— Вы ведь Мисс… — Исступление

***

— Погоди, ЧТО?! — переспросил Драко настолько громко, что этим невольно привлёк внимание всех остальных учеников, проходящих мимо. По мере того, как старшекурсники начинали глазеть на ребят, бледные щёки мальчишки покрывались розовыми пятнами, выдавая его смущение, хотя взгляд светло-серых глаз можно было назвать скорее горделивым. Когда же наконец все остальные школьники нашли себе занятие поинтереснее, чем минутный позор Малфоя-младшего, юный слизеринец вернулся к диалогу: — Что значит «оставить Поттера и Уизли в покое хотя бы на один день»?! — светлые брови взлетали вверх всё больше и больше, что невольно позабавило его подругу. — Скажите, это вообще моя кузина или её вчера подменили маглы? — девочка не удержалась и хмыкнула. — То и значит, Драко. Сегодня ведь мой день рождения, — невзначай напомнила ему Ви, — а значит, ты вполне можешь позволить своей подруге самой устанавливать правила хотя бы раз в году, — вид у мальчишки с каждым словом становился всё более недоуменным. — Я просто хочу прожить один нормальный день: без бесконечного обдумывания очередного оскорбления или поиска причин для ссоры, — Лестрейндж говорила уверенно и очень даже искренне, однако всё равно нервно повела плечами, ожидая реакции кузена. — Конечно, их раздражение нашим победам вполне воодушевляет, но всё это очень и очень энергозатратно. — Ладно-ладно, — после минуты раздумий сдался блондин, — сегодня действительно твой день, — в уголках тонких губ на миг показалась улыбка. — Но если после этого ты променяешь меня на какого-нибудь там Уизли… Слизеринец не успел закончить своё «варварское» предложение, поскольку Виндемиатрикс обиженно толкнула его локтем прямо в бок. Драко тут же рассмеялся, складывая руки в извиняющемся жесте. — Вообще-то, — вновь вставил слово Малфой-младший, лениво потирая место ушиба, — даже несмотря на столь бесчеловечное обращение, — Ви даже закатила глаза, — я всё ещё хочу вручить тебе свой подарок. Девочка настолько опешила, что даже не успела ничего сказать, как друг уже достал что-то из внутреннего кармана своей мантии. А именно, сиреневый кулёк с витиеватыми линиями на упаковке и кубиками солёной карамели внутри. Причём настолько огромный, что удивительно, как он вообще смог уместить сей дар под своим балахоном. Лестрейндж не знала, как и реагировать. Ведь, с одной стороны, она была крайне удивлена, ибо ребята никогда раньше не дарили друг другу подарков. Всё потому, что Драко строго запрещали его родители, а у Виндемиатрикс просто не было своих личных денег. С другой же, девочка почувствовала невольный стыд, ведь точно знала, что друг потратил на это свои личные сбережения, которые ещё давно начал копить на новенькую метлу хорошей модели. А вот она сама, например, ведь не сможет скопить и на обыкновенную шоколадную лягушку ему в подарок, что уж там говорить о любимых мятных леденцах мальчика. Но, разумеется, в большей степени преобладала радость. Во-первых, брюнетка получила свой первый в жизни подарок, да ещё и от Драко, ну и во-вторых, он определённо угадал с выбором сей сладости. За минуту Виндемиатрикс произнесла около десяти вариаций слова «спасибо» в адрес лучшего друга, из-за чего тот озарился таким непривычным самому себе довольным видом. Затем, также собралась крепко обнять мальчика в знак благодарности. Однако в этот момент по коридору пронеслась строгая женщина-призрак в вычурных одеждах, которая сразу же принялась критиковать первокурсников за подобное поведение в коридоре школы. Друзья заведомо знали, что она неправа, ведь и в «Истории Хогвартса», и в самом уставе школы, было упомянуто лишь правило того, что учащимся не следует публично показывать свои близкие романтические отношения, но ведь Драко и Ви то вовсе не… От одной подобной идеи девочку передёрнуло. Да ладно же, та ведь точно видит, что эти слизеринцы вовсе не старшекурсники! Как только женщина-призрак удалилась после своей гневной тирады, ребята рассмеялись, одарив друг друга пародийно-серьёзными взглядами и двинулись прямо в Большой зал. Слизеринский стол, к удивлению, встретил их лишь чуточку лучше, чем все остальные факультеты — скорее вежливыми, чем искренними улыбками и менее приветливыми взглядами, нежели обычно. О да, такое всё чаще происходило после того случая с «гениальными оскорблениями Уизли». Всё те же взгляды, всё те же разговоры, всё те же мысли прожигали её насквозь каждый раз, когда она проходила мимо ученика другого факультета. Ведь люди шептались, показывали пальцем, в страхе шарахались в другую сторону при одном её виде, куда чаще, чем раньше. Казалось, что этому не будет конца. Но оно и логично — все россказни и слухи лишь подогревали «дурной» интерес или даже страх к «мини-Беллатрикс-Лестрейндж». Ничуть не удивительно и то, что это делали в основном несчастные храбрецы-гриффиндорцы, только недавно закончившие чествовать своего ловца-молодца Поттера, который получил место в квиддичной сборной первым из первокурсников. Да, пусть это неразумно и необоснованно с их стороны, но, по крайней мере, ожидаемо. Куда обиднее же было видеть такую же реакцию в глазах ребят со своего факультета. Слышать тоже самое от тех, кто казался очень даже доброжелательным и адекватным. Что уж там, даже Одри — староста-пятикурсница, невольно отшатнулась в сторону, когда Лестрейндж, подойдя сбоку, уточнила у неё новый пароль для Гостиной. Однако примерно после недели подобного Ви стало уже, мягко говоря, наплевать. Правда девочке было стыдно перед Драко, ведь его, как её кузена и лучшего друга, каждый раз постигала такая же участь. А Малфой-младший всегда любил внимание в свою сторону и, естественно, что такая реакция заставляла мальчика чувствовать себя достаточно неуютно. Лестрейндж была уверена в этом. И также знала то, что Люциус будет необычайно зол, когда узнает о подобном. Даже на своего сына, который ничего плохого не сделал. «А всё из-за тебя!» Но блондин, стоит отдать ему должное, ни разу не пожаловался, а уж тем более обвинил в чём-то свою подругу. Как-никак, а душу это невольно согревало. Ещё больше радости прибавляло только то, что друзья ничуть не изменили своего мнения в их сторону. К примеру, сейчас Дафна, Панси, Теодор, Блейз и уж тем более Крэбб с Гойлом, поочерёдно здоровались с новоприбывшими в зал однокурсниками. Усаживаясь на скамейку, брюнетка отметила то, что все взгляды друзей были прикованы именно к ней, а не к душе компании — Драко, как обычно. Ещё более странной стала некая загадочность во взглядах слизеринцев, которая также заставляла насторожиться. Выглядело всё так, будто ребята что-то настойчиво от неё скрывают. Однако на деле-то всё обстоит наоборот! Ведь Лестрейндж была уверена в том, что никто кроме Малфоя-младшего не знает о её сегодняшнем празднике. Ребята никогда не спрашивали об этом, да и она не спешила рассказывать. Лёгкая грусть пришла с осознанием того, что и в этом году ей не удасться отпраздновать свой день рождения, как грезил Драко ещё до начала учебного года. Всем вместе, веселясь и, возможно, даже дурачась, обсуждая всё что угодно и поедая бесконечный запас сладостей, которого у неё нет. Что уж там, этого не получится сделать даже вместе с кузеном, поскольку мадам Трюк решила устроить ему своеобразное «наказание» за полёт на метле без её присмотра и дала недельную отработку, последний день которой — сегодня. Невольно Ви сжала под столом собственную руку. «Не строй из себя обиженную! Все твои предыдущие праздники тоже ничем не отличались от всех остальных дней, ведь Малфои-старшие предпочитали забывать о нём. Годом меньше, годом больше… Тебе-то какая разница?» Завтрак проходил по своему привычному обыкновению. Школьники поглощали еду, с любовью приготовленную эльфами-домовиками, не забывая и про свои типичные утренние разговоры. Предметом обсуждений в основном становились предстоящие занятия, профессора, а также учащиеся других факультетов. Последнюю тему поддерживали все без исключения, и, разумеется, чаще всего косточки перемывали знаменитому Гарри Поттеру и младшему Уизли. На них ребята особенно разгуливались, ведь прекрасно знали отношение к ним Лестрейндж и Малфоя и были крайне солидарны со своими друзьями. Ви бы предпочла, чтобы никто больше никогда не упоминал об этих двоих. Пусть и оскорблениями, глумясь и издеваясь, а не добрым словом. Но лучше бы молчали. Девочка знала, что даже Драко не понял бы её, поскольку Поттер никогда не отличался острым умом и языком. Малфой почти всегда выигрывал в их маленьких сражениях. А вот Виндемиатрикс проиграла. С треском. И теперь желания сражаться даже не осталось. Как и вспоминать огненно-рыжие волосы и надменную физиономию на веснушчатом лице. Или ещё хуже — видеть этого чёртового Рональда на совместных уроках с ало-золотыми. Она ведь точно могла бы специально придумать с тысячу оскорблений в адрес его семейки, являющиеся сущей правдой, распустить какой-нибудь слушок или даже подставить перед учителями. Профессором Снейпом, например. Да что угодно, дабы показать, что стоит куда большего, чем его несчастные оскорбления. Из-за которых, кстати, у неё появилось ещё больше проблем. Но слизеринка и не думала этого делать. Не потому, что не хотела, не из-за того, что было лень. Просто этот Уизли того не стоит. Не стоит девичьих нервных клеток и переживаний. Но почему-то, легче от этого не становилось. «Ага, ведь прежняя Ви сделала бы всё, дабы отомстить ему так, как рыжий того заслуживает!» Да, пожалуй, всё было также, как и обычно, но только до того момента, пока совы не влетели в зал сквозь огромные окна. Ведь вся соль была в том, что к Драко устремились сразу двое филинов, нагружённых, судя по полёту, достаточно увесистыми коробками. Герпий приземлился прямо около своего хозяина, нечаянно опрокинув кувшин с тыквенным соком, из-за чего мальчик тихонько прошипел, произнося очищающее заклятие. Другая же птица оказалась куда более грациозной, ведь совершенно спокойно опустилась на поверхность деревянного стола. Эту сову Ви не приходилось видеть раньше, однако это вовсе не отменяло того, что ярко-жёлтые глаза вперились в неё взглядом. До такой степени, что девочке показалось, будто филин сейчас укусит её за нос своим достаточно мощным клювом. Лестрейндж попыталась образумить «почтальона» тем, что указала на Малфоя-младшего, уже расправившегося с изумрудно-зелёным бантом и созерцающего свой привычный запас сладостей. Но то ли от тупости, то ли из-за излишнего упрямства, птица и не думала сдвигаться с места, вместо этого продолжая прожигать брюнетку свирепым взглядом. Слизеринку это также начинало раздражать, а потому с минуту между ними происходили своеобразные «гляделки». Которые были прерваны ужасно громким уханьем, а также тем, что когтистые лапки перевернули коробку набок. Только теперь ей удалось разглядеть заявленного получателя посылки. Виндемиатрикс Вальбурга Лестрейндж. Это поразило девочку настолько, что та и не удивилась бы, обнаружив свой подбородок где-нибудь под лавкой, ведь девичий рот приоткрылся невольно. Вот уже особенность этой посылки заметили и Дафна с Панси, Теодор, Блейз и даже Крэбб с Гойлом, которые принялись всячески призывать свою однокурсницу к открытию сего «сокровища». А Ви всё не понимала, с чего бы это ей стала приходить посылка из Малфой-Мэнора. Пусть и в собственный день рождения. Какой же во всём этом смысл, если все года до этого, дядя с тётей ни то, что не дарили ей подарков, а даже не говорили банального «с днём рождения!» или хотя бы «поздравляю»? С сомнением Лестрейндж поглядела на Драко, выглядевшего не менее ошарашенным, чем она сама. Однако мальчик быстро собрался и, натянув лёгкую улыбочку, еле заметно кивнул. Это выглядело так спокойно, на фоне Паркинсон и Нотта, тараторящих что-то определённо связанное с открытием сей коробки, Дафны, которая в нетерпении сплела собственные руки в замок и в особенности Крэбба с Гойлом, чуть ли не тарабанящих своими мощными кулаками по столу, что большая часть переживаний девочки испарилась без следа, а от осознания комичности всей ситуации, на пухлых губах показалась лукавая усмешка. Но стоило девичьим пальцам только прикоснуться к бархатной ленте, перевязывающей сию бандероль, как в сознание пришли совершенно иные догадки. Что если и Малфоям-старшим стало известно о той ситуации с Уизли? Тело внезапно обдало мелкой дрожью. Не нужно было обладать врождённой способностью к прорицанию, дабы понять, что дядя с тётей были бы далеко не довольны подобному повороту событий. Ох, прекрасно! Значит, внутри этой посылки вовсе не праздничный подарок, а несколько соплохвостов, например. Ну или же письмо-громовещатель, которое прямо сейчас начнёт орать, насколько она никудышная племянница и совсем не похожа на свою мать. Однако отступать было уже в любом случае некуда. Ну откроет та сейчас эту коробку и что дальше? Если внутри будут соплохвосты, то девочка просто пару дней побудет в Больничном крыле. Зато не придётся посещать Заклинания, которые у неё никак не выходят. Ежели же громовещатель, то она всего лишь опозорится на всю школу. Ещё раз. Зато все вокруг вдоволь насмеются и, разумеется, святой Поттер и Уизли. Весёлое выйдет шоу. Глубоко вздохнув и покрепче зажмурившись, Виндемиатрикс окончательно развязала верёвочку. К превеликому удивлению, нигде не слышалось шипения соплохвостов или разъярённого голоса Люциуса, обвиняющего её во всех грехах и пороках человечества. Подождите-ка, это что, правда… Подарок? Малахитово-зелёные глаза вытаращились на именинный торт так, будто девочка толькоо что увидела перед собой самого Мерлина. На самый обычный торт с двенадцатью свечками, горящими исключительно благодаря магии, и крохотным клочком бумаги в углу коробки. Всё ещё толком не осознавая ситуацию, Ви выхватила эту записку и про себя прочитала написанное. «С наилучшими пожеланиями в день рождения. С уважением, Нарцисса Друэлла Малфой» — Мерлинова борода… — прошептала Ви, всё ещё больше верящая в то, что посылка перед ней — мираж, либо же очень хорошие чары. Она не могла видеть той до глупости лучезарной улыбки на своём лице или же того огонька, горящего в глазах. А вот друзья могли. Панси, Дафна, Тео, Блейз… Они не понимали, почему самый обыкновенный и банальный торт может доставить кому-то столько радости. Их с самого рождения заваливали всеми подарками, о которых ребята когда-то мельком упоминали, и самыми изысканными сладостями, что их родителям удавалось отыскать. Да даже Крэббу и Гойлу, ценящим вкусную еду на вес золота, не удалось понять подобную реакцию. — Она ведь знает, что ты терпеть не можешь лимонный, — расстроенно буркнул Малфой-младший прямо на ухо своей кузине, на что девочка лишь махнула рукой. Может, в чём-то он был и прав: Ви уже однажды пробовала этот десерт и тогда, от сочетания заварного крема и цитрусовых ноток ей было плохо весь оставшийся день. Но сейчас это было совершенно неважно. Ведь то, что впервые за двенадцать лет жизни Малфои-старшие решили не делать вид, что забыли о её празднике, будоражило сознание настолько, что Лестрейндж сложно было думать о чём-то другом. Даже о том, что этот торт она ненавидит. Ну и пусть, главное же то, что, во-первых, о ней помнят, а во-вторых, ею довольны. — Мерлин! — буквально вырвал брюнетку из рассуждений голос Гринграсс. — Неужели, у тебя сегодня день рождения? — её и так тонкий голос прозвучал как минимум на пару тонов выше, что тут же выдало волнение блондинки. Бледные щёки начали медленно превращаться в пунцовые, что как минимум насторожило Ви. Однако девочка всё равно медленно кивнула: какой уже смысл что-либо скрывать, если неожиданный подарок давно выдал все карты? — Просто ты, ну… — вмешалась Панси, пока остальные ребята разошлись поздравлениями. — Выглядишь по-особенному, — девичий голос звучал по меньшей мере неуверенно. — О, да и этот торт тоже, ну, особе… — слизеринка ужасно смутилась, невольно ударив себя по лбу. — Я хотела сказать краси… Паркинсон так и не успела договорить, поскольку ту прервал безудержный и оглушительный хохот Блейза. Бедному мальчику стало настолько весело, что он чуть не уронил собственную тарелку, когда в порыве смеха ударил кулаком по столу. Всё ещё красные от стыда первокурсницы пытались остановить его одинаково недовольными взглядами, Крэбб и Гойл принялись ржать вместе с Забини (хотя Ви была уверена, что они даже не знали причину смеха друга), Драко прикрыл собственное лицо ладонью, а Теодор выглядел так, словно думал, кого из этих непутёвых ему оставить в живых. — Ну как можно было испортить абсолютно всё за какие-то жалкие полчаса?! — вопросил Нотт, всплеснув руками, из-за чего ребята смутились ещё больше, а Лестрейндж начинала понимать всё меньше. — Да ладно тебе, Те… — только начал Блейз и вновь залился хохотом, чуть ли не укатываясь под стол. Быть может, ему бы и не удалось бы поваляться на полу, но вот Гойл, ослеплённый весельем действительно повалился назад. Повезло, что того успел подхватить Крэбб, но вот стол всё равно пошатнулся на месте, из-за чего на друзей, в который раз за сегодня, обернулись старшекурсники. — Когда-нибудь я убью тебя, обещаю, — прошипела Паркинсон в адрес мулата, который в настоящий момент судорожно вдыхал воздух и всячески сдерживался, дабы не впасть в веселье снова. — Это кто ещё кого уб… — Что здесь происходит?! — наконец не выдержала и поинтересовалась Виндемиатрикс, которая последние несколько минут понимала ровно ничего из происходящего. На самом деле какие-то догадки всё-таки имелись, но казались очень нелогичными. Например, зачем им делать вид, что они не в курсе дня рождения однокурсницы? Друзья тут же замолкли, а на их лицах показались то ли расстроенные, то ли и вовсе траурные мины. Внимательный взгляд зелёных глаз поочерёдно сканировал каждого, пока не достиг «жертвы». А именно, Драко, который всё ещё оставался самым спокойным из всех. Ви видела, как качают головами Панси и Дафна, а Нотт поднимает руки в умоляющем жесте, словно упрашивая мальчика не отвечать. Но Драко лишь усмехнулся и махнул рукой: — Они хотели устроить тебе праздник-сюрприз, — вокруг раздалось сразу несколько обречённых вздохов. — Хотя я сразу сказал, что держать всё в секрете не выйдет. — Говоришь так, будто это была не твоя идея, — обиженно пробубнила Паркинсон. — Вообще-то и не его, — в свою очередь прояснил Забини. — Ага, из Драко удалось выбить только дату рождения. — Мне понравилась эта идея, — насупился Малфой-младший, защищая свою точку зрения, — но надо было с самого начала сказать Ви, что… А вот она сама даже и не особо вслушивалась во все их слова. В груди теплилось такое приятное чувство, что его сложно было описать словами. То, которое заставляет глупую улыбку показываться на губах снова и снова, щёки — покрываться лёгким румянцем, а сознание — заполняться одной и той же мыслью, что медленно становится навязчивой. Восторг, ликование, отрада? А может быть и эйфория? Ви не могла подобрать этому точное название. Да и голова сейчас была занята другим. Внутри крутились миллионы благодарностей, каждая из которых всё равно казалась ей недостаточной. Девочке хотелось подойти и обнять каждого из друзей, улыбнуться как можно теплее, высказать абсолютно всё, что она думает. Да просто сделать хоть что-нибудь, дабы не заставить ребят думать, что неблагодарна или того хуже, не дай Мерлин, недовольна. Но любые слова признательности мигом покинули её сознание, а тело будто бы покрылось тоненькой ледяной корочкой, начиная неметь. — Спасибо вам, — коротко, но очень искренне поблагодарила сама «виновница» спора. На порозовевшем лице красовалась такая широкая улыбка, что даже виднелись ровные ряды зубов, кои девочка никогда не показывала. Даже малахит в её глазах посветлел от того огонька счастья, из-за чего их оттенок изменился скорее на изумрудный. Драко отчётливо видел всё это и теперь ничуть не сожалел, что под тяжестью убеждения ребят, выдал им дату праздника лучшей подруги. Ведь всё-таки одна идея этой затеи, сделала Ви настолько счастливой, какой не мог сделать он сам за все эти годы. По крайней мере, такой мальчик её точно не помнил. Малфой-младший легко закопал ростки лёгкой грусти куда-то вглубь себя. Всё-таки сегодня именно её праздник. Какая разница, счастлива Лестрейндж рядом со своим лучшим другом или всеми друзьями сразу? Главное то, что она хоть на какое-то время отвлечётся от переживаний. — Серьёзно, я просто и не знаю, что сказать, ведь просто безумно бла… — Ты ещё успеешь всё-всё сказать, — убедил её кузен. — Лучше задувай поскорей свечи. — Ага, — согласился Тео, подперевший щёку ладонью, — а то это сделаю я и оставлю тебя без праздничного желания! Девочки тут же возмутились, Блейз предложил свою кандидатуру на роль «задувателя свечек», Крэбб и Гойл пытались побыстрее убедить хоть кого-то задуть свечи, ведь очень хотели поскорее отведать дивного десерта, а Драко предлагал самой имениннице решить. Ви же не без улыбки наблюдала за их мини-дебатами и под шумок задула все двенадцать свечей за раз. «Пусть каждый следующий праздник будет таким же счастливым, как и этот»

***

— Вэнди! — послышался из-за угла чей-то порядком раздражённый голос. — Мы ведь прекрасно знаем, что ты вовсе не глухая. В данный момент Ви просто мечтала лишиться слуха. Просто потому, что прекрасно знала, чего именно ожидать. Того же, что происходит каждый раз. Нет, даже каждый день. Она обернётся назад и увидит двух рыжих идиотов, вновь издевающихся над ней. Завяжется не самый приятный диалог, в ход полетят оскорбления и некий природный дар убеждения в лице ледяного тона семейства Малфоев. Будет забавно наблюдать за их попытками переиграть её, но вскоре это дело станет скучным. Ведь Лестрейндж почти всегда выходит победителем. Ох, временами постоянные выигрыши надоедают, поскольку эти двое кажутся уже не такими искусными соперниками в «искусстве издёвок». А как известно, чем сильнее твой враг, тем сильнее ты сам. Однако сегодня во всём этом было одно маленькое «но». Виндемиатрикс не собиралась позволять чёртовым Уизли портить собственный праздник. Завтра — пожалуйста, делайте всё что пожелаете, но не сейчас. Потому, что это первый раз, когда всё идёт по-настоящему хорошо. Девочке безумно хотелось взять и зашагать вперёд. Но вся проблема в том, что это бы не помогло. Ведь она уже пробовала. И что же сделали Уизли? Устремились за ней вперёд и шли, переодически бросая какие-то фразы до того самого момента, пока слизеринка всё-таки не обернулась, потеряв любое терпение. Выходит, сегодня нет смысла прятаться. — Чего же вам надобно, — зелёные глаза мельком оглядели близнецов, — Крысли? — о да, Ви определённо была горда этим прозвищем. И какая вообще разница, что его придумал Драко. Парни ничуть не смутились. Наоборот, их привычные ухмылки заиграли на губах ещё ярче, а голубоглазые взоры, устремлённые на неё, будто бы прояснились. Ауч. А она ведь надеялась, что это возымеет такой же эффект, как на неё саму — «Мисс Исступление» и… Брюнетка даже поморщилась. «Вэнди». Пожалуй, только такой «уникум», как Фредерик Уизли мог придумать столь дурацкое сокращение величественного имени «Виндемиатрикс». Да уж, после всех этих «кличек» Лестрейндж начинала действительно любить своё настоящее имя. Время медленно шло, а в их обыденных «гляделках» всё ещё господствовала госпожа Ничья. Вот только Ви прожигали куда больше, чем двое взглядов. Быть может, даже несколько десятков. Почему? Ох, вся соль вновь заключается в Уизли. Вернее, в совершенно необъяснимой популярности близнецов среди школьников. Слизеринка подметила это совсем недавно, но сути это не меняет. Фред и Джордж окружены вниманием практически круглосуточно. И ладно бы, это происходило исключительно с гриффиндорцами, всё логично — в цирке любят клоунов. Но что насчёт студентов Когтеврана и Пуффендуя, которые разделяли мнение ало-золотых? А конкретно то, что у братьев прекрасное чувство юмора и весёлые шутки, умение разрядить даже самую напряжённую ситуацию, забавные приколы и розыгрыши. Виндемиатрикс этого совсем не понимала. Она не находила удачными и половину услышанных шуток: подобное чувство юмора казалось либо слишком уж типичным и заезженным, либо же настолько странным и, Мерлин, временами просто отвратительным! Единственное, что могло заставить смеяться в этих случаях — заразительный нелепый хохот рыжих, напоминающий смех душевнобольного и крик умирающей чайки одновременно. Иначе эти звуки ей было бы трудно обьяснить. Ну а что касается розыгрышей — у Уизли снова не было золотой середины. Слишком жестоко или же чересчур безобидно. Однако несмотря на всё это, близнецы всё равно никогда не были одиноки. За Гриффиндорским столом ребята всех возрастов с интересом вслушивались в их всевозможные россказни и частенько смеялись, участники сборной по квиддичу подходили поблагодарить за удачную тренировку, а вокруг частенько вились стайки из хихикающих девчонок, очевидно, даже не понимающих смысла тех или иных шуток. Стоит молчать уже о том, что никто ни разу не упрекнул «дуэт рыжих и одинаковых» из-за кучи штрафных очков, полученных за неподобающее поведение. Даже их староста-брат, которого слизеринцы окрестили «Персивалем». Фредерик и Джордж Уизли получали столько «хорошего» внимания, что Виндемиатрикс давно перестала гадать, за какие заслуги. Да и смысла особого не было, ведь слизеринка не теряла уверенности в том, что это совершенно незаслуженно. «А может, ты просто завидуешь им, дорогуша? Тебя-то все вокруг ненавидят!» Пожалуй, только это могло бесить больше их самих. — Мы слышали, — бодро начал Джордж, — что у тебя сегодня праздник. Вот, что называется быстрым распространением информации в стенах школы — ещё этим утром о двенадцатилетии Ви знали лишь она сама и Драко, а теперь подобные сведения дошли уже и до врагов. Что теперь? Парни продолжат глумиться над ней перед своими «фанатиками» в качестве подарка? — И знаешь, у нас даже есть для тебя подарок, — юноша буквально озвучил её собственные мысли. Брюнетка уже инстинктивно сложила руки на груди и расправила плечи, готовясь выслушивать все их очередные остроумные замечания. Однако подобный жест даже не понадобился, ведь буквально через секунду «первый» близнец вытащил откуда-то из-за спины… Настоящий цветок. Бутон розы с чёрными, как беззвёздная ночь, лепестками, на длинном стебельке с наверняка острыми шипами. Братьям, очевидно, удалось выбить её из колеи снова, ведь сейчас Лестрейндж взирала на этот загадочный цветок в чужих руках, точно также, как сегодня глядела на внезапный подарок тёти. И это девочке определённо не понравилось. Ведь это выглядело так, будто Уизли переиграли её. Снова. Вопросов было много. Ладно уже то, где они взяли розу и как вообще до подобного додумались, но важно то, что рыжие пытаются этим донести. Эм, хорошо. Это точно цветок, вроде бы чёрного цвета, скорее всего, даже общее количество нечётное. Ну, если, конечно, за спиной у Джорджа нет ещё одного точно такого же бутона. Да ладно, как же можно было упустить такой шанс пожелать своей сопернице смерти? Позови на свои похороны, Вэнди! — С днём рождения! — в унисон воскликнули близнецы, сияя такими глупыми улыбками, что девочка невольно усмехнулась. Удивительным было то, что фраза прозвучала вполне себе искренне. «О, а вы растёте в актёрской игре, Уизли! Продолжайте в том же духе и шанс того, что я когда-нибудь вам поверю возрастёт до одного процента» — Миленько, — сухо ответила слизеринка, насмешливо приподняв брови. — Чёрный — это в цвет траура по моей смерти, которая, как вы надеетесь, наступит максимально скоро? — они закатили глаза как по команде. — Жаль, что цветов нечётное количество. — Тебе бы подучить хотя бы основные значения, — усмехнулся Джордж, — прежде, чем строить из себя гения. От подобного девичьи щёки невольно вспыхнули. Ну конечно, в сравнении с Уизли, кто угодно станет гением! Однако это было безумно ожидаемо. Настолько, что в какой-то степени порадовало её. Ведь сегодня Уизли настроены играть по-крупному. — Смысл здесь в том, — «первый» близнец всё ещё крутил цветок в своих руках, переворачивая из стороны в сторону, что невольно раскрыло его некую нервозность, — что в войне с Англией, ирландцы выходили на поле боя с цветами чёрной розы в руках, в знак протеста и нежелания сдаваться. — Уизли, — на пухлых губах показалась ехидная ухмылка, — неужели, вам всё ещё не надоело оказывать сопротивление какой-то там чистокровной первокурснице со Слизерина? Юноши распрямили плечи, стараясь выглядеть ещё выше, сделали шаг вперёд, приближаясь, а затем, максимально непоследовательно нагнулись вниз, дабы оказаться «на одном уровне» с Ви. О да, эта типичная шутка про её маленький, даже для первокурсницы, рост. Однако, наверняка, скрипя зубами, стоит отметить, что близнецы действительно являются достаточно высокими среди своих сверстников, и даже долговязый младший братец-Рональд, кажется коротышкой на их фоне. — Разумеется, нет, Лестрейндж, — в унисон парировали они. В настоящий момент девочка задумалась о том, что неплохо было бы обладать способностью к косоглазию, ведь тогда можно было посылать ответный взгляд сразу обоим. А не глядеть между ними, либо выбирать какую-нибудь одну «жертву». — Тогда мне стоит напомнить, — невозмутимо продолжала юная слизеринка, — что несмотря на всю свою «силу духа» и массовый протест, Ирландия всё-таки проиграла, — в этом не было никаких сомнений, ведь временами, когда в качестве наказания их с Драко разлучали друг с другом, она частенько сбегала в библиотеку, проводя угрюмый вечер в обнимку с книгой об исторических событиях последнего века. — Ведь иначе бы Ирландия сейчас не входила бы в состав Великобритании. А Уизли не смутило даже это. Ви терялась в своих догадках, размышляя над тем, возникает ли подобная реакция от того, что они уже и не надеятся выиграть или из-за неокончательного осознания своего проигрыша. — Ты ошибаешься, — улыбнулся рыжий, снова показывая ямочки на веснушчатых щеках. — В 1921 году был заключён договор провозглашающий Ирландию свободным государством, входящим в состав Британской Империи. Брюнетка поджала губы, осознавая, что этот факт как раз-таки упустила из памяти. Хорошо, страны могли одерживать ничью сколько угодно, но в этой войне выиграет только она! Иначе ведь и быть не может. — Так что все остались при своих правах, а победителей и проигравших тут не было, — подвёл к итогу Фред, вытянув свою правую руку, всё сжимающую чёрную розу, вперёд. Ярко-голубые глаза внимательно наблюдали за её реакцией, в то время как она сама сплела пальцы в замок. — Я не приму ваш «знак сопротивления», — отчеканила Виндемиатрикс, невинно хлопая глазками. И в этом раунде победу одерживает мисс Лестрейндж! А всё потому, что ей удалось выбить этих двоих из колеи, пожалуй, впервые, за весь срок их всеобщей вражды. Впервые она увидела их злость. Такая ярость была знакома слизеринке по примеру младшего Уизли. Щёки, все в россыпях веснушек, медленно окрашивались в багровый, плотно сжатые губы сложились в одинаково ровные линии, а светлые брови нахмурились, образовывая несколько складок на лбу. Но вот взгляды же были иными. Рональд каждый раз, а в особенности в ту знаменательную встречу, глядел на неё с откровенной неприязнью и ненавистью, по его глазам было видно, что Лестрейндж ему противна. И видит Мерлин, чувство это взаимно! Однако Фред и Джордж… Даже сейчас близнецы были куда спокойнее своего братца. Пусть и чёрные зрачки на голубоватой радужке опасно сузились, пусть и взоры их дышали раздражением и досадой, но ребята держались куда невозмутимее. Но самым странным и одновременно тем, что Ви предпочла бы никогда в этой жизни не признавать, было то, насколько эти два взора… Пугали её в этот момент. Всё дело в том, что Рон боялся её. И как бы не ненавидел, как бы не хотел испортить всю жизнь, в нём было слишком маловато духа для этого. Одним словом, кишка тонка. Однако Фред и Джордж Уизли были куда решительнее и хладнокровнее. Эти двое никогда её не боялись, и Лестрейндж сложно было предположить, что она должна для этого сделать. Да даже сейчас, несмотря на всё своё раздражение, гриффиндорцы сохраняли пугающее спокойствие. Как ни смешно, но отсутствие страха страшит больше всего. Особенно, когда дело касается твоего врага. — О, так это всё из-за того, что мы — Уизли? — проворчав, уточнил юноша, всё продолжая сверлить её своим гневным взором. «Неужели, ты наконец додумался!» — Не совсем, — коротко ответила Лестрейндж. — Всё это, поскольку вы — нахальные, самодовольные, эгоистичные, безрассудные кретины. И, разумеется, из-за вашей семейки тоже. Эх, пожалуй, ничего не могло воодушевлять больше, чем их искреннее раздражение. — Знаешь, — буркнул Джордж, «ангельское» самообладание которого (особенно, в сравнении с его близнецом), очевидно, уже дало сбой, — я уверен, что ты, мисс Исступление, можешь быть куда умнее своих собратьев-чистокровных и перестать жить тупыми стереотипами. Она сделала глубокий вздох. Какое ей вообще должно быть дело до уверенности человека, только что назвавшего всех её друзей и её саму — «живущими тупыми стереотипами»?! «Успокойся, Ви, ты разозлила их, а теперь они просто пытаются взять реванш» — Поколи жива, я не собираюсь принижать умственные способности собственных друзей, — прикусив свою же верхнюю губу, процедила девочка, — а уж тем более, оскорблять их. От чего-то эта фраза вызвала такое негодование Фреда, что тот выдохнул сквозь зубы и раздражённо повёл плечами: — Но нас-то ты пытаешься оскорблять каждый день, Мерлин — свидетель! Виндемиатрикс была очень близка к тому, чтобы покрепче сжать собственное запястье ногтями. Однако та не стала этого делать, ведь обоим Уизли прекрасно известно, что это означает в её случае. Чёртову слабость. Брюнетка старалась максимально держать себя в руках, хотя даже все слова в её голове были не очень-то приличными. — Запомните раз и навсегда, Крысли, — Лестрейндж вцепилась в ткань своей мантии с такой силой, что могла порвать при одном неаккуратном движении. — Мы с вами — не друзья и никогда ими не станем! Любое раздражение, злость и даже гнев мигом испарились. Не было больше никакой неприязни во взглядах или плотно сжатых губ. На место всего этого пришла… Печаль? Ну а как ведь иначе объяснить подобную эмоцию? Вздёрнутые вниз уголки губ, отсутствие любых привычных им улыбок на лицах, отливающая с веснушчатых щёк краска и взлетевшие вверх, будто бы удивлённо, брови. А ещё взгляд. Словно пустой и из-под опущенных ресниц. Виндемиатрикс была точно уверена, что Уизли снова лишь играют подобную горечь. Не то, чтобы это выглядело искусственно или картинно. Они просто всегда это делали. Играли, обманывали, дабы одержать победу, чтобы выбить из колеи. Такие вот методы. Но что сейчас? Фред и Джордж пытаются вызвать у неё жалость? Чтобы Ви сдалась. Выбилась из своего образа и невольно отдала победу им. «Ох, Виндемиатрикс, мы столь несчастны без твоей дружбы!» Нет. Мерлин, это даже звучит не по-настоящему! Уизли бы так не сказали. И уж точно бы, не почувствовали. Однако они всё равно молча, не промолвив и слова, развернулись в сторону, медленно зашагав вперёд. Так непохоже на самих себя. Ведь эти двое всегда стремились оставить последнее слово за собой. Словно стараясь облегчить самим себе чувство проигрыша. Но сейчас же, двое рыжих и просто невыносимых парней, всё продолжали удаляться от своего врага. Лишь один из них обернулся на секунду. Фред, всем взглядом своих ярко-голубых глаз, показывающий… Разочарование. В чём? В подобных словах, в себе, за очередной неудачный диалог или в самой Ви за такое ярое нежелание дружбы с ними? Лестрейндж, несмотря на всю свою уверенность в том, что это — тоже лишь их игра, невольно поняла, что сделала этим двоим больно. Странно, что это вовсе не принесло ей радости.

***

      В Гостиной Слизерина никогда не бывало особенно шумно. Студенты этого факультета выполняли задания молча, лишь изредка шурша пергаментом или страницами учебника и тихонько переговариваясь. Даже огонёк в камине потрескивал удивительно глухо. Своеобразная обитель тишины. Однако сегодняшним вечером вся рутина была разрушена первокурсниками, словно карточный домик. Ребята разговаривали, спорили, смеялись и иногда даже пели. Одним словом — всячески веселились. Старшекурсники частенько оборачивались на них, одаряя тех гневными взорами, а Староста факультета чуть ли не приказала прекратить шуметь, под угрозой снятия заветных призовых очков. Но, как бы эгоистично это не звучало, друзьям было всё равно. Школьники говорили чуть тише какие-то десять минут, а затем вновь вернулись к своей обычной громкости. Время пролетало незаметно. Густые, тёмно-фиолетовые сумерки быстро сменились кромешной тьмой. Единственными источниками света, как и всегда, оставались бледная луна и многочисленные звёзды. Ярко горел в небе Сириус — сам «звёздный предводитель», виднелся где-то вдалеке, на севере, ковш большой медведицы. А там же, рядом с ним, показалась величественная и прекрасная Дева. Самая яркая её звезда — Спика, затмевает все близлежащие. Все, кроме крохотной Виндемиатрикс, сверкающей сегодня, как никогда раньше. Забавно, но не только эта Виндемиатрикс сегодня сияла ярче обычного. Большой деревянный стол, за которым обычно выполняли домашнее задание, в настоящий момент был завален всевозможным мусором. Были здесь и фантики разных цветов и размеров, и стеклянные бутылки из-под тыквенного сока и сливочного пива, что сегодня многие попробовали впервые. Весь этот хлам представлял собой своеобразную горку, возвышающуюся над поверхностью стола чуть ли не на целый фут. Удивительно, но добыть эти сокровища на кухне, у эльфов, готовых даровать любому просящему годовой запас продовольствия — не составило особого труда. Эх, видела бы Одри всё это недоразумение — не простила бы вовек! Стоит ли говорить о том, как отреагировал бы профессор Снейп, увидь он ненароком, что Драко Малфой, Виндемиатрикс Лестрейндж, Панси Паркинсон, Дафна Гринграсс, Теодор Нотт, Блейз Забини, Винсент Крэбб и Грегори Гойл, не видят десятый сон в своих кроватях, когда время уже перевалило за полночь. Видимо, ребятам повезло, что их декан не считал нужным регулярно посещать Гостиную, дабы следить за комендантским часом. — Мне одной кажется, что стало как-то скучновато? — ровно поинтересовалась Панси, которая уже с минуту пыталась разорвать упаковку «шоколадной лягушки». Но вокруг всё ещё слышалось лишь шуршание яркой фольги и никакого кваканья. На время и вовсе потеряв интерес к своему занятию, девочка расстроено выдохнула. — Что насчёт игры в «правду или желание»? — внезапно обёртка раскрылась, и наружу, с оглушительном звуком, вырвалось сладкое «земноводное». Запрыгав на месте, лягушка устремилась к ребятам. — Она ведь магловская, — не без презрения заметил Драко, успевший поймать сладость чуть ли не на лету. И только Паркинсон протянула руки, желая вернуть свою шоколадную лягушку, как мальчик бесцеремонно засунул сласть в рот и проглотил. — Эй! — брюнетка, скорее с театральной обидой, сложила руки на груди. — Так и скажи, что ты не хочешь играть, потому, что струсил! — его бледные щёки мигом покрылись розовыми пятнами. — Вовсе я не… — Вообще-то, — добавил Нотт, с улыбкой созерцающий их небольшую перепалку, — тут Панс права. Изначально эта игра была исключительно волшебной, но эти несчастные маглы скопировали и её. Блондин в ту же минуту изменился в лице, складывая руки на груди. По этому выражению можно было сказать, что с идеей тот всё ещё не согласен. Правда, судя по всему, подобное мнение было единственным среди сидящих здесь. Блейз озарился загадочной улыбкой, Дафна заёрзала на месте от нетерпения, и даже Крэбб с Гойлом утратили свой обыкновенный «пофигизм». — Звучит очень даже неплохо, — засмеялась Ви, оглядывая лица друзей. Девочка действительно думала именно так: новые темы для разговоров медленно иссякали, хотя расходиться вовсе не хотелось. А любая игра всегда приносит интереса вечеру. — Только расскажите, в чём смысл. Панси выпрямилась, поднимаясь с изумрудно-зелёного кожаного дивана на ноги. Прочищающая горло подруга невольно напомнила брюнетке конферансье в Малфой-Мэноре, который всегда объявлял особенно важных гостей куда более торжественным тоном, нежели остальных. — Всё максимально просто, — первокурсница произнесла это так, что ребята невольно разубедились в этом. — Случайным образом выбирается игрок, которому также предстоит сделать выбор: правда или же желание, — взгляд её серых глаз сделался максимально загадочным. — Если человек выбрал правду, то должен искренне и честно ответить на любой заданный ему вопрос. Ежели желание, — на губах показалась лукавая улыбка, — то выполнить любое задание. — Насколько… — Забини от чего-то смутился. — Любое? — Ну, — промычала девочка. — Пожалуй, попросить пробраться в личную комнату профессора МакГонагалл, разбудить и проворчать что-то нецензурное в её адрес — будет слишком. В комнате послышался дружный смешок, неплохо разрядивший обстановку. — Поднимите руку, если вы согласны играть. Практически одновременно к потолку взлетели ладошки Панси, Дафны и Тео. Затем, пораздумав, это же сделал Блейз, после него сразу по две руки подняли Крэбб с Гойлом. В завершение ко всем, усмехнувшись, то же повторила и виновница сего торжества. Один только Малфой-младший слегка насупился, поджав губы. Однако оказалось, что и его не стоило долго уговаривать. Мальчик медленно протянул ладонь вверх, хотя его взгляд сообщал о полном нежелании делать это. — Только ради тебя, — шепнул он прямо на ухо кузине. Дальше дело продвигалось куда быстрее. Ребята решили, что для большей интриги каждый напишет на небольших листках пергамента по несколько вопросов и заданий, а затем сложит в общую кучу. Затем, игроки по очереди начнут пустую бутылочку из-под сливочного пива с красивыми витиеватыми узорами. И, разумеется, Лестрейндж как именинницу заставили подтолкнули к тому, чтобы выбрать первого игрока. Странно, но из-за чего-то она почувствовала лёгкую волну беспокойства. Слизеринка прикоснулась к прохладному стеклу чуть дрожащей левой рукой и с силой крутанула в сторону. Сосуд тут же завертелся на месте, сделав парочку оборотов и остановился прямо на… Ней же самой. Неожиданно, но не очень приятно. Ведь Ви всё ещё плоховато понимала суть, да и вовсе боялась в первый же раз вытянуть что-нибудь опасное, вроде ночной прогулки по территории Хогвартса с угрозой быть пойманной школьным завхозом-Филчем. Ну, по крайней мере можно выбрать между правдой или желанием. Не долго думая, её рука устремилась к левой кучке с вопросами, а не заданиями. Девичьи пальцы немного покопались в общем ворохе бумаги и наконец ухватили кусочек пергамента округлой формы. Виндемиатрикс сразу же начала читать написанное, не успев даже мельком пробежаться глазами по тексту: — «Что ты можешь рассказать о своей семье?» Сердце тревожно застучало в груди. Ох, видимо, госпожа Фортуна сегодня исключительно на её стороне. Это ведь должно же было случиться так, что этот вопрос попадётся именно той, которая является приёмной дочерью и никогда не видела собственных родителей! «Интересно, а тот, кто писал это, догадывался, что этот вопрос может вытянуть именно Ви?» — Мерлин! — Тебе совершенно необязательно отвечать на это! — Какой гений вообще додумался написать именно этот вопрос?! — Просто возьми другую бумажку, вот и всё. Друзья тараторили наперебой и настолько громко, что в волю испугаться тому, что так и не далеко разбудить абсолютно всех слизеринцев, уже спящих в своих комнатах. А вот Лестрейндж их даже не слушала. Да, она могла понять, почему ребята пытаются отговорить её от ответа. Боятся надавить на больное, невольно заставить чувствовать себя неуютно и даже плохо. Подобная забота и так только разгоняла тепло внутри, не оставляя другим мыслям и шанса потревожить девичье сознание. Виндемиатрикс никогда не говорила со всеми своими однокурсниками о родителях. Всё знал лишь Драко, какие-то маленькие детали — и Панси с Дафной. Она чувствовала, что это неправильно. Возможно, подобные разговоры и даются тяжело, но ведь друзья и должны поддерживать друг друга. Да и оставлять важную часть своей жизни великой тайной для близких людей — нелогично и… Плохо. К тому же, слизеринка была уверена, что ребята поймут. Не осудят, не изменят своего мнения. Ведь после случившегося на уроке полётов, те могли сделать это раз сто. Они должны знать. В конце концов, Беллатрикс и Родольфус Лестрейнджи живы и просто-напросто… Пожизненно заключены в Азкабан по ужасной ошибке. «Да и как вообще друзья смогут доверять тебе, если ты всё от них скрываешь?» — Всё нормально, — тихо прозвучал её чуть охрипший голос, даже не перебивая окружающий шум, — я расскажу. Абсолютно все взгляды, устремлённые к ней, смотрели вопросительно, ничуть не понимая подобного решения. Но только в серебристо-серых глазах лучшего друга горел тревожный огонёк беспокойства. — Да, я не могу рассказать о своих родителях многого, просто потому, что совершенно не помню их, — из натянутой улыбка медленно превратилась в грустную. — Потому, что с самого детства росла в Малфой-Мэноре с дядей и тётей, — малахитово-зелёные глаза переместили свой взор с тёмного гобелена на каменной стене на слишком хмурого, даже для себя, кузена. — Я действительно благодарна им, ведь иначе бы наверняка проживала свою угрюмую жизнь в магловском приюте и вовсе не зная о волшебстве. И совершенно без друзей. Без вас всех. Брюнетка молчала, не решаясь продолжить, примерно минуту. Нервно перебирала пальцы, сплетая их в замок. Опустила взгляд, не желая поднимать. Быть может, и две. Но, по-видимому, куда дольше, поскольку Тео уже было раскрыл рот, собираясь взять слово, когда первокурсница заговорила дальше: — Все вокруг, куда не погляди, назовут моих настоящих родителей кошмарными, отвратительными, безумными. И даже монстрами, — она нервно сглотнула подступивший к горлу комок. — Наверное, это объяснимо. Ведь хорошие люди не попадают в Азкабан, не совершают страшных преступлений… — девочка слегка замялась. — И не убивают. — Но я верю, что они не делали этого, что были далеко не теми людьми, способными прервать жизнь другого человека. Что в Азкабан попали исключительно по ошибке. Той, самой страшной, которая и разрушила их жизнь. Тишина, воцарившаяся в комнате, не угнетала. Ребята молчали не от того, что не могли подобрать слов. Те просто знали, что Ви хочет рассказать всё. И надо дать ей на это шанс. — Мерлин, это так… — тонкие пальцы с силой сжали клочок пергамента. — Странно. Я ведь не могу и не должна так думать. Потому, что я никогда не знала, — вся её «стальная» выдержка рухнула вместе с дрогнувшим голосом, — их. В носу болезненно щипало. Лестрейндж боялась поднимать взгляд на лица своих друзей, ведь тогда слёзы бы наверняка полились по её щекам ручьём. Она с силой стиснула собственное запястье под длинным рукавом мантии. Так, чтобы никто точно не заметил этого. «Почему же говорить правду так сложно?!» — Но кто бы, что ни говорил, пусть даже все люди в магической Англии обернутся против них — а так уже и есть… — удивительно, но с этой небольшой паузой ей удалось вернуть своему голосу прежнюю твёрдость. — Я буду на их стороне — верить в невиновность своей семьи! Виндемиатрикс сделала глубокий вдох, поднимая взгляд вверх. За ним ещё парочку. Все страхи, даже самые мелкие, внезапно захватили девичье сознание. Ведь по лицам и взглядам друзей можно было сказать ровно ничего. Верят ли они ей, согласны? Или наоборот, изменили своё мнение и теперь думают как сбежать? Узнать можно было только терпеливо ожидая, как девочка и делала. — Это поразительно, — выдохнул Теодор, напрочь разрушив некоторые из её сомнений. — Несмотря ни на что, ты веришь в свою правду и готова высказать её. Даже, если все говорят по-другому, — мальчик понизил голос ещё больше, говоря почти шёпотом. — Я бы так не смог. Эти слова значили для Лестрейндж многое. И вовсе не только потому, что Нотт не начал считать её сумасшедшей или поддержал. А из-за того, что вспомнила давние рассказы Малфоя-старшего. Мать Тео — Кассандра, погибла при тяжёлых родах. Так и не успев познакомиться с собственным сыном. Разумеется, окружающие, да и отец были уверены в его вине. Такова чужая правда. Зная Теодора, Ви могла точно сказать, что он винит себя больше всех остальных. Однако где-то в глубине души мальчик наверняка знает, что ничего не сделал. Вот, что значит, своя правда, которую тот не в силах рассказать. «Нотт увидел в тебе пример того, насколько стоит быть уверенным в себе и собственных близких. Гордись этим, Ви» — Тебе всего-то двенадцать, — улыбнулась Дафна, — а ты уже куда сильнее духом, чем некоторые вполне себе взрослые волшебники. Краска вновь проступала на бледных щеках вместе с теплом, разливающимся где-то внутри. Снова в голове одно за другим проносились слова благодарности, снова они казались недостаточными. Однако в этот раз брюнетка ничего не успела сказать. Любые её мысли прервал внезапно поднявшийся с места Блейз, что не иначе как волшебным образом откупорил стеклянную бутылку сливочного пива, которой, кажется, раньше здесь и вовсе не было. Мальчик принялся пробираться сквозь ребят, заново наполняя их давно пустые стаканы поблёскивающей на свету жидкостью. Под удивлённые взгляды друзей он взял в руки свой и принял максимально торжественный вид. — Я предлагаю поднять бокал этого за… — Это стакан, Блейз! — Я предлагаю поднять стакан этого замечательного напитка, — лишь отмахнулся первокурсник, — за Ви Лестрейндж — прекрасную волшебницу и подругу, замечательного человека и просто сегодняшнюю именинницу! Пока сама названная прибывала в своеобразном ступоре, ребята действительно подняли вверх стаканы, начиная чокаться друг с другом. В воздухе послышался достаточно мелодичный звон, по громкости своей способный перебудить весь факультет. То, что этого всё ещё не произошло, говорит либо о невероятно крепком сне слизеринцев, либо о необычайно крепких нервах. — За тебя! Лестрейндж пропустила тот момент, когда ей буквально всучили стакан, а все уже сделали по несколько глотков. Затем и не заметила, как всеобщий разговор был продолжен, пустую бутылку раскрутили снова и вот, Крэббу уже предстояло съесть сахарное перо, не пользуясь при этом собственными руками. Всё потому, что лишь сидела с невероятно глупой улыбкой на лице, просто наблюдая за своими друзьями. Не веря, что всё это — не донельзя приятный сон и происходит с ней на самом деле. «Спасибо» Драко вытащил себе желание «покрути бутылку и узнай, с кем завтра придётся делать комплименты гриффиндорским первокурсникам» и случайным образом выбрал Панси, которая в настоящий момент высказывала мальчику всё, что об этом думает. Ви захохотала так сильно, что была близка к тому, чтобы свалиться под стол, всё ещё нагруженный сладостями. «Спасибо за лучший праздник в этой жизни»