***
Детские шаги, кои буквально дышали страхом перед неизвестностью наказания, отскакивали от каменных стен гулким эхом. Ви отчётливо чувствовала, как с каждой секундой кончики пальцев зябли всё больше, несмотря на то, что ночи уже теплели.
Да-да, сейчас одиннадцать часов вечера, а они с лучшим другом выбрались из Гостиной Слизерина, да не куда-то там, а прямиком в лапы к завхозу-Филчу.
«Успокойся. Вы, по крайней мере, первокурсники, не может же наказание быть таким уж суровым!»
Навык самовнушения, как бы она ни пыталась развивать его каждый день, всё ещё был нулевым.
Размышляя о предстоящих
скорее всего адских муках, Лестрейндж даже не думала о том, куда именно они направляются, молча шагая за кузеном по мраморной лестнице вверх и моля Мерлина о том, чтобы хоть в этот раз Драко точно знал куда идёт. К слову, друг выглядел ничуть не более воодушевлённым, чем она сама.
Белые руки были надёжно спрятаны в карманах, а над бровями в который раз показывалась прочно укрепившаяся там складка. Конечно, на все вопросы девочки о реакции отца, Малфой спокойно отвечал, что никаких писем не получал. И ей бы хотелось верить ему безоговорочно, но пессимизм, привитый двенадцатью годами жизни, подобного не позволял.
— Что случилось? — мальчик обернулся назад, как только перешагнул через последнюю ступеньку.
Слизеринец тут же смутился, заметив в малахитово-зелёных глазах немой вопрос «ты серьёзно?».
— Напомни мне, пожалуйста, в следующий раз, что надо скептичней относиться ко всем твоим «гениальным» идеям, — буркнула Виндемиатрикс, сложив руки на груди.
Она всё ещё злилась. Немного.
Однако всей её начальной злости вполне хватило для того, чтобы ребята чуть не устроили крупную ссору сразу после приключившегося.
Чего же? Ох, дело обстояло простое — мести не случилось.
В начале всё шло по плану. Друзья пришли с «доносом» к декану Гриффиндора, мол, поглядите, какие у вас ребятишки растут непокорные. И, Мерлинова борода, она даже поверила им! Поздней ночью поплелась за воодушевлёнными слизеринцами.
А этих чёртовых… Гриффиндорцев там попросту не оказалось! Ни святого Поттера, ни заучки Грейнджер, ни рыжего Уизли, ни дракона!
Конечно, Минерва МакГонагалл была безумно зла. Бранила первокурсников по чём свет стоит, сняла с каждого по пятьдесят очков, так ещё и назначила день отработки.
Страшно представить, что бы ждало Ви, если бы Малфою-старшему доложили о похождениях его сына и племянницы.
Пожалуй, единственное, что могло радовать в этой ситуации — эту «пресвятую» троицу таки поймали и сняли уже трижды по пятьдесят очков.
Ви чувствовала себя безумно виноватой за то, что из-за «украденного» письма гриффиндорцы перенесли время, Драко — за в принципе всю идею. Однако никто так и не сказал даже банального «извини». Зачем, если это такое дорогое слово из их уст. Зачем, если за всю жизнь они извинялись лишь перед четой Малфоев.
— Как думаешь, что за наказание для нас придумали? — вопросом на свой же вопрос ответила Ви, желая избежать то ли ответа друга, то ли неловкого молчания.
— Учитывая дирекцию Дамблдора, можно ожидать всё что угодно, — усмехнулся тот, заворачивая за угол.
— Однако я надеюсь на то, что нас заставят писать строчки.
— «Я больше никогда не буду будить профессора МакГонагалл после комендантского часа» и так тысячу раз, чтобы рука отвалилась? — девочка даже улыбнулась. Правда ненадолго, ведь тут же вспомнила, что наказанием должен заняться завхоз, а методы его всегда были, мягко говоря, своеобразными, судя по россказням школьников.
— Это, конечно, заманчиво, но даже мистер Малфой, — никогда она не говорила «твой отец», — отзывался о Филче далеко не теп…
— Ещё бы, — фыркнул блондин, слегка замедлив шаг. Видимо, они уже почти на месте.
— Отец никогда бы не пел дифирамбы мерзкому, отвратительному, грязному скви…
— Ну здрасте-с, детишки, — громовым раскатом раздался прямо над ухом скрипучий голос.
Чувствуя, как душа вместе с сердцем уходят в пятки, они обернулись на источник звука. Перед детьми стоял мужчина преклонного возраста с обвисшими щеками, потрёпанной мантией, спутанной проседью волос и горящим фонарём в руках. Аргус Филч — гроза хулиганов, злейший враг полтергейста-Пивза и попросту школьный завхоз.
Лишь от одного его вида, пожалуй, хотелось броситься бежать, а уж учитывая сложившуюся ситуацию, было проще купить билет обратно до Лондона.
— Это ж о ком ты так гневно вещал,
щенок? — он оскалился, обнажив ряд кривых жёлтых зубов, и Лестрейндж буквально ощутила то, как страх мерзкими иголочками проникает в сознание через кожу.
— О своём родственнике, — слава Мерлину, Драко вовсе не растерялся, пусть и произнёс это не так уверенно, как все свои обычные фразы.
— Непутёвом родственнике, — и даже выдержал презрительный взгляд белёсых глазок.
— Знаю я вашу малфоевскую породу, — все его улыбки были одна страшнее другой.
— Подлые лицемеры, у которых на уме одно, а на словах совершенно другое, — желчь в словах мужчины только побуждала ответить, да порезче.
— Вот вы кто — и ты, и твой папаша.
Малфой-младший опасно сжал губы, в то время как на виске, под прядью платиновых волос, наверняка запульсировала жилка. Ох, нет-нет-нет, не хватало им только, чтобы Драко наговорил гадостей Филчу уже прямо в лицо!
Ви осторожно сжала его предплечье, всеми своими мыслями умоляя и друга, и Филча замолчать. Ведь в первом случае их, кажется, прибьют на месте, а во втором, если завхоз хоть слово скажет о Беллатрикс Лестрейндж, её дочь ответит самостоятельно. Грубо и необдуманно — так, как прекрасно умеет.
В напряжённом молчании они простояли в этом пустынном коридоре минуту, две, три. И с каждой её раздражение лишь увеличивалось в размерах. Это что же — уже начало наказания?
— Простите, но чего мы ждём? — не выдержав, поинтересовалась слизеринка, всеми силами стараясь не показать своим голосом всё «неудовольствие» сложившейся ситуацией.
Филч посмотрел на неё, как на больную:
— Ты что же, правда думаешь, что кто-то попрётся
так далеко ради вас двоих? — ничего в этом предложении ей не понравилось.
— Мы ждём остальных «непутёвых», девочка.
А та чуть не застонала, чувствуя, как осознание оглушительной волной наполняет мысли.
Остальных непутёвых. То есть, «пресвятую» троицу.
Наказание и так казалось ей далеко не радостной перспективой. А в такой «дивной» компании вообще станет отдельным адским котлом. Нет, ну по сути всё логично — нагрешил, вот и отрабатывай.
Вот только котёл ведь должен соответствовать греху, разве нет? Чем они заслужили целый вечер в компании врагов?
Пожалуй, больше смущали только слова «так далеко» из уст Аргуса. Это же в какой глуши их собираются наказывать?
Никогда ещё надежда на то, что завхоз просто преувеличивает, не была такой сильной.
По лицу Филча было видно, что он собирается сказать что-то ещё, причём язвительное, однако ко всеобщему счастью, сделать это ему не удалось, ведь со спины послышались шаги.
О да, это ещё одни «провинившиеся».
Собираясь с мыслями, чтобы просто взять и обернуться назад, Ви несколько сотен раз повторила слово «спокойно», чувствуя, как оно врезается в подкорку головного мозга, покрепче стиснула зубы и спрятала ладони в карманах. Вздохнула и, наконец, повернулась.
Вот только там стояли лишь двое из «пресвятых» — Гарри и Гермиона. Сначала мысли обуревала злость, смешавшаяся с белой завистью — это же что такого сделал Уизли, чтобы отделаться от наказания?!
А может, этот рыжий просто не пришёл? А что, очень даже в его духе.
Однако потом девочка вспомнила про существование мисс Грейнджер, которая ни за что в жизни не позволила бы кому бы то ни было такую наглость.
Да и вообще, без Уизли этот вечер станет только приятней.
Но каково же было её удивление, когда за спинами гриффиндорцев показалась макушка Невилла, которого буквально трясло от страха. Да-да, того сáмого, что так её испугался при первой встрече, что повалился на пол. Да даже сейчас он глядел на стены, пол, потолок, лампу в руках Филча, самого завхоза, Драко, но только не на Лестрейндж.
Однако это не столь важно как то, что Лонгботтом, каким-то неизвестным лично ей образом, умудрился заработать себе наказание. Тот самый мальчишка, который наверняка боится собственной тени — и совершил какую-то пакость? Верилось в это слабо. Скорее уж он решил сходить за компанию с троицей, сегодня превратившейся в дуэт.
— Идите за мной, — приказал Филч, зажигая лампу и выводя своих «жертв» прямо в кромешную темноту. Кожу полностью захватили липкие мурашки.
— Готов поспорить, что теперь вы серьёзно задумаетесь, прежде чем нарушить школьные правила, — его злобная усмешка, на которую падало уже меньше света, выглядела ещё более зловещей. И, видимо, мужчина решил закончить свой напутственный монолог, пока ещё освещён светом софитов, ведь как только они приблизились к арке ближе, чем на метр, завхоз замер.
— Если вы спросите меня, — «как будто кому-то интересно твоё мнение», так и слышалось во взглядах учеников, — я вам отвечу, что лучшие учителя для вас — это тяжёлая работа и боль, — Виндемитрикс нервно сглотнула, переглянувшись с Драко.
— Жалко, что прежние наказания отменили. Раньше провинившихся подвешивали к потолку за запястья и оставляли так на несколько дней, — она не знала, преувеличивает ли завхоз или нет, однако сердце и мечтательная интонация в голосе подсказывали, что тот говорит правду. От одной только картинки в голове девочка почувствовала прилив тошнотворной неприязни к Филчу — каким же извергом надо быть, чтобы находить такое приятным?
— У меня в кабинете до сих пор лежат цепи. Я их регулярно смазываю на тот случай, если они ещё понадобятся, — на мгновение тот затих, устремив свой печальный взор куда-то в темноту.
— Ну всё, пошли! И не вздумайте бежать, а то хуже будет.
Прохладный ночной воздух ударил в нос на контраст тёплому запаху нафталина в замковых стенах. Страх же маленьким клубочком разрастался в девичьей груди, что ничуть не удивительно после таких-то речей. Да и шагали они, по сути, прямо в лапы тьме, ведь света от лампы "мучителя" еле хватало на то, чтобы разглядеть находящееся под ногами.
Не удержавшись, Ви ухватила друга за предплечье. Малфой-младший слегка вздрогнул, не ожидая чего-то такого, но усмехнувшись, перехватил ладошку кузины, легонько сжав холодными пальцами. Стало ощутимо спокойнее.
Шли они в практически полной тишине, прерываемой лишь беспрестанными чихами Невилла, к которым через пару минут уже все привыкли.
Но нельзя было сказать, что эта тишь успокаивала. Поттер и Грейнджер, неизвестно отчего именно, вообще не проронили ни слова за всё время их крайне «увлекательной» вечерней прогулки.
— Это ты там, что ли, Филч? — послышался издали знакомый громогласный голос.
— Давай поживее, пора начинать.
Удивительно, но стоило осознать, что это великан Хагрид, как с души будто камень свалился. Всё-таки лесничий виделся слизеринке далеко на таким же жестоким, как завхоз. И это, пожалуй, был единственный случай, когда она мысленно благодарила этого Рубеуса Хагрида, надеясь на то, что он не затаил на них с Драко обиду за «слежку». Безумно надеясь.
Больше всех же радовался Поттер. Даже в темноте можно было легко рассмотреть эту блаженную улыбку облегчения. Ещё бы, они ведь с великаном кто-то вроде товарищей друг другу.
Очевидно, Филч заметил это мимолётное счастье, которое тут же и решил разрушить:
— Полагаю, ты думаешь, что вы тут развлекаться будете с этим придурком? — Гарри, к которому он и обратился, молча шагал вперёд, с видом ледяной статуи.
— Нет, ты не угадал, мальчик. Вам предстоит пойти в Запретный лес, — Ви так и замерла на месте, провожая завхоза взглядом, полным искреннего страха.
— И я сильно ошибусь, если скажу, что вы все выйдете оттуда целыми и невредимыми.
— В лес? — переспросил Драко, воодушевлённый ровно так же, как муха в паучьей паутине перед своей смертью.
— Но туда нельзя ходить ночью! — хоть она и была полностью согласна с другом, решимости это вовсе не придало.
— Там опасно. Я слышал, в этом лесу даже оборотни водятся, — вернее, об этом рассказывал мистер Малфой. И, видит Мерлин, от одних обрывков этих воспоминаний, хвалёная чистая кровь в девичьих жилах стыла.
Воздух прорезал какой-то судорожный звук, судя по всему, исходящий от Невилла. Вау, он знает, кто такие оборотни! Всё не так уж безнадёжно — чего нельзя сказать о Поттере, который тупо уставился в одну точку, безумно напомнив ей Крэбба и Гойла. Пожалуй, подобное сравнение было единственной вещью, способной хоть на каплю поднять настроение в этот момент.
— Ну вот, какой ты рассудительный стал, — вы поглядите, он, верно, издевается над ними!
— Об оборотнях надо было думать прежде, чем правила нарушать.
И Лестрейндж вскипела окончательно. Вскипела, выпалив всё, что думала об этом наказании:
— Но вы ведь не имеете никакого права так поступать с учениками! Тем более, с первокурсниками, — крепко вздохнув, она продолжила.
— Где вообще хоть малейший след логики в том, чтобы ссылать школьников в Запретный лес, кишащий всякими чудовищами, за то, что они были не в своих постелях после комендантского часа? — девочка вытараторила всё это на одном дыхании, а потому под конец фразы была крайне близка к тому, чтобы повалиться на землю.
Грозный, полный презрения взгляд белёсых глазок Аргуса не предвещал ничего хорошего. Выглядело это так, будто он сканировал её всю, с ног до головы, пытаясь добраться прямо до души.
Никогда ещё Филч не пугал её так, как сейчас, когда все его зловещие черты и полный ненависти взор освещал лёгкий лунный свет, смешавшийся с желтизной лампы в морщинистых руках.
И завхоз уже начал шипеть что-то сквозь свои полусгнившие зубы, но вдруг резко обернулся назад, услыхав какую-то фразу Хагрида. Мерлин, пожалуй, сегодня она благодарит этого великана уж слишком часто.
— Я бы на твоём месте не был с ними так дружелюбен, Хагрид, — холодность в голосе отдавала обидой.
— В конце-концов, они здесь, чтобы отбыть наказание.
— А, — произнёс он с интонацией человека, припомнившего то, что давно вертится на языке, — так вот чего ты так опоздал-то? — а она и не знала, что взор этого великана может быть суровым. Не знала до этого момента.
— Всё лекции им читал небось, ага? — жаль, но Аргус был не из тех людей, что после такого виновато потупили бы взгляд.
— Не тебе этим заниматься, понял? — сегодняшний прилив благодарности в собственных мыслях к этому чело… Великану начинал смущать Виндемиатрикс.
— А теперь иди, нечего тебе здесь делать.
Пусть Филч и выглядел заметно урезоненным и опозоренным, пусть и прожигал теперь Хагрида гневным взглядом, но любви к наказаниям в нём все равно не поубавилось.
Так же, как и ненависти к детям.
— Я вернусь к рассвету… и заберу то, что от них останется, — не задержавшись ни на секунду, мужчина неприятно ухмыльнулся и поплёлся обратно к замку, помахивая лампой, как бы дразня.
Ви невольно вспомнились его же слова: «И не вздумайте убежать, а то хуже будет». Действительно ли хуже?
Ведь чисто теоретически в такой темноте можно легко ускользнуть и тихонько поплестись за завхозом, который дорогу точно знает.
Вот только какова вероятность того, что за всё время он их не заметит, а Хагрид таки не ринется за провинившимися слизеринцами? Да и неизвестно, какое в Хогвартсе предусмотрено наказание за то, что ученик сбежал с наказания.
Однако страх, опаляющий кожу своими мерзкими иголочками, кричал о том, что лучше выбрать именно путь сопротивления. Пока ещё не поздно.
— Я в лес не пойду, — недостаточно твёрдо даже для самого себя произнёс Драко, всё ещё, мягко говоря, озадаченный тем, что ему придётся посетить Запретный Лес. Девочка почувствовала, как он шагнул вперёд к Хагриду, вырывая свою ладошку из её. Будто бросив вызов.
— Пойдёшь, если не хочешь, чтобы из школы выгнали, — казалось, что с каждой минутой лесничий всё суровел.
— Нашкодил, так теперь плати за это, — интересно же, почему он вполне дружелюбно разговаривал со своим любимым Гарри?
— Но так нельзя наказывать, — всё не сдавался мальчишка, пусть и голос его твёрже не зазвучал. И даже несмотря на то, что Лестрейндж была целиком и полностью согласна с мнением друга — никогда бы в жизни не сумела вымолвить и слова, когда два чёрных глаза великана со злобным прищуром изучают её.
— Мы ведь не прислуга, мы школьники! — слизеринка инстинктивно шагнула вперёд — словно таким образом смогла бы спасти кузена в случае худшей реакции Хагрида.
— И вообще, я думал, нас заставят сто раз написать какой-нибудь текст или что-то в этом роде. Если бы мой отец знал, он бы…
— Он бы тебе сказал, что в Хогвартсе делать надо то, что велят, — оборвал его великан.
— Тексты он, понимаешь, писать собрался! А кому от того польза? — если бы Виндемиатрикс могла, то миллион раз вернула бы все свои благодарности Рубеусу за защиту от Филча. Ведь, судя по всему, он так же разделяет методы эксплуатации школьников. Ведь сейчас он просто-напросто унижает Малфоя перед «пресвятой» троицей-дуэтом и плаксивым Лонгботтомом.
— Ты чего-то полезное теперь сделать должен — или выметайся отсюда. Если думаешь, что отец твой обрадуется, когда тебя завтра увидит, так иди обратно и вещи собирай. Ну давай, чего стоишь?
Только увидев ярость в светло-серых глазах, направленную на лесничего, Лестрейндж, не думая, вновь ухватила кузена за руку. За ладонь, напряжение в которой чувствовалось в каждом пальце, в каждой тоненькой трещинке на коже.
Драко не сдвинулся с места.
Драко не отпустил её руки.
Драко неслышно чертыхнулся, стоило Хагриду отвернуться.
Все речи лесничего девчонка уже не слушала. Всё потому, что любая приязнь к этой персоне, появившаяся за последние пару минут, исчезла бес-след-но.
Скоро они «дружной» компанией из великана и пяти детей подошли почти вплотную к лесу. Лампа, являющаяся единственным источником света кроме яркой луны, возвышалась над головой Рубеуса, неторопливо покачиваясь с таким чудовищным скрипом, что слизеринка невольно морщилась.
Хагрид так и замер на месте, отчего Невилл чуть не врезался в него, а потом с виноватым видом сделал пару шагов назад. Друзья бы даже посмеялись, если бы не та тропинка, терявшаяся среди чёрных древесных стволов, на которую молча указывал Хагрид.
Ведь на ней были пятна. Большие, серебристо-голубые и будто бы… светящиеся.
И она была бы рада поверить, что подобное — лишь обман зрения, но этот искристый свет выглядел уж больно настоящим и даже в некоторой степени зловещим.
Табун из мерзких мурашек забегал по девичьей коже, заставив мантию прилипать к коже. Хотелось взять и спрятаться в своей комнате, скрываясь ото всех опасностей под толстым одеялом. Но нет же, надо отправиться в Запретный лес, являющийся, наверное, главным антонимом слова «безопасность».
— Вон, смотрúте. Пятна на земле видите? Серебряные такие, светящиеся? — наконец заговорил лесничий.
— Это кровь единорога, так вот, — Ви показалось, что подошву её обуви только что намертво приклеили к влажной, чавкающей земле, ведь последняя капля желания идти дальше покинула её моментально.
— Где-то там единорог бродит, которого
кто-то серьёзно поранил — уже второй раз за неделю такое, — ком в горле просто невозможно было сглотнуть. Это же какое существо осмелится нападать, а, быть может, даже и убивать единорога?!
— А этот жив ещё, и надо нам с вами его найти, беднягу. Помочь или добить, если вылечить нельзя.
М-да, маразм крепчал. Кому вообще взбредёт в голову бродить по Запретному лесу в поисках опасного существа, сумевшего ранить единорога? А тем более, заставлять делать это первокурсников.
— А если то, что ранило единорога, найдёт нас? — друг уже даже не думал скрывать весь тот ужас, что сейчас испытывал. Даже пальцы Драко заметно похолодели.
Лестрейндж не больно-то и хотелось вслушиваться в невнятный ответ лесничего, ведь она прекрасна знала, что никакие слова не смогут успокоить её в настоящий момент. Всё, что девочка могла — молча смотреть на вязкие капли серебряно-голубой крови, медленно стекающие по древесной кроне к земле.
Мысли невольно посетил один слушок, который, к чёрту, тоже ничем не мог ей помочь. Мол, треклятые близнецы Уизли — гриффиндорцы до мозга костей, настолько, что на своём веку им довелось наведаться в Запретный лес. Вот только по своему собственному желанию.
Обычно Ви на всё это лишь фыркала, совершенно не веря в то, что этим рыжим идиотам хватит смелости выбраться из замка, да ещё и в Запретный Лес. Ну а если и хватило, то их наверняка давно бы исключили из Хогвартса — а они вон, каждый день перед глазами маячат, ежедневно жизнь портят.
Однако сейчас в этом всём даже был какой-то смысл.
Смелость + идиотизм + очевидная мания самоубийства = далеко не лучший результат.
Разумеется, Фред и Джордж преувеличивали свои подвиги, как и всегда, но учитывая личные качества и отсутствие мозгов, это вполне могло оказаться правдой.
Подобные рассуждения невольно придали ей решимости.
«Если чёртовы Уизли смогли бы, то я и подавно сумею».
Лестрейндж настолько задумалась, что даже вздрогнула, когда кузен с силой «потащил» её вперёд. Не успела и оглянуться, как на развилке тропы все поделились на две команды.
М-да, прямо-таки команда мечты вместе с Лонгботтомом, который подпрыгивает от любого шороха. И это гриффиндорец?
Из всего хорошего — только Драко и пёс-Клык, который в случае чего сможет их защитить. Наверное.
В лесу царила кромешная тьма. И только после того, как Хагрид вместе с лампой ушёл, ребята поняли, что этот крохотный свет значил очень даже многое. Луна, конечно, сегодня выглядела ярче обычного, однако толку от неё было маловато.
Именно поэтому дети шагали очень осторожно, внимательно прислушиваясь даже к шелесту опавшей листвы под ногами.
Со временем стало немного проще, поскольку всё, что нужно было делать — это тупо брести по следам. По светящимся следам из крови единорога.
Однако радовалась она недолго. Ведь наблюдения показали, что чем дальше они продвигались в лес, тем больше серебристо-голубых следов оказывалось на земле.
Ноги налились свинцом — так, будто страх сковал их своими ледяными цепями.
— А что… — осторожно начала Ви, будто боясь пробудить этим нечистую силу Запретного леса.
— Что делать, если мы найдём единорога? Или то, — говорить не хотелось от слова «совсем», — что его ранило.
Невилл то ли икнул, то ли всхлипнул от испуга, а Драко же, в свою очередь, нервно сглотнул, будто стараясь принять тот факт, что в этом лесу живёт
то, что ранило единорога.
— Этот, — кузен долго подбирал подходящее слово, — идиот сказал, что в случае беды нужно послать красные искры.
— Неужели, ты не слышала?
«Скорее не слушала».
Виндемиатрикс инстинктивно вытащила волшебную палочку из кармана мантии, крепко вцепившись пальцами в её древко. Это отчего-то вызвало приглушённое рычание Клыка — и слава Мерлину, что только рычание. Ведь стоило псу понять намерения девчонки, как тот тут же успокоился, понуро зашагав вперёд.
Невилл тоже вспомнил про то, что он, оказывается, волшебник, Драко же ничего делать не пришлось, ведь палочка давно уже покоилась в хозяйской руке.
С неким отчаянием слизеринка подумала, что в случае чего палочка ей не особо и поможет — Заклинания всё ещё оставались тем самым предметом, где она показывала худшую успеваемость. Лестрейндж не была-то до конца уверена, что хоть искры сумеет пустить, что уже говорить о непостижимом для неё «Вингардиум Левиоса» или тем более, каком-нибудь защитном заклинании.
— Моя бабушка, — тихий голос испуганного Невилла казался каким-то потусторонним, — рассказывала, что тот, кто выпьет кровь единорога… — тут он замолчал, ведь чуть не повалился на землю, споткнувшись об толстый корень дерева.
— Навлечёт на себя страшное проклятие, — это мальчик практически прошептал, как только отдышался.
— Выходит, если его убил м~монстр, то теперь это чудовище проклято?
Ви сощурилась, обдумывая всю эту мыслительную цепочку. Разве волк-оборотень не считается и так проклятым? Или после того, как выпьет эту светящуюся кровь, он становится проклятым вдвойне?
Вообще, мысли об оборотнях и проклятиях были малоприятными, но атмосфера Запретного леса побуждала, пожалуй, только к этому. Помимо животного страха перед тем, что скрывается в чаще, конечно же.
— Неужели, этот трус, который боится собственной тени, умеет говорить? — Малфой-младший произнёс это одним из самых едких своих тонов.
Пусть шутка была очень даже удачной, ведь правдивой, брюнетка не позволила себе улыбнуться, видя лицо Лонгботтома.
Похоже, в его глазах застыли слёзы, так же, как брови прыгнули вверх, а губы затряслись.
— Я~я не боюсь! — воскликнул тот так громко, что прежде, чем поверить ему, хотелось сначала хорошенько стукнуть по голове — зачем же так кричать, зная, что можешь привлечь этим парочку не очень дружелюбных созданий?
— Не боишься? — Драко окинул гриффиндорца притворно восхищённым взглядом.
— Ну тогда иди первым.
— Н~но, — его большие глаза буквально кричали о всём том ужасе, что он ощущал прямо сейчас.
— Ты ведь гриффиндорец, — протянул Драко, и Ви точно убедилась, что лучший друг что-то замышляет.
— Вы все там на голову отмороженные, но как кто-то вдруг предложит опасную авантюру, в которой вы, скорее всего, подохните, то выстроитесь в очередь за страшным чудовищем, которое и победить-то не сможете, — тон кузена был настолько елейным, что казался насквозь пропитанным густой патокой. Вот только патока эта отдавала горечью и даже желчью.
— Зато умрёте как… — взгляд серых глаз мечтательно устремился куда-то вдаль.
—
По-геройски. Так, что вашей тупости памятник поставят.
Драко хорошо умел производить должный эффект своими словами. Будь то гости бала в Мэноре, некоторые профессора, однокурсники или… Невилл. Боящийся всего на свете мальчишка, который первым шагал прямо в чащу Запретного леса. Пусть и, наверняка, приложив для этого все свои силы и храбрость, пусть и испустив судорожный вздох, будто собираясь надышаться перед смертью.
И вновь мёртвую, пугающую и пронизывающую насквозь своим беззвучием, тишину, прерывает лишь сухой шелест опавших листьев под детскими ботинками. Конечно, каждый ведь был занят своим делом.
Лонгботтом буквально заставлял себя делать каждый шаг, борясь со своими «тараканами», Малфой, с подозрительной усмешкой на губах, наблюдал за переживаниями гриффиндорца, а Лестрейндж, еле поспевающая за мальчишками, даже несмотря на то, что Драко за руку тянул её вперёд, интересовалась лишь зловещими серебряно-голубыми пятнами на земле и тем, что же такое замыслил лучший друг.
Вторая загадка решилась первой. Сама собой. Всё потому, что Малфой припустился вперёд с такой скоростью, будто пытаясь нагнать Невилла, что почти вырвал свою ладошку из девичьей.
Логичным было, что он уж точно не имел никакого желания не то, что говорить с этим трусишкой, но и попросту шагать рядом. А значит, цель состояла в другом. В пакости.
Нет, не то, чтобы девочка очень этому возражала — какая разница, это ведь Лонгботтому страдать.
Но вот сейчас случай был другим. Ведь кто знает, какова вероятность, что гриффиндорец не наябедничает большому, суровому Хагриду?
А потому, Ви приложила все усилия, дабы остановить друга. Как минимум, сжала его руку достаточно сильно для того, чтобы кузен резко затормозил на месте, одарив её недовольным взглядом.
Сначала мальчик ничего не понял. Затем до него медленно дошло, что слизеринка в курсе его затеи — а иначе и быть не могло. Ну а в самом конце, судя по всему, настал черёд помутнения рассудка и конкретного непонимания.
Брюнетка побоялась говорить, ведь так может привлечь внимание то ли Невилла, то ли лесной живности.
Но, Мерлин видел бы этот взгляд малахитово-зелёных глаз! Ведь сейчас в нём умещалось всё: упрёк, неодобрение, непонимание, совет, мольба и даже поучение.
Девчонка была уверена, что Драко разглядел это хорошо и даже лучше. Вот только взял и успешно сделал вид, что ничего не понял, совсем разжав пальцы. От чего её кожа, успевшая привыкнуть к теплу, тут же покрылась сотней мелких мурашек.
Наблюдая за тем, как Малфой на цыпочках подкрадывается к Невиллу, минуя при этом заподозрившего неладное Клыка, Ви поняла две вещи: а) Драко решил, что напугать со спины — это очень оригинально и ново; б) ей самой хочется застонать, вымещая в этом стоне всё своё разочарование, разъедающее мысли последние несколько дней.
Она уже даже ускорила шаг, собираясь помешать другу — Мерлин, впервые в этой жизни — однако было уже чертовски поздно.
Ведь как только Малфой совершил желаемое, мир вокруг превратился в сплошную какофонию из звуков, а в сознании настойчиво поселилась мысль о том, что с этого момента все они глубоко в клоаке.
Всё происходящее слизеринка наблюдала как будто через пелену. Сначала Невилл, поддавшись инстинкту самосохранения, отпрыгнул вперёд, начиная кричать так истошно, как будто блондин по меньшей мере вырвал ему руку, затем подключился Драко, залившийся своим фирменным, давно знакомым хохотом. Но даже на этом прекрасно отыгранная симфония донельзя «приятных» звуков не кончилась. С небольшим опозданием свою партию исполнил Клык, который оказался законченным, хриплым басистом — от его протяжного, оглушительного лая, смешавшегося с воем, слизеринка чуть не подпрыгнула.
Что насчёт кульминации? Ох, над ней солист-Невилл постарался особенно, ведь то ли неосознанно, то ли прекрасно осознавая свои действия и желая отомстить злодею-Драко, поднял палочку вверх, выпустив куда-то в туманное небо сноп красных искр.
Видит Мерлин, видит Салазар, видит Тёмный Лорд, они пропали.
И если по обыкновению принято считать, что, рано или поздно, попавшие в грязь выберутся оттуда, то в этом исключительном случае они увязли в невероятно глубоком болоте из проблем навеки.
Да, всё случилось именно так, как она и предполагала.
Сначала их таки «навестил» Хагрид, нёсшийся сюда на всех парах. Ещё бы он не испугался — ведь именно лесничий в настоящий момент в ответе за детские жизни. Затем великан убедился в том, что все вроде как живы и здоровы (даже психически), а после заметно посуровел, видимо, набравшись сил, дабы спросить «что здесь, чёрт возьми, произошло?».
А Невилл, о, драккл его побери, всё ещё хнычущий и дрожащий от страха, успел ответить раньше слизеринцев. Тут уже никакие объяснения и оправдания Драко не помогли.
Ведь лесничий попросту рассвирепел, будто бы увеличившись при это ещё раза в два. А его чёрные глаза прожигали кузена
таким взглядом, что ни один из взоров Филча и рядом с ним не стоял.
Затем же Хагрид перешёл на крик. Мужчина говорил так яростно, быстро и презрительно, что в его речи сложно было разобрать хоть слово. Образ разъярённого великана, чуть ли не с пеной у рта обвиняющего лучшего друга в проступке, был для девочки безумно страшным.
В какой-то момент, когда Рубеус начал активно жестикулировать руками, Ви настолько побоялась, что он сейчас просто возьмёт и ударит Драко, что в одно движение встала перед мальчишкой, всем своим ростом пытаясь закрыть его от чужого гнева.
Ведь ей не впервой. Она, наверное, даже боли не почувствует.
Этот жест произвёл на лесничего не то впечатление, о котором брюнетка думала, но абсолютно точно то, о котором мечтала в этот момент. Он закончил свой напутственный монолог сию же секунду, и сказав что-то, — её мозг на уровне автоматизма не воспринимал его слова, приученный к этому пару минут назад — жестом показал идти за ним.
Отлично, из-за этой поистине идиотской шутки над Лонгботтомом, Хагрид поделил их на команды заново. Теперь «команда мечты» состояла из неё, Драко, Клыка и… Гарри, чёртового, «пресвятого» Поттера. Который, судя по слабой улыбке на губах, что он безуспешно пытался спрятать, был очень даже рад этим крикам лесничего в адрес Драко. Интересно, а он их слышал-то?
Повезло, что «Потти» додумался промолчать. Иначе либо Малфой, либо Лестрейндж точно заткнули бы его, наплевав на присутствие лесничего. А, погодите-ка, он ведь давно бросил их, удалившись в неизвестном направлении.
Чудесно.
Теперь она даже пожалела о крайней молчаливости «Мальчика-Который-Выжил» — так можно было хотя бы отвлечься, подбирая достойный ответ.
Ан нет, вот вам, дорогие, кромешная темнота, Запретный Лес, раненый единорог, которого ещё надо найти и трек-ля-та-я тишина.
Дети уходили всё глубже в лес. С каждой минутой мурашек, уже чуть ли не прожигающих кожу, становилось всё больше. Да и злость на лучшего друга не желала уходить так быстро. Она даже отпустила его руку, несмотря на то, что страх обжигал девичьи мысли столь же активно, как и в начале пути.
Ведь это же надо было, в конце концов, додуматься до такой идиотской пакости, присущей, разве что, Уизли. И Лестрейндж с лёгкостью высказала бы всё, что об этом думает, если бы рядом, с воодушевлением дохлой мухи, не шагал Поттер.
Да, Ви могла злиться на Драко сколько её душе угодно, но никогда, никогда в этой жизни не стала бы позорить перед его злейшим врагом.
Где-то через полчаса деревья, с их жуткими ветками, больше напоминающими шипы, полностью преградили ребятам путь.
Крохотный комочек тревоги в девичьей груди тут же разросся до размеров той кучи еды, которую Крэбб с Гойлом обычно накладывали на свои тарелки.
Однако самым жутким, тем, от чего кровь стыла в жилах, всё равно были не «шипы»-ветки, а скорее уж корни этих несчастных деревьев. Корни, забрызганные серебристо-голубой кровью так, словно бедный единорог прожил свои последние минуты именно на этом самом месте.
— Смотрите, — произнёс Гарри, вытягивая руку куда-то вперёд и показывая на блеск, исходивший от земли. В его зелёных глазах, даже скрытых круглыми линзами очков и выглядящих от лунного света точь-в-точь как её, отчётливо виделся страх. Животный, своими липкими щупальцами пожирающий не только весь здравый смысл, но и в принципе мысли.
Да, быть может, Поттер и был тем ещё идиотом, но даже он смог понять, что раненый единорог, а значит, и опасность, где-то рядом.
— Неужели, — подал голос Драко так внезапно, что вытянутая вперёд рука гриффиндорца, невольно дрогнула, — великий Гарри Поттер, победивший Сами-Знаете-Кого, боится обыкновенной лесной полянки?
— Я хотя бы не просился обратно в замок, дрожа от ужаса, — прошипел «Мальчик-Который-Выжил» в ответ.
— Да ты… — лицо Малфоя-младшего, будто покрыли грозовые тучи.
— Замолчите! — удивительно, но стоило девчонке привести обоих в чувство тихим шиканьем, как все и вправду замолчали. Пожалуй, в повседневной жизни стоит пользоваться этим чаще.
Ребята молча переглядывались примерно с минуту. И пусть взгляды их не были пронзены искренней заботой друг о друге или поддержкой, слизеринцы и гриффиндорец сошлись на том, что стоит на время прекратить вражду, дабы просто-напросто выйти из этого чёртового леса живыми.
Ребята, собравшись с духом, пролезли между ветвями древнего дуба, следуя за Клыком, который уже оказался на поляне. Его нервный скулёж стал вовсе не добрым знаком, что, в общем-то, было сущей правдой.
Ведь стоило Ви только опустить взгляд вниз, как она сразу же почувствовала, что ноги буквально приросли к земле. От ужаса, сковавшего каждую клеточку тела своими ледяными цепями, не осталось сил даже для того, чтобы ухватить кузена за руку. Даже для того, чтобы закричать.
В нескольких метрах от них покоилась огромная туша.
Мёртвый, Мерлинова борода, мёртвый единорог! Тот самый, которого они всю ночь искали, надеясь на счастливый исход.
Эта печально пугающая картина завораживала.
Лестрейндж не раз видела единорогов на колдографиях в книгах, этих дивных, поистине прекрасных существ. Но одно дело наблюдать на картинке и совсем другое — видеть своими глазами.
Слова «красивый» было крайне мало для описания единорога, с его длинными стройными ногами и гривой жемчужного цвета, будто мерцающей из-за лунного света.
Пока друзья статуями стояли на одном месте, не решаясь действовать, а Клык, оказавшийся трусливым, забился куда-то в угол, Гарри сделал ещё шаг вперёд и тут же замер, ведь внезапный шорох раздался вовсе не издалека.
Ви молила всех известных ей святых о том, чтобы источник этого звука был никак не связан с преждевременной кончиной единорога.
Когда кусты на другом конце поляны зашевелились, комок в горле начал медленно душить.
Из тени выступила фигура в тёмном, с наброшенным на голову капюшоном, и ноги начали слабеть, будто становясь ватными.
Единственное, что спасло её от падения — адреналин, ударивший в кровь, отчего все мышцы вдруг будто превратились в несгибаемую сталь.
Где-то на периферии слуха она услышала, насколько тяжелее задышали мальчишки. Ви же, как бы ни пыталась, не могла заставить себя сделать и глоток воздуха, боясь, что это привлечёт внимание треклятой фигуры неизвестного.
Однако этот некто их не замечал. Девочка уже понадеялась на то, что, быть может, этот человек слепой.
Надежды не оправдались.
Ведь незнакомец подошёл прямо к мёртвому животному. Опустился на колени и склонился над огромной рваной раной в боку единорога.
Охвативший ребят ужас не позволил бы им пошевелиться, даже если бы они того хотели.
Ви смотрела на фигуру в балахоне невидящим взглядом, так, будто её мозг специально не запоминал этот чудовищный образ.
Мёртвую тишину поляны прервал мерзкий, тошнотворный, чавкающий звук, очевидно, исходивший от парочки несчастного существа и незнакомца.
Этот некто пил кровь единорога, тем самым обрекая себя на участь проклятого.
Раздался крик, пронзительный и больше похожий на визг. Девчонка понятия не имела, кричала ли это она сама, Драко, Гарри, Клык, который внезапно обрёл голос или единорог, решивший поделиться своими переживаниями на смертном одре.
Ведь это, Мерлин, сейчас было неважно.
Всей её
стальной выдержки хватило для того, чтобы пулей обернуться назад, побежав за лучшим другом. Тот нёсся в обратную сторону со скоростью артиллерийского снаряда, так, как он обычно летал на метле. Видимо, впечатление от этой картины было слишком сильным.
И она была чертовски с ним солидарна.
Лестрейндж плевать было на то, что её ноги чуть ли не полностью утопали в вязкой грязи, смешавшейся с серебристо-голубой кровью, на то, что лёгкие упорно отказывались работать, а она сама была близка к тому, чтобы задохнуться, на то, что волосы лезли в глаза, отчего Малфоя было видно ещё хуже.
Да слизеринка даже не была уверена в том, что кузен точно знает правильную дорогу.
Просто главным желанием, заветным и жгучим, было выбраться из Запретного леса поскорее, оказавшись в безопасности.
В какой-то момент мальчик слегка замедлил скорость, оборачиваясь назад. Успокоившись и убедившись в том, что с Ви всё хорошо, он вновь вернулся к своему образу марафонского бегуна.
А вот для неё любые шансы на успех обернулись полнейшим крахом. Стоило только слегка отвлечься, как любое равновесие было потеряно, а совсем уже ватные ноги подкосились. «Кроваво-грязная» жижа издала хлюпающий звук, будто утаскивая девочку на землю.
Адреналина в хвалёной чистой крови всё ещё было настолько много, что стремительное падение даже не принесло ей боли. Слизеринка поморщилась, осознав, что это отвратительное месиво покрывает не только ботинки, но и мантию, руки, Мерлин, волосы. Казалось бы, какие тут сложности — возьми и поднимись на ноги, потом следуй дальше за кузеном.
Она попросту не могла встать, будто что-то насильно удерживало её. Так и было.
Её лодыжка застряла в лунке между двумя мощными корнями дерева, да так глубоко, что самостоятельно выбраться из этого капкана не получалось.
Тело вновь наполнила мерзкая дрожь. Трясущимися, как осиновый лист, пальцами, девочка вытащила из кармана, к счастью, не потерянную палочку, всеми силами отгоняя мысли о том, что это в любом случае не поможет. Ведь в заклинаниях она полнейший нуль, который, как ни старается, не получает результатов.
— Вингар… — та прокашлялась.
— Вингардиум Левиоса! — из палочки вырвался слабенький светло-голубой цвет, больше напоминающий нитку.
Произошло ровным счётом ничего. Как и во второй, и в третий, и в четвёртый раз. Со временем даже это слабое свечение исчезло.
«Какая из тебя волшебница?»
«Может, тебя и стоило отдать маглам?»
Хотелось расплакаться. Так, будто ей не двенадцать, а по меньшей мере пять.
Из глаз даже слёзы не шли. Видимо, не было сил.
Надеяться на спасение — тоже глупо. Откуда здесь взяться небывалому герою? Драко унёсся вдаль, ведь не заметил падения подруги, Хагрид вместе с другой «командой мечты» где-то прохлаждается, а Гарри и вовсе остался на той поляне — неизвестно, кому из них хуже.
Любые её горестные размышления прервал зловещий шорох. Всем своим сердцем девчонка мечтала списать это на порывы ветра или безобидную лесную живность. Однако сердце и пессимистичный разум твердили другое.
Вмиг стало в тысячу раз холоднее. Мурашки, которые не покидали её кожу с того момента, как ребята отправились в Запретный лес, и прочно там поселились, всё разрастались.
Одним шорохом не ограничилось. Ви могла поклясться, что в настоящий момент слышала тот же звук, какой издавали шелестящие листья под их ногами.
Кто-то неумолимо приближался.
Девочка настолько активно пыталась вырвать собственную ногу из деревянных «лап», что, видимо, умудрилась задеть кожу. Щиплющее ощущение где-то в области лодыжки ничуть не улучшило положение вещей. Тихонько прошипев, она согнулась, обняв колени руками и затихла, посильнее зажмурившись.
Ожидание смертной кары — вот худшее чувство в этом мире.
Отчаяние ударной ледяной волной окатило мысли, мешая думать. Впрочем, она немногое потеряла.
Положение ведь безвыходное. Выбраться из ловушки не получилось ни волшебным, ни магловским способом, а иначе спастись от неминуемой опасности, если не гибели, невозможно.
Что обычно делают люди в такие моменты?
До последнего верят в чудесное спасение? Мысленно говорят «спасибо» и «люблю» всем своим близким? Прописывают в голове завещание?
У неё-то и имущества никакого нет, разве что медальон, волшебная палочка и жутко неудобные платья. И то, почти всё куплено Малфоями.
Её донельзя «позитивные» думы прервал новый звук. Громкий всплеск, будто кто-то неосторожно ступил прямо в лужу.
Девчонка невольно вздрогнула, покрепче обняв собственные колени. Она даже дышать пыталась как можно реже и тише. Однако каждый вздох, будто на зло, был глубже и тяжелей предыдущего.
«Вот же трусиха».
Шорох за шорохом раздавались слишком уж недалеко — на расстоянии не больше метра. Свинцовые цепи страха сдавили грудь. Стало как-то без разницы, что именно с ней случится. Лишь бы это просто поскорей закончилось.
Шорх. Шорх. Шорх-Шорх.
Никогда в жизни Ви не боялась так, как когда за спиной послышалось чьё-то дыхание. Частое и хриплое.
Видимо, уже не имеет смысла молить Мерлина о помощи.
Великий волшебник ничем помочь не сможет.
А эти кошмарные вздохи всё ближе. С каждой минутой.
Ей это надоело. Сама не понимая, что делает, Лестрейндж обернулась назад.
Желая посмотреть прямо в глаза своей участи.
Обернулась и увидела…
Обвисшую морду, клыки и трусливые глаза?
Слизеринка выдохнула с таким невероятным облегчением, что даже дышать стало легче. Это всего лишь волкодав лесничего. Не страшный монстр. Не этот некто, что пил кровь единорога.
Клык же, этакий гороховый шут, залился лаем, видимо, торжествующим его победу и то, что девчонку удалось напугать.
Однако, уже через несколько секунд оказалось, что причина обстояла несколько в…
— Вечер добрый, — послышался из-за спины чей-то смутно знакомый бодрый голос.
Неизвестно, была в этом больше вина неожиданности или тревоги, но страха внутри скопилось столько, что Ви невольно подпрыгнула. Наверное, она бы вскрикнула, если бы в теле остались хоть какие-то силы.
И так уже, похоже, раненую кожу на лодыжке защипало в разы сильнее, но девчонка этого не заметила. Всё внимание было приковано к неожиданному гостю.
Даже несмотря на почти кромешную тьму, ей удалось разглядеть в высоком силуэте знакомые черты. Смуглый паренёк с перепачканными в уже знакомой серебристой жидкости ботинками — так, будто он ходил за лесничим и первокурсниками по пятам — и нелепыми кудряшками, свисающими вниз, стоял прямо над ней.
Дамы и господа, Ли Джордан — квиддичный комментатор, закадычный дружок чёртовых Уизли и один из представителей вида «грифффиндорец обыкновенный».
Пока в голове крутилось бесконечное число вопросов вроде «какого чёрта он тут делает?», слизеринка на автомате подняла палочку, медленно направляя прямо на парня. Кто знает, представляет он в себе спасение или очередную опасность?
Все её рефлексы, видимо, от ночи, проведённой в Запретном Лесу, буквально насильно вбились в сознание. Хотя, вернее будет сказать, что та стала более нервной, ведь даже равнодушный взгляд Ли вызывал тревогу.
— У~у, миледи, — протянул Джордан, поднимая руки вверх, как бы в знак того, что сдаётся и сражаться дальше не собирается.
Что-то блеснуло на лунном свету. Его пальцы перехватили, как оказалось, карманные часы на длинной цепочке, а взгляд сделался таким серьёзным, будто он крупно куда-то опаздывал. Да как вообще можно высмотреть хоть что-то в такой темени?
— Вы, видимо, вежливостью не отличаетесь, — по своему обыкновению Ви бы фыркнула, однако сейчас этого не позволяли ни настроение, ни обстоятельства.
— Кто ж направляет оружие на своих спасителей?
— Спа… — видимо, голос вернулся к ней раньше, чем способность трезво мыслить, поскольку мысли так и путались в голове.
— Что? — Мерлин, какой позор! Почему из всех людей на свете в этом чёртовом лесу должен был появиться Джордан?
Парень обошёл её со спины, аккуратно переступая через огромные корни деревьев и совсем не замечая трусливого Клыка, который чуть ли не прилип к его ноге. Это оставило слизеринку равнодушной.
Однако стоило ему вытащить из кармана волшебную палочку, как Лестрейндж заметно напряглась.
— Редукто! — прохрипел юноша, и из палочки вырвался огромный голубоватый шар.
Пару секунд девочка наблюдала за этим явлением, как заворожённая, до тех пор, пока в голове не промелькнула ассоциация.
«Редукто — одно из взрывных проклятий».
Мысленно чертыхнувшись, Виндемиатрикс отшатнулась назад — Слава Мерлину, прежде застрявшая нога «вылетела» как пробка из бутылки — и забыв притормозить, сделала пару кувырков назад.
Как было прекрасно то, что в данный момент её не волновала отвратительная грязь в собственных волосах, на очистку которой придётся потратить вечность и даже холод.
Девочка, тяжело дыша, наблюдала за синим огоньком, сжигающим коварные корни деревьев и легонько потирала лодыжку — пару царапин, судя по ощущениям, там всё же было.
Клык снова залился лаем. Поразительно, как такой внушительный на вид волкодав может бояться даже огня.
Ли же топтал уже затухающие «дрова», превратив их в затлевшие угольки.
Конечно, она чувствовала некую благодарность к нему — всё-таки, теперь та могла хотя бы свободно передвигаться.
Но злости всё равно было куда больше. То ли гриффиндорство, то ли дружба с близнецами Уизли, окончательно выели Джордану мозги. Ведь стоило бы только промахнуться на каких-то пару дюймов, и затлевающие угольки остались бы уже от самой Виндемиатрикс.
— Что ты, — голос был непривычно выше обычного, — драккл тебя побери, забыл здесь?
Теперь, когда страх отступил, этот вопрос занял в девичьей голове первенство по частозадаваемости.
Ведь если бы Ли был наказан, то его, скорее всего, так же отправили вместе с Хагридом и первокурсниками, либо же придумали другое задание в другом месте.
И этот вариант казался единственным объяснением. Но ежели подобное невозможно, значит, теория мании самоубийства уже не требует доказательств. Нет, ну кто в здравом уме согласится посетить Запретный Лес (не из-за наказания), да ещё и сам этого пожелает?
Ответ стоял прямо перед ней.
— Тебя что, — отозвался тот, — воспитывали его сородичи? — юноша с больно знакомой непристойностью указал пальцем прямо на Клыка.
Малахитово-зелёные глаза прожигали его полным возмущения взглядом. Да, пожалуй, она частенько желала назвать Люциуса далеко не лестным выражением, однако всё это были чистые эмоции. Не считала же та дядю, в самом деле, псом. Нарцисса же была ещё дальше от этого определения.
В любом случае, даже если бы слизеринка была с ним солидарна — не позволила бы
так отзываться о Малфоях. Даже если это, Мерлин, шутка. Чертовски никудышная и странная, как сам Джордан.
Парень, к слову, и не думал прекращать свои «расчудесные» речи.
— А как же «представься, пожалуйста», «приятно познакомиться», — в темноте он бы и не увидел, как Ви закатила глаза, а жаль, — ну или на худой конец «спасибо»?
В своём воображаемом списке самых невыносимых людей на свете Лестрейндж невольно передвинула этого неугомонного паренька на строчку повыше. Теперь же они с Джорджем делили серебро.
Ну а ради ответа на все дифирамбы, та даже поднялась на ноги.
— Я прекрасно знаю, кто ты, — тотчас сложившиеся на груди руки Ли так и сказали «да что ты?», — а ещё лучше, кто твои дружки, — молчание было расценено как немая просьба продолжить.
— Поэтому будь добр, Джордан, прекрати паясничать.
Тёмные глаза смотрели на неё больше минуты. Взгляд его был внимательным и словно обдуманным. Оттого лишь забавнее было видеть ухмылку на губах. Вроде как, «сочетание несочетаемого».
Он и близнецы были безумно и вовсе не похожи одновременно.
Схожие жесты, ухмылки, шутки, невыносимость, на этом, пожалуй, всё.
Пока Фред и Джордж, казалось бы, витали в облаках, Ли думал. Много, будто великий шахматист перед финальным ходом в игре. Если в их взглядах горел лихорадочный огонь, будто предвестник хаоса, то Джордан был скорее спокойным, насколько это в принципе возможно для гриффиндорца-друга Уизли. И если этот парень внимательно наблюдал, то братья своими взглядами прожигали. Насквозь.
— Всё ясно, — хмыкнул юноша.
— Значит, из Запретного Леса ты выбраться не хочешь, — она нервно сглотнула.
— Думаешь, оборотни прекрасная компания?
— Джордан! — одёрнула его Лестрейндж, пытаясь скрыть, что от одного упоминания об оборотнях её знатно передёрнуло. Мало кого сюда мог привлечь этот идиот своими взрывами.
— У меня есть имя, вообще-то, — да ну, Ли играет ещё хуже Уизли. И если в их обиду и грустные глаза теоретически можно поверить, то тут остаётся только бросать в никудышного актёра помидоры.
— Но только ради вас,
миледи, я потерплю подобное обращение.
Миледи. В этом было столько сарказма, что впору было задохнуться.
Однако звучало всё равно приятно. Лучше чем все эти «Мисс Исступление», «змейка» и, Мерлин… «Вэнди», чёртово «Вэнди», от которого уже правда тошнит.
Джордан махнул рукой, как бы подзывая к себе. А сам развернулся к ней спиной и поплёлся вперёд, даже не убедившись, шествует ли слизеринка следом. Мол, хочешь иди, не хочешь — мне, так-то, плевать.
Предатель-Клык мгновенно устремился вперёд.
Ви же, взвесив все «за» и «против», поняла, что другого шанса выбраться из этого пресловутого Леса попросту не будет, и её не особо длинная жизнь здесь и закончится. А потому взяла и действительно зашагала следом.
М-да, пессимизм и не на такое сподвигнет. По крайней мере, утешало то, что раз Ли додумался посетить Запретный Лес в ночи, то точно знал выход.
Впервые в жизни она даже мысленно не сказала, что это всё из-за гриффиндорского слабоумия и храбрости, граничащей с манией самоубийства. Нужно же было хоть как-то сохранять собственную надежду.
Шли ребята молча.
Под ногами хлюпали грязные следы, шелестели листья, но никто этого даже не замечал. Будто такие посторонние звуки уже сделались привычными.
Клык, тоже уставший от всех этих ночных приключений, кряхтел рядом, даже не лаял.
Удивительно, Виндемиатрикс уже даже не так боялась. Не то, чтобы она верила, будто Джордан сможет хоть что-то сделать при встрече с монстром. Скорее, в одиночестве всегда страшнее умирать, чем рядом хоть с кем-то. Даже если это лучший друг твоих врагов.
Лодыжку всё ещё щипало, но девочка упорно продолжала игнорировать любые неприятные ощущения, собирая силы в кучу лишь для того, чтобы банально шагать вперёд.
Ну или же отгонять пессимистичные мысли вроде тех, что всё это — злая шутка, и Ли сейчас заведёт её далеко-далеко в чащу, а сам трансгрессирует в замок.
По крайней мере, эти мысли были объективно глупыми.
Во-первых, даже троица Уизли и Джордана не такие отвратные идиоты, чтобы придумать что-то подобное. Ну или это просто её сознание продолжает отчаянно верить в лучшее.
Во-вторых, что более вероятно, такой волшебник, как Джордан не умеет и не имеет права трансгрессировать. Сколько ему там? Тринадцать? Четырнадцать? До совершеннолетия, как от Лондона до земли.
«Значит, всё будет не так уж и плохо».
— Что ты здесь делаешь? — тихо спросила Ви, всё не отрываясь от своих
депрессивных мыслей.
Только услышав тихий смешок, она поняла, насколько глупо прозвучал этот вопрос. Но ведь школьникам любых возрастов правда запрещено ходить в Запретный лес (конечно же, если дело не касается наказаний).
Её смущённый взгляд устремился под ноги, ибо смотреть на развеселившегося Джордана не хотелось от слова «совсем».
— Иду, вдыхаю свежий лесной воздух, существую, — Ли намеренно говорил куда медленней, дабы издеваться дольше.
— Выбирай любой вариант.
Посмотреть на него всё-таки пришлось. Нужно же выказать своим взглядом всё презрение, дабы не тратить бесценные слова на ветер.
— Паясничество передаётся воздушно-капельным путём? — парень слегка потёр затылок, протяжно зевая. Да ладно. Он, Мерлин, даже издеваться нормально не умеет.
— Если да, то отойди подальше.
На удивление, Джордан правда чуть двинулся в сторону. А затем, осознав, что секунду назад облажался, вернулся обратно. Под лёгкий смех Лестрейндж юноша скрестил руки на груди и состроил ей недовольную мину.
И вновь, непобедимая мисс Лестрейндж выигрывает у гриффиндорских идиотов. В настоящее время счёт — 1:0
Даже скучно как-то — совсем никакой толком конкуренции.
— Запретный Лес — потрясающее место, — её собеседник начал говорить таким непривычно серьёзным голосом, что сразу захотелось проверить, не подменили ли его за пару минут молчания. Самым странным было отсутствие любой иронии в этих словах — прозвучало, будто чистая правда.
— Тут тихо, пусто, никто думать не мешает, — с этим, впрочем, можно было поспорить, однако если не навлекать на себя неприятности, Запретный лес, наверное, и вправду может быть этакой «обителью тишины».
— Но, конечно же, — на губах показалась ехидная ухмылка, — такому юному и недоразвитому организму, как ты, этого не понять.
Ан нет, не подменили.
От возмущения её щёки вспыхнули. Чёртов Джордан.
Какое вообще право он имеет называть её, драккл, «юным и недоразвитым организмом»?!
— Да как ты вообще сме…
— Это не лучшие слова при таких обстоятельствах, — отлично, теперь он ещё и пожурить её собирается. Мерлин, могла бы та выбраться из этого пресловутого леса без его помощи, не нужно было…
— Как насчёт простецкого «спасибо»?
Ребята одновременно замерли на месте, прожигая друг друга взглядами. Ви — недовольным, а Ли — выжидающим.
Клык, непонимающий в чём, собственно, дело, тревожно зарычал.
Гляделки всё продолжались. Джордан, не упустив шанс лишний раз подколоть, специально согнулся, дабы оказаться на одном уровне с девчонкой и склонил голову на бок.
Несмотря на то, что желание стукнуть его чем-нибудь тяжёлым всё возрастало, Лестрейндж признала, что в чём-то этот комментатор был прав. Ведь Ви не была съедена монстром и не сошла с ума
ещё больше только потому, что из ниоткуда появился Ли Джордан. Мало того, он, вроде бы, выводит её прямо к замку.
— Благодарствую, — сдавшись, процедила девчонка сквозь зубы.
И они зашагали дальше.
Развилок больше не было, да и в последний раз ребята поворачивали минут пять назад. В девичьей груди теплилась надежда на то, что совсем скоро чаща уже закончится, и вдалеке покажутся огоньки из Гостиных студентов.
— На самом деле, — уклончиво протянул Ли, будто отвечал на каверзный вопрос, — это стоит говорить не мне, — видит Мерлин — Виндемиатрикс это не понравилось.
— Я просто увидел тебя и понял, что Фред с Джорджем никогда больше не заговорят со мной, если я возьму и брошу умирать в лесу одну слизеринскую первокурсницу со злющими зелёными глазами.
Девчонка застыла на месте, словно её приклеили к земле.
С минуту она молча глазела на Джордана, оставив свои тонкие брови в изумлённом положении.
Чувствуя, как злость смертоносной волной ударила по сознанию. В который это раз, интересно?
А всё потому, что в голове медленно, подобно мозаике, начинала складываться вся картина происходящего.
«Вот же идиотка».
Вау, даже сама это признаёт.
Конечно, как же иначе, если Лестрейндж — наивная овечка, поверила в людское милосердие. Что это Ли по своей воле «спасает ей жизнь».
А тут вспомнилось и то, что близнецы, чёртовы, чёртовы настолько, что зла на них не хватает, Уизли прекрасно знали о её задумке. А может, и братца своего предупредили.
Но сейчас не это важно. Эти идиоты наверняка знали, что троице (а значит, и Малфою с Лестрейндж) назначили наказание. Приплюсуем сюда то, что, по слухам, быть может, таки правдивым, Те-Кого-Нельзя-Называть посещали Запретный Лес.
Сами, выходит, прийти сюда снова побоялись, а дружка подговорили. Мол, давай-ка, дружище, разберись с нашей соперницей, и пока мы в Гостиной будем сидеть, сложа руки — ты побегаешь по Запретному лесу.
Плевать ей было, в чём прикол всей задумки. Уличить её в несамостоятельности или трусости, чтобы потом насмехаться до конца года? Завести поглубже в чащу, ибо больно уж надоела?
«Ох, доберусь же я, Уизли, до вас…»
— Вообще, — этот парень всё продолжал свои речи, шагая вперёд (от этого Ви не сразу догнала его), либо правда не замечая, как изменился настрой собеседницы, либо мастерски притворяясь, — разговоры этих двоих в последнее время только о тебе од…
— Они тебя попросили?! — сей вопрос — сущая формальность, ибо уверенность в этом была практически стопроцентной.
Неожиданно, вопрос вызвал у него широкую, «чеширскую» улыбку.
— Мерлинова борода, сколько же огонька в глазах! — тут уже сам Ли остановился. Краешком глаза слизеринка разглядела за ветвями более низкорослых деревьев тусклый свет.
Мерлинова борода, это что, правда Хог…
— А это я просто сказал «Фред и Джордж», — словно ошпаренная, она обернулась в его сторону, пытаясь уловить что-то неочевидное в донельзя странной ухмылке. Ни одна из догадок по поводу значения этих слов ей не понравилась. Совсем.
— Боюсь представить, что происходит, когда вы раз… — тот запнулся.
— Гм, переговариваетесь.
«Пресвятые мерлиновы кальсоны, только не…»
А Джордан озарился таким победным выражением, будто уже готовился сделать последний ход. Будто сейчас разнесёт её в пух и прах.
— И кто же тебе нравится? Малыш-Джордж? — он слегка повременил со следующей догадкой, видимо, оценивая, насколько собеседнице
не понравились его слова.
— Фредди? — юноша оглядел её с ног до головы.
— Оба?
А Ви словно окатили кипятком.
Такой она себя и чувствовала прямо сейчас — кипящей, драккл, изнутри.
Девчонка понятия не имела, какими грехами заслужила то, что уже второй гриффиндорец за последние несколько дней оскорбляет её, называя влюблённой в близнецов Уизли.
Чем же та
так провинилась, чтобы заслужить всемирное признание в лице влюблённой в школьных клоунов дурочки? Которых она, к слову — сколько можно повторять — ненавидит. Не выносит, терпеть не может.
Если обычно логика хромала, то в этом случае её, бедненькую, парализовало.
Но какое ей сейчас должно быть, Мерлин, дело до умственного развития Джордана, если так хочется стукнуть его чем-нибудь тяжёлым, да посильнее.
Нет, ну а что, вдруг хотя бы эта терапия ему поможет?
— Если ты сейчас же не прекратишь молоть эту чепуху, — в девичьих глазах блеснул дьявольский огонёк, — я собственноручно придушу тебя, Джордан.
— Ты покраснела, Лестрейндж, — чуть ли не промурлыкал от радости парень.
Она выдохнула. Глубоко и сквозь зубы. Ведь, стоит признать это, Ли был — видимо, впервые за жизнь — чертовски прав.
И если бы они сейчас стояли где-нибудь в коридоре, освещённом факелами, её лицо превратилось бы в одно сплошное подобие томата.
Щёки и вправду горели. Однако, Мерлин, из-за возмущения, из-за банальной злобы, а не смущения и — упаси все святые — каких-либо нежных чувств.
— Кто из них? — парень всё выжидал.
Ну ничего, Ви тоже постарается стать терпеливой. Ради великого дела и собственной чести.
Каких-то пару секунд ставшие бесконечными гляделки продолжались. После чего девчонка собралась с силами, наполняя свой тон самыми ледяными нотками, на которые только была способна.
— Передай, пожалуйста,
своим дражайшим Уизли, — Джордан, погрузившийся куда-то глубоко в свои мысли, запоздало поднял взгляд на слизеринку, — что я лучше действительно умру, чем ещё раз приму твою или тем более их помощь.
Лестрейндж знала, что он прекрасно её услышал и более того, даже понял. А большего и не надо.
Девочка припустилась вперёд, чувствуя, как ветер обдаёт своими порывами лицо. Её щёки со стопроцентной вероятностью всё ещё горели багрянцем. По крайней мере, холода почти не чувствовалось.
Внезапно, ветви исчезли вовсе, и вдалеке показались не тусклые огоньки, а сам замок.
Хогвартс, милый Хогвартс.
Казалось, после таких приключений, она полюбила эти каменные стены в несколько раз больше.
— Я знаю,
кого именно ты любишь, Лестрейндж! — эти слова, раздавшиеся где-то вдалеке, напрочь отбили всю радость сего долгожданного момента.
— И поверь, чем дольше ты строишь из себя недотрогу, тем только скорее вы поцелуетесь.
Она прекрасно знала, что ушла уже далеко от своего «проводника», да и беседовал тот криком, однако всё равно помчалась дальше. С такой скоростью, будто убегала от собственного ночного кошмара.
Внутри вновь воцарился гнев.
Закипая и клокоча, словно душа — это зелье в котле, нагревая кровь до такой степени, что будь та на Северном Полюсе — не почувствовала бы.
Слова буквально звенели в голове, перебивая другие мысли и упрямо пытаясь остаться где-то на подкорке её сознания. Ви, драккл всё это побери, отчаянно желала не запоминать подобное.
Ведь от одного слова «поцелуй», употреблённого чуть ли не в одном предложении с «Уизли», всё выворачивало наизнанку.
«Просто отвратительно, Мерлин, просто…
Кошмарно».
Скоро давно уже ватные ноги не выдержали, и девочка свалилась прямо во влажную траву. Сердце стучало в груди настолько сильно, что заглушало даже её собственные мысли.
Замёрзшими пальцами она прикоснулась к своим пылающим щекам и тут же вздрогнула от подступивших табуном мурашек. Стало дурно.
Если хуже, конечно, могло быть.
Ведь даже от собственных мыслей её мутило. Пусть это и были лишь отголоски чужих слов.
Мерлин, за кого её вообще принимают?
Дочь безумной убийцы, такая же, как своя мать — психичка, по уши влюблённая в клоунов всея Хогвартса.
Замечательно, просто потрясающе.
Она даже не знала, кого в настоящий момент ненавидела больше — Рональда и Ли, что клевещут её доброе имя или самих близнецов Уизли. Знаете ли, за один только факт их существования.
Однако сил не оставалось даже для того, чтобы ненавидеть хоть кого-то из них.
Странное чувство.
Ви позволила травинкам щекотать своё лицо, перевернувшись на спину. Чёрное небо без единой звезды ничуть не утешало.
Пару вещей она, пожалуй, знала наверняка.
Виндемиатрикс Вальбурга Лестрейндж скорей собственноручно отрубит себе палец, чем поцелует кого-то из этих рыжих — этого недоразумения не случится, вот и всё.
Кто бы что ни говорил, кто бы как ни шутил и ни осквернял её, Ви никогда и ни за что в этой жизни
не полюбит кого-то из Уизли.
Особенно, если это близнецы. Два идиота, по которым цирк плачет.
Всё. Теперь жить можно спокойно. Хотя бы до следующего утра, когда им с Драко придётся выяснить друг у друга подробности этого адского испытания, избегать гнева Хагрида и Снейпа и многое, многое другое.
Но это завтра. А сейчас — тишина и шаткое спокойствие.
И плевать, что сердце всё так же колотится, а щёки — горят багрянцем.
