Сказки фэндомные

       — Давай договоримся, — говорит Ракета, соединяя три провода, — никто из нас тебе не семья. Не путай. А то привяжешься и будешь сильно удивляться, когда я тебя во сне попытаюсь прирезать. — Прямо прирезать? — притворно ужасается Питер, потому что, ну, серьезно, он с Опустошителями летал, а те его сожрать обещали в первые три часа, пока он прятался по всей вентиляционной системе их корабля. И да, Опустошители стали ему семьей… ненадолго. Но он оплакивал их, когда их убивали, а еще часто они не убивали его, когда сталкивались, хотя могли, да, могли. А это Питер считал почти семейными отношениями. Так что нет, он не ждет, что этот сброд, который каким-то образом стал его командой, хотя бы не попытается угнать его корабль. Но. Нет. Вот они. Дракс готовит, и готовит хорошо, а еще покупает сотни разных кастрюль и сковородок. — Зачем? — спрашивает Питер. — Это как мои отвертки, — хмыкает Ракета. — Нет универсальной. Питер смотрит на него с интересом, потому что при всей своей ненависти к миру, именно Ракета каким-то образом умудряется понимать их и принимать их со всеми их недостатками. А еще он делает тысяча и один тайник, чтобы сбежать. Но не сбегает. Говорит вместо этого: — Гаморе нужно место для тренировок. А Мантис иногда нужно обнимать. Думай в этот момент о… бабочках. — Хорошо, — говорит Питер. — Давай посмотрим, как сделать тренировочную комнату. И они три часа сидят над планами и перекраивают их крошечный кораблик так, чтобы всем на нем нашлось место. Они тут самые сумасшедшие, да, потому что пытаются найти место всем, хотя это один чертов корабль, а не… Питера прошибает током от мысли. Но нет. Нет. Это не… Это не… — Мы живем на этом корабле, — во время ужина говорит он. — Можно ли назвать его домом? Стражи замирают и смотрят на него, широко раскрыв глаза, потому что… Это… это так… — Глупо, — говорит Питер тихо. — Знаю. — Да нет, — тихо говорит Гамора. — У меня не было дома… с детства. Я… почти забыла, как это. Но… похоже? — Похоже, — соглашается Дракс. — Ешьте. А то остынет. Он прячет взгляд, и Питеру почти стыдно. Почти. У него дома не было с восьми. И он рад тому, что имеет. — О, — говорит Ракета. — Ладно, парень, убедил, я не прирежу тебя во сне. И это звучит… крайне обнадеживающе. Питер улыбается ему, а Ракета ворчит под нос, но как-то вяло. И это… Это круто. Питеру определенно нравится… и его дом, и его семья.