— Вы ведь Мисс… — Исступление

***

— Драко, смотри! — внезапно воскликнул Теодор Нотт, указывая куда-то вверх. — Похоже, это всё снова тебе! Юные слизеринцы сидели за своим факультетским столом в Большом зале утром вторника и уже заканчивали трапезу. Весь завтрак ребята обсуждали между собой предстоящий урок полётов, который вызывал у Малфоя-младшего такие же эмоции, как у его кузины — Зельеварение. Ещё бы, Драко ведь играет в квиддич с самого детства! Это отличный шанс показать себя с лучшей стороны, а также, ещё раз доказать, что он хорош не только в теоретических знаниях по другим предметам. Быть может, мадам Трюк даже передумает и возьмёт его в слизеринскую сборную по квиддичу, несмотря на установленные в школе правила! Талант ведь надо поощрять, не так ли? Сейчас же в Большой зал, по сложившемуся за пару недель обыкновению, с оглушительным уханьем влетали совы. Они все, в большинстве своём, имели одинаково бурое оперение, а потому, пока одна из них не оставляла ученику письмо прямо под носом, тот и не мог распознать «свою» сову. А вот Драко мог. Всё дело в том, что ему посылки доставлял фамильный филин семейства Малфоев, к слову, находящийся уже в довольно преклонном возрасте. Герпий (кажется, его зовут именно так), о прибытии которого заранее известил Теодор, и сейчас приземлился на поверхность стола, выпустив из когтей увесистую посылку. Легонько погладив птицу, мальчик, с торжественной улыбкой на лице, развязал изумрудно-зелёную ленту, и коробка открылась. Виндемиатрикс уже заранее знала, что там увидит, ведь Нарцисса уже неделю посылала одно и тоже, но всё равно испустила восторженное «ого», как только её взгляду открылись… Всевозможные сладости. Похоже, здесь серьёзно было всё. Конфеты «Берти-боттс», лакричные волшебные палочки, желатиновые червячки, жевачка от «Друбблс», шоколадные лягушки, нуга и ириски, пёстрые пчёлки, помадка из патоки, съедобные перья — и это только то, что лежало сверху посылки. Со всех сторон слышались восторги, причём не только первокурсников, но и старших учеников. Драко, с таким видом, будто он Королева Великобритании и посвящает кого-то в рыцари, начал раздавать эти сладости Крэббу с Гойлом (которые, к слову, всегда забирали больше всех остальных), Блейзу и Тео, Дафне и Панси, даже учитывая их предпочтения, которые успел запомнить с прошлых недель. Лестрейндж точно знала, что если бы миссис Малфой стало известно сие «безобразие», то она бы точно была против и, возможно, даже перестала бы отправлять сладости сыну. Но ей самой было всё равно, ведь в эти моменты лучший друг светился той радостью, которую можно было получить, лишь сделав добро другому человеку. И, определённо, поступал правильно, ведь сам бы в жизни столько не съел. Блондин лишь продолжал кивать, вслушиваясь в благодарности, летящие к нему со всех сторон, и сам решил пригубить своими любимыми мятными леденцами. — Ты ведь прекрасно знаешь, что можешь брать всё что пожелаешь, Ви, — обратился он к подруге, заметив, что та совершенно ничего не ест. — Да, — тут же кивнула девочка, — но тут ведь нет… Лестрейндж даже не договорила. Ведь слизеринец, немного пошуршав блестящими обёртками конфет, вытащил из коробки небольшую упаковку сиреневого цвета. Мерлинова борода! Неужели, это та самая, самая потрясающая сладость в волшебном мире? А именно, кубики солёной карамели, которые тают во рту. — Да ты просто волшебник, Драко! — воскликнула девочка, моментально перехватывая лакомство из его рук. Малфой лишь закатил глаза, но всё-равно улыбнулся, увидев, как кузина жмурится от удовольствия, почувствовав знакомый, поистине нежный вкус. Вскоре сладости закончились, а Драко и Виндемиатрикс, с Крэббом и Гойлом по бокам, двинулись в сторону выхода. Ребята как раз проходили мимо гриффиндорского стола, когда блондин внезапно остановился. Причём прямо около Невилла Лонгботтома, который наконец избавился от волдырей на лице и сжимал сейчас небольшой шар ярко-красного цвета. Кажется, этот предмет зовётся напоминалкой. — Ну вот… — растерянно произнёс Невилл, после чего юный слизеринец тут же выхватил шар у него из рук и покрутил из стороны в сторону. «Зачем? Может, он хоть с помощью напоминалки перестал бы сжигать котлы в классе профессора Снейпа» Но Лестрейндж даже не успела что-либо сказать или возразить, как вдруг Поттер и Уизли, вновь оказавшиеся тут как тут, вскочили на ноги с чересчур раздражёнными физиономиями. Неужели, хотят драки? В Большом зале Хогвартса, под постоянным присмотром преподавателей, это будет довольно проблематично. И будто услышав мысли девочки, рядом с ними тут же возникла высокая фигура Минервы МакГонагалл. — Что происходит? — строго вопросила профессор, крепко сжав губы. — Малфой отнял у меня напоминалку, профессор, — пожаловался Лонгботтом, увидев в декане своего факультета возможную поддержку. Невольно, брюнетка вздрогнула, а Малфой-младший мигом помрачнел и уронил шар на стол прямо перед гриффиндорцем. — Я просто хотел посмотреть, профессор, — добавил он в свою защиту и, кивнув друзьям, зашагал вперёд. Видимо, это стало самой правильной тактикой, ведь по мере их удаления из зала, Минерва так и не произнесла ни слова и тем более, не высказала длинную гневную тираду в сторону слизеринцев, хотя определённо была на это способна. Компания уже почти достигла тяжёлой двери, ведущей в коридор, когда Драко снова обернулся назад. Виндемиатрикс могла поклясться, что этот испепеляющий взгляд светло-серых глаз был послан именно Лонгботтому, а не Уизли или же Поттеру. Похоже, Невилла определённо ещё ожидает месть по-малфоевски. Поданная холодной и тогда, когда тот этого совершенно не ожидает.

***

Первокурсники факультетов Гриффиндор и Слизерин торопливым шагом подходили к площадке, где им предстояло обучаться полётам. Трава еле слышно шуршала под ногами, а сами дети щурились от яркого солнца. Лестрейндж думала, что совершенно не беспокоится об этом занятии, ведь вовсе не собиралась рекомендовать свою кандидатуру в факультетскую сборную по квиддичу. Думала, пока не увидела двадцать мётел, мирно покоящихся на земле. Волнение, словно ледяная вода, мигом окатило девичье сознание. Да, она частенько наблюдала за полётами кузена, но сама никогда не летала и не хотела начинать. — Ну и чего вы ждёте?! — рявкнул кто-то из-за угла, настолько громко, что некоторые ребята подпрыгнули на месте. Это наконец появилась преподавательница полётов — мадам Трюк. У неё были коротко стриженные седые волосы и карие глаза, отливающие янтарём на солнце. — Каждый встаёт напротив метлы — давайте, пошевеливайтесь. Ви повезло занять место между Драко и Теодором. Посмотрев под ноги, прямо на свою метлу, все трое издали по обречённому вздоху. Те, на которых летал Малфой-младший — дорогие, с гладкой деревянной рукояткой и красивыми, аккуратными прутиками, были ничуть не похожи на эти — старые, поцарапанные, с рукояткой из неизвестного науке дерева, наверняка полной заноз. — Как вообще можно летать на этом мусоре? — не скрывая отвращения, осведомился блондин. — Да ладно тебе, — сказала девочка и получила по недоуменному взгляду с каждой стороны, — Уизли вообще, вероятно, живут в доме из таких прутьев, — мальчишки невольно захихикали. — Ну а как ещё обьяснить то, что этот рыжий так радуется? — она кивнула на Рона, который с максимально воодушевлённой физиономией переговаривался с Поттером. — Бедняжка. Узнал в метле родные стены, — добавил Нотт так, будто сейчас пустит театральную слезу от умиления. В то время как Малфой и Лестрейндж еле сдерживались, чтобы не захохотать в голос. Правда, их веселье было тут же прервано грозным взглядом мадам Трюк. — Вытяните правую руку над метлой! — скомандовала она, встав перед строем. — И скажите: «Вверх!» — ВВЕРХ! — эхом разнеслись по площадке сразу двадцать голосов. Боковым зрением слизеринка заметила, что метла лучшего друга сразу же прыгнула к нему в руку. С довольным видом мальчик наблюдал за своими однокурсниками. Опустив взгляд к земле, Виндемиатрикс поняла, что её средство передвижения решило стать недвижимым. Стянув в хвост резинкой тёмные волосы, она решила, что сдаваться ещё рано. — Вверх! — произошло ровно ничего. Ладно, стоит повторить ещё раз! — Вверх! — о, чудо! Метла поднялась в воздух, прилетев прямо в раскрытую ладонь. Да, вот только это «чудо» случилось у Нотта, который сразу стал в разы счастливее. Ну должно же и у неё получиться! Девчонка выкрикнула заветную фразу ещё раз. Нет, совершенно ноль эмоций. Однако, если бы это метла умела, то непременно показала бы своей «хозяйке по несчастью» язык. — ВВЕРХ! — буквально приказала Лестрейндж. После чего непослушная метла поднялась вверх, заметно трясясь в воздухе, сделала что-то вроде сальто и уже устремилась к земле, когда девичьи пальцы успели ухватить её. После сего мини-представления, девочка заметила, как пара гриффиндорцев хихикает, глядя на неё исподлобья, из-за чего та выпрямила спину, чувствуя себя как никогда уязвимой. Затем мадам Трюк, кажется, начала показывать ученикам, как правильно садиться на метлу, дабы не соскользнуть с неё в полёте. Однако Ви слушала уже не так внимательно, прекрасно понимая, что ей это всё равно не поможет. Ну свалиться она с метлы, и что? Зато у всех однокурсников будет достойный повод для смеха. — У-у, мальчик мой, — увлёкшись мыслями, слизеринка и не заметила, как приблизилась преподаватель полётов, которая в данный момент обращалась непосредственно к Драко, — ты бы её ещё вверх ногами перевернул! — взгляд светло-серых глаз выражал полнейшее непонимание ситуации. — Ну кто же так держит метлу? Краска моментально отлила от лица Лестрейндж, но щёки самого мальчика, напротив, покрылись розовыми пятнами. «Да такого же просто не может быть!» — Но я летаю далеко не первый год! — горячо возразил Малфой-младший. Не было никаких сомнений, что это оскорбило его. Ви и сама чувствовала обиду на учительницу за то, что та прилюдно опозорила кузена. «Но ведь её работа — делать так, чтобы никто не упал во время полёта». — Тогда это означает лишь то, что все эти годы ты летал неправильно, дорогуша, — женщина ухмыльнулась, перевернув его метлу в правильное положение. — Удивительно, как не покалечился! Без сомнений, Драко мечтал выпалить что-то очень грубое и даже нецензурное, но, к сожалению или же к счастью, не мог, ибо мадам Трюк всё ещё стояла рядом. Она мельком оглядела остальных учеников и стала давать следующие команды: — А теперь, когда я дуну в свой свисток, вы с силой оттолкнётесь от земли. Крепко держите метлу, старайтесь, чтобы она была в ровном положении, поднимитесь на метр-полтора, а затем опускайтесь — для этого надо слегка наклониться вперёд. Итак, по-моему свистку — три, два… Лестрейндж уже крепко зажала метлу между ног в том положении, что показала мадам Трюк и даже собралась с мыслями и надеждами на то, что она сейчас не закончит жизнь таким убогим образом, как падение с метлы, когда воздух внезапно прорезал чей-то истошный крик. Все ребята тут же перевели свои испуганные взгляды на источник шума. Позеленевший от страха, бедный Невилл Лонгботтом поднимался вверх на своей метле. Причём делал он это настолько стремительно, что напоминал пробку, вылетевшую из бутылки. Ви, разумеется, могла пошутить про то, что чего-то подобного можно было ожидать, однако это было уже ничуть не смешно. Мальчик ведь даже сидит неправильно и если упадёт, то непременно покалечится! — Вернись, мальчик! — крикнула вверх мадам Трюк, но было уже поздно. Все ребята знали, что сейчас произойдёт. Невилл поднялся ещё на несколько метров, в ужасе раскрыл рот, не успев даже закричать, соскользнул с метлы и… Послышалось не только отчётливое «бум», но и мерзкий хруст. Девочка закрыла глаза обеими руками, чувствуя, что сердце колотится от страха. «Пожалуйста, скажите, что он жив!» Вокруг внезапно стало настолько шумно, что слизеринка не могла разобрать и слова. Вот только она перестала жмуриться лишь тогда, когда точно убедилось в том, что вокруг никто не ахает, не кричит от ужаса, не рыдает и не поминает Лонгботтома добрым словом. Виндемиатрикс даже вздохнула с облегчением. Мальчик, успевший подняться на ноги, казался вполне себе живым и даже не таким же бледным и испуганным, как преподавательница полётов. Ну конечно, допустить такой инцидент на первом же уроке! — Сейчас я отведу его в Больничное крыло, а вы ждите меня здесь и ничего не делайте, — приказала женщина, попутно пытаясь привести заплаканного Невилла в чувство. — Мётлы оставьте на земле, — тут её голос и взгляд сделались куда твёрже. — А тот, кто в моё отсутствие хотя бы дотронется до метлы, вылетит из Хогвартса быстрее, чем успеет сказать слово «квиддич»! С этими словами она приобняла несчастного, сильно хромающего гриффиндорца и повела его в сторону замка. Светло-серые глаза, отливающие серебром на солнце, провожали взглядом почти весь их путь, пока Драко не убедился, что мадам Трюк точно ничего не услышит. Тот внезапно расхохотался, из-за чего загоготали также Крэбб с Гойлом и впоследствии больше половины слизеринцев. — Вы вообще видели его физиономию? — насмешливо переспросил блондин. — Вот неуклюжий — настоящий мешок! Глаза малахитового оттенка глядели на него тревожно и одновременно вопросительно. Конкретно сейчас Ви была совершенно не согласна с лучшим другом. Да, про неуклюжие попытки учёбы этого мальчишки определённо можно сочинять мемуары, но упав с такой высоты, он легко мог разбиться и получить кучу серьёзных травм. Но девочка всё равно его понимала. «Из-за Лонгботтома ему чуть не досталось. Сейчас Драко просто мстит» — Заткнись, Малфой, — внезапно оборвала кузена миловидная гриффиндорка со смуглой кожей. — О-о-о, так ты заступаешься за этого придурка-Лонгботтома? — поинтересовалась у неё Панси до того, как друг успел продолжить тираду самостоятельно. — Никогда не думала, что тебе нравятся такие толстые плаксивые мальчишки, Патил! — Парвати явно смутилась, потому что отступила назад. Юный слизеринец внезапно метнулся вперёд, явно заметив в траве что-то блестящее. Видит Мерлин, это не к добру! А потому девочка, даже не задумываясь, тут же догнала его. — Смотрите! — крикнул Драко, и Виндемиатрикс увидела, что он поднял с земли напоминалку. — Это же та самая дурацкая штука, которую ему прислала его бабка, — стеклянный шар озорно блестел в лучах солнца. — Отдай её мне, Малфой, — неожиданно, но при этом смело произнёс Гарри Поттер. Брюнетка тут же обернулась назад. Ну конечно, гриффиндорец вытянул руку вперёд с до смешного серьёзным выражением лица, будто действительно ожидал того, что напоминалка перекочует к нему. Рано радуешься, Потти. Очевидно, кузен разделял её мнение, ведь еле усмехнулся: — Я думаю, я положу её куда-нибудь, чтобы Лонгоботтом потом достал её оттуда. Например, на дерево. Нет, нет, нет, нет! Ради всего святого, скажите, что он шутит! Да, Лестрейндж прекрасно знала, насколько хорошо летает её лучший друг, но всё равно волновалась. К тому же мадам Трюк обещала отчисление любому, кто хотя бы притронется к метле! Этого ведь нельзя допустить! — Драко, прошу тебя, — взмолилась первокурсница, с силой вцепившись в его мантию. А Малфой-младший даже не посмотрел в сторону кузины. Просто резко отбросил её руку в сторону. Точно также, как сделал и в поезде. Будто её мнение совершенно ничего не значит. — Дай сюда напоминалку! — потеряв любое терпение, завопил Мальчик-Который-Выжил. Но было уже поздно, все это знали. Драко красиво взмыл в воздух, подлетая к верхушке раскидистого дуба: — А ты отбери её у меня, Поттер! — Гарри схватил метлу так, будто весь урок ждал подобного предложения и уже собрался сесть на неё, как вдруг… — Нет! — вскрикнула Гермиона Грейнджер, и брюнет на мгновение застыл. — Мадам Трюк запретила нам это делать: из-за тебя у Гриффиндора будут неприятности. Девочка определённо была права, однако Поттеру всё равно уже было плевать. Он вскочил на метлу, с силой оттолкнулся ногами от земли и… Действительно взлетел, причём также мягко, как и Драко! С каждой секундой Ви понимала всё меньше. Вот мальчик спокойно летит в сторону дуба, вот поднимается ещё выше под вопли ужаса гриффиндорок и подбирается ближе к своему врагу. Картина выглядела так, будто Поттер летает по-крайней мере всю его жизнь. Но ведь все точно знают, что он жил среди маглов! — Так держать, Гарри! — крикнул тому Уизли, и девочка стала ещё хмурее. Её сознание поделилось на две стороны. Первая была ужасно зла и обижена на своего лучшего друга, ведь он действительно даже не послушал её и теперь всё это может закончиться плохо. Вторая же безумно волновалась за Драко, но при этом хотела чётко видеть абсолютно всё, что происходит там, в небе. Мальчишки взлетели настолько высоко, что их голоса доносились до земли смутными обрывками. Всё происходило настолько стремительно, что остальные ребята еле успевали наблюдать за происходящим. Внезапно Поттер, так будто точно знал, что делал, со скоростью ринулся на Драко. Девичье сердце пропустило удар. Конечно, блондин едва успел уклониться. Какое-то время они неподвижно висели в воздухе, очевидно, переговариваясь друг с другом. И вдруг Малфой-младший занёс руку вверх, и в воздухе блеснуло что-то стеклянное. Мерлин, тот самый шар-напоминалка! Далее Виндемиатрикс, не отрывая взгляда, наблюдала за тем, как кузен с молниеносной скоростью снижается вниз и, наконец, приземляется рядом с ней. Однако оказалось, что Поттер также не терял времени. Ведь когда она взглянула на «золотого» мальчика, тот уже катился по земле, крепко сжимая в руках… У неё аж дух перехватило! Тот самый стеклянный шарик, что по законам гравитации, нёсся прямо к земле. Мерлинова борода, да как же он мог успеть?! Может, это ошибка и вовсе Гарри не успел его поймать, а просто перехватил уже на земле? — ГАРРИ ПОТТЕР! — заорала профессор МакГонагалл настолько громко, что земля на площадке, очевидно, сотряслась. «Вот она, мгновенная карма!» Считал себя безнаказанным, Поттер? Ох, ну мы сейчас посмотрим, что для тебя подготовила судьба в этот раз. Весь дрожа, Гарри поднялся на ноги, медленно приближаясь к декану своего факультета. — Никогда… Никогда за всё то время, что я работаю в Хогвартсе, — Минерва осеклась, ведь от волнения и злости ей не хватало воздуха. — Как вы могли?! Вы чуть не сломали себе шею! — Это не его вина, профессор, — осторожно вставила слово та же гриффиндорка, что до этого бросалась защищать Невилла. — Я вас не спрашивала, мисс Патил! — Но Малфой, — Уизли очевидно попытался ввернуть ситуацию в обратную сторону. — Достаточно, мистер Уизли, — вновь отрезала профессор, смерив рыжего своим фирменным грозным взором. — Поттер, идите за мной, немедленно! Они удалились в сторону замка также, как прежде Лонгботтом и мадам Трюк, вот только в этот раз слизеринцы ликовали куда больше. Ребята победно улыбались, подшучивали и попросту переговаривались друг с другом, обсуждая случившееся. Ведь тому, кто хотя бы притронется к метле, грозили отчислением из школы! С Малфоем-младшим ведь совершенно другое дело: во-первых, МакГонагалл не застала его на «месте преступления», ну и, во-вторых, Люциус не даст так просто отчислить своего сына. — Это всё ты, — чуть ли не прошипел Рональд, весь сотрясающийся от наполняющего его гнева. У Ви это могло вызвать лишь невольную ухмылку. — Ты виноват в этом, Малфой! — выкрикнул мальчик уже куда громче, и к обвинениям присоединились уже и остальные гриффиндорцы, прежде лишь сохраняющие траурные мины на лицах. — О, — насмешливо протянул Драко, — не беспокойся, Уизли. Твоего любимого Поттера не выгонят, даже если он устроит в Хогвартсе пожар и спалит всё к чертям. — Конечно, кто же выгонит Мальчика-Который-Выжил? — добавил Теодор, который до этого активно участвовал в дискуссии между слизеринцами. — Дайте-ка подумать, — всё не унимался мальчик, щёки которого от злости приняли такой же цвет, как и его волосы, — может быть, профессор Снейп, который только и делает, что даёт Слизерину дополнительные очки? Все «изумрудно-зелёные» обиженно загудели, порой выкрикивая что-то на другой конец поляны. Поскольку профессор Снейп, как и многие другие преподаватели, начислял очки за устные ответы или же идеально выполненную домашнюю работу. Кто же виноват, что гриффиндорцам либо не хватало для этого ума, либо же они слишком ленились? — Ты просто завидуешь своему же дружку, Уизли, — обратилась к нему Лестрейндж, издевательски усмехнувшись. — Ведь даже твои хвалёные мамочка с папочкой вряд ли расстроятся, когда узнают, что тебя наконец исключили, — ярко-голубые глаза, прямо как у двух старших братьев, почти в буквальном смысле метали гневные искры в сторону девчонки. — Конечно, потому что у них есть ещё пятеро удачных сыновей. Как минимум половина однокурсников тут же залилась хохотом. Ребят настолько впечатлила её шутка, что они с трудом остановились и через минуту. А вот «ало-золотые» предпочитали сохранять многозначительное молчание, а также прожигать первокурсницу свирепыми взглядами. Уизли же давно был вне себя от ярости. Сейчас она просто добила его окончательно. Даже на побагровевшем ещё сильнее лице, куда ярче выявились многочисленные веснушки, а сам мальчик выступил вперёд. — Зато мои родители на свободе, а не гниют сейчас в Азкабане! Внезапно стихли абсолютно все разговоры. Казалось, что она слышит лишь белый шум где-то на задворках собственного сознания. Ви буквально чувствовала, как ненависть к этому человеку разливается по её жилам, приближаясь к сознанию. Девочка с силой сжала кулаки, лишь дабы не выпалить всё то, что она на самом деле думает об этом. Или того хуже, кинуться на рыжего прямо сейчас. «Хотя ему бы точно не повредило». Чёртов Уизли только что оскорбил её родителей. При всех друзьях, врагах и попросту однокурсниках. Он решил, что имеет на это право. Что выиграл партию, ударив по самому больному. Быть может, в чём-то этот кретин и прав… Лестрейндж зашагала вперёд, шурша травой и гордо расправив плечи. Показывая, что никто и ничто не сможет заставить её потерять собственное достоинство. «И даже многочисленные Уизли, будь они прокляты!» — Повтори всё, что ты сказал, Уизли, — слизеринка остановилась: теперь ребята стояли лицом к лицу. — Если, конечно, осмелишься. Его это не сломило. Этот «храбрец» ничуть не испугался, продолжая свою тираду: — Ты считаешь себя крутой, да? — признаться, Виндемиатрикс ожидала чего-то большего. Потому и не стала отвечать. — Потому, что соблюдаешь манеры и чёртов этикет, знаешь, какими приборами едят устрицы, а какой из двадцати вилок — йоркширский пудинг, можешь позволить себе всё что угодно, стоит лишь попросить и унижаешь людей только, поскольку их пра-прадедушка был маглом. Примерно на минуту рыжий замолк, переводя дух, ведь всю эту гневную тираду он выпалил на одном дыхании. Девочка же мысленно пошутила, что тот лишь охлаждает собственные мозги, которые чересчур перетрудились, придумывая все эти «остроумные» ответы. — Ты постоянно смеёшься над моей семьёй, но почему-то забываешь, кто на самом деле твои родители, — голубые глаза полыхнули недобрым огоньком. Ви крепко сжала ногтями собственное запястье, скорее от неожиданности, нежели от злости. Никто в Хогвартсе прежде не смел поднимать тему Лестрейнджей. А уж тем более в таком ключе. Почувствовал себя бесстрашным, Уизли? Думаешь, если надавишь на больное, то сломаешь? — Если ты скажешь ещё хоть одно слово… — О, да, я скажу, Малфой! — тут же перебил его, заступившегося за подругу, Рональд. Мальчишка вновь развернулся к своей сопернице, всё ещё тяжело дыша от злости. — Невинные люди не попадают в Азкабан! Потому, что невинные не совершают всех тех чудовищных поступков, за которые получают поцелуй Дементора! Они не используют Непростительные заклинания, не убивают беспомощных маглов и не служат Сама-Знаешь-Кому, как твоя помешанная мамаша! «Но моя мать никогда в жизни не совершила бы подобного! Она тоже невиновна, как же твоя дурная голова никак не поймёт?!» А внутри всё кипело. Лестрейндж казалось, что она никогда не ненавидела никого также, как сейчас этого чёртового рыжего кретина. Ведь тот прямо сейчас, на глазах всех и вся, обвиняет её родителей в кошмарных злодеяниях, которых они никогда не совершали. Но все это делают! Да, никто и никогда не говорил таких же слов прямо в лицо Виндемиатрикс, но все, абсолютно все вокруг точно уверены, что Родольфус и Беллатрикс Лестрейндж — настоящие чудовища. Люди просто не знают правды. «Так почему же ты так злишься?» Потому что он — чёртов Уизли. Тот, кто всю жизнь якшается с маглами и полукровками, плюёт на традиции волшебного сообщества, всю жизнь живёт в нищете и чуть ли не трущобах, начинает указывать ей на грехи её же родителей. Ещё и при всех. Но всё должно быть наоборот! Это ведь Ви стоит указывать мальчишке на убогость его семейки. Это Уизли — ничтожество, не Лестрейндж. — Закрой свой поганый рот, Уизли, — слизеринка процедила это тем самым ледяным тоном, которому научилась у старших Малфоев. Тем тоном, что пронизывал собеседника насквозь. — Моя матушка с лёгкостью стала бы величайшей волшебницей всего мира! — Ага, — закивал рыжий с непривычным ему надменным выражением лица. — Только стала убийцей! Вокруг тут же зазвучали шепотки, смешки, вздохи, разговоры и даже выкрики. Создавалось такое ощущение, что «зрители» не выдержали и взорвались ранее кульминации их конфликта. «Наверняка обсуждают «убийцу-Беллатрикс»!» Девочка стиснула собственную руку ещё сильнее. Делала всё, чтобы не сорваться прямо сейчас. Хотя, кто знает, может быть, хоть одна убийца семейству Лестрейндж и не повредит. Зачем же портить столь потрясающую репутацию! — Я уже предупреждал тебя, — раздался среди общей какофонии голос Драко. — Если ты откроешь свой херов рот ещё хоть…— блондин не договорил не потому, что его прервали чужие голоса или даже сама кузина. Он просто понял, что сделал только хуже, как только завидел реакцию Уизли на свои слова. Конечно, гриффиндорец принял подобные выражения, как вызов. Сейчас придумает что-то поостроумнее? Пожалуйста, всё что угодно. Только побыстрее. Ведь самой Ви уже плевать. На его слова, любые оскорбления или херово мнение. Да, совершенно без разницы. Всё равно. — Беллатрикс Лестрейндж — просто-напросто безумная, бессердечная, алчная, больная на голову убийца, которая всю жизнь только и делала, что слепо следовала за Волан-де-Мортом! Такие, как она, не заслуживают жизни. Тебеплеватьтебеплеватьтебеплевать. Все, абсолютно все вокруг в одно мгновение затихли и уставились прямо на неё. Драко, Панси, Дафна, Тео, Крэбб и Гойл, Блейз, остальные слизеринцы, Гермиона Грейнджер, Парвати Патил, ещё куча незнакомых, гриффиндорских лиц и, конечно же, сам Рональд. И эти все молча пожирали взглядами, жаждая того, что Виндемиатрикс скажет что-то ещё более жестокое, разрыдается прямо сейчас, убежит в сторону замка или просто сделает хоть что-нибудь. А девочка хотела лишь провалиться под землю. Туда, где не будет чужих взглядов, осуждающих шепотков, вечной клеветы и этих чёртовых Уизли. Только она одна, наедине сама с собой. Но нет, сейчас Ви всё ещё стоит здесь, замерев на месте как вкопанная. Свежие ранки на запястье дают о себе знать, ведь руку жжёт просто невыносимо, до того, что хочется зашипеть от боли, в носу нещадно щиплет. Не хватало только разрыдаться прямо здесь. А самой Лестрейндж будто только что влепили пощёчину. Причём такую, после которой чувство лютой ненависти и отвращения лишь усиливается. «Никто, кроме тебя самой не сможет постоять за тебя! Сейчас ты буквально одна в этом мире. И что же, позволишь назвать твою маму достойной смерти?» Ты ведь не такая, Ви. Ты другая, правда? Девочка набрала как можно больше воздуха в лёгкие и сделала шаг. Последний шаг, отделяющий её от врага. Она уже не заботилась об осанке и о том, насколько странно выглядит в данный момент, какое уж там. Та ведь даже не знала, что хочет делать. Ведь поняла это только тогда, когда в глаза вновь бросилась огненно-рыжая чёлка, миллионы веснушек на щеках и до сих пор глядящие со злобой, ярко-голубые глаза. Слизеринка, совершенно не задумываясь, вытащила волшебную палочку из кармана и приставила к горлу мальчишки. «Считаешь мою семейку сумасшедшей? Хорошо, вот тебе доказательства!» Тот даже не вздрогнул, не начал сопротивляться. Просто продолжал молча ждать следующих действий врага. Но как бы он не хотел показывать появившийся страх, взгляд всё равно изменился. О да, это воодушевляло. — Ты пожалеешь об этом, — Виндемиатрикс специально говорила так, чтобы слышал только рыжий, — Уизли. И опустила палочку, показывая, что не собирается атаковать. Гриффиндорец тут же отшатнулся назад, а краска теперь отливала от его щёк. Вот как, значит. Испугался. — Ты такая же, как и она, — выплюнул Рон, сжав руки в кулаки. — Психичка.

***

Казалось, что все взгляды падали исключительно на неё. Будто всем школьникам внезапно стало наплевать на состояние здоровья Лонгботтома или то, отчислят ли знаменитого Гарри Поттера после такого показательного нарушения правил. Серьёзно, да кто она такая, чтобы получать столько внимания? «Ох, да, точно как же можно забыть. Дочь Беллатрикс Лестрейндж. Великой тёмной волшебницы, прислужницы Волан-де-Морта и уби… Нет! Мерлин, неужели теперь ты действительно так думаешь о ней?» Да…Нет, нет и нет! Все вокруг — просто идиоты, не знающие правды. Так ведь? Ви сидела за слизеринским столом в Большом зале, согнувшись в три погибели и уткнувшись носом в чистую тарелку. Так, чтобы точно не встретиться с чьим-нибудь любопытным взглядом. Но это было бесполезно. Конечно, слухи ведь распространяются по школе с катастрофической скоростью. Девочка буквально не смотрела в глаза даже своим друзьям. И всё равно чувствовала, как чужие взгляды пожирали её сгорбленную спину, тёмные волосы, что надёжно скрывают лицо и чуть подрагивающие плечи. Её всю. Слова «неуютно» и «неприятно» сюда не совсем подходили. А вот «отвратительно», вполне. Лестрейндж поднялась на ноги, держась за деревянную поверхность стола, чтобы внезапно не упасть. Вылезла из-за скамьи, сделала пару неуверенных шагов вперёд. А Драко даже не остановил её. Не окликнул, не спросил, в чём дело, не попросил остаться. Потому что он прекрасно понимал свою подругу. Всегда. Слизеринка не знала чего хочет, снова и снова поворачивая за угол. Однако в коридорах было удивительно пусто, что противоречило самому Хогвартсу. Ведь обычно здесь пробегали ученики, с весёлыми разговорами, летали призраки, порой выпрыгивая из-за угла, болтали между собой портреты, с гордо поднятой головой шествовали преподаватели. Но сейчас здесь не было ни единой души, кроме её самой. И только это успокаивало. Ви замедлила шаг, вскоре и вовсе останавливаясь, и скинула с головы капюшон мантии. Сознание захлестнула волна облегчения и даже какого-то шаткого спокойствия, неспособного затмить всё её переживания. Правда, судя по всему, слишком рано. — Здравствуй, Вэнди! — послышался сзади уже знакомый голос, что в миг вернул в девичье сознание мысли о том, что она мечтает провалиться под землю и больше никогда оттуда не вылезать. Брюнетка легко могла уйти вперёд, сделав вид, что не расслышала. Но нет же, та замерла на месте так, будто её действительно приклеили. И, поборов себя, обернулась назад. Конечно, там стояли именно те, кого всегда хотелось видеть меньше всего. Близнецы Уизли. Которые одним своим видом напомнили всё самое худшее, что происходило с ней за все две недели учёбы. …не заслуживает жизни. Психичка! Убий… «Хватит!» Рыжие, с вечными улыбками на лице и в следствии, ямочками на веснушчатых щеках, они казались ей уже не такими одинаковыми. Джордж, всегда стоящий чуть впереди, обладал более прямыми чертами лица, шутил над другими мягче, имел «тормоза» в голове и всегда казался девочке чуть более адекватным, чем его брат. А Фред… О нём лучше было совершенно ничего не говорить. Куда более резкий на шуточки и, порой, выражения, не заботящийся о чувствах других людей, дважды законченный хулиган и просто раздражающая личность, придумывающая абсолютно дурацкие прозвища. О да, они оба бесили её. Но только «первый» близнец поддевал Ви, после того, как «второй» шутливо здоровался, только «первый» докучал несчастными шуточками и называл чёртовой Вэнди. Враги ведь, они и есть враги? Конечно, как же иначе называть тех, с кем участвуешь в войне. — Я же говорил, что ты сплоховал, придумав «Вэнди», Фордж, — неожиданно, но, казалось бы, в шутку пожурил своего брата Уизли. — Куда презентабельней звучит мисс Исступление. Лестрейндж сделала вдох, а за ним ещё один. Но с каждым разом делать это размеренно ей давалось всё труднее. Потому, что крупицы злобы вновь проникали в кровь, даже не размешиваясь. Потому, что это жгучее и липкое ощущение возвращалось куда-то в грудь, куда быстрее, чем хотелось бы. Ведь за весь чёртов день, услышав слова намного обиднее и действительно ударяющие ниже пояса, от Уизли же, эта безобидная кличка всё равно стала тем, что разозлило её больше всего. Бывает же такое, что успешно сдерживаешь что-то внутри себя долгое время, а оно вырывается наружу в тот момент, когда, казалось бы, продолжать сохранять это было проще всего. Вот и сейчас ситуация обстояла именно так. Просто любое девичье терпение лопнуло. И Виндемиатрикс взорвалась. — Исступление? — переспросила та, чуть ли не задыхаясь от возмущения и переполняющего её гнева. — Ох, как оригинально! Интересно же, почему из всех богатств юмора и острот вы выбрали такую банальщину? Почему же не миледи Умопомрачение, не мадемуазель Сумасшествие, не чёртова сударыня Безумие?! Вы ведь такой меня считаете. Сумасшедшей, нелепой, помешанной, душевнобольной — одним словом, такой же, как именитая мать, — девочка не следила за своим голосом и тоном, дабы понять, что под конец фразы заговорила еле слышно, почти шёпотом. Мерлин, да она даже не контролировала весь тот поток речи и слов, что срывались с её губ. — И убийцей, да? Способной лишить другого человека жизни. Близнецы, не один, ни другой, больше не улыбались. Их тонкие губы сложились в чёткую линию, а брови нахмурились. А Ви впервые видела их такими, ведь, как бы странно это не звучало, привыкла к двум вечно ухмыляющимся идиотам. Она и сейчас ждала, что эти двое посмеются, снова начнут издеваться или согласятся с этими суждениями, а у неё найдётся ещё один повод, дабы их ненавидеть. Но нет же, сейчас Уизли, стоит отдать им должное, мастерски отыгрывают непонимание. Настолько хорошо, что слизеринка бы даже поверила им. Да, в другой жизни. — Мы давно знаем, что ты — далеко не ангел, — осторожно произнёс Джордж, очевидно, хорошенько пораздумав. — Но никогда бы не сказали подобного, — добавил его брат, сложивший руки на груди. — Это переходит любые границы. «Вы врёте! Нагло лжёте мне в лицо!» — Я не верю, — отрезала Виндемиатрикс. — И также в жизни не поверю, что ваш дражайший братец не похвастался сразу же, когда смог придумать оскорбление поостроумнее, чем «ты сумасшедшая», и выпалил его мне в лицо. Мерлин, что ты только что натворила?! Ты действительно пожаловалась этим кретинам на поведение их младшего брата? Пожаловалась. Своим. Врагам. На. Поведение. Их. Брата. «Поздравляю, Ви, ты — сумасшедшая, и ты — идиотка!» Зачем? Чтобы близнецы поняли, что именно маленький Рон высказал подобное в лицо, и провели с ним воспитательную беседу? Какая же тупость! «Тебе не нужна чья-либо помощь, ясно? Тем более, от Уизли. Тем более, от этих». — Он не сказал, — ответил рыжий, опустив взгляд в пол. Конечно, Уизли ведь врёт наверняка! — Пожалуйста, — парень промолвил это настолько мягко, что даже его тембр немного изменился, — прости. Лестрейндж была уверена, что ослышалась. Подняла взгляд, направив его прямо на Фреда. Но тот не поправился, не сказал, что имел ввиду что-то совершенно другое. И это настолько не укладывалось в голове и заставляло впасть в ступор одновременно, что… Мерлинова борода! Девочка открыла рот, дабы произнести «ничего страшного». В ответ Фредерику Уизли. На слово «прости». Она, в который раз за сегодня, с силой вцепилась в собственное запястье, сжимая тонкую кожу ногтями. Ещё свежие, толком не успевшие зажить ранки, зажгло как минимум втрое сильнее. Настолько, что голова невольно закружилась. Ничего. Зато будет думать лучше. — Зачем ты это делаешь? — очень тихо вопросил юноша, и всё внутри похолодело. Ведь Ви могла поклясться, что его взгляд устремился к девичьей руке. Вернее, к её левому запястью, которое слизеринка всё ещё сжимала своими же пальцами. — Ты повторяешь это каждый день, — всё не отступал Фред, — но в чём причина? «В чём причина?» Виндемиатрикс сама толком не знала. Девочка всегда делала это инстинктивно. Каждый раз, когда понимала, что сделала или же совершит что-то не так. Каждый раз, когда чувствовала себя виновной в чём-то. Или же, при конфликтах со своими дядей и тётей. Ведь одного такого прикосновения хватало для того, чтобы убедить себя саму в чём-либо. Например, в том, что Люциус прав, даже если на самом деле нет. Просто лучше не лезть. Лучше, для неё самой. Такой вот своеобразный контроль собственных действий. Плевать, что болезненный. Вот только никому, а уж тем более Уизли, об этом знать не стоит. Лестрейндж легко могла успеть спрятать свою руку под мантию. Но ведь если она сделает это прямо сейчас, то только укрепит любые подозрения. — Ты бредишь, Уизли, — твёрдо сказала брюнетка, после чего развернулась на месте и решительно зашагала вперёд. Вот только Джордж изворотился и успел поймать её за руку. Левую. А потом перевернул. Ох, теперь всем троим открылось девичье запястье, которое теперь обхватывали уже чужие пальцы. Заметно дрожащие, с выступившими, синеватыми узелками вен. Парень держал её несильно, однако даже этого хватило, чтобы ещё не успевшие толком зажить ранки от ногтей, вновь начали кровоточить, окрашивая участки бледной кожи в кроваво-красный. Медленно спускались эти цветные струйки вниз, по кисти. И они это видели. Вернее, видели всё. Недавние царапины, уже покрывшиеся корочкой, летние порезы, которые почти зарубцевались и даже розоватые шрамы. В общей сложности, ранок там было примерно столько же, сколько веснушек на их щеках. Ви казалось, что её рука по меньшей мере горит. Ведь все эти следы внезапно заболели так сильно, что девочка морщилась непроизвольно. И это даже несмотря на то, что парень намного ослабил хватку, хоть и всё ещё не отпустил полностью. А ведь она легко могла отдёрнуть руку в сторону. Но не стала этого делать. Просто потому, что вся эта боль, в любом случае ничто по сравнению с тем, что Виндемиатрикс чувствует весь этот чёртов день. По сравнению с тем, что её враги подтвердили свою теорию и узнали то, о чём не ведает даже Драко. — Малфои приучили тебя к этому? — нетяжело было отметить, что тон близнеца сильно изменился также, как и его настроение. Джордж теперь сделался хмурым настолько, каким того в принципе невозможно было представить. Это, видимо, и сбило её с толку, ведь она даже не стала возражать, хотя определённо была несогласна с подобным. — Или ты сама этого хочешь, — вопрос утратил всю свою суть, ведь прозвучал прямо, как утверждение. Лестрейндж подняла взгляд и встретилась с его глазами. Ярко-голубыми и будто гипнотизирующими. И теперь невольно поняла, чем ещё отличаются близнецы. Та не замечала этого раньше, ведь не считала нужным вглядываться, но глаза «адекватного рыжего» (которого давно стоит перестать считать таким) были чуть зелёными и от того, скорее лазурными. В то время как Фред был таким же голубоглазым, как и… Его младший брат. …считаешь себя крутой, да? Невинные люди не попадают в Азкабан! Убий… «Нет!» Рональд смотрел на неё с нескрываемой злостью, презрением. Быть может, даже ненавистью. И это было логично. Однако в этой паре глаз не читалось даже раздражения. Только непонимание и… Страх? Нет, близнецы были далеко не теми людьми, что способны боятся какой-то там первокурсницы. Конечно, больно гордые. Да и если бы они страшились самой Ви, то отстали бы, едва услышав фамилию «Лестрейндж». Но увы, такого не приключилось. Ведь эти двое боятся не Лестрейндж, а… За неё саму… О, Мерлин… Это какой-то бред! Потому, что такого быть не может. Потому, что враги не должны переживать друг за друга. Да они ведь этого и не делают, правда? Чёртовы Уизли просто кичатся своей актёрской игрой. Просто врут, пытаются застать врасплох. Но самое отвратительное то, что у них это получилось. Ведь всё вокруг выбило Виндемиатрикс из колеи. Все слова о родителях, чужие взгляды и осуждение, сомнения в самой себе. А теперь ещё и это. Теперь они прекрасно знают её уязвимую часть и, конечно, непременно будут давить впоследствии. Но что же сейчас? Эти двое, блять, выглядят так, будто хотят помочь своей сопернице. Хотя это самая гнусная ложь, что ей доводилось видеть. Потому что они ненавидят друг друга. И это факт. Ви становится плохо от одного вида Уизли. И это трижды факт. Так к чему этим идиотам сдалась игра в доброту и мать Терезу, готовую помочь любому? — Это не ваше собачье дело, — лишь бросила напоследок Лестрейндж, стараясь заглушить весь тот хаос в своей голове. Ей даже не пришлось сражаться за свободу своей руки, ведь парень молча разжал пальцы, как только услышал. Небрежным движением девочка приложила многострадальное запястье к мантии и наконец удалилась. Конечно, с гордо поднятой головой и расправленными плечами. И плевать, что внутри всё рушится.

***

Попав в Гостиную Слизерина, она и не думала возвращаться в свою комнату, боясь напороться на своих соседок. Дафна и Панси поддержали бы её, начали бы утешать и убеждать в том, что все вокруг — просто идиоты, которые ничего в жизни не смыслят. Да, в любое другое время, это, очевидно, помогло бы, однако сейчас подобное было вовсе не тем, в чём нуждалась Лестрейндж. Девочка специально свернула в ту сторону, где находилась комната Драко, ведь точно знала, что не найдёт его там. Кажется, они вместе с Крэббом и Гойлом собирались прогуляться или… Ай, ладно, главное, что там совершенно точно пусто. Сия теория оказалась правдой: хозяев дома не было. Кстати, спальное место Малфоя-младшего было очень просто вычислить — оно было единственным опрятным, среди кучи фантиков, разбросанных учебников и какой-то странной жидкости, похожей на недоваренное зелье. Выглядело это — как оазис в пустыне. Оказалось, что доводы в пользу этого места в настоящем времени стали его минусами. На самом деле, это просто девочка не рассчитала своих сил. Вернее того, что оставшись в одиночестве, она окажется наедине со всеми своими мыслями. Относительно нормальными и… Зато мои родители сейчас на свободе! …кто на самом деле твои родители! …безумная, бессердечная… …ты сама этого хочешь! «Закрой свой рот!» Ви запуталась. Ведь все эти мысли шумели в голове, подобно тысяче пчёл в улье, постоянно и очень раздражающе. Какие-то гудели особенно сильно, отдаваясь режущей болью в висках. Но нет, проблема была даже не в этом. Она прекрасно помнила, как на неё смотрели её же однокурсники. Со страхом и настороженностью. Так, будто девочка — змея, затаившаяся где-то в кустах рядом со своей жертвой. А Невилл? Бедный мальчик впервые испугался Виндемиатрикс так, что повалился на пол. Ах, да, остроумные оскорбление Уизли-младшего. Все эти несчастные обвинения. Он правда придумал их самостоятельно? Или положился на то, во что верят люди вокруг? Беллатрикс Лестрейндж — безумная убийца, служащая Тёмному Лорду. Но это же ложь! Враньё, дабы опорочить её мать. И ничто другое. «Ох, как иронично, ты сама уже не так охотно в это веришь! Почему вдруг одних слов каких-то несчастных Уизли стало достаточно, дабы ты начала сомневаться в собственной матери?! Ты вообще знаешь, чтобы она сказала тебе, если бы узнала про подобное? Что ты за тупица, если веришь всему, что говорят твои враги? Если перестала верить в маму только потому, что другие считают её ужасной, хотя раньше тебя не волновало чужое мнение на этот счёт» Я не знаю. Ничего уже не знаю! Казалось, что что-то в груди внезапно защемило. А в носу невыносимо щипало. Настолько, что зрение затуманилось из-за мутной пелены слёз. Слизеринка больше не считала нужным сдерживаться. Можно счесть это и признаком слабости, но какой смысл стараться дальше, если рано или поздно сдашься. «Мерлин, тебя что, подменили? Другая бы Ви так не сказала!» Блестящие солёные дорожки спускались по покрасневшим щекам, заставляя их пылать. Дальше слёзы на некоторое время задерживались на уровне подбородка и скользили дальше, вниз по шее. Прошла минута, а может быть, и две. Но лучше от этого не стало. Наоборот, это будто сломало определённый барьер в сознании, и мыслей стало в несколько раз больше. «Ты всегда верила в невиновность своей мамы, ведь любишь её. Так что же изменилось сейчас?» Люциус всегда утверждал, что Лестрейнджи ни в чём невиновны, что это — не больше, чем досадная ошибка, подстава и неудачное стечение обстоятельств. Однако дядя даже ни разу, несмотря на все просьбы Ви, не рассказывал, в чём были обвинены родители. Ага. Только стала убийцей! «Нет! Они не совершали этого, а все доводы общества — лишь следствие ошибочного суждения» О да, так всегда говорил мистер Малфой. А девочке нравилось в это верить. Но, неужели, весь этот страх со стороны школьников обусловлен лишь лживыми обвинениями? Они ведь не знают правды, вот и всё. Поэтому считают Лестрейнджей виновными. «А что, если это ты не знаешь правды, Виндемиатрикс?» — Слизерина на вас нет, чёртовы олухи! — у двери послышался чересчур знакомый бубнёж, и девочка поняла: Малфой-младший вернулся. Слизеринка тут же развернулась на кровати, поворачиваясь спиной к двери и принялась судорожно пытаться заставить себя успокоиться, первым делом, конечно, вытерев с лица ещё не засохшие солёные дорожки. — Ви? — удивился мальчик, очевидно, заметив кудрявую макушку своей подруги. — Что ты здесь делаешь? — вместо ответа она просто махнула рукой, однако кузену вполне хватило и этого. — Ты представляешь, мало того, что святого Поттера не отчислили, так ещё и… — Драко замолк, а брюнетка вновь почувствовала, что всё внутри холодеет. Он ведь не мог заметить её слёзы со спины, так ведь? — Ч-что… — Лестрейндж осеклась, чувствуя, как дрожит её голос. Чёрт! — Что ещё они позволили Поттеру? — удивительно, но этот вопрос прозвучал совершенно спокойно. Однако любые её успехи были уже бессмысленными, поскольку друг присел на краешек кровати. Прямо рядом с кузиной. И, конечно, сразу же увидел Ви, когда та поневоле обернулась. Её заплаканное лицо, в обрамлении спутанных кудряшек, трясущиеся губы и руки, покрасневшие от слёз глаза и слипшиеся между собой ресницы. И сразу всё понял. Разумеется, Малфой-младший всегда отличался сообразительностью. — Что… — хрипловато начал помрачневший мальчик. «Случилось?» — Я слабачка, правда? — поинтересовалась Виндемиатрикс, чувствуя как слёзы вновь ползут вниз по щекам. — Вокруг ведь происходит столько всего ужасного, а я рыдаю лишь из-за каких-то там слов. Из-за глупых и лживых слухов. Друг ничего не ответил. Серые глаза продолжали молча и с сожалением глядеть на неё до тех пор, пока он не раздвинул руки в стороны, как бы приглашая в свои объятия. Девочка не стала строить из себя сильную и независимую, отстраняясь в сторону, просто потому, что давно устала это делать. С тихим всхлипом она уткнулась носом в плечо друга и прикрыла глаза. Чуть-чуть растерявшись, Малфой приблизился, начиная чуть скованными движениями, медленно проводить вниз по тёмным волосам. — Вовсе ты не слабая, Ви, — непривычно ласково произнёс мальчик, прямо ей на ухо. — По крайней мере, куда сильнее всех тех, кто… Кто конфликтовал с тобой сегодня, — эта фраза даже на миг заставила слизеринку улыбнуться. Однако лёгкая, кажущаяся призрачной усмешка, исчезла, не успев и появиться. — Мне всю жизнь говорили, что все обвинения, касающиеся моих родителей — сплошная ложь, — тонкие пальцы сжали ткань мантии друга. — Но что… — Лестрейндж замялась, пытаясь подобрать нужные слова. — Что, если это я не знаю правды? — руки мальчика оцепенело замерли где-то в её волосах. — А все эти люди и даже чёртовы Уизли, — голос сильно дрогнул, из-за чего зазвучал на пару тонов выше, — на самом деле правы, называя мою семью… — Пожалуйста, — прервал кузину Драко, — послушай меня, — сжав пухлые губы, брюнетка отстранилась и подняла взгляд. — Все они, а особенно Уизли, просто завидуют тебе! Ещё бы, твои родители — действительно сильные, великие волшебники. А папаша этого рыжего? — его светлые брови насмешливо изогнулись. — Уже лет десять работает на одной и той же низкооплачиваемой должности в Министерстве. Понятно, почему никто из чистокровных не принимает за своих нищих Уизли. Зелёные глаза малахитового оттенка уставились вниз, на шерстяное покрывало кровати. Дыхание медленно возвращалось в норму, и даже слёзы на щеках подсыхали. Ви не могла сказать, что слова лучшего друга полностью лишили её любых сомнений, однако точно придали большей уверенности в своём прежнем мнении. А может, и он сам попросту действовал на неё так. Ободряюще, отрезвляюще и до странности успокаивающе. «Для того, чтобы лишить меня веры в мать, тебе нужно что-то посильнее простых слов, Уизли!» — Тебе точно ни разу не рассказывали, — осторожно и уже куда ровнее начала девочка, — за что их заключили в Азкабан? Драко покачал головой, грустно улыбнувшись: — Что я был бы за друг, если бы не рассказал тебе всё, что знаю? Особенно, если это касается… — Ты прекрасный друг, Драко, — заверила его Виндемиатрикс, перебив кузена также, как и он сам парочку раз за сегодня. Первокурсник внезапно снова обнял девочку за плечи. Из-за чего-то в этот раз подобный жест показался куда более неловким и даже смущающим. Возможно, и потому, что мальчик положил свой подбородок на её плечо. Зато любые остатки тревоги бесследно испарились. Даже на душе стало теплее. — Уж точно не лучше, чем ты. Лестрейндж хмыкнула, невольно вдохнув в нос его запах. Свежий, как любимые мятные леденцы мальчишки. «Кто знает, что было бы сейчас со мной, если бы ты не пришёл» — Спасибо тебе.