Любовь без милости и милость без любви

      За завтраком Тесс щедро намазала кабачковой икры на лепешку, и смачно откусила. — Кабачков никто не хочет? — она перевела невинный взгляд с Юби на Ли. Земляной спешно отвернулся. Юби оказалась покрепче, но тоже как-то побледнела.       По окончании трапезы Тесс вальяжно ждала, пока они уберут со стола, позволив Сюли забраться к ней на колени, и развлекая ее шариками воды, ускользающими от детских загребущих ручонок. Наконец, Сюли удалось схлопнуть ладошки на водяном шарике — и от него осталась только лужица, пролившаяся на колени.       Девчушка, как ни странно, не заревела: вместо этого она сидела, задумчиво рассматривая мокрые ладони. — Вода, Сюли, не дается просто так в руки, — усмехнулась Тесс, — она течет туда, куда ей хочется, и всегда найдет способ ускользнуть. Смотри, — она подняла еще несколько шариков в воздух.       Приблуда встряхнула скатерть, и застелила ею стол. Ли присел на лавку. Тесс затянулась, выпустила колечко дыма. — Ну? — прищуря глаза, поинтересовалась она. Ли драматичным жестом высыпал на стол золотые монеты из мешочка. — Капитан Гуан Вэй дал с собой Юби денег на жизнь. Возьмите их, мать-водяная, и присмотрите за нашей Сюли. Год-два. — Хм, — Тесс окинула взглядом золото. Ссадила девочку с колен, к большому ее неудовольствию, и стала выкладывать монеты столбиками по десять. — Это тебе, — отсчитав пятьдесят монет, она подвинула золото Юби. — Держи при себе. Потом спрячешь. И мужу-псу не показывай спину всю. Никогда.       Водяница отсчитывала неторопливо. Еще десять столбиков. — Это вам. На свадьбу, на обзаведение хозяйством, — Тесс подвинула золото к Ли. — Распоряжайся с умом. Ну а остальное, — она сгребла монеты в мешочек широким жестом, тряхнула им и привязала к поясу, — моё будет. Ребенка кормить надо.       Ли встал первым и глубоко поклонился. — Спасибо, мать-водяная. Не забудем доброту твою. — И трепитесь, главное, поменьше. Вещи и документы на Сюли оставьте. И мотайте поскорее. Её я, — водяница брезгливо глянула на Юби, — терпеть под своей крышей лишнее время не собираюсь.       Если бы не железобетонное терпение Таро, то, наверное, Тесса просто бы прибила мелкую засранку в первые дни. Сюли ревела, ревела и ревела, словно корабельная сирена, требовала маму обратно, не хотела есть, при попытке обнять молотила кулачками и вцеплялась в волосы…       Никогда еще так охотно, как в эти дни, Тесса не бросалась на помощь больным. С таким неприкрытым энтузиазмом. В деревне надивиться не могли на ее доселе невиданную внимательность и отзывчивость — она обошла всех болящих. И не по одному разу. Кажется, там не осталось ни одного незалеченного прыщика. Она даже Лысому Фонгу что-то эдакое сделала, что на его сверкающем темечке появился легкий пушок. — Пробудила корни волос, — загадочно заявила Тесса, когда к ней пристали с вопросами. И осознала, насколько прокололась: теперь «лысики» валом повалят, а работа эта… Тесса считала ее зазорной, как и вообще всю косметическую магию. Но она знала, что осевшие в городе целительницы ею не брезгуют. Далеко не одна водяница спасла себя и всю семью, поддерживая красоту какой-нибудь губернаторши или генеральши.       Всё это время Таро сидел с ребенком. Терпеливо сносил вой «я не хочу кашу, хочу маму», одевал, впихивал еду, мыл, грел, укладывал, подкупал сластями и игрушками… — Как у тебя хватает терпения?! — в который раз удивлялась Тесс. — Я уже готова нагнать её замечательных родителей и всучить дочь обратно, вместе с деньгами, и еще и сверху доплатить! Откуда ты знаешь-то, как это всё делать надо?! И, в конце концов, вас, огненных, все считают бешеными, взрывными, неуправляемыми истериками! — У мачехи было много детей, — спокойно отвечал Таро. — И нянькам требовалась помощь. Мне пришлось изрядно повозиться с изрыгающими пламя и прочие субстанции мелкими. К тому же, это был род наказания, мне таким образом указывали на мое место… Ну а маг огня без самоконтроля — нонсенс. Даже при моих слабых способностях контроль необходим, и это первое, чему учат. И, заметь, армия Огня не в пример дисциплинированнее всех остальных. Так что среди своих я вообще считался, гм, чересчур свободолюбивым и хаотичным. Даже импульсивным. Сумасбродным. Скажем так.       Постепенно Сюли привыкла. И привязалась сначала к Таро, а потом и к Тессе. Перелом случился, когда "огнем и водой" они соорудили во дворе ледяную горку. Кататься с нее Сюли понравилось страшно, и делать это она могла с утра до вечера. Потом Тесс вместе с Таро решили сделать снеговика, и сотворили некое чудище, внутри которого Таро мог зажечь огоньки, и это чудище - чудо-юдо-рыбочерепах - очаровало Сюли практически до влюбленности. К концу зимы весь двор был заполнен причудливыми снежно-ледяными фигурами и фортификациями, повсюду утыканными огарками свечей. И Сюли готова была быть сколь угодно хорошей девочкой весь день, безропотно есть кашу и овощи, и даже суп, вовремя ложиться спать и слушать, как ей читают книжки - если вечером все они втроем выходили во двор, и Таро зажигал свечи одну за другой, заставляя весь этот ледяной сад чудным образом светиться.       Сюли очарованно носилась среди этого великолепия, прекрасно освоила самостоятельный спуск и подъем на горку (Таро сообразил ей деревянные ступени и перила), а взрослые стояли, обнявшись, и просто смотрели, как нежные огоньки трепещут, подсвечивая такой разный лед...       В деревне пошли слухи, что огненного умертвия ей мало, и водяная ведьма собирает армию ледяных чудищ.