в голову не приходили, а выдумать надёжную легенду заранее попросту не пришло в голову. Боги, что о нём подумает этот человек? — Признаться, я нисколько не удивлён. Вы невероятно мудры. Любой молодой заклинатель может только мечтать о таком учителе, как вы, даочжан Сяо, — Цзэу-цзюнь улыбнулся. Синчэню же хотелось сквозь землю провалиться от двусмысленности этих слов. Интересно, он один её услышал или же Лань Сичэнь хотел сказать именно то, что сказал? И как люди успевают разобраться во всём так быстро прямо посреди разговора? — Я слышал, вы планируете остаться в Ланьлине? — продолжал меж тем глава клана Лань. — Да… Ляньфан-цзунь попросил меня о помощи, к тому же… мой ученик по-прежнему приглашённый заклинатель ордена Цзинь. И… я, как учитель, не могу его покинуть, — ответил Сяо Синчэнь. «Боги… Что я несу? Упаси небеса, Сюэ Ян услышит эту историю…» — думал он про себя, боясь даже представить, что взбредёт в голову чудовищу, узнай он про «учителя». Если он станет звать его «лаоши» в постели, Сяо Синчэнь точно умрёт от стыда на месте. — Вы благородный человек, — мягко улыбнулся Лань Сичэнь. — Надеюсь, я не оскорблю вас ещё одним вопросом, но мой долг обязывает меня спросить… Я знаю, что даочжан Сун искал вас. Несколько раз он приходил в Гусу узнать, не известно ли мне хоть что-то… — Наши пути разошлись, — слишком быстро и резко ответил Сяо Синчэнь, мысленно проклиная себя, и особенно Сюэ Яна, который как ни в чём не бывало продолжал трепать языком с Цзинь Гуанъяо. — Ему пришло время найти собственный путь. Я не имею права этому препятствовать… — Понимаю, простите, это было бестактно с моей стороны. Пути небес неисповедимы, — Цзэу-цзюнь кивнул и почему-то скользнул взглядом по спине Ляньфан-цзуня. — Дао учит нас смирению, — отозвался Сяо Синчэнь, в свою очередь глянув на Сюэ Яна. Когда они с Первым Нефритом снова столкнулись взорами, то оба отчего-то смутились невероятно, верно подумав об одном и том же. Сяо Синчэню казалось, что ещё немного, и он грохнется в обморок прямо посреди зала. К счастью, обернувшееся чудовище тоже успело это приметить и наконец-то поспешило к нему на выручку. — Простите, Цзэу-цзюнь, надеюсь, я не прерываю? — с самым невинным видом сказал Сюэ Ян, кокетливо хлопая ресницами. — Я обещал Сяо-гэ экскурсию по Башне Кои… — Да, конечно, не смею вас задерживать, — улыбнулся Лань Сичэнь, явно обрадованный тому, что этот непростой для обоих разговор подошёл к концу. — Я буду рад побеседовать с вами снова, даочжан Сяо. Сяо Синчэнь, почти не задумываясь, ответил, как требовали приличия и формальности, мысленно мечтая достать Шуанхуа и прикончить Сюэ Яна прямо на месте за вот это вот «Сяо-гэ». Ещё бы орал «гэгэ» на всю башню, а ведь с него станется, и никакие разговоры не помогут. И все же он позволил увести себя в сад, уже знакомый со времён первого посещения Благоуханного Дворца. Кажется, именно сюда их вынес тогда талисман перемещения. — Ты с ума сошёл, — почти прошипел Сяо Синчэнь, когда они наконец свернули на узкую аллею, подальше от посторонних глаз. — Ты хоть понимаешь, что Цзэу-цзюнь наверняка обо всём догадался?! — Ну и что с того? — равнодушно пожал плечами Сюэ Ян. — Рано или поздно все догадаются, а уж Лань Сичэня и вовсе бояться нечего. У него своих секретов хватает. Сяо Синчэнь прислонился спиной к ближайшему дереву, понимая, что голова в буквальном смысле идёт кругом. — Он и… — нет, он не мог произнести это вслух. — Почему ты меня не предупредил? — Я сам только узнал. А-Яо по нему и раньше с ума сходил, но дальше этого не заходило, а теперь вот зашло, — Сюэ Ян хищно улыбнулся, демонстрируя свои острые клыки. — Так что не одни мы с тобой тут правила нарушаем. К тому же в ордене Цзинь нет таких правил… А уж в нашем тем более… — А-Ян! Прекрати! — взмолился Сяо Синчэнь. — Даже если Верховный и… В общем, что бы и у кого ни было, это ещё не повод нарушать правила приличия! От дерева он тут же предусмотрительно отстранился, дабы избежать дальнейших посягательств. Мысли путались, голова болела, а день только начался. Он оправил одежды и зашагал по аллее, пытаясь привести своё душевное состояние в порядок. — Мне надо проведать А-Цин, — сказал он наконец. — Пойдёшь со мной? — Вот ещё! Ненавижу эту тупую девку. И если она посмеет на тебя хотя бы взглянуть, я её в колодце утоплю! — зло ухмыльнулся Сюэ Ян. Сяо Синчэнь только покачал головой, понимая, что жизнь в башне Кои, вероятно, станет самым большим испытанием в его жизни…***
До библиотеки он добрался только к вечеру. Сперва был непростой разговор с А-Цин, из которого Сяо Синчэнь узнал, что Цзычэнь всё же спустился с Луанцзян живым, заглянул в Ланьлин, а следом отправился в Байсюэ. От последнего известия на душе скребли кошки. Он понимал, что другу очень тяжело возвращаться в разрушенный храм одному, но и поделать ничего не мог. Возвращаться туда вместе было бы в сотни раз тяжелее. Один раз он уже дал слабину, позволив Цзычэню остаться, но второго раза допускать не собирался. Сун Лань должен найти свой путь, иначе это погубит его душу. Если для этого Сяо Синчэню нужно проявить холодность и жёсткость — что ж, да будет так! Убедившись, что А-Цин в полном порядке и, в общем-то, довольна своим новым положением, он отправился к Ляньфан-цзуню, который, как передали слуги, желал видеть его у себя. Чего ждать от этого разговора, Сяо Синчэнь не знал. Как выяснилось, с ним изволили посоветоваться по поводу будущей совместной охоты перед советом кланов. Даочжан в таких вещах ничего не смыслил, но разговор поддерживать пришлось. Благо, он скоро свернул на различные виды тёмных тварей и их особенности. С этой темой Сяо Синчэнь был знаком и даже смог сказать что-то дельное, дабы обеспечить наибольшую безопасность гостей, оставив при себе мысли о том, что считает подобные забавы непростительным кощунством. После он отправился искать своё чудовище, найти которое оказалось сложнее, чем сокровище в древнем заброшенном храме. От бесконечности коридоров и комнат перед глазами мельтешили разноцветные пятна. Час спустя Сяо Синчэнь просто махнул рукой на это занятие, решив, что они всё равно встретятся вечером в отведённых им комнатах, дорогу к которым он с горем пополам запомнил. Сложнее всего было выдержать чужое внимание. С ним то и дело здоровались незнакомые люди, а юные адепты клана Цзинь показывали пальцем, пихая друг друга в бок и говорили: — Смотри, это тот самый Сяо-лаоши! От всего этого хотелось спрятаться за ближайшую портьеру или забиться в самый дальний угол и больше никогда оттуда не выходить. Единственным приятным собеседником оказалась Цинь Су — супруга Ляньфан-цзуня. Она выглядела усталой и слегка печальной, отчего Сяо Синчэнь сразу проникся к ней расположением. К тому же она оказалась любительницей философии, и они обсудили несколько изречений Лао-цзы, после чего Цинь Су любезно проводила его в библиотеку, которую он так давно жаждал увидеть. Здесь царили тишина и покой, лишь пара адептов, засидевшиеся допоздна за занятиями, перелистывали какие-то древние фолианты. На Сяо Синчэня они не обратили никакого внимания, и он победоносно улыбнулся, понимая, что может позволить себе пару часов умиротворённой гармонии в компании интересной книги, прежде чем вернуться в свои покои и сражаться с чудовищем, которое после долгого дня разлуки наверняка попытается сожрать его с потрохами. Даочжан прошёлся вдоль полок, с упоением вдыхая запах книжной пыли. Как же он скучал по этому занятию, будучи слепым! Его внимание привлекла книга со страницами, переложенными ещё более тонкой вощёной бумагой. Обычно такие повествовали о путешествиях и сопровождались искусными рисунками самого автора или же того, кто помогал их оформлять. Решив, что мысленное путешествие по Поднебесной ему не помешает, даочжан достал книгу с полки и устроился в кресле подальше от посторонних глаз… Он открыл первую страницу и едва не выронил книгу из рук, стоило только взгляду упасть на иллюстрацию. К горлу подкатил нервный смех. У него в руках был порнографический сборник… с картинками, на которых были изображены исключительно мужчины. Первым инстинктивным желанием было отшвырнуть фолиант куда подальше, но он тотчас же укорил самого себя. Во-первых, нельзя швыряться книгами, особенно чужими. Во-вторых, он даосский монах, человек, посвятивший почти всю жизнь усмирению духа и тела, неужели его может напугать какой-то там пошлый сборник? Даочжан шумно выдохнул и принялся неторопливо листать страницы. Через десять минут ему хотелось помыть глаза, желательно с мылом, или сбегать на Луанцзян к зеркалу, возвращающему утраченное, и сказать, что передумал. Щёки полыхали пламенем от всех этих «хризантем» и «нефритовых жезлов». Боги, как вообще можно писать подобные пошлости? Чему только учат в клане Цзинь? Книга стояла на самом виду и её мог взять любой из адептов! Неожиданно, Сяо Синчэню стало невероятно жалко самого себя. Рассуждает, точно древний старик, а ведь если подумать, он всего-то на пару лет старше Сюэ Яна, просто по пути самосовершенствования пошёл очень рано, когда и шести лет не исполнилось. Многие из юных адептов в башне Кои его ровесники, а его тело и вовсе перестало стареть ещё несколько лет назад, поэтому без своих строгих одеяний он по-прежнему выглядит как мальчишка. Он будто бы разделился надвое. Одна часть его сознания кричала о том, что всё это пагубное влияние чудовища, другая же пылала от стыда и любопытства, очевидно она же и побеждала, ибо книгу он так и не отложил, продолжая листать страницы. Когда перед ним предстал раздел «о боли и наслаждении», он не выдержал и захлопнул фолиант, затем снова открыл. Рисунки, представленные в этой части, походили на инструкцию для пыточных камер. Кто может получать удовольствие от подобного? Только конченый извращённый кровожадный безумец… и на свою беду, Сяо Синчэнь как раз одного такого знал… Нет, он бы никогда не стал делать подобного! Даже с Сюэ Яном, особенно с Сюэ Яном! Перед глазами замельтешили образы той самой первой ночи, их первой ночи: Сюэ Ян со связанными руками, Сюэ Ян, стоящий на коленях, пальцы смыкающиеся на чужой шее, такие трепетные слёзы на его ресницах… «Блядь», — впервые в своей жизни подумал Сяо Синчэнь, и с мылом захотелось вымыть не только глаза, но и голову, желательно изнутри. Он всё же закрыл проклятую книгу и вернул её на полку. Сердце снова грохотало в груди. Читать больше не хотелось, равно как и задерживаться в библиотеке. Даочжан выпрямился так, что хрустнули позвонки, и с самым гордым и невозмутимым видом прошествовал прочь в сторону Благоуханного Дворца, а потом ещё долго бродил по саду, пытаясь унять творившийся внутри хаос. «Небеса, во что я превращаюсь? Что стало с моей жизнью? Что бы сказала Баошань-Санжэнь?» — думал он, стискивая в кулаки дрожащие пальцы. В покои он пришёл, когда почти весь дворец спал, окутанный ночной тишиной. Больше всего хотелось забраться в кровать, укрыться с головой одеялом и ни о чём не думать, но стоило переступить порог опочивальни, как мысли об отдыхе тут же вымело из головы. Песнь Цзян Цзая ударила в уши, отдаваясь в голове гулким болезненным звоном. В комнате витало стойкое ощущение иньской ци. — Гэгэ! Наконец-то ты вернулся! А я по тебе скучал, — промурлыкал Сюэ Ян, воздевая к потолку початый кувшин с вином. Сяо Синчэнь почувствовал, как мир медленно, но верно, опускается на плечи каменной тяжестью. — Сюэ Ян… — почти прошипел даочжан, вцепляясь пальцами в рукоять даосской метёлки, которую взял с собой к парадному одеянию.