*
Позже в тот же день он в одиночестве принимал солнечные ванны, сидя на качелях, и глядел в небо, пока тёплый июльский ветерок ласково обдувал его лицо. Дотуда, где он находился, доносился слабый запах роз. Он слышал пение птиц, свист ветра в листве высоких фруктовых деревьев, стрекотание цикад где-то в высокой траве. Скамейка раскачивалась из стороны в сторону, когда он направлял её движения, отталкиваясь от земли. Вдалеке, у качелей, слышались хихиканье и крики близнецов. Это был прекрасный день — не слишком его удививший. Одна-единственная мысль закралась ему в голову. Зачем ему теперь возвращаться домой? Время шло, и найти ответ становилось всё труднее. А потом он начал собирать всё воедино. Он вспомнил Виктора Майерса и Джейн Уокер, которые внезапно исчезли и которых в последний раз видели в доме. Теперь, когда он думал об этом, он не мог поверить, что это проскользнуло мимо него. Скорее всего, они наткнулись на дверь в этот мир. Должно быть, они нашли здесь лучшую жизнь и решили не возвращаться. В этом был смысл — и очень даже. Интересно, где они сейчас, кем оказались и приходило ли им когда-нибудь в голову вернуться домой? Пока он размышлял о них, к качелям приблизился силуэт, заслонивший солнце. Луи повернул голову к пришедшему. Гарри стоял там, как раз снимая садовые перчатки. На нём был объёмный кремовый вязаный топ, хотя на улице было довольно тепло. На его длинных ногах были чёрные брюки, которые, казалось, были немного тесноваты для него. — Прекрасный день, — сказал он, и тёплая улыбка заиграла на его губах. Луи подвинулся, освобождая ему место. Гарри положил перчатки на скамью и сел рядом с ним. Он сразу же заметил, что что-то не так. — В чём дело? Поскольку Луи, казалось, не хотел объяснять, Гарри понял намёк. Он просто придвинулся ближе и накрыл его руку своей, нежно поглаживая кожу большим пальцем. — Стайлс. Это я. — Что? — Книга, — он кивнул на лежащую на скамье книгу, которую принес ему Луи. — Ох, — Луи поднял её и протянул ему. — Вот, держи. — Это мое имя. — Гарри Стайлс? — Да. — Хорошее имя. — Думаешь? Не могу дождаться, чтобы прочесть её. — Твоя была пустой. — Как же так? — Страницы. Они были пустыми. — Жаль. Это была поистине замечательная история. Не говоря больше ни слова, Луи положил голову Гарри на плечо. Он чувствовал себя странно уютно рядом с ним. Он доверял ему больше, чем кому-либо здесь. От него исходила какая-то раскалённая до бела фамильярность, и она горела так ярко, что её нельзя было игнорировать. Ему было тепло и уютно. Гарри был для него, как огонёк в разгар самой суровой зимы. В том, что он был так одинок, не было никакого смысла. Конечно, кто-то вроде него должен был быть окружен любовью, поклонниками и единомышленниками. Луи он очень нравился, и больше не было смысла скрывать это. И когда он почувствовал, как большой палец Гарри погладил его кожу, то задумался, можно ли когда-нибудь отплатить ему за это хоть в малейшей степени. — А имена… Виктор Майерс и Джейн Уокер кажутся тебе знакомыми? — спросил Луи, не имея никаких скрытых мотивов. Ему было просто любопытно. Если Гарри провёл здесь всю свою жизнь, он был уверен, что тот мог знать про них что-то. — Нисколько. Кто это? — Они жили в Роузвуд-Холле, в моём мире. И они оба пропали много лет назад. — Ох, правда? — Я предполагаю, что они, должно быть, нашли дверь в этот мир. И… наверное, им здесь так понравилось, что они решили никогда не возвращаться. Хотел бы я знать, что с ними стало. Прошло некоторое время, прежде чем Гарри ответил: — Никогда о них не слышал. Значит, ты собираешься остаться? Луи поднял голову и встретился с ним взглядом — глаза Гарри источали такую нежность. — Возможно. Улыбка Гарри согрела его сердце. Тем временем Мэгги спрыгнула с качелей и теперь стояла, прислонившись к фонтану. Она внимательно наблюдала за ними в течение последних нескольких минут, в то время как её сестра продолжала счастливо раскачиваться. — Я бы хотел поехать на пляж, — сказал Луи. — В моём мире есть пляж, где я бывал. Я уверен, что он должен существовать и здесь. И я знаю, что тут он должен быть ещё красивее. Гарри сжал его руку в своей. — Я возьму тебя с собой.… если хочешь. — Это довольно далеко, насколько я знаю. — У меня есть машина. — Машина? — переспросил он, широко раскрыв глаза от удивления. — Да. Мы поедем прямо сейчас, если это хоть немного поднимет тебе настроение. Уже чувствуя себя немного лучше и желая исследовать этот мир за пределами окрестностей дома и Аппер-Редли, Луи горячо поблагодарил его за предложение. И когда они уже собирались уходить, к ним подбежала маленькая Мэгги, а за ней — её сестра. — Луи, не уезжай! — закричала первая. — Пожалуйста, не уезжай. — Я вернусь сегодня вечером, Мэгги. Тебе не о чем беспокоиться. Гарри — мой друг. Роза осторожно потянула её за рукав платья, словно пытаясь заставить отступить. — Ты не понимаешь! — запротестовала она. — Я говорю тебе, не ходи с ним, я серьёзно. Вернись домой. — Мы всего лишь едем на пляж, дорогая, — вмешался Гарри удивительно мягким и успокаивающим голосом. — Ты хочешь, чтобы мы тебе что-нибудь привезли? — Не разговаривай со мной! — крикнула она. — Мэгги, — проворчал Луи, — да что с тобой такое? Не груби. Извинись перед ним. — Нет, — она стояла на своём. — Ты ещё пожалеешь об этом, Луи. — Не беспокойся о ней, — прошептал ему Гарри. — Ну что, пойдём? Моя машина припаркована чуть дальше, вниз по дороге. Иди, я присоединюсь к тебе через минуту. Всё ещё неохотно — и в основном смущённо — Луи сделал, как ему было сказано. Как только он повернулся спиной, и Гарри решил, что тот был достаточно далеко, он повернулся к маленькой Мэгги, которая продолжала стоять там, смотря прямо ему в глаза с нескрываемым вызовом и скрестив руки на груди. Теперь её сестра пряталась за кустом и наблюдала за происходящим издалека, слишком напуганная, чтобы вмешаться. — Сейчас, — сказал Гарри тихо и немного угрожающе, — поменьше наглости, Маргарет. Ты должна научиться держать язык за зубами. Ты ведь знаешь, что случается с людьми, которые много болтают, ты же видела это слишком много раз, не так ли? Она ничего не ответила, продолжая смотреть ему в глаза, хотя внутри была парализована до мозга костей. Её голубые глаза наполнились слезами, когда она попыталась сохранить серьёзное выражение лица. Гарри уже собрался уходить, но остановился и обернулся в последний раз. Двумя указательными пальцами он изобразил улыбку на своем лице, как будто приподнял уголки губ, приглашая её сделать то же самое. И она это сделала. Она изобразила самую слабую улыбку, на какую была способна, и всё же этого было недостаточно для него. — Шире, — сухо прошептал он. — Вот так.*
По дороге Луи вёл его исключительно по памяти. Их миры были довольно схожи в географии, и поэтому он, казалось, знал дорогу. — А как выглядит этот пляж? — спросил Гарри. — Песок был очень мелкий и мягкий на ощупь. Перед пляжем, я помню, была высокая трава, высокая… Большую часть времени море было спокойным, хотя ветер мог быть довольно сильным, особенно осенью. Где-то здесь был причал. И паб на обочине дороги, где грузчики встречались, чтобы перекусить и выпить пинту пива после работы. Гарри рассеянно кивнул, положив одну руку на руль, а другую прислонив к открытому окну со своей стороны. — Обычно там было много народу? — Не совсем. Вот почему мне так нравилось это место. Ветер врывался внутрь машины, трепал волосы Гарри. Луи наблюдал за ним краем глаза, погруженный в свои мысли. Парень был так пугающе красив, что это выбивало из колеи. Гарри поймал его на том, что он пялится на него, и посмотрел на него с раздражающей ухмылкой: — Что-то не так? Луи тут же отвёл взгляд. — Нет. Он довольствовался тем, что наблюдал за пейзажем через окно, чувствуя, как горят его щёки. Машина замедлила ход, как только они стали приближаться к берегу. Луи предупредил его о склоне, по которому им придётся карабкаться, прежде чем они доберутся до пляжа. Он в мгновение ока преодолел расстояние от земли до вершины крошечного холма, а затем протопал через густую сочную траву, которая колыхалась на ветру. Он добрался до края, где порывы были наиболее сильными и откуда открывался захватывающий дух вид почти на всё побережье. Оно было пустым, как он и помнил. Этот краткий миг блаженства был прерван, когда он заметил, что Гарри немного сопротивляется. Он пытался взобраться на холм; склон был не особо крутым, но, казалось, был достаточно тяжелым, из-за чего Гарри начал задыхаться. Он остановился на половине пути, чтобы перевести дух. — С тобой всё в порядке? Нужна помощь? — Я в порядке, — заверил он его. — Я помогу тебе подняться. Он протянул руку, и Гарри пошёл за ним. Когда они добрались до вершины, Гарри сел на траву. Хотя его лицо было бледным, он заверил Луи, что не было ничего серьёзного, что он вообще не очень спортивный и что скоро всё пройдет. Луи вытянул ноги перед собой, держась прямо, пока его руки поддерживали его вес, а пальцы переплетались с зелёными травинками. Погода стала немного пасмурной; чайки летели низко, и их крики были слышны повсюду. — Всё точно так, как я помню, — сказал Луи. — Я был там со своим парнем в то время, мы… Мы занимались любовью на песке. Гарри посмотрел на него с лёгким удивлением. — Я не говорю, что это не романтично. Но песок, бог мой. — Это было так же ужасно, как и звучит. Но тогда нам некогда было думать о машине. — Могу себе представить. Луи плюхнулся рядом с ним, с благоговением оглядываясь по сторонам. Он никак не мог насытиться видом. Однако чего-то важного не хватало. — Маяк, — сказал он, — там раньше был маяк. Он был выкрашен в красный и белый. Мы обычно бежали наперегонки до самого верха. — Маяк. Ты не упомянул о маяке, — когда Гарри произносил эти слова, они странно звучали, как будто он делал Луи выговор, что не имело никакого смысла. — Должно быть, это вылетело у меня из головы. Но… да, там раньше был маяк. Гарри глубоко вздохнул и улёгся на траву. Он закрыл глаза. — Что случилось? Я что-то сказал..? — Ничего. Я просто хотел сделать всё идеально для тебя. — Но ты же не виноват, что здесь нет маяка, правда? Может быть, он им и не нужен. Почему ты винишь себя? — Ты не поймёшь, — пробормотал он. Луи лёг рядом с ним, приподнявшись на локте. — Я мог бы попробовать, — прошептал он лёгким тоном. — Может ли быть… что всё это… это всего лишь плод твоего воображения? Он сказал это в шутку, но когда увидел, как губы Гарри растянулись в лёгкой улыбке, Луи уже не был так уверен. — А ты как думаешь? — подсказал он ему. — Даже не знаю. — А что, если и так? — Я был бы польщён. Но этого не может быть. Хм… прогуляемся до пляжа? Гарри с радостью согласился. Они прогуливались по берегу одни: кроме них и нескольких птиц, там не было ни души. Луи снял ботинки и держал их в руке, так что мог чувствовать песок между пальцами. — Ты когда-нибудь был влюблён, Гарри? — Был. Дважды. — Расскажи мне. — Да тут и говорить особо не о чем. Когда-то была девушка. Она была очень дорога мне, но я не думаю, что она чувствовала то же самое по отношению ко мне. А потом, вскоре после этого, появился парень. Я действительно любил его. Я действительно так думал. Должно быть, я его спугнул — так сильно я его любил. Он причинил мне такую боль, как никто другой не смог. Я должен был это предвидеть. Наверное, трудно любить, когда у тебя нет сердца. — Значит ли это, что оно у тебя есть? — Конечно нет. И всё же я стараюсь. Я хотел бы узнать, что такое настоящая любовь. Было бы утешительно знать, что любовь, о которой я читал в книгах и которую я разыгрывал на сцене, реальна. Тебе повезло. Ты познал настоящую любовь, не так ли? — Думаю, что да. — Откуда ты знаешь, что это та самая любовь? — Ты просто знаешь. Я мог бы отдать за него свою жизнь. Гарри искоса взглянул на него, когда они продолжили свою небольшую прогулку. — Ты бы отдал ему своё сердце? — Я уже это сделал. Так сказать. Но да, я бы так и сделал. Если бы он нуждался в этом, я бы отдал ему своё сердце. — Истинный ты любовник. Прямо как в книжках. — Ну… Разве ты не готов сделать что-нибудь для человека, которого любишь? — Я бы сделал всё, — честно ответил он. — Конечно, я бы сделал всё.*
Они вернулись в дом с наступлением темноты. Они провели весь день на пляже — Луи исследовал каждый уголок и щель того, что стало его любимым местом. Теперь они вдвоём сидели на заднем крыльце, выходящим в сад, бок о бок на старой скамейке, под бледным светом лампы, в луче которой кружилась дюжина мотыльков. — Смотри, — сказал Гарри, — сад. Цветы загорались один за другим, мягко светясь в темноте. Розы — красные, фиалки — синие, нарциссы — жёлтые, маргаритки — белые. Деревья испускали мягкий зелёный свет — всё это казалось таким нереальным, прямо как во сне. Никогда ещё ночное небо не было таким ясным, чёрным, как смоль, и усыпанным тысячами и тысячами звёзд. — Тебе здесь нравится, правда? Луи просто кивнул головой, будучи слишком изумлённым, чтобы ответить. И так же, как и раньше, он положил голову на плечо Гарри. — Разве ты сегодня не выступаешь в театре? — Нет. Я взял выходной. Я хотел провести время с тобой. — Но почему? — Потому что ты мне нравишься. — Ты мне тоже нравишься. Они сидели невероятно близко и смотрели друг на друга. К их обоюдному удивлению, Луи двинулся первым. Он прижался губами к губам Гарри, осторожно и нежно, наслаждаясь их мягкостью, прежде чем отстраниться. Не успел он опомниться, как Гарри уже поцеловал его в ответ, так же нежно, но более страстно. Это была не первая ночь, которую Луи провёл в другом мире. Он заснул там несколько недель назад, в объятиях молодого человека, которого, как ему казалось, он мог бы полюбить. Только тогда он проснулся в своей собственной комнате, как будто кто-то пытался убедить его, что всё это просто сон. Но в тот вечер он не собирался возвращаться. Он оказался в комнате Гарри — просторной и скромно обставленной, где посередине стояла огромная кровать с балдахином. Они занимались любовью в темноте, медленно и сладко. Гарри был заботливым и осторожным, любящим и терпеливым. Луи хотел его так сильно, что сгорал от нежности к нему. И когда он заснул, удовлетворённый и испытывающий головокружение в хорошем смысле этого слова, Гарри всё ещё не спал. Пока их тела переплетались, кожа к коже, купаясь в жаре и поту, он прижимал ухо к груди Луи и слушал. Он слушал, уставившись в пустоту и чувствуя тяжесть руки Луи на своей спине. Он слушал тихий и постоянный стук его сердца, бьющегося у самого уха. Он всё ещё держал Луи за руку, сцепив их пальцы. Он слушал и улыбался. Адская ухмылка того, кто имел самые дурные намерения. Садовые огни гасли один за другим. Луна вышла из-за облака. Её свет проникал в комнату, отбрасывая блики на их бледную кожу, подсвечивая безумную улыбку того, кто не спал.