Крохотная станция «Хогсмид», казалось, задыхалась от такого наплыва пассажиров.
Вокруг сновали ровесники и старшекурсники, кто-то кричал, что забыл своего кота в Гостиной, тяжёлые чемоданы то и дело валились из рук, ребята падали, случайно толкая других, а за спиной, в вагоне, раздавалось звонкое «тележка со сладостями». В общем, какофония была страшная.
Пока другие морщились от терпкой смеси ароматов дыма и шпал, она тихонько жмурилась, вдыхая его полной грудью.
Июнь принёс с собой ужасную жару и палящее солнце, от которых воздух становился сухим и тяжёлым. Даже першение в горле сделалось чем-то привычным.
Тёмная ткань мантии плотно прилипала к коже, отчего стало ещё неуютней. Стоило бы давно снять её, но руки были и без того нагружены вещами — мантия бы просто ускользнула бы из-под пальцев, и не особо внимательные школьники
случайно затоптали бы её. За такое, пожалуй, в Мэноре затопчут саму девчонку.
Девичий взгляд устремился вверх, на небо. Стоило солнечным лучам слегка ослепить её, сузив зрачки, как взор вернулся обратно к земле. Хотя, вернее будет сказать, к рукам. В правой — тяжёлый и потрёпанный жизнью чемодан, а в левой — аккуратно запечатанный конверт.
Мерлин, результаты экзаменов.
Ви осталась единственной, кто их не знал. Пока все однокурсники хвастались высокими баллами или плакались друг другу на несправедливость, она стояла в стороне, всё теряя решимость открыть это злополучное послание. Ведь была глубоко уверена, что результаты там далеко не успешные. Разве что, по Зельеварению.
Драко всё настаивал на том, что лучше ей узнать свои баллы заранее — так будет проще хотя бы морально подготовиться к тому, чтобы доложить их Малфоям-старшим. Мол, если там правда
всё плохо, будет время придумать отговорки подобному результату.
Лестрейндж в ответ либо молча качала головой, либо отвечала что-то вроде «меньше знаешь — крепче спишь», на что кузен — не получивший, к слову, ни одной плохой отметки — каждый раз обижался. Слизеринка была уверена в том, что лучше уж узнает всё от дяди и тёти. Пусть лучше они выместят на ней весь свой гнев за плохие академические успехи племянницы — может, хоть учиться лучше начнёт.
Но разве часов зубрёжки одного и того же учебника недостаточно? Видимо, раз уж на следующий день заклинание всё равно никак не выходит.
«Магла», — вспомнился смешок одной когтевранской однокурсницы. И руки сами сжались в кулаки.
Крохотный лучик надежды всё ещё теплился в её душе. Ведь даже Крэбба и Гойла, с самыми отвратительными результатами по экзаменам, никто не отчислял. Им даже выговоров не устраивали.
Не может же она быть глупее, правда?
Только что упомянутые Крэбб с Гойлом шагнули в вагон «Хогвартс-Экспресса». И вправду, помяни черта — он и появится.
Виндемиатрикс уже потянула Малфоя-младшего за рукав, собираясь переступить через порожек. Но он даже не шелохнулся, продолжая стоять статуей на одном месте. Мерлин, серьёзно? Так и не далеко остаться тут навсегда.
Впрочем, Ви и не возражала.
Заглянув в светло-серые глаза, в радужке которых, от солнечных лучей, будто разливалось серебро, она отчётливо проследила направление взгляда лучшего друга. Оттуда ребята и сами пришли минут так десять назад.
Салазар, кого они вообще ждут?
Ответ пришёл, пожалуй, слишком уж быстро.
Среди плохознакомых и маловажных лиц «пресвятая» троица выделялась особенно сильно. Вот тебе Рон-Чёртов-Уизли и Гермиона-Заучка-Грейнджер, которые весело беседуют с Мальчиком-Который-Выжил.
Первые двое улыбались. Весело и будто бы беззаботно. Удивительно, в этом не было и нотки грусти.
Гарри же не то, чтобы не разделял их настроя. Просто сейчас в глаза особенно бросалось то, что выглядел он… По-другому. Уже не простой мальчишка с длиннющей непослушной чёлкой, через которую пробивается шрам в виде молнии, а…
Мерлин, больше всего это было заметно по взгляду. По взору изумрудно-зелёных глаз под круглыми линзами очков, который был тем же, как у человека, повидавшего и пережившего на своём веку столько всего, что ему ничего уже и не страшно. Чёртов гриффиндорец, права была шляпа.
Сейчас Поттер правда казался «Мальчиком-Который-Выжил», чьё имя мелькает в газетных заголовках, чьё имя знает любой дурак. Почему? Ох, сейчас ответ ещё проще.
Гарри Джеймс Поттер спас философский камень от Того-Кого-Нельзя-Называть.
Ну и, собственно, весь Хогвартс.
Это чувство проигрыша было попросту кошмарным. Оно являлось каждый раз, когда кто-то ненароком произносил имя «Гарри Поттер», каждый раз, когда его доводилось видеть в коридорах или за приёмом пищи в большом Зале, где его чествовали как героя, чёртового героя.
Тяжелее было только признавать то, что это правда.
Что мальчишка, которого они считали «героем по воле случая» или попросту невероятно везучим — герой на самом деле.
Взгляд кузена в его сторону также изменился. Теперь Драко не просто ненавидит — Драко завидует. До того сильно, что хмурится при одном его виде, что дыхание тяжелеет от накатывающей злобы.
Просто потому, что Поттер — это Поттер. Небывалый герой, у которого целая школа поклонников. Конечно, ведь это Гарри присылают сладости и открытки, Гарри приветствует каждый ученик, неважно, сколько ему лет, с Гарри мечтают подружиться, за Гарри наблюдают с небывалым интересом, восхищаясь чуть ли не каждому его чиху.
Везде лишь: ГарриГарриГарриГарриГарри.
Теперь Поттер — не просто лёгкая мишень. Он — настоящий соперник, победа над которым является чуть ли не главной целью Драко.
Ах, да, как же можно было забыть. Этот «Мальчик-Который-Выжил» унизил слизеринцев дважды. Когда совершил свой подвиг и когда ему вместе с дружками присудили за это призовые очки. Нет, быть может, в какой-то степени это и честно. Они ведь
заслужили это.
Но что насчёт всех остальных факультетов? Насчёт ребят, которые соблюдали дисциплину, в то время как гриффиндорцы устраивали «шутливые» драки, а их старшекурсники сквернословили при Старостах, насчёт тех, кто усердно учился весь это год и даже отвечал на дополнительные вопросы профессоров, пока бóльшая половина гриффиндорцев били баклуши. Неужели, всё это было
зря?
А Слизерин
должен был снова выиграть Кубок Школы. У них ведь было больше всего очков, больше всего сил, потраченных на учёбу, дисциплину и прочие достижения. Ан нет, пришёл герой-Поттер и первенство ушло тому факультету, что при первом подсчёте очков был на последнем месте.
Обидно было до жути.
Обидно и до сих пор.
— Вы только посмотрите, наш
герой-Потти загрустил! — зло бросил Драко проходящей мимо троице.
— Конечно, ведь среди маглов ты известностью не пользуешься, — друг лишь усмехнулся реакции Уизли, Поттера и Грейнджер.
—
Даже твои дядя и тётя тебя ненавидят.
Гарри чуть не кинулся в их сторону — благо, его удержали дружки. Однако «спастись» от свирепого взора изумрудно-зелёных глаз им с кузеном не удалось.
— Замолкни, Малфой! — гаркнул мигом побагровевший Рональд вместо Гарри. Как и всегда.
Всё так банально, всё так привычно. Скоро война с ними перестанет приносить хоть какое-то удовольствие.
Ви всё смотрела на кузена, ожидая его ответа. Каких-то невероятно остроумных слов, способных заткнуть их за пояс.
А Малфой молчал. Светлые брови хмурились, руки сжимались в кулаки, губы кривились как перед самыми едкими его фразами, но сам он молчал.
Девочка чувствовала себя неприятно удивлённой. Будто бы обманутой.
Лестрейндж верила, что лучший друг прекрасно знал, что сказать — просто не хотел этого. Нет, похоже, что-то не так. Это слишком непривычно, слишком…
не по-малфоевски.
И вот уже троица ушла далеко вперёд, к дальнему вагону, а Драко так ничего и не сказал. Резко выдохнув, он перехватил её тяжёлый чемодан — достаточно быстро для того, чтобы подруга не успела протестовать этому — и подхватив девчонку за руку, шагнул в вагон.
Парадокс какой-то.
Поездка всё равно была потрясающей — иначе ведь и быть не могло. Виндемиатрикс попросту не позволяла дурным мыслям, переживаниям и волнениям мешать ей достойно провести последние часы с друзьями в этом учебном году. Блейз с Тео пародировали гриффиндорцев и, Мерлин, профессоров — стоит признать, получалось очень даже успешно — Драко много шутил, стараясь отпустить неприятные ощущения от недавней встречи, Крэбб с Гойлом чаще всего поддакивали, жуя шоколадных лягушек, но даже эти двое пару раз сказали дельные вещи. Панси и Дафна же, в свою очередь, чуть ли не всю дорогу уговаривали приехать к ним погостить. Ви, конечно, обещала, что спросит у Малфоев, что будет писать подругам письма каждый день, хотя уже в тот момент знала, что ничего из этого не выйдет. Ей попросту не позволят.
Лгунья, мерзкая лгунья.
За окном плыли красочные домики и изумрудные леса, запасы шоколадных лягушек всё истощались, а время пролетело так незаметно, что когда «Хогвартс-Экспресс» остановился на станции «Кингс-Кросс», ребята остались в замешательстве.
Вот они крепко обнимают друг друга на прощание, а вот уже ступают на платформу. Шума здесь было как минимум в дважды больше, запах дыма слышался хуже, а по вокзальной крыше барабанил дождь. М-да, никакого вам солнца — это ведь Лондон. Плевать, что на дворе июнь.
Драко и Ви обеспокоено оглядывались по сторонам, в поисках Малфоев-старших, однако тщетно. Вокруг сновали волшебники всевозможных «мастей» — разные от внешнего вида до статуса — но нигде не было никого даже просто похожего на Нарциссу и Люциуса.
Мерлин, они опаздывали, кажется, впервые в этой жизни. Обычно дядя и тётя являлись куда бы то ни было на час, на два раньше. Опоздание для них — самый дурной тон.
Что-то подобное было такой аномалией, что девочка невольно забеспокоилась. Вдруг они в чём-то крупно провинились?
Слизеринка быстро отогнала эту мысль. Как бы Малфои ни были злы — они всё равно разумны и обдуманны, всё равно желают сохранить своё лицо перед обществом. Ну и сына любят, разумеется.
А Ви — так, очаровательный обыкновенный аксессуар впридачу.
— Эй,
Вэнди! — давненько она не слышала этого звонкого голоса.
Догадки как всегда точны.
Перед друзьями стоял дуэт «рыжих и одинаковых» с
непревзойдёнными нахальными улыбками на губах и лёгким румянцем на веснушчатых щеках.
Это они так рады окончанию учебного года или тому, что их — увы — не отчислили?
Ви не знала, что именно послужило тому причиной, но после злополучного наказания в Запретном Лесу, они с врагами особенно не пересекались. Фред и Джордж не доставали своими идиотскими шуточками и вездесущностью, Фред и Джордж не устраивали «словесные баталии», Фред и Джордж, кажется, даже перестали маячить перед глазами. Никто не кидался этими отвратительными «мисс Исступление» и «Вэнди», никто не раздражал.
Быть может, Лестрейндж была достаточно убедительной, когда говорила, что лучше умрёт, чем примет помощь Уизли.
Разницы нет.
Главное, что её оставили в покое. Хоть ненадолго.
И Мерлин, как девчонка отдохнула без этой войны, без постоянных перепалок и жгучей злости, охватывающей сознание при одном их виде.
Она уже пыталась с готовностью заявить себе, что не скучала, но тут осеклась. Нет, упаси Салазар, Ви не тосковала без
этих двоих.
Её напрягало постоянное чувство скуки. Без перепалок и раздражения, без этих бесящих огненно-рыжих волос и голубых глаз стало куда скучней обычного.
Её манил азарт, манило желание пойти и намеренно разыскать этих чёртовых Уизли. Чтобы в очередной раз доказать, чего она стоит, в очередной раз поставить их на место, в очередной раз
победить.
И вот, сейчас Уизли снова перед ней. Как отголосок недавнего прошлого, медленно перетекающий в настоящее.
— Уизли, — наконец протянула девочка. Констатация факта — не больше.
Чем дольше Виндемиатрикс наблюдала за ними, тем больше понимала, почему
ещё чувствует себя так неуютно, так непривычно рядом со своими соперниками. Просто в голове так и всплывал Запретный Лес. То как Ли Джордан помог ей, по сути, спас, показав правильный путь к замку. Всё по просьбе, драккл, близнецов.
Обязанной хоть кому-то, она чувствовала себя от-вра-ти-те-льно. Однако чувство обязанности Фреду и Джорджу, своим, Мерлин, врагам, было в тысячу, в миллионы раз хуже.
Сам факт того, что, по сути, Ви
должна этим рыжим идиотам, невероятно угнетал её изнутри. Просто это чувствовалось далеко не так, как сейчас, когда они стоят прямо перед девичьими глазами.
И взглядами пожирают,
черти.
Если бы Лестрейндж умела возвращаться в прошлое, то сделала бы всё, дабы обойтись без помощи Джордана.
— Ви, — на её памяти это был единственный случай, когда кто-то из «Тех-Кого-Нельзя-Называть» назвал девочку по любимой вариации имени, той, к которой та привыкла.
Фред что, заболел? Может, сейчас у него температура или что-то наподобие лихорадки.
Хотя проблемы с головой у этого парня наверняка с рождения.
— Пожалуйста, постарайся не покалечиться и не умереть за это лето.
Ви невольно усмехнулась. Что?
Последние запасы юмора совсем исчерпаны или у неё проблемы со слухом?
Ан нет, всё верно. Её враги просят не умереть за это лето.
Девчонка даже не могла толком понять, что это означает. Насмешку? Новый вид иронии? Мерлин… Заботу?
Мило, очень мило.
— Да, — продолжил Джордж, — просто не очень хочется тратить свои сбережения на траурные костюмы для такого важного события как похороны.
Отлично, Фред и Джордж освоили новый, совершенно незнакомый ей вид чёрного юмора. И сейчас ухмыляются, безумно довольные своей шуткой.
Боковым зрением девочка увидела, как напрягся кузен и почувствовала себя виноватой.
Нет уж, его она в
свою войну втягивать не собирается. Это её враги, её битвы и её победы.
— Я вас не приглашу, — каким-то гробовым тоном ответила слизеринка без малейшей улыбки на лице.
Фред и Джордж разразились таким хохотом, что люди, проходящие мимо, невольно оборачивались. И, Мерлин, кажется, впервые в жизни они не насмехались и не ухмылялись, не ржали и не потешались, а… Смеялись.
Столь искренне и неподдельно, так
по-настоящему, что Ви даже мысленно не посмела обвинить их в притворстве. Причём смеялись не над ней, а над её шуткой.
Мимо толпами проходили люди, кто-то даже показал на них пальцем. А этим двоим было искренне наплевать. Ребята всё не прекращали смеяться, переглядываясь друг с другом, отчего их щёки забавно покраснели. Даже все веснушки стали отчётливей.
Ви не понравилась собственная дурацкая улыбка, непроизвольно показавшаяся где-то в уголках губ. Не понравилась и радость тому, что враги оценили её юмор.
Сегодня с ней что-то не так.
Да и день — сплошное исключение из правил.
— Неплохо сказано, — юноша широко улыбнулся, — Вэнди.
Пока девчонка в замешательстве стояла на месте, не понимая, что ей и думать, близнецы исчезли где-то в дыму. И пусть. Без этих клоунов,
наверняка, даже скучно не будет.
«Приключения» сваливались на их юные головы одно за другим. Стоило тайфуну «Уизли» удалиться, как к слизеринцам начал приближаться шторм.
Мистер и миссис Малфой.
Девчонка нервно сглотнула, заметив дядю и тётю в их излюбленных чернильно-чёрных мантиях с серебряными застёжками. Гордо, но при этом плавно шагающих вперёд.
— Здравствуй, Драко, — прощебетала Нарцисса, легко улыбнувшись сыну. Женщина одним движением наклонилась к мальчику, сжимая его в объятиях. Но только на каких-то пару секунд. Ведь дальше — уже неприлично.
Миссис Малфой поднялась во весь рост и кивнула, скорее, в знак вежливости, племяннице, не забыв заправить выбившуюся из причёски светлую прядь. Ви повторила её жест, тихо вымолвив «здравствуйте».
Сердце неприятно сжалось. Всё потому, что откуда-то из уголков сознания всплыло воспоминание. О последнем Рождестве, о том минутном объятии, о холодных руках и мятно-ванильном аромате.
Та нежность Нарциссы была минутной слабостью, которую Лестрейндж предпочитала именовать «чудом».
Но, как известно, чудеса случаются редко.
Люциус же слегка склонил голову, сделав пару шагов к Драко. А на Виндемиатрикс даже не посмотрел.
Будто она не стоит здесь прямо сейчас, будто её попросту не существует.
Ребятам не нужно было слов, дабы двинуться следом за Малфоями, когда те зашагали вперёд. Они ведь прекрасно знали, что сейчас отправятся
домой в Мэнор, что если слишком долго думать, можно огрести себе наказание.
— Ну мам! — послышался чей-то громкий возглас.
— Хватит, правда.
— Да, мам, лучше не стоит, — добавил кто-то вдогонку.
— А то задушишь его и потом спихнёшь всё на нас, — после этой фразы сразу несколько людей засмеялись. Как-то больно знакомо.
Она мигом обернулась назад. Почти на другом конце платформы собралось всё семейство Уизли. Причём вместе с Поттером, который, весь смущённый, стоял поодаль, совершенно не понимая, что ему делать.
Маленькая огненно-рыжая девочка с двумя косичками — очевидно, единственная дочь Уизли, которая крепко держала своего брата-Старосту за руку, смотрела на Гарри во все карие глаза. А щёки покрывала густая краска.
«М-да, Потти, выходит, у тебя есть поклонницы».
Мать семейства целовала одного из своих сыновей, который так громко и протестовал, в обе щёки, заставляя того смутиться.
Рональд, это был Рональд.
Затем женщина повернулась к близнецам и обняла сразу двоих. Это смотрелось комично, ведь Фред и Джордж были немного выше её. Те последовали примеру младшего брата, сразу же вырвавшись из-под «материнского крыла».
Счастливые огоньки в глазах Миссис Уизли не потухли и от этого. Видимо, настолько она была рада видеть своих сыновей.
И Рональд, и дуэт «рыжих и одинаковых» приняли это за должное. Словно так происходило всегда.
А Ви и представить не могла, чтобы кто-то смотрел на неё с такой любовью во взгляде, чтобы кто-то обнимал её так же крепко. Особенно тяжело было представить маму, которую она ни разу и не видела собственными глазами. Только на колдографиях.
Жгучая зависть захватила её сознание. Зависть, Мерлин, Уизли.
Ведь они видят своих родителей каждый день, они легко обнимают свою маму и даже грубят ей, они отправятся в тот дом, где их ждут, где их правда
любят.
Они будут счастливы.
Виндемиатрикс как бы ни пыталась, не понимала, чего такого сделали Уизли, чтобы заслужить подобное.
Почему Уизли любимы, а Ви — нет?
Почему Уизли видят свою маму каждый день, а Ви о таком лишь мечтает?
Почему Уизли улыбаются постоянно, а Ви эту чёртову улыбку натягивает?
Почему Уизли, а не Ви?
— Мерзкая маленькая девчонка, — тихо прошипел Люциус, ухватив её достаточно крепко для того, чтобы девочка почувствовала боль, но окружающие при этом ничего не заметили. Серые глаза-льдинки никогда не вели за собой хоть что-то хорошее.
— Сколько можно тебя ждать? — ничуть не радостней поинтересовался мужчина, всё таки отпустив девичью руку.
Горький ком подступил к горлу.
Вмиг захотелось убежать куда-то далеко-далеко. Туда, где ни дядя, ни тётя, её никогда не найдут.
Идея была дурацкой.
Такого места попросту не существует. Да и Драко девочка никогда не бросит.
Он этого не заслуживает.
Не заслуживает жить наедине с отцом, который если и любит его, то совершенно не умеет проявлять эту любовь.
А Ви как-нибудь потерпит.
Наверное, когда-нибудь всё-будет
хорошо.
— Простите меня, — всего лишь тихий шёпот, но сколько требует сил. Ведь всё ещё хочется плакать.
Конечно, её не прощают. Просто дают немой знак поторапливаться и шагают вперёд.
Девчонка оборачивается назад в последний раз, пытаясь посмотреть в глаза счастливой матери и детям. Пусть они всё ещё в обносках, пусть тот дом, в который они приедут — настоящее убожество, пусть они ей всё ещё противны — Уизли
счастливы.
Ответа этой зависти нет.
Просто феномен.
