Немурэ

Мадаи открыл глаза несколько часов спустя. Рядом сидел Айдани, что-то читая, сложив ноги на бедра Венму, который спал у него под боком, уложив голову на плечо супругу. Периодически читающий Айдани поглаживал по голове пальцами свободной руки, но слегка рассеянно, словно проверяя, здесь ли голова, своему ли супругу принадлежит. — Читаешь? — тихо спросил Мадаи. — Угу. Подглядываешь? — не отрывая глаз от голографа, отозвался родич. Наверняка дела Дома, а может и всей константы? Кто его знает, кому помощь требуется. Не будет же этот немурэ романы сопливые читать, так ведь? — Ага. — Растянул губы в улыбке, перевел взгляд на потолок. — Можешь вспомнить, о том, сколько тебе лет? — Эм, — Мадаи загнул пальцы, не поднимая руки, — после кондульсцента миновало тридцать. Если я не ошибся. — Да? А, в общем? — Богдан знал иную цифру, но не стал ее оглашать. Мадаи нахмурился, потом заулыбался так, что психушка — дом родной, и это не обсуждается. — Я не помню. Айдани, я не помню большинство из того, что было. — Он мысленно попытался выбрать эпоху, как делал это раньше, год и дату, которую прожил. — Я не могу найти информацию, как раньше. — Он был ошарашен. — Удивительно. Сработало?! Как думаешь? Айдани посмотрел на него, после чего пожал плечами: — Это ты узнаешь, когда вновь родишься. Но если память блокируется, то, возможно, получилось. — Я надеюсь на это. — Прошептал Мадаи, прикрывая ладонями лицо. — Как же я на это надеюсь. — К тебе просился гость. — Кто? — родич убрал руки от лица. — Тот, кто добивался тебя. — Улыбнулся Айдани. — Сказать ему, что можно? — Аома? — и столько надежды в голосе, столько ожидания, чтоб вам палубой по башке, если это не любовь! — Ага. — Айдани нежно потеребил за плечо Венму, который тут же вздрогнул. — Пойдем, он очнулся, вроде как все получилось. Венму протер сонные глаза, улыбнулся родичу любимого супруга, поздравил с хорошим началом новой жизни, после чего был уведен, зевающий и потягивающийся, словно только что проснувшийся кот. Как только вышли они, в палату вошел тот, о ком он не смел и мечтать. Аома Кхай, наследие Большого Дома Тойе. Наглый, упорный, и самый-самый идеальный немурэ на всю глубину космоса. Его глаза — горящая комета, а веет жаром квазара — лучшая в мире печка, чтоб отогреть озябшую душу. — Здравствуй. — Заулыбался открытой и чистой улыбкой, какой умеет только этот немурэ. — Здравствуй. — Прошептал Мадаи, у которого перехватило горло, от избытка чувств. Аома подошел, сел на край кровати и обнял его, приподнимая. Сжал своими руками, уткнулся в шею лицом, вжал хвост в его бедра — все существо «Аома Кхай» было здесь и сейчас, и только для одного разумного во вселенной. — Как же я боялся за тебя, Мадаи. — Резко взяв его за волосы, и отогнув голову назад. — Все, мне эти бегунки надоели. Из этой палаты ты выйдешь только в мой личный кеет. Понял? — Хорошо. — Впервые Мадаи согласился с ним. — И не будешь противиться? — сощурился Аома. — Нет. — Не разрывая контакта глаз, шепнул Мадаи. — И изворачиваться? — требуя ответа, чуть нахмурил брови, ведь этот немурэ такой, чуть что — только успевай догонять. — Нет. — Улыбнулся Мадаи. — И удирать? — Нет. — Покачал головой. — Станешь мне супругом? — Да. — Выдохнул, словно этот вопрос смысл его жизни. — Фух. — Выдохнул Аома, отпуская его волосы, прижимаясь лицом к шее. — Я думал, что ты откажешься. Как же я за тобой бежал, сколько падал, и вновь бежал. Ты представить себе не можешь, — поднял голову, — насколько сильно расписался на моей душе. — Давай оставим души, пусть они будут в мире и безмятежности. — Мадаи, казалось, плыл, словно ему вкололи расслабляющий укол. Его улыбка вызывала смутную тревогу. А вдруг ему стало хуже? Вдруг, этот возврат в сознание, лишь на короткий промежуток времени? — Что с тобой? — обеспокоился новоявленный жених. — Все хорошо. Просто замечательно. — Мадаи обхватил его лицо ладонями. — Как же хорошо не помнить. Ты себе представить не можешь, какое это счастье, забывать. — Мадаи, — уже более серьезно обеспокоился его жених. — Все хорошо. Поцелуй меня, сорванец. — Заулыбался хитрый беглец, которого все же удалось нагнать и сцапать. Аома, немного волнуясь, все же исполнил просьбу, сладко поцеловав желанные губы. Столько манящие, влекущие, иной раз кривящиеся и отталкивающие. Сейчас они предлагали, и Аома брал, что дают, брал без остатка, жаждая быть тем, кто станет единственным их обладателем. Мадаи, которого так и не отпустили из объятий, вновь заснул, но на этот раз счастливый. Он НЕ помнил ничего из прошлых жизней. Он знал, что это было, что это доставило ему много проблем, печали, боли, надежд и даже любви. Но он не помнил деталей, имен, лиц. Да что там! Его детство последыша главы Кебеж и то стерлось, оставив смутные воспоминания, как и у любого другого немурэ. Как же хорошо НЕ помнить прошлые жизни…