Где пересекутся наши пути

Снова описав круг по квартире и остановившись у низкого столика, Ацуши смахнул с него несуществующую пыль. Мысли в голове скакали друг через друга, превращались в вязкую кашу. Под ребрами звенели натянутой струной несвойственные волнение с предвкушением. Они же побудили его в панике наводить порядок, расставляя вещи по местам, после сообщения от Акутагавы. Они не виделись около двух месяцев. Проворачиваемая Портовой Мафией афера в Китае затянулась на незапланированные дополнительные три недели. На исходе первого месяца Акутагава сжато написал ему о том, почему совместных миссий в ближайшем будущем не предвиделось, заодно спрашивая, как обстоят дела в Йокогаме. После нескольких строк о ситуации в городе, пальцы Ацуши зависли над телефоном. Зажевав губу, он принялся набирать текст с двойным запалом. Об агентстве, о недавнем казусе с Дазаем в главной роли, о своем походе в новую чайную и о не очень вкусном чае, который стоил несправедливо дорого. Чтобы не передумать, тут же нажал «Отправить» и, рваным движением отложив телефон на стол экраном вниз, взялся за готовку ужина. Спустя пару минут взгляд вновь притянуло к вспыхнувшему входящим СМС мобильному. Оставив нож у нарезной дощечки, Ацуши нарочито медленно прошел к столу. Сделал вдох, как перед погружением в воду, и открыл сообщение. Акутагава не отличался болтливостью в переписках. Все ответы казались сухими и безликими. Но стоило узнать его вживую, и мозг начинал придавать значение набранному тексту сам. Додумывать скрытый смысл, что при живом общении прятался в деталях: в движении рук, глаз и блуждающей по губам ухмылке. Даже в тот момент, пробежавшись взглядом по колкому «Наверное, как обычно выбрал низкопробную муть», Ацуши, не в силах сдержать улыбку, мысленно добавил: «В следующий раз пойдем туда вместе и я посоветую что-нибудь получше». На том их беседа тогда и закончилась. Следующим сообщением от Акутагавы, заставшим его за чтением двадцатью минутами ранее, стало лаконичное «Ты дома?» и лишь немного погодя «Если да, я зайду через полчаса». Акутагаве уже доводилось бывать у него в гостях. Ацуши почти не удивился, впервые обнаружив, что тот знает о его месте жительства. Почувствовал себя слегка уязвимым, да, но не более. Он смутно догадывался о причастности Дазая, но на все вопросы наставник с улыбкой заверял в обратном. Стук в дверь застал его за бездумным поглаживанием корешков добытых на распродажах книг. Переступив порог, Акутагава впустил в квартиру стойкий запах опавших листьев, ветра и пряных специй. Закутанный в драповое пальто и плотно обмотанный до носа клетчатый шарф, с алыми от холода скулами и слезящимися глазами, он замер со щелчком замка и, глядя на Ацуши, словно облегченно, протяжно выдохнул. Весь — острые углы и сквозящая в каждом движении усталость. И Ацуши потянулся вперед, не думая. Рука замерла, не добравшись до спутанных порывистым ветром темных вихров. Дрогнула. И, неопределенно вильнув в воздухе, опустилась. Акутагава ослабил шарф и, тряхнув головой, как промокший бродячий пес, хрипло произнес: — Привет. — Привет. — Улыбка по ощущениям вышла неловкой, слишком широкой и нерешительной. Они замерли в прихожей, пойманные на прицел взглядами друг друга, и пространство между просело искрящим полотном напряжения. Считанные секунды — и с особенно хлестким ударом ветки в окно оба вышли из оцепенения, точно стрелки в вновь заведенном часовом механизме. Стянув пальто и выстроив ботинки у входа, Акутагава прошел вглубь квартиры под торопливый щебет Ацуши о температуре, затяжных ливнях вторую неделю и ценах на рис. — Ставь чайник, я кое-что тебе принес. — Он медленно прошагал к котацу, невзначай огладив взором книги в углу. Акутагава проделывал это каждый раз, стоило ему оказаться здесь. Догадаться о причине удалось далеко не сразу: его небогатую коллекцию внимательно осматривали на наличие новых экземпляров. Чайник на плите гулко зашипел, и Ацуши потянулся за банкой чая. Запястье остановила свернувшаяся вокруг него змеей темная лента. — Я сам все сделаю, подожди в комнате. Ацуши в замешательстве обернулся к напарнику. Тот выжидающе наблюдал за ним, в правой руке — небольшой бумажный пакет, не замеченный сразу. Расемон утробно заурчал и, расплывшись выше по предплечью, аккуратно потянул Ацуши из кухни. — Л-ладно. Отпустив запястье, темная материя напоследок мягко боднула его в спину. Зазвенели чашки и ложки, размеренно застучал по деревянной дощечке нож. Нетерпеливо подергивая ногой под котацу, Ацуши следил за мелькающими в дверном проеме спиной и затылком. Акутагава вернулся к нему десять минут спустя с округлыми стеклянными чашками в руках, и все вопросы тотчас растаяли на языке слабым отголоском. Жидкость в кружках переливалась под светом комнатных ламп насыщенным синим цветом. — Что это? — Ацуши потянулся к поставленной перед ним прозрачной емкости, огладил подушечкой указательного пальца ручку. — Чай, — сев напротив, Акутагава положил локти на стол. — Что-то близкое к нему. Я бы сказал, отвар. Наткнулся на него в Китае. — Можно? — Ацуши поднял глаза и склонил голову к плечу. Светлая челка метнулась в сторону, открывая лоб. Акутагава последовал за ней взором, а затем, моргнув, выпустил через нос резкий краткий выдох. — Пробуй. Кипяток обжег губы и язык. Ацуши сощурился, сделал маленький глоток и замер, пытаясь зацепиться за ускользающее послевкусие. Чай оказался… едва ли не безвкусным. С другого края стола послышался смешок. — Чтобы придать вкус, в чай кладут различные специи и другие ингредиенты. Кроме цвета, в нем на самом деле нет ничего примечательного. — Я впервые вижу нечто подобное. — Ацуши завороженно рассматривал раскрывшиеся в горячей воде лепестки цветов. — Это еще не все. — Акутагава вновь скрылся на кухне, а вернувшись, поставил перед ним блюдце с нарезанными кольцами лимона. — Добавь в чай. Подцепив пальцами верхний, при этом почувствовав, как тягуче сводит скулы, Ацуши бросил его в жидкость. Лимон, не дойдя до дна, вновь всплыл на поверхность и, пустив сок, прорезал синеву внутри чашки фиолетовыми щупальцами. Чай на глазах менял цвет. Ацуши взирал на процесс, низко припав к нагретому стеклу, периодически тормоша чашку. Так пурпурный быстрее расползался по жидкости. В голову закралась необычайная легкость, захотелось рассмеяться, выбежать под накрапывающий за окном дождь и подставить небу лицо, раскинув в стороны руки. Он не заметил, как начал улыбаться. Глаза защипало от мечущихся под ребрами эмоций. Набрав в грудь воздуха, Ацуши поднял голову и… не смог проронить ни слова. Витающее в облаках сознание вновь тяжело прибило к земле. Акутагава наблюдал за ним. Его губы были плотно сжаты в тонкую нить, меж бровей появилась неглубокая складка, точно он не мог решить, нахмуриться ему или все же расслабиться. Но все дело было во взгляде. Акутагава следил за ним, не мигая, и зрачки его глаз, расплывшись чернильными кляксами, норовили поглотить радужку. От этого взор напротив казался тяжелым, окутывающим со всех сторон. Он заставлял горячие искры стекаться в кончики пальцев, обжигал щеки и патокой жарко оседал внизу живота. Ацуши уже доводилось ловить подобные взгляды напарника. Иногда украдкой и лишь краем глаза, а порой и шестым чувством, но каждый такой раз выбивал почву из под ног, проходился ураганом по грудной клетке. Он старался не думать о том, что за ними кроется, откладывал любые мысли в долгий ящик, что все чаще жалобно поскрипывал под их весом и количеством. «Не время. Не сейчас», — бунтовал разум, и Ацуши слушался. Акутагава прервал зрительный контакт первым: обернувшись к окну, тоскливо всмотрелся в вечерние сумерки. — Совсем забыл, — выпрямившись, Ацуши хлопнул себя ладонью по лбу. — Ты голоден? Будешь ужинать? — Нет, спасибо, мне уже пора. Медленно встав из-за стола, Акутагава прошел в прихожую. — А чай? — Ацуши неловко замялся в дверном проеме с наполненной синими сушеными цветами банкой. — Оставь себе. До встречи. — Подняв ворот пальто и плотнее обмотав вокруг шеи шарф, Акутагава скрылся за дверью. — До… встречи. Погасив в коридоре свет, Ацуши остановился у окна. Дождь усиливался. Стуча по стеклу, капли размывали огни фонарных столбов и свет редко мелькающих фар. Взяв со стола свою чашку, сделал глоток остывающего чая. Лимон начинал горчить. Выловив его, Ацуши опустил колечко на край тарелки. И лишь после того, как подняв жидкость на уровень глаз, вновь восхитился ее оттенком, в голове мелькнуло хрупким осознанием: «Это был подарок».