Синонимы к слову «‎реакция»‎

...сначала Кихён думает, что «странное» ему кажется только в силу того, что он сам «странно» выпал из общественной жизни на две недели, общаясь только со своим совершенно не «странным» роботом. Нет, правда, когда так много проводишь в проводах и программах, даже твой друг, которого ты знаешь достаточно давно, кажется чем-то необычным. И, возможно, пока Кихён планировал с помощью технического прогресса взъебать океан за его таинственность, он совсем забыл, что Чангюн на самом деле громкий, суетливый и не затыкается ни на секунду. Руководителей проекта не так интересовали дела в научной жизни Кихёна, как интересуют Чангюна. И у Кихёна кружится голова от его сносящей лавины энтузиазма. Настроение Чангюна было так просто узнать по тому, как много он говорит. И сейчас он либо поехал крышей, либо перепил энергетиков. Уже почти всё кафе, в котором они вдвоём сидят за столиком в самом углу, в курсе, что: и нелепую рекламу в метро Чангюн видел, и на заправку к нему заходил смешной тип, и на паре был забавный случай, и с одногруппником он спорил про комиксы, и одно популярное издание опубликовало фейк в ответ на статью другого популярного издания. Кихён ни черта не понимает. Он кивает, кивает и ещё раз кивает, потому что, вроде как, у Чангюна стендап без интерактива с залом, и участие Кихёна не требуется. Кихён не против. Только ощущение, будто он забрал ребёнка с детского садика, а у этого ребёнка был такой насыщенный день, что он вздохнуть толком не успевает между своими историями. И Кихён кивает, выслушивает, но вклинивает свои «родительские» вопросы про учёбу, про часы сна, про: — Что у тебя уже на руке написано? — Кихён едва находит паузу, чтобы не перебивать. У-ж-е. Только Кихён мог добавить к этому тон «куда ты у-ж-е влез». — Забей, это шпаргалка, — Чангюн даже не запаривается над версией более правдоподобной, чем та, в которой у него реально на всю руку была нарисована шпаргалка. Ну, допустим, — флегматично соглашается с этой версией Кихён. Кожаные мешки без определённых программных задач делают бессмысленные вещи, — решает Кихён. Это вообще не новости. — Что со статьёй? — Кихён вклинивает следующий вопрос между потоком абсолютно рандомной информации, потому что он, конечно, к статье отношения толком не имеет, но ему будет как-то спокойней, если он услышит чёткий хэппи енд всей этой истории. (К тому же, он там немного, совсем чуть-чуть, в последнюю их встречу разбрасывался направо и налево нотациями на тему профессии журналиста). — Она на проверке. И Минхёк вроде даже похвалил, так что, наверное, получилось хорошо, — Чангюн как заучил эту фразу, и с быстрой готовностью её выпаливает. — Вроде даже? — Ну, он написал, что ему понравилось, — как-то фальшиво беспечно говорит Чангюн, цепко хватая со стола закрытую пачку чипсов, которая Кихёном уже была просканирована как «что за дрянь перед моим салатом» и «смысл в кафе как раз в том, чтобы тут поесть, а не принести свою еду». — Так это не «вроде», — Кихён ласково усмехается, уловив в нём извечно кривое восприятие комплиментов. — Это точно — он похвалил. — Значит, он точно похвалил. Аве мне, — быстро соглашается Чангюн, с громким шуршанием сминая в двух ладонях пачку чипсов. Каждый день что-то приобретаешь. И Ю Кихён каждый день получает новое чувство осознания, что он — Был. Конечно же. Прав. — Не такой уж Минхёк и вспыльчивый? — Кихён не столько реально спрашивает, какие там изменения касательно отзыва на общение с Минхёком, сколько тупо и очень самодовольно хочет подъебать. — Замечал, у него глаза странно блестят? — игнорирует подколку Чангюн, наклоняясь корпусом вперёд и переставая бессмысленно шуршать пачкой. Кихён наклоняется к нему на встречу и шёпотом открывает секрет: — Это линзы. Чангюн театрально делает выражение лица «аааа, вот в чем дело» и расслабленно облокачивается на спинку стула. — И он вспыльчивый, — серьёзно отвечает Чангюн на вопрос, который не предполагал никакого ответа, кроме «ты-был-прав». — Но его вспыльчивость ситуативная, а иногда вообще несерьёзная, понимаешь? — Кихён вздохнуть толком не успевает, не то, что определить, понимает он что-либо или нет, как Чангюн тут же продолжает: — Но, несмотря на это, он быстро принимает в людях то, с чем другие начинают воевать и что пытаются исправить, — плавной скороговоркой заканчивает он мысль и, смотря Кихёну прямо в глаза, все же открывает несчастную измятую пачку чипсов. (Когда Кихён советовал «напиться», он не имел в виду устроить взаимный сеанс психотерапии, он имел в виду расслабиться и перестать относиться друг к другу слишком серьёзно). Но ладно. В этом ураганном потоке желания ПООБЩАТЬСЯ С КИХЁНОМ, в котором так вопит сущность Чангюна, Кихён пропускает мимо все детали и фиксирует только главное. Главное: все закончилось хорошо. Главное: — Извини меня за то, что я тогда так резко и жес... — Нет, стой, — перебивает Чангюн, рефлекторно выставив руку вперёд. — Ты был прав. Я не должен был допускать, чтобы тот, кто мне нужен для статьи, ушёл спустя пять минут нашего разговора. Это непрофессионально с моей стороны. — Но ты же исправил ошибку, — упрямо подчёркивает Кихён. Раз ему не дали толком извиниться за своё «рычащее» настроение, он хочет выделить положительный вывод. — В итоге что-то получилось, — Чангюн коротко улыбается, и это больше нервное, чем радостное. Чангюн ведёт себя так, словно у него что-то случилось раньше. Что-то случилось только что. И он очень ждёт, когда это «что-то» случится ещё и в будущем. (И всё это отзывается как-то непредсказуемо). Кожаные мешки без заданных программой определённых задач, — напоминает себе Кихён. — А где Чжухон? — осеняет Кихёна; Чангюн заболтал его за двадцать минут так, что отсутствие Чжухона стало заметно только сейчас. Обычно, наоборот, Чжухон проворачивает с Кихёном фокус «игнорируй все, что не является мной». — Очаровывает людей, — Чангюн указывает за спину Кихёна в сторону кофейной стойки, где Чжухон, облокотившись на неё локтями, что-то очень обаятельно затирает девушке за кассой, при этом сохраняет ненавязчивость, вовремя отходя и не мешая другим посетителям делать заказ. — А как… — запинаясь, оборачивается Кихён. — Я же брал чай с салатом у этой девушки, его там не было…? — Потому что в этот момент он очаровывал какого-то знакомого, который сидел вот за тем столиком, — держа в пальцах три чипсины как указатель, Чангюн направляет взгляд Кихёна на противоположный конец зала. — Вот так у него полмиллиона подписчиков и собралось за год, — рецензирует Кихён, возвращаясь к своему салату, и с особой любовью усмехается в стиле «как же это всё типично для Чжухона». Он съедает два крупных кусочка лосося, поднимает голову, чтобы спросить про диплом и рассказать свою любимую историю про свой диплом (которую Чангюн не_слышал до этого раз_тридцать), но Чангюн его опережает быстрым и собранным: — Мне кое-что надо сказать вам двоим. И я подумал, что сказать тебе первому мне будет проще. Вот. Кихён наконец-то видит сквозь автоматную очередь его бессмысленных слов самое важное. В Чангюне бьёт ключом неадекватная решимость, которая редко приводит к чему-то хорошему. — Что-то случилось? И лучше сразу говори, что именно, — оставляет Кихён не озвученным. — Нет, это просто как… — безмятежно подбирает слова Чангюн, которые явно уже заготовил ранее. — Факт обо мне, который был всегда, но вы были не в курсе. Факт, который не случится, а уже случился и он статичен, и его лучше бы Кихёну узнать раньше, чем Чжухону. И, пытаясь подготовить себя морально к его произнесению, Чангюн почти доходит до края всего словарного запаса. — Давно уже пора, — мягко выносит вердикт Кихён, и это звучит как точка, и как поддержка одновременно. Чангюн дважды открывает рот, чтобы что-то сказать, и дважды передумывает с такой выразительной мимикой, что Кихён не сдерживает усмешку. — Ты знал? Кихён хотел выглядеть невозмутимо и мимоходом бросить ответ, легко пожав плечами, как будто в этом нет ничего такого. Но он не может не торжествовать, расплываясь в улыбке: — Давно. Я давно догадался. (На самом деле, Кихён три года назад, на одной из общих поездок за город всей толпой с друзьями и друзьями друзей, спалил Чангюна вместе с парнем в попытке выцеловаться на всю жизнь вперёд. Но Кихён не расскажет об этом. Кихён расскажет, что «догадался», потому что и Чангюну так будет спокойней, и Кихёну плюсик в его образ проницательного «ты меня не проведёшь, я обо всем узнаю раньше»). Чангюн не успевает выразить что-либо, замечая за спиной Кихёна свою главную проблему. — Как твой робот? — с ходу начинает Чжухон, падая на свободный стул рядом с Кихёном. Тем самым показывая, что он не собирается забывать про кихёновский научный трип длиной в две недели. Нет. Он акцентирует на этом внимание. — Супер, — оптимистично сияет Кихён, забывая, как вчера открывал одной из запчастей робота банку пива. — Как жизнь у тебя? — Землетрясение в Японии сместило ось Земли на 17 сантиметров и сократило продолжительность земных суток, — буднично сообщает Чжухон, складывая ногу на ногу, и ставит на стол пластиковый прозрачный стаканчик с 60% кофе и 40% миксов разных сиропов. — У меня в твиттере есть шутка на эту тему, которую ты ещё не лайкнул. А, вот к чему это было, — фиксируется у Кихёна. — Я не заходил в твиттер, — тут же объясняет он. (На самом деле заходил, но ещё не успел разобраться во всем, что творилось в ленте, пока он пытался взаимно зафолловить «научный прогресс» с «исследованием океана»). — В следующий раз я буду присылать тебе скриншоты, — любезничает Чжухон тоном «но лучше тебе поставить на мои шутки уведомления». — Я все выходные смотрел видео, как разные животные реагируют на снег, — говорит Кихён, чтобы сменить тему на что-то умилительное. — Лисы самые смешные. — Все выходные смотреть, как лисы бесятся в снегу — это какой-то новый уровень дзена после тяжелой работы? — комментирует Чангюн, протянув раскрытую пачку чипсов в сторону Чжухона, и оперативно вступая в его команду «не дать Кихёну съехать с темы причин его отсутствия полторы недели в качестве нормального собеседника». Чжухон это быстро прошаривает, одобрительно кивает, сговорчески стреляет взглядом и берет небольшую горсть чипс в правую руку. — Хорошо, — Кихён считает, что он сейчас, под хруст чипсов в двух сторон, «соглашается», но (по правде) он сейчас «сдается и принимает поражение». — Да, я немного расстроился из-за неудачи. Да, я немного зациклился на том, что не выйду из мастерской, пока все не исправлю. Да, это было максималистичное и глупое решение. И да, спасибо, что дали время мне побеситься, а потом заваливали меня открытыми угрозами приехать ко мне на работу и разъебенить там всё в случае, если я не перестану косплеить смесь Аквамена и Тони Старка… — Такое точное сравнение, — вскользь комплиментит ещё раз Чангюн Чжухону. — Жаль в твиттер не напишешь, совсем внутряк, — так же вскользь быстро щёлкает языком Чжухон. — ...но сейчас! — громче продолжает Кихён, ибо у него тут главный месседж, а они отвлекаются. — Я чувствую себя хорошо. В жизни не все крутится вокруг работы. — Ииии, — подсказывает Чжухон, рукой показывая, что ждёт продолжение. — И я буду ценен как человек, даже если не смогу собрать линейку в тетрисе на самом лёгком уровне, — цитируя, добавляет Кихён. — Твой пример про тетрис? — бегло уточняет Чжухон у Чангюна. — Мой. — Олдскульно, — оценивает Чжухон, щёлкая языком во второй раз. Кихён опускает голову и лыбится в стаканчик чая. Они вдвоём зачастую проворачивают с ним такой стиль: разбавляют его серьёзную откровенность короткими шутками, чтобы Кихёну было комфортней воспринимать свою неудачу как сцену из ситкома, а не как сцену из драматичной пьесы. — Что вы делали на выходных? — Кихёну всё ещё неловко быть главным героем обсуждения, поэтому он ещё раз пытается перевести тему. — Монтировал видео, ел, спал, монтировал видео, обыграл свою собаку в беге на короткую дистанцию, — тезисно подходит к ответу Чжухон, отряхивая ладони от приправы чипсов, и встречаясь взглядом с Чангюном напротив. — Ты? Чангюн оставляет пачку чипсов на коленях, перечисляя свои новости в таком же равномерном ритме, какой задал Чжухон: — Написал главу диплома, сдал статью для зачёта, взял ещё один текст на халтуру, отработал две смены на заправке вместо трёх, — отправляя в рот одну чипсину, он заканчивает на смиренном: — И влюбился. Ему становится свободней и страшнее одновременно. Свободней, потому что, на самом деле, Чангюн легко признает в себе влюблённость. И ему даже нравится это чувство. Страшнее, потому что после этой реплики последуют логичные вопросы с двух сторон. И в ответах на них где-то должна проскочить такая незначительная информация (для Чжухона), как пол человека, в которого он влюбился, и такая незначительная информация (для Кихёна), как имя человека, в которого он влюбился. Повисает тишина, и Чангюн, — в легком треморе, — опускает кисть в пачку с чипсами. — Я неправильно тебя понял, я думал ты собирае... — в замешательстве обрывает себя Кихён. Чжухон, глубоко вдохнув и шумно выдохнув, с трудом сдерживает ярко солнечную улыбку. — А я уже знаю про это, — довольно подмигивает он Кихёну. — И он все знает? — в миг ужасается Кихён, выпуская из пальцев палочки. — А с хрена ли тебя это так поражает?! — в режиме «до обиды три секунды» вскрикивает Чжухон. — Нет, он ещё не знает, — едва слышно бормочет Чангюн, с особой дотошностью разглядывая чипсы в пачке. — В смысле? Да я тогда все понял, не переживай, — отмахивается Чжухон, затем тычет локтем Кихёна в бок. — Ты бы его неделю назад видел, — Чжухон смеётся, не понимая, почему такое радостное настроение только у него. — Что происходит? — Кихён переводит взгляд с Чжухона на Чангюна. Чангюн неуверенно дергаёт рукой в жесте «игнорируй» и плавно эту же ладонь переводит в жест фейспалма. — Он так над телефоном страдал, не решаясь ей написать, — сообщает Чжухон умилительную сплетню, почему-то думая, что если он будет отыгрывать заботливого родителя, Чангюну будет легче справиться со смущением. — Та девушка ему, кажется, по учёбе помогает, — со знанием дела продолжает Чжухон, затем обращается уже напрямую к Чангюну, сквозь подстёбывающую улыбку: — Когда приведёшь знакомиться? — Господи, мы даже… — остаток фразы у Чангюна тонет в каких-то бессвязных звуках. — А надо было ей мем скинуть, — без улыбки шутит Чжухон, догадываясь, что в «ароырвоа» скрывалось «не встречаемся». Что-то щёлкает во взгляде Кихёна из растерянного в «режим: уничтожение». До него дошла вся цепочка. И его ничто так не волнует в этой цепочке, как звено «вранье». Поэтому, технически, у Кихёна нет никаких вопросов. (У него есть парочка доёбок). — Значит, по учёбе тебе помогает девушка, — понимающе тянет Кихён, искусственно улыбаясь Чжухону (но Чжухон думает, что Кихён просто хреново ему подыгрывает в роли второго родителя). — Девушка с блестящими глазами, да? — ядовито улыбаясь, уточняет Кихён, поворачивая голову уже к Чангюну. — Уже видел, как твоя девуля об любую поверхность бутылку пива открыть может? А как в драку сразу лезет, если её кто-то чересчур манерной назовёт? — Ещё не довелось, — из фейспалма сдержанно сообщает Чангюн, чтобы Кихён тут не думал, что этим смог пробить его. — Ты её тоже знаешь? — удивляется Чжухон, и это его немного обижает; получается, не ему первому открыли душу. — У меня с ней, — чётко выделяет Кихён местоимение, смотря на Чангюна в упор, — есть общий друг. Мы пару раз пересекались в одной компании, — Кихён использует слова как гвозди, забивая их в уши Чангюна одним ударом строгого тона. — Давайте, может, лучше про послания в космос поговорим, — находится Чангюн, слабо добавляя: — Пожалуйста. Не с чангюновскими "успехами" в попытках написать сообщения дискутировать про послания в далёкий космос, но для него сейчас любая тема спасительная. — Давайте, — Кихён повышает голос, звучит раскатисто в своей громкости, и обратно берет в правую руку палочки. — Я вот считаю, что в космос мы должны отправлять послания, в которых содержится максимально честная информация о нашей планете. А ты, мой друг, как считаешь? Да. Кихён шарит за океаны. Особенно за океан раздражения в своём голосе. Чангюн отвечает, опустив голову с едва уловимым сожалением, но спокойно выражая своё мнение: — Я считаю, что если у инопланетян есть какие-то критерии, по которым они уничтожат мою планету, о них лучше не упоминать в послании. — Да никто не собирается тебя уничтожать! – срывается Кихён, импульсивно швыряя палочки уже так, что одна из них оказывается на полу. — Одна раса не собирается, ей плевать, другая, может быть, на иные условия мира со мной рассчитывала! — не соглашается Чангюн, и в секунду становится отчётливо заметно, как сильно его колотит изнутри нервами. Чжухон выразительно громко кашляет, останавливая спор. — Вы как будто фильм какой-то обсуждаете, который я не смотрел, — настойчиво влазит он в их диалог. — Но так как я смотрел все космические фильмы, я могу точно сказать, что вы какую-то муть разводите на двоих. От Чжухона ощущался тот тупик, когда собираешь пазл, но то ли деталей не хватает, то ли какие-то лишние в коробке с нужными намешаны и поэтому не подходят общей картинке. И это его ужасно бесило. — Так ты за Чжухона переживаешь, — вздыхая, понимает Кихён, исходя из всего смысла про инопланетян. — За меня? — Немного, — сдавленным голосом признает Чангюн, поднимая пачку чипсов с колен и перенося её на стол. — Не надо, я уверен, он все поймёт, — успокаивающе заверяет Кихён, смотря на Чангюна так, будто никого больше рядом нет. — Что, блять, я должен понять?! — Чжухон крутит головой то в сторону Кихёна рядом с собой, то в сторону Чангюна напротив. — Он злится, теперь я боюсь. — А с хуяли мне не злиться, у вас тут какие-то секреты?! Пауза. — Я… — Чангюн впервые в жизни чувствует, как горло сдавливает спазмом и сложно что-либо произнести. — Не совсем… Как бы так сказать… — Лучше найди слова, потому что мой мозг спрогнозировал уже 273 вариантов развития событий, — на панике шутит Чжухон, желая поддержать, но и про наезд не забывая: — И только в одном из этих вариантов я не урою тебя за эту интригу. Чангюн бы рассмеялся, если бы в ушах не гремел белый шум. — Я кое в чём тебе соврал. — В это я уже вкурил. Чангюн вздыхает, быстро опустив голову, и, подняв её снова, смотрит на Кихёна: — Видишь, он уже на сленг перешёл. — Я и въебу тебе, если сейчас всё не прояснится, — откровенно злясь, обещает Чжухон. Кихён громко настаивает одним только взглядом. Нет, — в ответ настаивает Чангюн. Абсолютно точно нет. No. Nein. Non. Чжухону надо подавать эту информацию, предварительно посадив комиссию из психотерапевтов. Иначе никакого позитивного решения ситуации не будет. Поэтому нет. Очень большое и не подлежащее обсуждению нет. — Это была не девушка, а парень. Я влюбился в парня, — говорит Чангюн. — И вообще я всегда влюблялся только в парней Проходят минуты. И, на удивление для Чангюна, небо не падает. — Понятно, — по инерции и в состоянии шока, поддакивает Чжухон, поворачиваясь к Кихёну с застывшей улыбкой-оскалом. — Вот это я, кстати, уже не знал. Если перевести каждый час сокрытия чего-либо от Чжухона это будет прямо пропорционально тому количеству дней, которые он потом не будет разговаривать. И Чангюн сейчас рискует влететь в игнор от Чжухона примерно лет до пятидесяти. Поэтому Чангюн берёт ещё три чипсы и смотрит на Кихена со смесью паники и просьбы о помощи. — Развести меня пытаетесь? — недобро щурится Чжухон. — Нет, послушай, — Кихен садится к нему вполоборота, положив одну руку на спинку стула Чжухона так, чтобы ему было сложнее сейчас вскочить на ноги и встать из-за стола. — Мы с тобой это же недавно обсуждали. С одной стороны от Чжухона стена, а с другой — взгляд Кихёна, и тут действительно проще уже стену ломать. — Вы это обсуждали? Когда? В смысле вы это обсуждали? — суетливо уточняет Чангюн. — Но ты не говорил, что речь, блять, про него! — рьяно возражает Чжухон и выразительно машет рукой в сторону Чангюна. — Мы вообще фильм с тобой смотрели, я думал, мы просто обсуждаем персонажей! Ты мог тогда как-то поконкретней мне намекнуть?! — А, ну, конечно, легко быть толерантным, когда это воображаемый персонаж, — язвительно хмыкает Чангюн. — Но разве это что-то меняет? Чжухон, какая разница: персонаж это или кто-то из твоих друзей? Кихён обращается по имени, чтобы максимально получить внимание только на себя. (Потому что если Чжухон хоть слово уловит со стороны самозащитной реакции Чангюна, то, скорее всего, реально въебёт ему). — Ты пытался его подготовить к этой теме? — с нулевым инстинктом самосохранения не унимается Чангюн. Кихен бросает на него короткий и выразительный взгляд "закрой.пожалуйста.рот.". — Это что-то меняет, — заведённо повторяет Чжухон несколько раз, а его движения рук становится размашистыми и резкими. — Я пока не знаю что, но что-то меняет. Как минимум то, что я был всё это время не в курсе! — Я тоже узнал об этом минут двадцать назад, — врёт Кихен, (потому что если Чжухон узнает, что Кихён четыре года как в курсе, въебёт отдельно и за это). — Я не думаю, что правильно его обвинять в том, что ему потребовалось время, чтобы признаться. Он выбрал комфортный для него способ, мы не можем диктовать, как следовало бы сделать, потому что это его жизнь и ему решать когда, кому и что говорить. Чангюн не ожидал, что Кихён так сильно и близко воспримет эту тему. Это поражает и толкает к порыву поставить телефонное напоминание «не забыть подарить Кихёну весь мир за то, что он так быстро сориентировался». — А почему ты решил, что ты гей? — Чжухон вежливо уточняет тоном «так, давай разберёмся, может всё не так страшно и ты ошибся». Не будь у Чангюна запланированной панической атаки, он бы обиделся на это. В принципе, Чангюн мог бы удариться в автобиографию и рассказать всё: начиная с того, как в тринадцать лет уже встречал День Рождения вместе с новым определением к себе, и, заканчивая причиной, почему Минхёка он так хорошо запомнил. Но Чжухон сейчас в таком шоке, что вряд ли его речь будет иметь смысл. Поэтому Чангюн говорит: — На парней стоит. Кихён коротко вздыхает, и его рука тянется ко лбу. — Вот как, — не показывая тотального желания провалиться сквозь землю от неловкости, с нарочитой нежностью кивает Чжухон. — А можно мне более расширенную версию услышать? — обращается он уже к их местному семейному психологу. — Почему ты так спокоен? — не давая Кихёну ответить, продолжает Чжухон; ему нужно, чтобы его эмоции разделяли, поэтому он сильно теряется, когда расходится с общим настроением. — Ты можешь изобразить тоже какую-то панику? Я чувствую себя некомфортно, когда сижу тут один и веду себя как идиот! — Давай попробуем на это посмотреть без драмы, — просит Кихён, с нотками определённого бессилия против подавляющих и упрямых эмоций Чжухона. — Сказал человек, который салют из чертежей своего проекта сделал, — освещает со стороны Чангюн, словно имеет право выбрать свою любимую позицию «аккурат посередине», пока они оба спорят. — Ты бы не топил единственного союзника! — на выдохе от такой наглости огрызается Кихён. — Я пытаюсь быть объективным, — пожимает плечами Чангюн, хотя на деле самозащита просто вывела его за скобки этой ситуации, и он на всё смотрит так, будто это происходит не с ним. — Не надо переживать за то, что это парень, — делает ещё одну попытку в мягкое объяснение Кихён, улыбаясь Чжухону. Затем он поворачивает голову в сторону Чангюна, и его тон меняется на более серьезный: — Надо переживать за то, какой именно это парень. Чангюн обещает «истерику по дороге домой» в качестве подарка самому себе, если сейчас он сохранит невозмутимость. — Против своего друга показания хочешь дать? — Я пытаюсь пошутить, — честно признается Кихён, поставив локти на стол и скрывая лицо двумя ладонями, шумно выдыхая через нос. Кажется, его поза с невербального на словесный переводится как «хватит, баста, стоп, тайм аут». Чангюн видит в этом жесте истощение, не свойственное Кихёну, который привык в любой проблеме оставаться с холодной головой, и только потом, когда разговор закончится, ловить американские горки эмоционального отката. Чангюн чувствует за это укол вины и аккуратно оставляет пачку чипсов в стороне, выпрямляясь на стуле, и в мирно-успокаивающем тоне обращается к Чжухону: — Объясни мне, пожалуйста, что тебя так пугает. — То, что, оказывается, я не знал тебя все это время, — отчеканивает Чжухон, все ещё очень колючий, но уже притихший в громкости. — Ничего не изменилось, — Чангюн слабо улыбается. — Я такой же, каким ты меня знаешь. — Ты мне врал все это время, — ядовито подчёркивает Чжухон. — Я соврал тебе только один раз и признался в этом пару минут назад. — Год! — заостряется Чжухон, подаваясь вперёд, чтобы прожечь взглядом насквозь. — Целый год ты поддакивал мне, когда я говорил, что хочу семью! Ещё и так душевно поддакивал! — Так я и не врал. — Но это же невозможно в твоём случае! — новой волной раздражения накрывает Чжухона. Кихён тут же открывает рот, чтобы вмешаться, но Чангюн, не сводя взгляда с Чжухона, останавливает его коротким «подожди». Чжухон наэлектризованный, его интонации въедаются в нервы, и Чангюн его успокаивает только тем, что ставит в тупик простым вопросом: — А почему в моем случае это невозможно? Чжухоновская толерантность оказалась со словом «но». «Я-то не против, но». После «но» не шло так уж много условий, но в одном четко значилось «но пока меня лично это не коснулось». У Чжухона нет типичных аргументов, он в режиме «я настолько ни черта не понимаю, что не понимаю, что конкретно мне не понятно». Цепляется в споре только за то, что на поверхности и за то, где можно уличить во вранье. То, что может в нём выявить Чангюн, — это страх к тому, что мир изменился за секунду. Но он не может понять причину этого страха. Он не может понять, что конкретно изменилось. Потому что этого не понимает и сам Чжухон. Чангюн никогда не сталкивался в дискуссиях на эту тему, он никогда не спорил ни с кем об этом, он не понимает даже базовые шаблоны-фразы, которые обычно говорят люди, после того самого «но». — Ты гей, — повторяет Чжухон, заявляя об этом окончательно, но его голос не поддаётся расшифровке в эмоциях. — И это факт, с которым теперь придётся нам всем жить, — в такой же тон отвечает ему Чангюн.