Любовь без милости и милость без любви

      Всю ночь Таро ворочался, жег огонь на ладони и боялся уснуть, ожидая, что Луна его вот-вот сцапает, и заснул только под утро, когда обычно уже собирался вставать. В отличие от Сюли, которая, кажется, прекрасно провела эту ночь.       Но нет, день начался как обычно, разве что с обходом он припозднился, и выполз на него, страшно зевая. И вообще полдня все валилось из рук, и чувство было такое, будто вчера целый день уголь в трюм загружал.       Зато Сюли, кажется, немного повеселела и снизошла за завтраком до блинчика с вареньем.       Потом приперлись какие-то знакомые Тессе по прежним делам бандиты, она с ними весело позубоскалила за воротами, забежала за вещмешком, сообщила, что на пару дней уезжает, схватила лошадицу под уздцы и была такова.       Дни стояли солнечные, и Таро решил продолжить с Дешеном. На этот раз вообще всё можно было делать во дворе, под ярким солнцем. И, надо сказать, на этот раз Таро был готов, а потому смог прислушаться к своим ощущениям, и стал даже различать какие-то нюансы… — А старые шрамы не болят? — Только тянут немного, как и положено рубцам. Ну и разрабатывать теперь придется… Ну что, давайте девочку вашу посмотрим? — Давайте, — Таро встал, побледнел, и чуть не упал навзничь, но Дэшен успел подхватить его снизу земляным захватом. Дай Ли убеждал его посидеть на солнышке, отдохнуть, но Таро все-таки поплелся на ним, потирая ушибленные места и сетуя на такую горькую неблагодарность со стороны земляного.       К тому времени как Тесса вернулась, нагулявшись — а заняло это дня три, так что Таро стал беспокоиться и местами даже ревновать, Дэшен выглядел совершенно здоровым, да и Сюли полегчало. Но не до конца. — Тесса, — Таро помог ей спуститься с лошадицы, — цела, слава Агни. Сюли лучше стало. — А что мне будет? Я с этими давно уже дружу, местная банда, — Тесс сладко потянулась, — но устала, конечно… Баню топили? — Ты не уточнила, когда тебя ждать, — язвительно ответил Таро, — так что, извини, не угадали. — Твой микроскоп сраный, — снисходительно парировала довольная Тесс, и швырнула в Таро мешочком с монетами. — Заказывай. — Это потом, — Таро сунул заработок себе в карман. — Сейчас у нас первоочередная задача — захоронение. Мы с Дэшеном уже все продумали. — Как это мило с вашей стороны, — скривилась Тесса. — Давай сюда деньги! Раз решил поджариться во фритюре, они тебе ни к чему.       Свой план Таро изложил Тессе уже после того, как она попарилась в бане, с перерывами на броски в кадку с холодной водой, попила чайку и поела. Таро сушил ей волосы, потихоньку втирая в них травяной настой, а Минчжу разминала стопы. Тесс зевнула. Закинула голову, ловя взгляд Таро. — Иди, Минчжу, спасибо, — сказала она. — Возьми Сюли, поиграй с ней во что-нибудь… — Сюли с Дэшеном тренируются, - сказал Таро. — Ожил Дай Ли? — спросила Тесс, наливая себе еще чая. — И что, Сюли его не колотит, как того геморройщика? — Нет, они поладили. Раны затянулись. Так что… Теперь его очередь помогать. Смотри, Дэшен может выбрать слой земли, как бы свернуть его в такой рулон, я спущусь в распад и соберу останки, мы на телеге подвезем немного дров для костра… Лучше всего начать рано утром… — Ну ладно, — вздохнула Тесс, — только не завтра, да? — Нет, не завтра. В день летнего солнцестояния, когда Агни ближе всего к земле.       Теперь от болезни Сюли остались только ночные кошмары, и Таро порой полночи проводил, меряя избу шагами с ней на руках. И еще раз гоняя в голове все подробности того, что он намеревался сделать. Уже привезли из города заказанные деревянные ящички с плотно пригнанной крышкой, воск и сургуч — запечатывать их. Белую упаковочную бумагу. Штуку беленого полотна, выкладывать и заворачивать останки. Бутыль керосина. Таро сам нарубил дров, сухих и звонких, из благородного дерева — никаких ив! Тесс фырчала, но не вмешивалась и не комментировала. Таро надеялся, что она поняла, насколько это важно для него, хотя и не одобряла. Дэшен же, напротив, с удовольствием совал нос и лез с советами. Как будто он не знает сам, как положено хоронить павших! Между прочим, похоронные команды тоже относятся к военным медикам.       Выехали втроем, засветло, в телеге. Сюли заблаговременно отправили в гости к Минчжу, с ночевкой. С деревенскими Тесса провела беседу на тему «Дай Ли намерен совершить обряд успокоения духов, и близко соваться не смейте, а то мало не покажется. Если духи не сожрут, то я добавлю». И проехалась с разведкой по округе: глупо выйдет, если какой-нибудь дурной земляной отряд ненароком забредет не туда, куда надо.       На месте были как раз с первыми лучами рассвета. Попросили благословения Агни — и начали. Тесса смотрела сверху, как мужики возятся внизу — Таро подрезает лопатой дерн, а Дэшен свертывает его в рулон и закинывает в сторону бендингом, и ей было даже жаль взошедшую траву — такую сочную, такую зеленую, а в обнажившемся чреве земли виделось что-то неприятно-непристойное, как в человеке с содранной кожей… Дешен начал кубами вынимать землю — сочную, тяжелую, влажную землю, похожую на сочащийся жиром кусок кровяного пудинга… Тесс сморгнула и расстелила по земле белое полотно, а потом пошла складывать поленья для костра так, как ей нарисовал Таро.       Вскоре он уже поднялся наверх с первой охапкой костей. Тесса поставила на костер чан с водой. Вначале их следовало омыть.       Когда из-под слоя земли показались первые кости, Таро затрясло, и будто бы электрическим зарядом по спине прошило. Он задохнулся, в глазах потемнело, и вокруг будто бы снова загорелся бой… Дэшен тряхнул его за плечи, и Таро вынырнул обратно. — Дыши. Грейся. Отстранись. Не попади снова туда. Таро молча кивнул, и они продолжили. — Судя по всему, заживо засыпали… — задумчиво сказал Дэшен, глядя на положение того, что когда-то было телами. — Да, — коротко бросил Таро. — Даже не потрудились горло перерезать, — не выдержав добавил он, опускаясь на колени в грязь и руками выбирая кости из земли. — Помочь? — Не трогай! Я сам. — Отдохни чуть-чуть, — сказала Тесса непривычно ласково, опуская руку Таро на плечо, — дай я тебе очки поправлю… Таро позволил ей перевязать тесемку, стягивающую дужки очков за головой, высвободить прижатые ею волосы — сегодня он, обычно небрежно собиравший волосы в хвост даже на службе, сделал полную уставную прическу, — и продолжил ополаскивать поднятые фрагменты тел теплой водой, прежде чем выложить их на полотно. — Это капитан Накамура, — сказал Таро, беря в руки череп, — два железных зуба спереди на месте выбитых… Хиро… Не ушел с выздоравливающими, а мог бы… Принял бой. Лейтенант Кимура Кеншин. Мечник. Покоритель. Его рука, вот, костная мозоль, перелом… два ребра… да, тоже его…       Таро поднялся, и пошел к сложенному костровищу, что-то поправил. Ножом отрезал кусок полотна, завернул по отдельности опознанных морпехов, пропитал ткань керосином. Встал на колени, и обратился к Агни, потом зажег костер, вытянул над ним руку и нанес себе порез на предплечье, так, что кровь заструилась в костер, и только потом положил в огонь первый сверток, как младенца в колыбель. А потом снова пошел к оврагу. — Как прогорит, дайте знать, — бросил он на ходу. — Погоди, — вскочила на ноги Тесс, — дай, затяну, ты ведь говорил надо пару капель, ага?! — После, — отозвался Таро и спрыгнул вниз, в грязевое месиво. — Янтай… Яна… Солнце уже клонилось к закату, когда Таро докопался до одного из последних черепов. Он держал в руках что-то рассыпающееся, искореженное, водил пальцем, и в первый раз за этот день, кажется, не владел ни голосом, ни телом. — Янушка…       Дэшен уже приготовился к тому, что сейчас с огненным случится истерика — а то, что это огненный, покоритель, и, судя по всему, офицер, было теперь очевидно со всей ясностью (неочевидным оставался вопрос только что это было такое с водой, и чем это он залечивал язвы…), но Таро справился, встал на ноги, и положил череп к тому, что явно было искореженным женским скелетом. — Много еще? — поинтересовалась Тесса, на манер углежога ворошившая угли. — Последние, — Таро, весь в крови, грязи и пепле, подошел к костру с очередным свертком. — Санитар Му прогорел, — сообщила Тесса.       Таро кивнул, снова стал на колени лицом к уходящему солнцу, что-то пошептал, выбрал из углей прах, ссыпал его в коробку. Углем же написал на крышке имя. Подкинул еще пару поленьев, резанул с особой злостью себе руку, положил сверток в огонь. — Лейтенант Чжу Янтай, — глухо сказал он. — Ну теперь-то наконец всё? — когда они в уже сгущающихся сумерках дожгли неопознанные кости, спросила у Дэшена Тесса. — Теперь ему положено держать бдение до утра, поддерживая путеводный огонь, — сообщил Дэшен, который об особенностях погребального обряда огненных знал в основном из учебников. — Я могу хоть ему ожоги и порезы залечить? — Не дастся. Он будет говорить с их душами… Ну, то есть, так сказать, образно, и боль, которую он испытывает, это маяк, притягивающий их… — Ладно, ладно. Говорить с душами. Огненные психи. — Какое у него звание? Тесс дернула плечом. — У него спроси. Ладно. Все. Я - мыться и спать, в телегу. А вы как хотите. — Хочешь подслушать, о чем он будет говорить? — Дэшен достал небольшую склянку. — Одну каплю на язык. — Что это? Шалфей? Не имею ни малейшего желания, — фыркнула Тесс, и удалилась по направлению к реке.       Дэшен пожал плечами и капнул себе две. Он был любопытен, и еще ни разу сам не видел, как огненные говорят со своими мертвыми. Уже через несколько минут его восприятие поплыло, он сел в позу для медитаций и с интересом приготовился наблюдать.