Дул прохладный ветерок. Луна скрылась за облаками и просвечивала сквозь них. Деревья шелестели своими листочками. Природа засыпала. Засыпали звери, птицы, растения, но только не Винсент. Он лежал на койке, пустым взглядом уставившись в потолок. Белки глаз налились кровью, лицо было бледным. В голове Кармайкла мелькали силуэты Брайана МакКинли, Криса Рейнольдса, Германа Ягера, форма полицейских, ворвавшихся в здание. Мелькали бородатый Харрис Хардман в окровавленной одежде и молодой паренек лет пятнадцати с короткими волосами и смуглой кожей, одетый в ковбойский наряд. Лицо паренька было скрыто под маской.
Тяжело вздохнув, Винсент закрыл глаза. Образ мальчишки настораживал его. Нет, не потому что Кармайкл его не знал. Винсент прекрасно
помнил его. Именно этот факт пугал подполковника. Уже больше двадцати лет этот парень появлялся в сознании Кармайкла, не давая ему спать по ночам. Великое множество кошмаров, вызванных появлением юноши, каждый раз заставляли подполковника просыпаться в холодном поту, они мешали Винсенту нормально жить. Этот парень во снах не был ужасным человеком, не был чудовищем, не был порождением зла. Винсент корил себя за то, что произошло с ним, искренне раскаивался, мучил себя. Но паренек никогда не уходил. Чем больше Кармайкл о нем думал, тем чаще он появлялся у него в голове.
Винсент перевернулся на бок, постарался расслабиться и через какое-то время наконец-то погружаться в сон. Внезапно он почувствовал слабое дуновение теплого ветра. Открыв глаза, он поспешно огляделся. Деревянные постройки, стойла для лошадей, палящее солнце… Кармайкл оказался посреди городка, похожего на поселения из постановочных фильмов про Дикий Запад. Винсент стоял перед входом в типичный салун: большая вывеска, пендельтюр, столики за окнами и другие присущие вестернам черты. Подполковник сделал неуверенный шаг к заведению, как вдруг оказался внутри, прямо перед барной стойкой.
Бармен, одетый в потрепанные джинсы, клетчатую желтую рубашку, сапоги со шпорами и шляпу как у ковбоя, протирал рюмку. Он медленно поднял голову и посмотрел на Винсента. Подполковник округлил глаза и чуть не выхватил из кобуры на поясе пистолет. Бармен был его точной копией. Те же черты лица, те же зеленые глаза, та же мимика…
— Добро пожаловать домой, — поставив рюмку на стойку, поприветствовал Кармайкла ковбой.
— Кто ты? — Изумленно смотря на бармена, спросил Винсент.
— А ты бестактен, — он улыбнулся. — Неужели ты меня не узнаешь? Я — Винс «Меткий глаз» Кармайкл, гроза всех обитателей штата! Самый меткий стрелок во всей Америке!
Винсент вспомнил, как в детстве, наслушавшись рассказов своего прадедушки, он играл вместе со своим другом Джоном в ковбоев. Он пошатнулся, отойдя от барной стойки.
— Нет, нет, нет! Я не верю!
— Но придется, — спокойно произнес ковбой, наливая в рюмку виски. — От прошлого не отвертишься. Помнишь нашу последнюю встречу? Ты говорил, что на твоих руках больше не будет крови американцев. И что я вижу, Винсент? Ты мог пойти с ними, ты мог вмешаться! Сначала Джон, а сейчас Крис, Брайан и Герман. Бессовестное ты создание, Винсент Кармайкл.
Заиграло пианино. Подполковник обернулся. Пианист, одетый во фрак и внушительных размеров цилиндр, склонился над инструментом, играя «Рэг кленового листа».
— Ты знаком с Джосайей Кармайклом, не правда ли? Прекрасный пианист, — произнес Винс. — Мой прадед.
— Стоп, стоп, стоп! — Подполковник повернул голову обратно к ковбою. — Какого дьявола тут творится?!
— О, погоди. Еще не все в сборе.
Внезапно Висент ощутил чье-то дыхание за спиной. Резко развернувшись, он чуть не сбил с ног мужчину, одетого в черное пальто и темно-серую шляпу. Посмотрев ему в лицо, Кармайкл вновь узнал себя. Оттолкнув двойника он достал пистолет.
— Эй-эй-эй, погоди стрелять, — произнес Винс, разминая шею. — Знакомься, это наш любезнейший мистер Трус.
— Приветствую, Винсент, — ухмыльнувшись, гнусаво сказал Трус. — Теперь все в сборе-е-е…
— Объясните мне, что происходит, иначе я сейчас всех здесь перебью к чертям собачьим! — Закричал подполковник, нацелившись на Труса.
— Это дело не стоит твоих патронов. Да и нервов, впрочем, — Винс облокотился на стойку, протянув рюмку с виски военному. — У нас тут убивать не принято, как и предавать.
Пианист перестал играть. Облизнув губы, он поменял ноты и, хрустнув пальцами, сменил мелодию. Теперь он играл с удвоенным энтузиазмом, притопывая и присвистывая, композицию Скотта Джоплина «The Entertainer». Живость и веселость регтайма раздражала Винсента. Он положил палец на спусковой крючок, блеснув глазами.
— Ох, бедный Джон… — Ковбой вздохнул и самостоятельно выпил виски. — Бедный мальчик. Он был таким воспитанным…
— Боже, хватит! — рявкнул Винсент. — Что вам от меня надо?!
— Чтобы ты раскаялся в своих грехах, Винсент Кармайкл, и вспомнил то, что произошло с Джоном, — Винс пронзил подполковника тяжелым взглядом.
Винсент вздохнул и сел на ближайший стул, продолжая сжимать в руках пистолет. Стоило ему вспомнить о Джоне, нестерпимый груз вины начинал сдавливать сердце. Винсент ненавидел себя за то, что случилось с парнем. Он старался забыть тот инцидент и продолжать жить. Храня тот случай в полном секрете, он старался забыть его как страшный сон, но все попытки были тщетными. Приставив пистолет к виску, Винсент, зажмурившись, выстрелил.
— Нет-нет-нет, так не пойдет.
Подполковник открыл глаза и потрясенно огляделся. Он что, все еще был здесь? Еще несколько раз нажав на гашетку, он убедился, что оружие не заклинило. Достав магазин, Винсент осознал, что патронов у него не было.
— Нет, так просто ты от нас не избавишься, — хмурясь, сказал Винс. — Ты должен раскаяться. Вспомни, вспомни, Винсент Кармайкл о том, что произошло в ту ночь.
— Боже… — схватившись за голову, прошептал подполковник.
Все его существо захватил животный ужас:
— Ладно, ладно! Я помню, что произошло. Мне тогда было пятнадцать. Джон был моим лучшим другом. Каждый день мы с ним играли в ковбоев… — он ударил рукой по столу. — У нас были разные кодовые слова. Однажды ночью, когда родителей не было дома, я услышал крик Джона из конюшни его семьи. «Платина! Платина и золото!» — значили, что случилась беда. Я струсил. Я остался дома, закутавшись в одеяло. Наутро я узнал, что лошадь пнула его в живот. Он упал прямо на граблю. Она проткнула его ногу, Джон погиб от потери крови. Я мог спасти его, но…
— Продолжай, продолжай, — с нескрываемым наслаждением произнес мистер Трус.
— Но я не осмелился!.. — С яростью посмотрев на ухмыляющуюся копию, крикнул Винсент. — Что, достаточно?
— Почти. Выпей, — ковбой протянул ему бутылку виски. — До дна.
Схватив бутылку, Винсент начал пить. В голове завертелись воспоминания: Джон, Винс, Трус, Джосайя, Джон, Винс… Отчаявшись, он начал пить огромными глотками, виски стал проливаться. Крепкая жидкость стекала по губам, подбородку, шее. Он мочила усы, впитывалась в ткань военной формы. Послышался детский смех, затем крики подростков, что пытались изобразить звуки выстрелов, а затем истошный вопль. Вопль ужаса и боли.
Начал исчезать ковбой Винс. Махая руками, он быстро растворялся в пустоте пока не исчез совсем, оставив после себя лишь пустую рюмку. Затем пропал мистер Трус. Джосайя продолжал играть, не обращая внимание ни на что. Вспомнив, что прадед подполковника потерял слух за несколько лет до смерти, Винсент отбросил бутылку.
Взяв пистолет, он без колебаний выстрелил себе в висок. В глазах потемнело, но музыка не прекратилась. Внезапно Винсент услышал голоса:
— Подполковник! Подполковник!
Очнувшись в холодном поту, военный открыл глаза. Над ним стояли взволнованные Смит и Хардман.
— Что? — Дрожь в голосе.
— Девчонка сбежала, — виновато произнес Смит.
***
Эльза, прерывисто дыша, медленно шла по улице, вдыхая городской воздух. Она осматривалась вокруг, искала Вернера. Девушка помнила очертания дома, в котором находился его магазин, и интуиция ей подсказывала, что этот дом, как и Вернер, должны были быть где-то рядом. Всматриваясь в лица людей, она удивлялась их разнообразию: угрюмые и радостные, хмурящиеся и улыбающиеся. Молодые пары неизменно улыбались и о чем-то шептались, а старики молчали, медленно шагая по выложенной камнем дороге. Взрослые мужчины спешили на работу, сжимая в руках портфели.
Повернув за угол, девушка принялась осматривать каждый дом, ища нужную вывеску. Наконец, Эльза нашла ее. Быстрым шагом двинувшись к магазину, она широко улыбнулась. «Наконец-то, наконец-то!».
Влетев в магазин, она встретилась взглядом с удивленным Вернером, на глазах у нее выступили слезы. Портной понял, что что-то случилось, поэтому без лишних слов подошел к девушке и, взяв ее за руки, ласково спросил:
— Что такое, Эльза?
— О, Вернер… — она не сдержалась и разрыдалась.
Она действительно не сдержалась. Эмоции, накопленные за последние дни, наконец переполнили все резервы, и подобно вода, вытекающей из переполненной чаши, хлынули наружу, взяли верх над ее самоконтролем. Портной обнял ее, начал шептал на ухо что-то ласковое, пытаясь успокоить. Немка обмякла, припав головой к его груди.
— Тихо, тихо, — погладив девушку по плечам, бормотал портной. — Давай я налью тебе чая… И расскажешь мне, что произошло.
Она, всхлипнув, лишь сильнее прижалась к мужчине. Он, слабо приподняв уголки губ, продолжил обнимать Эльзу и медленно повел ее в свою комнату.
***
Ганс сидел на письменный стол. Поправив очки, он вновь посмотрел на раскрытые конверты. Один от Гитлера, второй — от шефа местной полиции. Злорадно рассмеявшись, он резко вскочил со стула.
— Клюнули!
Надев на голову фуражку, он распахнул дверь и вылетел из библиотеки, стремительно двигаясь по коридору. Сторожа сначала с недоумением посмотрели на веселого генерала, но затем его воодушевление передалось и им. Было понятно, что случилось что-то важное и радостное, что-то, что было связано с самим Стиглицем.
Выскочив из дома, он сел в уже припаркованный в ожидании его автомобиль. Произнеся адрес, Ганс потер ладони. В его глазах пылал огонь, безумный огонь наслаждения. Он всем своим видом будто кричал: «Я смог! Рейх смог!».
Шофер, поначалу непонявший радости генерала, уже через минуту широко улыбался, давя на педаль газа. Зараженный настроением Ганса, он так же, как и охранники в доме Стиглица, перенял позитивный настрой.
Приехав на место, военный поблагодарил водителя и, пожав ему руку, вышел из автомобиля и двинулся в сторону дома. Он вошел внутрь, на мгновение зажмурился от яркого света ламп и бодро зашагал к двери комнаты, из-за которой доносились громкие голоса. Он вошел в комнату с широкой улыбкой на лице.
— Генерал Стиглиц! — Воскликнул высокий тощий мужчина. — Мы думали, Вы не приедете.
— Черта с два, лейтенант! — Ганс оглядел гостиную. — Ну и крови же тут.
— И не говорите, — вмешался пухлый помощник лейтенанта. — Мы ничего не убирали, ждали Вас.
— Премного благодарен, — произнес Стиглиц. — Все как я и задумывал. Я знал, что так и случится. Герман Ягер был на самом деле американским шпионом, джентльмены! — Потрясенные полицейские изумленно посмотрели на генерала. — Да-да, именно так! Я узнал об этом еще в сорок третьем году, но решил использовать эту лазейку только сейчас. Эти двое, — он указал пальцем на два бездыханных тела, — американские солдаты. Как мне передал «крот», это Крис Рейнольдс и Брайан МакКинли. С ними должен был прибыть третий… Ах, да! Харрис Хардман.
— У вас есть «крот» среди американцев?! — Чуть ли не вскрикнул худой лейтенант.
— Да! Наступит момент, когда он себя проявит. Но сейчас не об этом. Я, когда пару дней назад встречался с Германом, передал ему ложную информацию, якобы Гитлер прибудет ко мне лично за день до высадки в Лилль. Несомненно, это полнейшая чушь! — он снял фуражку, погладив себя по волосам. — Они планируют налет на мой дом, чтобы убить меня. Они должны были перенести его на день, чтобы убить и меня, и Гитлера, что неправда. Нам на руку еще то, что они не знают точного времени высадки, поэтому действуют ориентировочно, — он сделал шаг к телу Германа, с долей разочарования посмотрев на режиссера. — Они захватят дом, в котором будут лишь мои сторожа. Если им удастся захватить мою крепость, люди в засаде совершат ответный удар! У американцев нет шансов.
— Браво, генерал.
