холод внезапного октября

А выходные пролетели, как один миг. Никто естественно к новой неделе не готов — школьники томно бредут в школу, взрослые — на работу, а студенты — в универ. Среди них естественно и Шастун. Твердо шагает по тротуару в направлении метро, зевая аки лев. Спускается, становится на эскалаторе, садится в вагон. Все как и всегда. чего-то не хватает. Одна мысль и голова с пшеничными волосами начинает вертеться в разные стороны. Не обнаружив цели в виде темноволосой макушки, она понуро опускается и глаза утыкаются в загоревшийся экран телефона. Арс, 7:58 ну что, готов к сегодняшней литературе?) доброе утро, кстати Лицо озаряет улыбка, которую Антон тут же прячет в шарфе — вдруг подумают, что ненормальный. он обо мне не забыл! сам написал даже.а как он выходные провел и почему не писал? Шаст, еб твою. не домогайся до человека. не писал — значит причина была. и вообще, с каких это пор тебя это волнует? Антон тихонько хмыкает. так и до раздвоения личности недалеко Антоша, 8:01 доброго ранку всем литературоведам! готов как на расстрел) Лоб Арсения разглаживается, как только он видит ответ. Арс, 8:01 а, то есть я у тебя такой не один?) тогда буду стрелять, раз готов. Антоша, 8:02 ну что ж Вы так, Арсений Сергеевич?) пятерку же поставить придется. ;) Что удивительно, но Шастун бы действительно готов: вчера повторял материал весь вечер и даже нашел предположительную новую тему, чтобы если что поддерживать диалог. Институт встретил его своей обычной суетой: студенты, шпыняющие туда-сюда и преподаватели, важно вышагивающие в сторону главного входа. Шастун уже схватился было за телефон, чтобы поинтересоваться у своего голубоглазого учителя, где того носит, но вовремя опомнился, боясь показаться слишком навязчивым. Антон буквально взлетает на второй этаж к расписанию и с неким разочарованием замечает, что пара литературы всего одна, еще и последняя. Он обиженно надувается и скромно закусывает нижнюю губу, недовольно хмурясь. В этом чудесном и чудном облике недовольного и невыспавшегося воробья он ступает на третий этаж — математика первой парой, что может быть отвратительнее в понедельник? Споткнуться о ступеньку, погрузившись в собственные раздумья и налететь на кого-то — вот что. Этот кто-то был очень мягким и пах морозным инеем с мятой, хотя на улице была все еще осень и даже плюсовая температура. — Твою мать, ну Шастун, ну чтоб тебя, а! Знакомый голос возвращает того в реальность. А она кстати хороша, реальность эта. Развалился на Арсении прямо на лестничном пролете и лежит. — Але, прием, Шастун! Ты вставать-то с меня собираешься? — Пока нет. Тут очень мягко и вкусно пахнет. Меня все устраивает. После данной реплики Антона Арсений краснеет до кончиков ушей, но ни в коем случае не хочет показывать, что ему приятно сказанное. Беря в руки и себя, и бедного Антона, он поднимается и активно отряхивается. — Какой ты однако несуразный весь, ты как до 20-ти — то дожил с такими способностями вьебываеться во все подряд? — А мне еще нет 20. Мне пока 19, вот и резвлюсь, пока возможность есть. — Ах вот оно что. Тогда все ясно. Своеобразный у тебя способ здороваться однако. — Ну давайте еще по-адекватному поздороваемся, так и быть. — Шаст с широченной улыбкой протягивает преподавателю руку для приветствия. — Воооот, так бы и сразу. — Арсений уверенно и с небольшим нажимом пожимает протянутую руку, случайно оглаживая костяшки. Зеленые глаза блеснули замешательством, но огонек тут же сменился на обыкновенный. — Первая математика значит? Поэтому моська такая недовольная? — Будешь тут довольным, я б на вас посмотрел, как в понедельник на математику топаете. — Бу-бу-бу. Иди давай, грызи гранит науки, я-то свое отучил уже. — губы Арсения растягиваются в злорадной усмешке. — Иду-иду. Но смотрите сами — будет слишком нудно, я же вам написывать буду. — Понял. Будет слишком нудно — буду отвечать.