***
— Генерал, еще раз хочу сказать, что Ваша речь была восхитительна. Вспомните выражения лиц солдат, когда они садились в самолеты… Столько энтузиазма! Не то, что у моего однофамильца, — майор Модель поморщился. — «Пожарный Гитлера». Нет уж, увольте! По сравнению с Вами он просто пшик! Не могу не восхищаться Вами. — Майор, мне очень приятно, — сказал Стиглиц, стараясь открыто не показывать удовлетворение лестными словами Моделя. — Очень сильно надеюсь, что высадка пройдет успешно. Глупые британцы, французы и американцы не смогут противостоять воодушевленным, отважным и преданным солдатам Великого Рейха. А мне скоро нужно будет вернуться на фронт. Отдых отдыхом, а война все равно идет. Слушайте, Йохан, нам еще долго ехать? Мотор машины гудел, слегка приглушая голоса офицеров. Машина то и дело подпрыгивала на кочках, но шофер совсем не обращал на это внимания. Казалось, что его крупные грубые руки прилипли к рулю, а спина — к креслу. Насвистывая ненавязчивую мелодию, он внимательно смотрел на дорогу, лишь иногда поглядывая через зеркало на сидящих сзади военных. — Еще около часа, полагаю, — вытащив из кармана мундира позолоченные часы на цепочке, проговорил Модель. — Еще час трупы американцев будут гнить, пока я буду подпрыгивать на кочках. Замечательно. — Н-да, и не говорите. Я слышал Ваш разговор с Клаусом. Генерал еще несколько секунд молчал, уставившись в окно, а затем расхохотался. Откинув назад голову, он вытер глаза и, улыбаясь посмотрел на недоумевающего Йохана. Полный, но при обладавший внушительной физической силой майор смотрел на Ганса, изогнув бровь. Умное лицо Моделя выражало непонимание, но на губах возникла тень улыбки. — О, я же Вам еще не рассказал! — Вы меня заинтриговали. — Помните Катрин Глюк? — Ганс не переставал смеяться. — Конечно. Слышал, у Вас с ней намечалось свидание. — Да, Вы правы. Катрин и вправду мила и красива, но вот все остальное… — Он хмыкнул. — Она все это время была советским агентом, майор. Я ее раскусил и, перед тем, как отправиться к Вам, наведался к ней и придушил. Каким же я был дураком, раз раньше не догадался! На мгновение на лице Моделя появилось изумление, но почти тут же сменилось отвращением к женщине. — Перебежчица, — презрительно фыркнув, пробубнил он. — Я бы и сам не отказал себе в подобном удовольствии. Майор Модель усмехнулся и, взглянув Гансу в глаза, изобразил руками, как хватается за шею воображаемой Катрин Глюк и душит ее, медленно цепляясь кончиками пальцев одной руки за другие. Сжав кисти в «замок», он спросил: — Именно так Вы и сделали, генерал?***
Эльза сидела на диване, поджав под себя ноги. Ее взгляд был прикован к страницам книги. Девушка внимала каждому слову, каждой буковке текста, внимательно следила за нитью повествования и просто не могла отвлечься от столь занимательного занятия. Вернер, зашедший в комнату, расплылся в блаженной улыбке, наблюдая за увлеченной девушкой. — Динь-дон, Эльза, — произнес Вернер, и девушка закрыла книгу, переведя на него взгляд. — Я порылся в кладовке и отыскал кое-что… — Не тяни! — Воскликнула она, нетерпеливо поерзав на диване. Усмехнувшись, Вернер достал из-за спины потертую бутылку старого французского вина, которое, быть может, было старше даже его отца. Глаза портного блестели. Он поставил бутылку на столик и, подойдя к шкафу в другой стороне комнаты, вытащил оттуда штопор. Эльза пристально следила за каждым движением Лабудита, наконец убрав книгу в сторону. Вернер, не торопясь, подошел к комоду и, открыв верхний ящик, достал два бокала. Эльза наклонилась, чтобы получше разглядеть бутылку. Повертела ее в руках, увидела, каким темным и шершавым от возраста было стекло. Она поставила ее на место и посмотрела на Вернера. Их взгляды встретились, Лабудит замер, не собираясь отворачиваться. Эльза поступила так же. Вернер медленно зашагал к столу и, продолжая играть с девушкой в «гляделки», сел в кресло напротив. Умелым движением рук он открыл бутылку и, все так же неспеша, разлил вино по бокалам. — Я ни разу не пробовала вино, — призналась Эльза. — Все бывает в первый раз, — будто невзначай произнес Вернер и поднял свой бокал. — За что пьем? — Может, за нас? — За нас — значит, за нас! — Смеясь, сказал Лабудит. Эльза подняла бокал в ответ и, улыбнувшись, сделала несмелый глоток. Вернер, в отличии от девушки, выпил больше. Напиток множеством оттенков заискрился на языке. — Гибкое, — проговорил немец. — Вкусное. Эльза кивнула в ответ и сделала еще глоток. Время шло, приятное ощущение разливалось по телу, бутылка вина пустела, а разговоры с каждой минутой велись все энергичнее и веселее, и молодые люди стали меньше следить за тем, что и как говорили. — Однажды в магазин зашел… этот. Господи, как же их называют?.. — Рассказывал Вернер, жестикулируя. — Полицейский, вот кто! Вот зашел один из них в магазин и говорит с акцентом: «Уважаемый, Вы же знаете королеву Викторию?». Я, конечно, ответил, что знаю. А он мне в ответ: «Можете тогда доказать моим товарищам, что она именно Виктория, а не Викторианна?». — А ты ему что? — «Обратитесь к Вертеру из пивной, он Вам столько всего расскажет!» — Вернер расхохотался, а за ним и Эльза. — Однажды мой магазинчик хотели ограбить, — таинственным тоном начал немец, когда смех стих. — Грабитель решил залезть сюда через окно, но не знал, что лезет в мою спальню. Он поскользнулся и упал на пол. Я проснулся, увидел его и так ударил!.. — Он ударил рукой воображаемого противника. — Теперь всегда поблизости держу пистолет. Мало ли, вдруг кто-нибудь еще захочет влезть в мою спальню? В глазах Эльзы вспыхнул огонь. Ее разум, хоть и немного затуманенный алкоголем, все еще мог думать. Продолжая болтать с Вернером, она задавала уточняющие вопросы про пистолет. Ненависть к Стиглицу и появившееся только что осознание того, что она может легко достать оружие, дали понять ей, что она еще могла отомстить Гансу. Постепенно Вернер становился все более расслабленным. Теперь Гон говорил уже лениво и протяжно, временами зевая зевая. Когда часы пробили одиннадцать, он и вовсе задремал. Эльза хитро улыбнулась и прошла к кровати немца, думая о том, где он мог спрятать пистолет. Девушка, доверившись интуиции, решила проверить под подушкой, но ничего не нашла. Она посмотрела в прикроватном столике. Выдвинув полку, она тихо охнула — оружие лежало там. Взяв пистолет тонкими бледными ручками, она оглянулась на посапывающего в кресле Вернера. Она взяла сумочку, лежащую на полке, находящейся прямо над кроватью, и положила туда свою находку. Вспомнив слова Лабудита о том, что где-то в магазине был еще один пистолет, доставшийся ему в подарок от дядюшки, она отправилась на поиски. Начала с кладовки. «Куда еще можно спрятать дорогое оружие?» — подумала девушка. Войдя внутрь, начала осматриваться. В глубине одного из стеллажей увидела серебряный чехол с выгравированными на нем словами «Вернеру от Арлена». Усмехнувшись, Эльза открыла его и, не раздумывая, схватилась за пистолет. Засунув в сумочку и его, покинула кладовую, в прощании посмотрела на Вернера и тихо выскользнула из магазина, направившись в сторону крепости Стиглица, мысленно благодаря своего нового приятеля за все.***
— Винсент, — тихо произнес Хардман прямо перед входом в магазин. — Говорить буду я. Ты будешь прикрывать меня. Если что-то выйдет из-под контроля, ты пристрелишь портного. Запомнил? — Я вроде не золотая рыбка, — фыркнул Кармайкл. — Заходи уже, парламентер. Харрис с застывшей на губах усмешкой отворил дверь и прошел внутрь. Винсент обвел улицу взглядом и облокотился на стену здания, придерживая дверь. Внутри магазинчика Хардман ровным, спокойным и, что крайне удивило подполковника, веселым голосом общался с продавцом. Тот говорил крайне сонно и раздраженно, хотя доброжелательный тон солдата, как показалось Кармайклу, немного задобрил его. Внезапно по спине Винсента пробежал холодок. Вновь осмотрев улочку, он убедился, что никого поблизости не было. До его уха доносился лишь успокаивающий шелест листьев и голос Харриса. Прислушавшись, Кармайкл уловил нотки напряженности в разговоре продавца с военным. Нахмурившись, подполковник взял в руки оружие и заглянул в магазин. Портной с подозрением смотрел на бородатого солдата. Сдвинутые брови, враждебный взгляд и напряженная рука, убранная под стол, дали Винсенту понять, что Хардмана раскрыли. Кармайкл заколебался. Он мог распахнуть дверь и прикончить продавца, но так он только приманил бы к себе и Харрису патрулирующих прилегающие к дому Стиглица территории. Он мог дать товарищу возможность самостоятельно избавиться от что-то подозревающего портного, но шанс, что солдат, провернув все это, в итоге не угодит за решетку или не будет и вовсе прикончен, был не сильно высок. Хардман решил действовать самостоятельно. Бросив в портного спрятанный до этого нож, он перепрыгнул через стойку, окончательно сбив немца с ног. Раздался приглушенный стон. Винсент вбежал внутрь, захлопнув за собой дверь. Нож, к великому сожалению Хардмана, попал по продавцу тупым концом и, отскочив от мужчины, угодил на стол. Харрис сжал шею портного и уже занес кулак для удара, как вдруг остановился. На лице немца появилась гримаса ужаса. Он, хрипя, умолял Хардмана о пощаде. Солдат что-то прошипел в ответ и, стиснув зубы, ударил по голове. — Убил? — Конечно нет, — Харрис издал нервный смешок. — Выживет. Он же не грязный СС-овец, чтобы убивать его. — Верно, — отметил Винсент. — Пойдем-ка за одеждой быстрее. Хардман, не выдержав, захохотал.***
Уже на подходе к крепости Стиглица Эльза осознала, что до нее кто-то уже пытался совершить покушение. Она в страхе смотрела на трупы на улице, на разбитые фонари и осколки стекол… Она замерла от ужаса. Сумочка с лежащими внутри пистолетами вдруг показалась тяжелой, словно каменной, ноги поддались предательскому тремору. Дернувшись, она забежала в переулок и, присев на корточки, шумно задышала, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце. В стороне раздался рев двигателя. Эльза нехотя выглянула из-за угла и увидела целый кортеж из черных машин. Из самого ближнего к ней автомобиля вышел мужчина в форме и, открыв заднюю дверь, встал по стойке «равняйсь». Эльза подалась вперед и сощурилась, чтобы лучше разглядеть выходящего из машины офицера. Каким-то чудом несколько переживших бойню фонарей отблеском падали на автомобили и людей. Выделяющийся ожог на щеке вышедшего из автомобиля человека развеял все сомнения. Это был Ганс Стиглиц, Эльза узнала бы его среди миллионов лиц даже спустя многие годы. Внезапно появившаяся волна злого любопытства взяла верх над логическим мышлением, и потому она продолжила смотреть, вытянув голову из-за угла. «Он меня не увидит… — Вертелось у нее в голове. — Зачем ему смотреть в эту сторону?». Вслед за Стиглицем вышел еще один офицер, более крупный. Положив руку Гансу на плечо, другой рукой он указал на вход. Эльзу передернуло. Стиглиц рассмеялся и вместе со своим другом отправился внутрь. Остальные солдаты остались снаружи. Буквально в миле от этого места переодетые Винсент и Харрис выпивали в местной пивной.***
Примерно через пол часа Ганс и Модель вышли из дома. Обмениваясь впечатлениями, они двигались к машинам, как вдруг Стиглиц замер на месте и, откашлявшись, заявил: — Майор, было приятно повидаться. Вы можете ехать, а я, перед тем, как отъехать на фронт, хочу выпить пива. У Вас, если мне не изменяет память, есть неотложные дела, потому не смею Вас более задерживать. — Жаль, — произнес Йохан. — Что ж, еще увидимся. Отдав честь, он захлопнул дверь машины и уехал вместе с остальными военными, и за автомобилями протянулись легкие клубы пыли. Ганс, поправив форму, завернул в сторону. Эльза, следящая за генералом, на цыпочках пошла в обход переулка и, дождавшись, когда Стиглиц отойдет достаточно далеко, последовала за ним. За время их отсутствия ей все же удалось немного успокоиться. Сейчас она была собрана как никогда, в ее голове не роилось ни одной посторонней мысли. Стиглиц шел, не оглядываясь. Твердым и уверенным шагом, немного пружиня и, видимо, пребывая в прекрасном расположении духа, он медленно уходил от дома. Эльза шла аккуратней и осторожно, постоянно оборачиваясь назад и дергаясь от каждого шороха. Но вот показалась пивная, перед входом в нее стоял какой-то старик. Он курил трубку, с наслаждением вдыхая табачный дым. На проходящего мимо генерала он не обратил никакого внимания. Это даже рассмешило Ганса, и с самодовольной ухмылкой он зашел внутрь заведения, а Эльза осталась снаружи, постаравшись не выглядеть естественно, а не как шпион, тенью следующий за человеком. Стиглиц подошел к стойке, бросил бармену монету и, подмигнув, попросил налить «Хофброй». Молодой парень изумленно посмотрел на генерала, выдавив из себя улыбку, и поспешил за пивом. Ганс уже много раз бывал здесь, но персонал все еще продолжал удивляться появлению столь высокопоставленного лица. Привычный Гансу интерьер создавал ни с чем не сравнимую атмосферу уюта, которую подкреплял все время горящий камин. Бармен принес кружку с пенящимся пивом. Отпив «Хофброя», Стиглиц отблагодарил парня и, дав ему еще две монеты, сел за свое излюбленное место. Смакуя каждый глоток, он глядел на недавно повешенную на стену картину снежного леса и оценивал бесспорный талант художника. Сидящие в другой стороне Винсент и Харрис видели Стиглица и не верили своим глазам. Перед ними сидел вполне реальный, живой и довольный Ганс. Они сидели долго, не спуская с него глаз и дожидаясь, пока он допьет вторую кружку. — Это наш шанс, — одними губами проговорил Хардман. Кармайкл коротко кивнул в ответ. Встав из-за стола, он поправил брюки и двинулся к выходу из пивной. Харрис остался внутри следить за Стиглицем. Остальные посетители заведения веселились, живо болтали и слушали песни, доносящиеся из магнитофона. За соседним столом старики-немцы играли в покер, ворча и ругаясь друг на друга, а за другим столом пьяные рядовые играли в «Угадай, кто я». — У меня шикарные усы? — Да! — В честь меня назвали дирижабль? — Да! — Тогда я Гинденбург! — Угадал! Рассмеявшись, все, как один, залпом осушили кружки. Харрис отвлекся на это и даже хохотнул, но веселье его тут же прошло, когда он увидел, что Стиглиц уже был у двери. Он подождал немного и последовал за своей целью. Выйдя на улицу, военный заметил уже заходящего за угол этого здания Ганса и быстрым шагом двинулся за ним. Вытащив из кобуры пистолет, он погладил бороду, как всегда делал, когда был напряжен и сосредоточен, он устремил взгляд в затылок Стиглица. Вот он — шанс убить генерала! Но Харрис не спешил. Хардман не заметил, как за ним по пятам двинулась молодая девушка. Его взгляд был прикован к немцу, в любую секунду он мог выстрелить, но не решался из-за отсутствия путей отхода. Стиглиц остановился и, легким движением руки вытащив из кармана формы сигарету, отошел в переулок. Глаза солдата загорелись. Ускорив шаг, он бесшумно следовал за Гансом, ухмыляясь. Эльза не отставала от Харриса. Достав из сумки пистолет, она готова была выстрелить в любой момент, но не могла из-за перекрывшего Стиглица мужчины. Хардман дождался, пока Ганс завернет в переулок, и, как только сам свернул в сторону, выставил вперед пистолет. Харрис нацелился на Ганса, но тут же понял, как критично облажался… Стиглиц, зажавший между зубов сигарету, держал его самого на мушке. Театрально вздохнув, немец хмыкнул: — Вы не один такой умный. — Это Вы не один такой, — раздался тонкий голос Эльзы. Стирлиц изумленно глядел на вооруженную застывшую в полумраке девицу. —… Замечательно, — усмехнулся он. В не меньшем изумлении пребывал и Харрис, узнавший девчонку, которую встретил во время одной из своих миссий: — А ты тут откуда? Эльза же немигающим, полным жгучей ненависти взглядом смотрела на немецкого солдата. Она процедила, будто окатила волной презрения: — Ты, ублюдок, убил моего отца. — Он это заслужил, — заявил Ганс. — Ты тоже… Эльза, — и девушку охватили тревога и непонимание от того, что немец знал ее имя. — Ты заслуживаешь смерти не меньше их, паршивец, — воскликнул Харрис. — Выстрелишь ты — выстрелю я. Выстрелю я — выстрелит она. У нас самая настоящая мексиканская дуэль, — Ганс говорил медленно и протяжно, пытаясь выиграть время и придумать план. — Что бы ни случилось, никто из нас не выйдет из этого переулка живым. — Плевать на это! Твоя смерть важнее! — Рявкнул Хардман. Раздался выстрел. Нет, стрелял не Хардман и даже не Эльза. Пошатнувшись, генерал грохнулся на землю. Прямо за его спиной стоял Винсент, озлобленный и запыхавшийся. — Вот ты и неправ, подонок, — сплюнув, прошипел Кармайкл. — Уже покурить нормально нельзя. Эльза стояла на месте как вкопанная, перепуганная до смерти охваченная крупной дрожью. Руки и ноги тряслись, пистолет с грохотом упал на мощеную дорогу. — Проваливай, девчонка, — бросил Хардман Эльзе по-немецки. — Вали отсюда. Эльза тут же бросилась бежать. Харрис подошел к трупу Ганса и с силой пнул ногой. Тот был мертв. Пуля, вошедшая в мозг, убила мгновенно. Кровь, струящаяся из головы, темной жижей заливала холодные камни. Пистолет валялся сбоку, так и не сделавший ни единого выстрела. — Что теперь, Отважный Винс? — Теперь домой. Наша миссия выполнена. — Нужно быть безумцем, чтобы пройти пешком от Франкфурта до фронта. — Нужно быть храбрецом, Харрис.