Любовь без милости и милость без любви

      Пришла весна, а с ней вместе и куча забот. И если в первый год Таро был слишком слаб и чересчур опасался кому-то лишний раз попасться на глаза, на второй примеривался и оглядывался, то теперь Тесс смогла в полной мере оценить что это такое, когда у тебя под боком — деятельный офицер Огня, имеющий опыт в организации полевого госпиталя, а так же возведении прочих инженерно-хозяйственных сооружений. В том числе сельскохозяйственного назначения.       Осмелел. Разошелся.       Ну конечно, деньги-то не его! — Я теперь понимаю, почему твой отец разорился, если ты в него пошел. Прожектёр хренов, — злоехидно сказала Тесс, оглядывая разложенный перед нею план. Точнее вот так: План. — Ты помни вообще, что это не бездонная огненная казна должна оплачивать! А я! И что деревня, вообще-то, не твоя собственная! И крестьяне не будут делать всё, что ты им прикажешь!       Таро выдохнул сквозь зубы. Тесс про себя начала считать до десяти. Обычно за это время Таро успевал сделать несколько своих медитативных вдохов-выдохов и продолжить неприятный разговор в своей обычной «докторской» манере, рассудительной, участливой и самую малость свысока, что, конечно, страшно бесит, но…       Вместо этого он вдруг рванул лист бумаги, скомкал и поджег, швырнул в угол — по всему дому будто вихрь метнулся, — и вылетел во двор.       Тесса некоторое время сидела, закаменев, и опустив руку под стол. Ей только очень большим усилием воли удалось сдержать воду, рвущуюся вперед — и теперь льдышки с тихим звоном опали на пол.       Со двора раздался хлопок. Тесс поднялась. В принципе, всё цело, Сюли спит себе. Хлопья бумажного пепла до сих пор кружат в воздухе. Всё-таки нельзя забывать, что Таро — Огонь. Она тихо вышла на крыльцо. Все оставшиеся свечи в полурастаявших ледяных фигурах горели, и пламя их то медленно вырастало, то опадало. В ритме его дыхания, привычно отметила Тесса.       Таро сидел на колоде для рубки дров, опустив голову, и рассматривал свои руки. Тесса остановилась в паре шагов от него. Таро — огенный, и ей нужна дистанция… просто на всякий случай. Огонь движется быстрее воды. — Ты ведь понимаешь, насколько это страшно? — удостоверившись, что он осознал ее присутствие (а то сбенднет еще от неожиданности!), сказала она. — Прости. Еще несколько тактов мерцания свечей, и он поднял голову, а потом встал, склонил голову. — Прости пожалуйста. Это было… неприемлемо. — И ты прости, — Тесс тоже непросто было сдержать то, что так и рвалось наружу. То, что так и хотелось бросить ему в лицо, дескать, что, зазорно тебе, офицеру, от ведьмы деревенской зависеть, да?! Ну и вали, никто не держит! — Я задела что-то очень… болезненное? Таро вздернул голову, отвернулся. Потом нашел силы снова посмотреть на нее. — Да. — Расскажи… когда сможешь, — Тесс первая сделала шаг вперед. — Нелегко. Признаваться в слабости. — Таро тоже подался вперед. — Очередной. — Я не заставляю. Просто очень испугалась. Сильно. — Прости, — Таро коснулся ее пальцами, и Тесс его обняла. — Прости, я… подло поступил… — Нет. Не подло, но… Но, блин, Таро, страшно! Он сжал ее сильнее. — Я обязан… обязан контролировать огонь, я не имею права вот так вот… — Ты обязан как-то предупреждать, когда на грани взрыва, чтобы я успела обезопаситься. И была бы готова, потому что я же… Таро, я же чувствую с тобой связь. И могу ненароком тебе в ответ сделать что-то… Тоже ужасное. — М-м… И что же? — через некоторое время поинтересовался он уже совсем другим голосом. — Вообще я могу заморозить и рвануть мочу в мочевом пузыре. И сделать это бездумно. Мой любимый прием в драке. — Болевой шок, массивное внутреннее кровотечение, тазовый перитонит и смерть в муках… Хороший прием. Убедительный, — одобрил Таро. — Прости, и на каком же расстоянии ты можешь такое сделать и скольким людям одновременно? — Смотря в какое время дня, в какую фазу луны, смотря кому… Тем, с кем чувствую связь… Таро, я все время знаю, как бьется твое сердце. Даже если ты засел в погребе. — Понятно. Надо будет не забывать лишний раз помочиться. Перед тем как ссориться. — Значит, если ты спешно встал, и побежал поливать огород, то готовишься сказать мне гадость и огрести в ответ. Поня-а-тненько… — Нет, правда, мне надо знать, какой у тебя примерно радиус боевого поражения, надо ли подпускать к тебе врага ближе, и скольких одновременно ты можешь… — Какого врага, Таро? Ты о чем? — Ну эти все твои… халтурки у бандитов, или когда к нам кого привозят из… комбатантов. — Из кого? — Из комбатантов. Комбатанты. Те, кто непосредственно участвуют в боевых действиях. Те, кто держат оружие, или кто сам — оружие. И мирное население. В отношении них действуют разные правила… — Блин, Таро, ты не в армии, забудь! Деревенские могут быть опаснее военных, или даже бандитов, потому как у тех есть вожак, и с ним договоришься, и норм, они его слушаться будут, а мирные так называемые люди… Я по молодости знаешь, сколько раз огребала?! Знаешь, как меня бабка какая-то дряхлая, которой я грыжу вправила, в погреб столкнула и чуть жаждой не уморила?! Чтобы не платить?! Тупо чтобы не платить! — Агни правый… как же ты… — Весна была… я отодрала доску, и вытянула воду из почвы… В общем, бабке не поздоровилось. — Поделом. Надо как-нибудь придумать, как нам с тобой вместе на твои вызовы ездить. Хоть я и хреновый покоритель огня… — А кто дом сторожить будет?! Таро! Еще раз, и я тебя приложу прямо башкой твоей упрямой обо что-нибудь! Я. Еще. Ни разу. Не. Видела. Огненного с таким контролем над пламенем! Ты делаешь тончайшие вещи! Ты крутой покоритель огня! Я с огненными долго ходила, я знаю! — Мой огонь маломощный. Слишком слабый, из всех боевых только огненные ножи могу нормально… — Ты не хочешь бить по площадям. Ты боишься убить и причинить вред. Блин, ты весь корчишься, когда я свинокуру режу! — Прости… — голос Таро снова сел. — Да за что?! — Тесс аж отстранилась от него на расстояние вытянутой руки, чтобы заглянуть в глаза, — За что простить?! — За слабость… Я действительно не могу… — Ну ты… ну ты больной. Доброта и сострадание это не слабость. Понятно?! — Нет. Не понятно. Что я за мужик, если не могу даже свинокуру забить?! — Мужик, с которым не страшно. Даже если он покоритель огня, — отрезала Тесс. — Найти того, кто может свернуть башку свинокуре, это фигня вопрос. А вот того, который… вот то, что ты… Ты ведь сегодня очень сильно обиделся. Просто вспыхнул по-настоящему. Не выдержал. И бумагу поджег. Но не меня. И не в меня ее швырнул. Кстати, с полок всё попадало… Ладно, не суть. В общем. Ты был в ярости, но и не думал причинить мне вред. Так ведь? — Так. И в мыслях не было. — Хотя был зол на меня, очень-очень зол, так? — Нет. Я был зол не на тебя. — М-да? А на кого же? — На себя. — Хм. — Ничего не «хм». Я опять нагородил какой-то фигни, огреб от старшего по званию и положению, и вспылил, вместо того, чтобы просить прощения. Сколько раз такое уже было, и ничему-то меня жизнь не учит. — Пф-ф. Если бы я служила в вашей армии, то не получила бы даже сержанта. А ты — майор. — Да, но ты полноценная хозяйка, а я никогда не был начмедом, только ВРИО, потому что… — Потому что вы, огненные, все больные на голову. Пойдем в дом, холодно уже. Тебя трясет всего.       Просто не может быть, чтобы всё было настолько хорошо. По крайней мере, не с ним. Насколько Хосокава Таро себя помнил, он всегда, как магнитом, притягивал к себе неприятности. Наверное, потому что послужил причиной болезни и ранней смерти своей матушки, истощившейся, вынашивая и рожая его. Тоже хилого, бесполезного ребенка. Очень поздно начавшего проявлять зачатки покорения огня.       Сплошное разочарование с самого начала, стабильно продолжавшееся всю его жизнь: он разочаровывал отца, наставников в покорении огня, преподавателей Военно-медицинской академии, командиров… Правда, всех по-разному. Вот в этом он был искусен и изобретателен.       И теперь Таро казалось, что он должен непременно разочаровывать и Тесс. Что она перебесилась, и теперь уже жалеет о том, что связалась с ним. Эдаким тяжеленным раскаленным камнем, оказавшимся в ее руках: держать горячо, а бросить — ногу отшибет. Особенно когда Тесса, как сейчас, вот так вот нервно уходила курить на огород. Привычка, которую он не выносил. Вообще, в водянице было очень мало того, что он не выносил, и, как правило, это всё, что касалось её тяги к самоуничтожению. Бесконечное курение, выпивка, её крайне опасные вылазки на помощь бандитам всех мастей, изуверские водные эксперименты с собственным телом. Задиристость и готовность лезть в драку, в том числе с превосходящим противником. А ведь ее никто и никогда не учил боевому бендингу, оказывается, у водяных для женщин это табу. То есть свои боевые приемы она придумывала, считай, сама.       Но прежде всего надо успокоиться самому. Таро устроился на самом солнцепеке и прикрыл глаза. На всякий случай прислушался, но было тихо. Сюли спала. Благословенный дневной сон! Так. Значит, есть время на небольшую медитацию. Жару он не любил, но солнечный свет давал сил, а они после этой длинной зимы были очень даже не лишними.       Успокоив и выровняв дыхание, приведя в порядок мысли и постепенно вытесняя их из головы, Таро удалось привести себя в более или менее равновесное состояние.       А вот теперь можно идти и выяснять, что так терзает Тессу. Увы, но в одиночку свои эмоциональные шторма водяница переживала тяжеловато. Конечно, это просто вторая фаза цикла, водяницы особенно чувствительны к колебаниям энергий Инь в их теле, это само собой. Но сегодня это нечто большее, нежели чем стандартная предменструальная дисфория. В конце концов, у него были женщины-командиры, у него были женщины-подчиненные, и обо всех этих прекрасных особенностях женского организма Таро был замечательно осведомлен и привык учитывать. У лейтенанта Чжу, например, крышу сносило за два дня до начала собственно менструаций, ее швыряло от любви и умиления всему на свете до чернейшего отчаяния и злобы, и ставить ее к оперстолу в такие моменты можно было только в самом крайнем случае…       А потом земляные взяли и буквально раздавили ей голову камнем вместе со всеми ее настроениями. Он её подвел. Он, ее командир, не смог защитить ни нее, ни своих раненых…       Так. Ну что, тебе надо еще дополнительное время, или уже достаточно упоения чувством вины? — Тесса, — Таро приблизился достаточно осторожно, на всякий случай похрустев соломой, — можно к тебе? Или хочешь одна побыть?       Тесс неопределенно мотнула головой. Это можно было расценить как поощрение дальнейших действий.       Таро присел рядом, опер руки на колени. Весеннее солнце заливало огород, стремительно просушивая землю. На грядках еще лежала кучами прошлогодняя ботва. Он стал бездумно поджигать стебельки мелкими огненными вспышками, даже не совершая особых телодвижений. Так, легкий намек на движение пальцев, и еле различимый в ярком свете дымок. — Сейчас всю кучу подпалишь, — буркнула Тесс. - И завоняет. — Ну и ладно. Я сразу до тла сожгу. Все равно убирать надо. — Надо было осенью убрать. — Мы замотались. — А теперь пора уже звать людей, копать огород… — Да, нужно… — А ты будешь сидеть в отсыревшем подполе, чахнуть от отсутствия света и заниматься самоедством! Ненавижу весну эту чертову! И лето тоже ненавижу, и… Войну ненавижу, и людей ненавижу тоже! — Война почти закончилась. — Война закончится, когда мы сможем без страха по земле ходить. Мы. С тобой. Вдвоем. И с Сюли за ручку. Вот тогда — кончится война! — Такие места и сейчас есть, где мы могли бы… — Нет! В Ба Синг Се нет места тебе, в стране Огня нет места мне и Сюли! — Тесса, ты прекрасно знаешь, что хватает колоний со вполне себе смешанным населением, и практически в любом крупном городе, как раз таки за исключением Ба Синг Се, мы могли бы чувствовать себя достаточно спокойно… — Кроме того, что вас, оказывается, по-прежнему считают дезертирами! Вот когда огненные перестанут преследовать тех, кто сдался в плен, вот тогда нам подойдут ваши колонии. А пока я ни за что не стану рисковать. Я ни за что не стану рисковать, пока сдача в плен считается предательством, а предателей варят заживо в кипящем масле! Постепенно опуская! В кипящее масло!! — заорала Тесс, и глаза ее предательски заблестели. - И ты мне не говорил!!! — А. Ты наткнулась на ту статью в «Асахи симбун». Желтая газетенка. Понятно. — Тут Таро и самому захотелось закурить. Потому как «кипящее масло», «заживо» и "медленно" было художественным преувеличением лишь отчасти. В малой, увы, части. Просто бросают живьем в необязательно прям уж так кипящее масло. Запах очень вкусный. — Всё-таки просто сдача в плен считается малым предательством, за нее только сжигают, и то, если будет доказан факт сотрудничества с врагом. А так это обычно пара лет каторги. — Действительно, подумаешь... А ты не слишком ли уверен в милосердии огненного правосудия? — фыркнула Тесс. — Я абсолютно уверен. Один раз я это уже проходил.       Тесс замерла. Таро нацепил на рожу одно из своих самых непроницаемых выражений. И это было то, что ненавидела она. Сейчас окаменеет, замолкнет, и надолго, а потом будет делать вид, что ничего и не было, и о чем ты, и хрен добьешься!       Но он всё-таки заговорил. — И отделался легким испугом. Когда нас, меня и других пленных, освободили из того лагеря земляных, то мы, конечно, попали под следствие, но это было… достаточно халтурно, допросы были неприятными, но выносимыми. Потом, правда, помогла удача, началась холера, местному госпиталю был нужен квалифицированный персонал на замену, и меня спешно восстановили с лишением офицерского звания, я поработал годик-другой фельдшером, а потом меня отдали генералу Миямото, потому как его медсанчасть почти всю вырезали, и по его ходатайству мне довольно быстро вернули звание. Так что, видишь, далеко не всех попавших в плен казнят. — Вы чертовы больные мудаки. - Тесс повернулась, ловя его взгляд, а потом вдруг ринулась к нему, обняла и прижала голову к себе. — Я все время забываю, какие же они все-таки духовы больные извращенцы, и что они с тобой делали... — Земляные или огненные? - уточнил полупридушенный Таро. — И те, и другие… Что они делали, что они с нами сделали… с нами со всеми сделали...