Грязная скорость

ЗА ЧЕТЫРЕ ДНЯ ДО ЭТОГО АДА       Счастливая улыбка не сходила с моего лица. Обжигающие слёзы скопились в уголках глаз. Я чувствовала себя матерью, которая спустя столько лет видела, как её дочь получает диплом на награждении. А ведь Джули всего лишь исполнила песню на школьном празднике в честь Дня Благодарения. Её светлые пряди были заплетены в красивую французскую косу, голубые глаза блестели при свете софитов. Она так… Повзрослела. Стала выше, увереннее. Я видела её первые шаги, слышала первые слова. К нашему сожалению, и одновременно веселью, Джули разрушила все стереотипы, потому что её первым словом было не «мама», а «дерьмо». Мейсон, наш отец, часто бормотал это слово, когда в полупьяном состоянии шарил рукой по стене в поисках выключателя, приходя домой далеко за полночь. Мама всегда поджидала его, сидя на диванчике в холле и укачивая на сгибе локтя маленькую Джули, так что это слово она слышала даже чаще, чем своё имя. Ей уже пятнадцать, а я даже не заметила, когда же это у моей сестрёнки появилась такая осанка и грациозная походка. Она напоминала ленивую кошку, когда спускалась со сцены. Я продолжала хлопать, даже если и все аплодисменты давно затихли. Щёки Джули покраснели от смущения, когда она быстро нырнула в мои объятия и засмеялась. Это было то, что у неё не отнять. Она с самого рождения была тактильным ребёнком и очень любила физический контакт. Я могла бы говорить самые вычурные фразы и слова поддержки, но объятия значили для неё всё же больше. Наивная и светлая душа. — Понравилось? — шепнула Джули, когда мы уселись обратно на места. На сцену вышла группа из пяти девушек, которые начали танцевать хип хоп. — Очень! — тихо воскликнула я в ответ и это было чистой правдой. — У тебя замечательный голос. Я всерьёз задумалась о том, не поступить ли тебе в музыкальный колледж. Её глаза изумлённо распахнулись. — На вокал?! — А что? Не хочешь? Она нервно затеребила подол юбки. Я заметила дрожь в её пальцах и успокаивающе накрыла её ладонь своей. — У тебя будет время подумать. Не спеши, обезьянка. Джули тут же кивнула. Спустя полчаса концерт подошёл к концу. Несмотря на то, что мне пришлось пропустить три пары из-за этого мероприятия, я была вынуждена признать, что мне всё понравилось. День Благодарения многое значил для Джули, а значит и для меня. Мы под руку вышли из концертного зала, но она тут же побежала к стенду с новым расписанием уроков. На неё накинулись одноклассники, выражая общий восторг её выступлением. Воспользовавшись этим, я быстро свернула за угол и поспешила в кабинет директрисы. Это дело я откладывала в долгий ящик уже неделю. И не зря. Стоя перед дубовой дверью, я глубоко вдохнула побольше воздуха. Чувствовала я себя школьницей, которая провинилась перед целым классом. Где же та уверенная Ада, которая на своём пути и землю сожжёт? Не бывает жизни без риска. Я коротко постучала и услышав сухое: «войдите», резко толкнула дверь. Тучная седовласая женщина сидела за столом, заполняя бумаги. Она подняла голову, и её цепкий взгляд остановился на моём лице. Господи, эта женщина казалась такой страшной. Начиная от этого идеального пучка волос до блеска лакированных туфель. Костюм багряного цвета сидел на ней как вторая кожа. Морщины усеяли уголки глаз. Она откинулась на спинку вращающегося кресла. — А. Надо же. Мисс Уайт собственной персоной. Мне хотелось выть от отчаяния, как оборотень воет при виде полной луны. — Добрый день, миссис Риз. Рада вас видеть. — Не разделяю вашего восторга. Садитесь, — она кивком указала на кресло. Но выполнить этот приказ я не решилась. Сяду в кресло — и точно задержусь на ближайшие пару часов. Я осталась стоять на месте, нервно заправляя вьющиеся пряди волос за ухо. — Вы просили меня к вам зайти? Миссис Риз кивнула и устало бросила очки на стол. — Джули — самый трудный подросток из всех, кого я только видела. Во мне проснулась яростная самка, всеми силами защищающая своё потомство. — Это вряд ли. Бывали случаи и похуже. Вы ведь не ставите её в один ряд с теми учениками, которые занимаются вымогательством денег у слабых и видят в них лишь отбивную? Моя сестрёнка ни одной живой душе не причинит вреда. Директриса холодно улыбнулась. — Душе — нет. А вот мебели — да. Всё начиналось с пробирок и микроскопа, а закончилось люстрой. Тоже ошибка? Это было сложно отрицать. Я слегка склонила голову в знак согласия. — Деньги многое решают, мисс Уайт. И хотя вы можете платить за каждую сломанную вещь, но моё терпение уже на исходе. — Слушайте, люстра это несчастный случай… — А дорогие портьеры на окнах в кабинете химии? Их подарили мои любимые выпускники семь лет назад. Они дожили до этого времени и… О чудо! Неуклюжая ученица сжигает их дотла всего за одну секунду! Так Джули ещё и школьные портьеры испортила?! — Я не понимаю, что… Мисс Риз нетерпеливо стукнула кулаком по столу. Маленький горшочек с кактусом подпрыгнул в воздухе. — А как же, не понимаете! Ваш молодой человек заплатил втрое больше нужной суммы, но я бы предпочла памятные подарки своих учеников, чем пачку брошенных на стол денег. Какое хамство! — Мой молодой человек? — мои брови удивлённо взлетели вверх. Она коротко кивнула. — Джули его позвала. Ох, Грег… Почему он мне не сказал? Я бы бросила все дела и тут же примчалась в школу. Он всегда был готов нас выручить. Но я начала даже злоупотреблять его вниманием и заботой. Миссис Риз бросила на меня предостерегающий взгляд. — Это дело каждого, но советую вам не забывать, что таким людям не стоит доверять. — Что? — осеклась я на полуслове. Она вымученно вздохнула. — Подростки довольно впечатлительны. Куда идёт толпа, туда они и последуют, как послушное стадо овец. Не подавайте дурной пример своей сестрёнке. Непонимание только усилилось. — О чём вы? — Хватит придуриваться, мисс Уайт! Я каждый вечер смотрю новости, так что нахожусь в курсе всех событий этого города. Нынче это безобразие в моде, но… Этот гонщик точно не тот, кто смог бы помочь вам в воспитании сестры. — Гон…щик? — Как его… Матиас, верно? Грек. Она саркастично хмыкнула. — Все они приехали в Америку, следуя за своей «мечтой», но тут же ударились в преступный мир. Забавно. Словно своих преступников нам мало. Матиас? От шока у меня даже свело челюсть. Я стояла как истукан, слегка приоткрыв рот и хлопая ресницами. — Собственно, это всё, что я хотела вам сказать, мисс Уайт. Займитесь воспитанием Джули. Я понимаю, что вы молоды и у вас свои потребности… Но она нуждается в постоянном контакте. Меня пробрала слепая ярость. Она говорила так, словно мне наплевать на родную сестрёнку, и я веду разгульный образ жизни. Смешно до боли. — Учту. — язвительно бросила я и фурией вылетела из её кабинета. Так значит гонщик сюда приходил? Джули его позвала… Почему она его позвала?! Ответ я получила спустя пару минут, когда натолкнулась в школьном коридоре на Джули. Она всюду искала меня, так что радостно заулыбалась. — Вот ты где! Идём домой? Я молча кивнула, и мы вышли на улицу. Выл прохладный осенний ветер, свистом раздающийся в ушах, но я лишь крепче запахнула полы плаща и повернулась к Джули. — Ты звала Матиаса в школу? Она застыла. Виновато опустила взгляд. — Да… — О Господи. Но почему?! Джули закусила губу и жалобно сдвинула брови. — Прости… Мы проводили опыт с горелкой, и я… Я случайно подпалила портьеры на окнах. Эта вещь недешёвая, так что я сразу впала в панику. Матиас сказал мне, чтобы я звонила ему, если вдруг понадобится помощь. А я не хотела звонить тебе. Боялась снова тебя разочаровать. Я мучительно застонала. — Когда это я в тебе разочаровывалась?! — Всегда! Я всегда что-то порчу! Громкий тон Джули задел меня. Я схватила её за плечи и заглянула в голубые глаза. — И я когда-нибудь осуждала тебя за это? — Вслух никогда. Но, может быть, в душе ты очень зла на меня, — капризно ответила она. Боже, дай мне сил и терпения. — Слушай, обезьянка. В такие моменты я обычно думаю только о том, сколько же денег потребуют за ущерб. Ничего больше. Джули вздохнула. — И поэтому тоже. Матиас быстро разрулил всю ситуацию с деньгами. Он даже не упрекнул меня. Только засмеялся и погладил меня по голове. — Что? Она вдруг весело засмеялась. — Да, Матиас сказал, что это круто. — Круто портить школьное имущество? — вопросительно выгнула я бровь. — Нет. Портить имущество миссис Риз. Он сказал: «Вторую такую прилизанную жабу сложно найти». Я хмыкнула. — Надо будет вернуть ему деньги. — Нет! — завопила Джули так громко, что я вздрогнула. — Это наш секрет! Он взял с меня обещание, что я тебе не расскажу! — И ты это обещание нарушила. Это не совсем правильно. Я не хочу быть ему обязанной. — Прошу! Не говори ему! — жалобно взмолилась она, сжимая мои пальцы. — Ну пожалуйста! Пожалуйста! Я задумалась. — Только если обещаешь, что больше не станешь звонить Матиасу. К моему удивлению, Джули жутко расстроилась. Но увидев мой вопрошающий взгляд, медленно кивнула. — Ладно. Не стану. МАТИАС — А вот напоминать об этом тебе каждый раз… — удар. — Я не собираюсь… — удар. — Знай своё место… — удар. — И не нарушай границы дозволенного. Одним ударом ноги я с силой пнул боксёрскую грушу, и та со звоном железной цепи полетела в другой конец зала. Дин хмыкнул, бросая штангу на пол. — Ох, я тебя умоляю. Именно ты о «границах» мне не рассказывай. Знаменитый Матиас соблюдает правила? Я вытер обильный пот со лба и размял напряжённые мышцы. — Есть правила, которые не стоит нарушать. — Надо же! Да я весь внимание! — съязвил Дин, усмехаясь. Я поднял бутылку с пола и открутив крышку, вылил всю прохладную воду на свою голову. Встряхнул мокрыми волосами. — Для начала хотя бы не трахать несовершеннолетних. Он расхохотался. — А… Волнуешься за девчонку? — Она ещё ребёнок. — Ей пятнадцать, Матиас! Она давно не ребёнок! Да ты сам девственность в четырнадцать потерял! Я угрожающе надвинулся на него. — И с кем я это сделал? Со шлюхой. Не заглядывайся на Джули. Она невинная. — Вот именно! — Дин слегка отступил назад, боязливо прищурившись. — Ты хоть представляешь, как жарко и тесно там будет? Зная, что я первый… Чёрт, это будет вкусно. Я поморщился. — Ты говоришь как ебаный педофил. — А тебя что-то не устраивает? Я ведь не насиловать её собираюсь. Всё по обоюдному желанию, папа Римский ты хренов. — В том то и дело. Девочка наивная и доверчивая. Она пожалеет о сделанном почти сразу же. Не смей приближаться к ней. Если Ада расстроится из-за этого, то я вырву твои яйца. Дин замер. — Ты сейчас серьёзно? Я принялся со всей силы колотить кулаками грушу, молча вымещая на нём свою злобу и нервы. Последние дни выдались слишком сумбурными. Каждые полчаса меня окружали девушки в коротких шортиках, почти лаская меня, а я даже не мог к ним прикоснуться. Проклятие. Никогда в жизни я не сдерживал себя на такое долгое время. Теперь каждый раз приходилось идти в ванную и получать облегчение рукой. Как чёртов школьник. Меня это не могло не злить. И я заводился не на шутку, когда видел Аду в одном из её лёгких цветочных платьев, подол которого адски мечтал задрать. Дьявол, она мне даже снилась по ночам. Видение, от которого я просыпался со стояком в четыре утра. Вести монашеский образ жизни оказалось не так то и просто. — Матиас, ты серьёзно ещё не трахнул синеглазую? — Я не в настроении, чтобы спорить на эту тему. Просто завали хлебало. — Завалю. Не волнуйся. — Дин схватил полотенце и быстро вышел из зала. Я остался, чтобы окончательно уничтожить боксёрскую грушу. Единственная преграда, стоящая на моём пути к её лону — это её гребаные чувства. Любовь. Жалкий набор букв. А ведь люди восхваляют её всеми силами. Со стороны смотрится всё ещё хуже. Не думаю, что я когда-нибудь пойму это чувство. Ненависть — да. Влечение тоже. Но чтобы быть привязанным к человеку настолько, чтобы провести с ним остаток жизни? Это ловушка. Цепи, сковывающие в свои стальные объятия. Больше всего на свете я ценил свободу. В поисках неё и приехал именно в Вегас. Связывать себя с кем-то узами отношений было изначально плохой идеей. Но данная клятва остаётся клятвой. А я поклялся честью. К чёрту всё это. Раздражённо натянув куртку прямо на вспотевшее тело, я схватил ключи и вышел из зала. Кровь закипала в жилах от мысли, что и этой ночью меня ждёт холодная пустая кровать. Дерьмо. Уже через полчаса я стоял перед домом Ады, поджидая её. Честно говоря, я уже знал, что если она снова преподнесёт мне своё тело на блюдечке, то в этот раз я не сыграю в благородного рыцаря. АДА       Короткое сообщение, которое встрепенуло меня, вызвав волну в сердце, гласило: «Спускайся вниз, художница». Скрыв улыбку в уголках губ, я вышла из квартиры и спустилась на лифте на первый этаж. Каблуки моих осенних сапог весело стучали по кафельному полу. Душу охватило то самое радостное состояние, которое возникало каждый раз при виде Матиаса. Высокого, смуглого, в своей привычной кожаной куртке, опирающегося на капот своей машины. Полуденное солнце ослепило меня. Сегодня было на редкость тепло. В воздухе пахло осенними листьями. Я слегка разинула рот, увидев новую тачку, блестящую при свете солнца. Матиас ухмыльнулся, увидев меня. Не говоря ни слова, оттолкнулся от капота, и я машинально подбежала к нему. Он схватил меня за талию и слегка покружил, жадно целуя мою шею. Я закрыла глаза, отдаваясь голодной ласке влажных горячих губ. Гонщик зарылся пальцами в мои волосы, неугомонно лаская губами каждую обнажённую клеточку моей кожи на шее и ключицах. Кончик носа прошёлся по ложбинке. Я засмеялась, почувствовав щекотку. — Матиас! — Повтори… — прохрипел он, обжигающим языком лизнув выпирающую косточку моих ключиц. — Что? — Скажи моё имя. Скажи. — Матиас, — шепнула я, прижимаясь своим лбом к его, пока он держал меня в своих сильных руках. — Матиас. Матиас. Мой Матиас. Он вздрогнул. Слегка приоткрыл веки, и его взгляд проник в самое сердце, причиняя мне жгучую боль. Я заморгала, пытаясь прочитать его мысли. Чувства. Что угодно. Как могло его лицо, такое насмешливое и красивое, иметь подобный неприступный вид? Колючая ограда, скрывающая все его эмоции. Знать, что он чувствует — непозволительная роскошь. Матиас неохотно разжал руки и улыбнулся краешком губ. — Ты носишь белоснежные платья, чтобы подразнить меня? — Тебе не нравится? Его глаза потемнели. — В красоте тебе нет равных, художница. Даже в костюме чучела ты будешь выглядеть как богиня. Это было приятно. Я заправила прядь волос за ухо, слегка смутившись. Наглый, но уверенный тон гонщика говорил о том, что это далеко не лесть. — Как тебе? Он кивнул на машину. Я слегка присвистнула, осторожно проводя ладонью по капоту. Ощущение гладкого металла оказалось приятным. — Шикарная… — Она твоя. — М? Я повернулась к нему. Матиас вытащил из кармана связку ключей и брелка, ловко бросив её мне. Я едва успела поймать. Мои брови тут же взлетели вверх. — Что? — Не самая быстрая тачка на восточном побережье, но разгон хороший. «Camaro SS Convertible» этого года. Кабриолет, но верх с электрогидравлическим приводом, так что он полностью складывается, не беспокойся, — спокойно продекламировал Матиас. Я видела в его глазах странный блеск, когда он говорил о машине. Это определённо его стихия. Но далеко не это сейчас меня волновало. Моё тело заледенело от потрясения. — Тебе не нравится? Мы можем поменять. — Матиас… Ты даришь мне машину? — Долго ведь доходит, — он хмыкнул. — Дарю. Тачка твоя. Возражения и уязвленная гордость не принимаются. Зима ведь на носу. Моё сердце болезненно сжалось. Живот скрутило. — Ты серьёзно? Он спокойно кивнул. — Не хочу, чтобы ты пешком топала до своего универа. Пусть эти длинные ножки отдыхают почаще. Я вновь взглянула на машину, изумлённо приоткрыв рот. Она была прекрасной. Я не могла причислить себя к знатокам машин, но эта определённо была одной из лучших. — Матиас, я не могу. Он закатил глаза. — Всё ты можешь. Хочу сделать тебе только этот маленький подарок. А тебе лишь остаётся его принять. Всё просто. Минуту я неловко молчала. А затем широко улыбнулась, бросаясь к нему на шею. Матиас погладил меня по спине, услышав мои тихие восторженные бормотания. Рой бабочек порхал в животе, задевая струны души. И каждая клеточка тела словно пробудилась ото сна. Я смахнула все нелепые мысли и подозрения, что подарок был сделан не просто так. Прошлый раз уже доказал мне, что Матиас не спешил заняться со мной сексом. Это не могло не удивить меня. Не обрадовать. Не тронуть. Я уткнулась лицом в его грудь, вдыхая запах его тела. Прохлада кожаной куртки щекотала мою щеку, но я лишь слышала стук его сердца, и один этот звук выбил почву из-под моих ног. — Спасибо… — Ерунда. Эта машина точно не была ерундой. Даже если Матиас и имел немалые деньги, цена явно обошлась ему в копеечку. Я слегка отстранилась от него, глядя на машину круглыми глазами. Он улыбнулся. — Тебе нравится марка? — Да… Конечно! Но почему именно синяя? Костяшки прохладных пальцев коснулись моей скулы. Ласково погладили кожу. Я взглянула в его горящие глаза. Матиас подмигнул мне, вызвав трепет в теле. — Под цвет твоих глаз, художница. Сердце глухо откликнулось на этот хриплый голос. Я почувствовала, как смущённо горят мои щёки. Он похлопал по капоту. — Садись. Попробуй прокатиться. Я тут же покачала головой. — Нет! То есть… У меня есть права, но я очень плохо вожу. Пять раз провалила тест. Матиас хмыкнул и открыл дверцу. Сел за руль и хлопнул ладонью по своим коленям. — Садись. Научу. — Копы… — Я с ними всю жизнь в охоту играю. Не волнуйся, увильнём. Садись. Смелее, художница. Я закусила нижнюю губу между зубов, прежде чем плавно опуститься на его колени, слегка откинувшись телом влево, чтобы ему была хороша видна дорога. Благодаря своему высокому росту Матиас без труда глядел на лобовое стекло через моё плечо. Я почувствовала на своей щеке его тёплое дыхание. — Руки на руль, художница. Я вытянула руки вперёд, и он накрыл мои ладони своими, крепко сцепив их на руле, обтянутом прохладной кожей. Салон пах особенно. Чем-то новым, ещё неизведанным. Запах машинного масла, кожи, бензина и совершенно уникальный аромат тела Матиаса. — Готова? — прошептал он, и волна мурашек пронеслась по телу. Я неуверенно кивнула. Мотор с готовностью взревел. Гонщик слегка ухмыльнулся, услышав этот звук. — Поехали. Лас-Вегас не самый лучший город, чтобы нестись по асфальту почти на запретной скорости. Я напряжённо глядела на дорогу, боясь каждой машины, встречающейся на нашем пути. Матиас отрицательно мотнул головой. Неодобрительно щёлкнул языком. — Не бойся, Ада. Ты не получишь удовольствие от вождения, если будешь так неуверенна в своих силах. — Тебе легко говорить. Ты ведь опытный гонщик. — Опыт не приходит с самого рождения. Смотри… Матиас хищным взглядом уставился на дорогу, ловко лавируя между машинами. Каждое его движение, поворот головы, взмах руки были невероятно точными, словно математически рассчитанными. Стрелка на спидометре не переставала медленно ползти вверх. Я испуганно и громко ахнула, когда огненно-красный Феррари проехал в пару дюймах от нас. Матиас довольно хмыкнул. Моё сердце прыгало в грудной клетке. Я боялась, что мы точно влетим в чей то багажник. Даже крепко жмурилась, когда столкновение казалось неизбежным, но этого не случалось. Каждый раз Матиасу удавалось удачно увильнуть то влево, то вправо, даже не задевая крыло машины. — О Господи! — застонала я. От волнения пот струйкой катился по спине. Я вся взмокла. Нервы были на пределе. Адреналин подскочил к горлу. — Сейчас. Матиас резко крутанул руль вправо, и мы выехали на пустое шоссе. Он тут же увеличил скорость, сжимая челюсти и подаваясь вперёд. Его острая скула задела мою шею. Я застыла, точно ледяная статуя, глядя на дорогу. Ему словно не хватило того, что всё вокруг стало размытым. Было мало. О Боже. Матиас начал менять полосу дороги каждые пять секунд, вырисовывая машиной зигзаги. Меня начало мотать от стороны в сторону. Ветер бешено свистел в ушах, срывая с меня башню. Я не выдержала. Громко вскрикнула: — Матиас! Он засмеялся, когда я испуганно прижалась спиной к его груди. Горячая рука властно обвила мою талию. Нос гонщика прижался к моим волосам, вдыхая их аромат. — Расслабься, художница. Отпусти себя. Почувствуй ветер. Ну же. Доверься мне. Я закрыла глаза, сглатывая, пытаясь унять бешеное сердцебиение. Пальцы Матиаса вырисовывали круги на моём животе сквозь тонкую ткань платья. Это движение тут же отозвалось сладкой пульсацией между бёдер. Глубокий вдох. Паника слегка улеглась. И я почувствовала это. Прохладный воздух. Скорость. Свободу. Словно я в другом мире. В ушах звенело, но тело внезапно обрело покой. Словно последний пазл вставили в картину и всё стало… Целым? Я расслабилась, полностью доверившись гонщику, который бешено гонял по дороге к западу. Его дыхание касалось моей шеи, ладонь скользнула на колено, поглаживая пульсирующую кожу. Я нетерпеливо заерзала, желая большего. Матиас тяжело задышал, не отрывая внимательного взгляда от дороги. Горячая рука гонщика начала медленно подниматься вверх по моей ноге. От этого у меня свело даже кончики пальцев. Я слегка сжала колени, мечтая усилить нахлынувшее удовольствие. Его пальцы приподняли подол моего платья. Прохлада ветра коснулась края трусиков. Уже игнорируя голос рассудка, я слегка раздвинула ноги, предоставляя ему лучший доступ. — Да, так, — прохрипел гонщик. Дрожь пробежалась по телу. Он отодвинул в сторону тонкое белоснежное кружево, которое уже успело намокнуть от его вкрадчивого голоса. Пальцы дразняще собрали влагу с кожи. Громкий стон вырвался из моей груди. Я жалобно захныкала, извиваясь всем телом. Боже. Мы мчались с дьявольской скоростью почти навстречу смерти, а я страстно желала, чтобы он не останавливался. Матиас упорно не снижал скорость машины, но не переставал двигать пальцами, чертя ломаные и кривые линии вдоль и поперёк клитора. Томительная мука только усилилась. — Матиас… — Громче, — потребовал он. В мои ягодицы упиралась его эрекция, которая становилась всё твёрже и больше. Он проводил двумя пальцами вверх и вниз, лишь на мгновение задевая ноющий бугорок. Моё дыхание стало таким учащённым, словно я была готова разорваться на куски. Гонщик щёлкнул большим пальцем по пульсирующей чувствительной точке, которая буквально умоляла о внимании. — Матиас! — вскрикнула я, цепляясь за его колени ногтями. Грудная клетка вздымалась. — Чёрт… Гонщик раздвинул меня двумя пальцами и резко проник внутрь. Я содрогнулась, приподнимая бёдра, и ладонью хватаясь за оконное стекло. Тело горело в вожделении. Он начал медленно двигать пальцами вверх и вниз. Я сжала внутренние мышцы, и он тут же издал рычание, не выдержав. Матиас вырулил на другую сторону дороги, когда на встречной полосе мелькнула машина. При этом его пальцы продолжали свою пытку. Он двигался… Боже, слишком медленно. Словно не торопился приблизить меня к оргазму. Я вызывающе потерлась бёдрами о его эрекцию. Матиас сделал глубокий вдох. Резко вдавил ногу в тормоз. Машина с визгом остановилась на обочине дороги. Я была почти уверена в том, что если бы не руки Матиаса, крепко обнимающие меня за талию, то я бы вылетела из лобового стекла. Желание змейкой струилось от низа живота к мозгу, посылая неоднозначные сигналы. Гонщик резко развернул меня к себе. Моя спина коснулась руля. Я сидела на его бёдрах, а его пах прижимался к моему. Всего три слоя ткани и… Моё сердце подскочило к горлу. В предвкушении и ожидания ранее неизведанного. — Скажи мне, что ты этого хочешь. — его слегка надменное лицо исказилось от напряжения. Я кивнула, чуть ли не закричав во всё горло: «Хочу!». — Скажи! — вновь приказал гонщик, рывком притягивая меня к себе и обжигая мою грудь жаркими поцелуями. Сквозь ткань платья сжимая соски. Я выгнулась всем телом, уже сгорая от желания. Мозг пульсировал. Он намотал мои волосы на свой кулак, оттянув назад за затылок. Это движение было властным и собственническим, но не причинило мне боли. Буквально стон сорвался с моих губ: — Я хочу, хочу тебя… Зрачки Матиаса стали такими чёрными, что белки глаз словно исчезли. Он восседал передо мной словно дьявол, вознёсшийся из глубинных недр ада. Собирающийся забрать мою душу. И не возвращать. А была ли я против? Какая-то моя часть — да. Хотела убежать подальше. Была ли это трусость? Или здравый смысл? Лас-Вегас это город грехов и грязи. А я всегда боялась испачкаться. Но сейчас мне было хорошо. Безумно хорошо. Так хорошо, что я сглупила. Совершила большую ошибку. Склонившись, я безнадёжно шепнула в его горячие губы: — Люблю тебя… Вложила в эти слова всю свою душу. Матиас заметно напрягся всем телом. Моё сердце пропустило удар. Болезненно заныло, когда он бросил беглый взгляд на свои наручные часы. — Отвезу тебя домой, художница. Машину отгоним на парковку. Я растерянно заморгала. Он поднял меня со своих колен и усадил на пассажирское сиденье. Выражение его лица стало жёстким. Глаза словно потемнели ещё больше. Он злился. Почему? Из-за моих слов? — Матиас, ты… Желваки заиграли на его лице. Матиас нахмурился, услышав в моём голосе боль. — Я обещал, художница. Я нервно облизнула пересохшие губы. — Мне не стоило этого говорить, верно? В его глазах промелькнуло то, что испугало меня. Он прибавил скорость, сжимая челюсти. И молчание могло длиться целую вечность. Но Матиас вдруг холодно произнёс: — Не стоило. Боль пронзила конечности. Я коротко кивнула и отвернулась к окну. Остаток дороги мы провели в звенящей жуткой тишине.