Любовь без милости и милость без любви

— Вот смотрите, пока все как при обычной спинальной пункции… Потерпи, Таро, потерпи еще минутку! Забираем примерно десять миллилитров спинно-мозговой жидкости, ее на анализ… Ну, примесь крови есть, но это на данном этапе нормально… Вместо нее вводим новокаин десятипроцентный, и теперь я его бендингом поднимаю на нужный мне уровень… Таро, пальцы ног немеют? Кольните его в палец. Хотя пока рано. Пять минут ждем.       Васса отошла от оперстола, держа руки поднятыми будто бы в благословляющем жесте — она их уже отмыла до стерильности, и снова это делать не собиралась. Тоф в это время, сменившая свою одежду на хиркостюм и халат, с любопытством ходила по операционной, доставая военмедиков вопросами «а это что? А это зачем?». — Тоф, можешь пока начинать смотреть ребра, чтобы времени не терять. Да, можете переворачивать его на спину.       Таро с ужасом жмурился, чувствуя, как немеет, начиная от ног и вверх, тело, раз, и предвкушая нечто неизведанное, что с ним собирается творить девчонка. Великая Покорительница Тоф Бейфонг.       А это всё точно не послеоперационный психоз, не?.. Наверное, все-таки нет, уж больно сюжет чудной, не могла моя психика такое произвести. — Можно его пока чуть на бок повернуть, чтобы Тоф было удобнее. Кто-то из военмедиков быстро накинул соскользнувшую простыню обратно на бедра Таро. — Ничего-ничего, я слепая, — фыркнула Тоф. — А меня тут ничем не удивить, — хмыкнула Васса. — Так, ну что чувствуешь? — Ребро чувствую отчетливо… Ага, вот дефект пошел! И что с этим делать? — Попробуй максимально сдвинуть отломки и как бы протянуть мостики от одного края к другому, как будто строишь балки через пропасть… — Фу, тут все какой-то как бы глиной забито… — Это, наверное, сгустки крови и спинной мозг, или жир, его выдавило из ребра при переломе… Может, попробую вымыть? — Не, ничего, я попробую через него, как будто камень идет через грязь… — Они там должны быть, знаешь, как арки и своды такие, по линии нагрузок, под микроскопом хорошо видно… Надо приказать сделать для тебя объемную модель кости в разрезе, чтобы ты могла почувствовать.              Таро очень хотел бы потерять сознание и не чувствовать ничего. Но пока жесткие, как железные тиски, пальцы впивались в его бок и заставляли отломки ребра тереться друг о друга, и его как будто спицей прошивало… Он закусил губу, чтобы не заорать. — Осторожнее, там по нижнему краю ребра идет нерв, лучше бы, чтобы он не попал в костную мозоль… — Ну вот, вроде что-то получилось, типа известнякового намыва. Фух, сложно! — Тоф встряхнула руками и отошла от стола. — Аж голова кружится! — с удивлением заметила она. — Вот, а вы думаете, мы тут с Катаррой варенье едим. Посиди, передохни. Хватит с тебя на сегодня. — Нет, я хочу настоящий перелом посмотреть, чтобы кость вдрызг на кусочки! — Тогда пойди пока чаю сладкого попей. А я тут закончу. Так, голову ему назад закиньте и жестко удерживайте. Таро, не шевелись. Ввожу физраствор через нос…       Таро вдохнул, и тут же закашлялся, обдавая получившимся продуктом всех вокруг. — Так! — Васса споро вывела и сбросила физраствор. — Таро! — рявкнула она. — Не надо мне помогать! Лежи спокойно. Дыши ровно и неглубоко, попытайся расслабиться! Я иду под мозговые оболочки через решетчатую кость, понятно?! Дернешься — останешься без чего-нибудь важного. Например, зрительного нерва. Или тебе наркоз дать?! — Не надо. Я понял.       Тонюсенькая, будто веревочка, светящаяся опалесцирующим светом струйка физраствора с добавлением антисептика снова поползла ему в нос, будто извивающийся полупрозрачный червь.       Удивительные ощущения. Потрясающие. С легкостью бы без них обошелся. — Ну что ж, в башке у нас все довольно чистенько и благостно, с мозгами не расстанешься, — обнадеживающе сказала Васса. — А теперь, когда эпидуралка хорошенечко разошлась, давайте смотреть, что там вчера Катюха наворотила в брюхе…       Таро прокашлялся. — Там… было кровоизлияние? — Да. Субарахноидальное. И перелом стекловидной пластины. Судя по всему, удар в висок носком подкованного сапога. Чуть смазанный по касательной кзади, еще был сорван лоскут скальпа. — Да-а… Помню… — Теперь чисто. Могут, конечно, быть эпиприпадки по типу височной эпилепсии, но вроде я всё без рубца свела… — задумчиво сказала Васса.       Таро в это время почувствовал, как на нем расстегивают, рассшнуровывают что-то плотное, тугое… — Так, всё, мне больше не надо. Я в брюшной полости, — бросила Васса. «О. Так это была моя передняя брюшная стенка», — понял Таро, и, почувствовав, как внутри зашевелилась теплая вода, наконец-то потерял сознание. — Ну и к лучшему, — буркнула Васса, оглянувшись на него. — Ничего-ничего, это не от боли, это рефлекторное, продолжаем. — Как Хосокава придет в себя, — Васса бурно умывалась в предоперационной, сорвав с головы шапочку и портя прическу, совала голову под струю, и вообще, вся одежда спереди у нее была уже залита водой, — пошлите за генералом Миямото, он рвался с ним переговорить. У меня пока перерыв на полчаса. И несите мне какого-нибудь сладкого сока, и… я не знаю, — зевнула она, отступила к кушетке для больных и улеглась на нее, сбрасывая шлепанцы, — чего-нибудь…       Васса прикрыла глаза. — Вставайте, миледи, для вас готова ванна и чистая одежда, — камеристка зашла в предоперационную, — здесь рядом, всего пару шажочков! — Минутку, — недовольно отозвалась Васса. — Пойдемте, пойдемте, Васса-химэ… — Ты чудо, — простонала Васса, садясь, а потом, с опорой на камеристку, встала и пошла принимать ванну в помывочной для оперируемых больных.              Избалованная дрянь. — …нет, ну так бы и я в охотку поработал, выходишь такой из операционной, а тут тебе ванна с маслами, и роскошные женщины делают массаж… — Да щас тебе. Сначала научись так же принцу подмахивать. Да хотя б начмеду! Так. Дезертира обратно в палату, — скомандовал один из хирургов персоналу. — Еще раз дезертиром назовешь, крыса тыловая… — прохрипел Таро, приподнимая голову. — То что, пидор бритый? Таро прищурился. Угрожать вызовом в таком состоянии глупо, а потом… — Сообщу генералу об оскорблениях в адрес лейб-медика Его Высочества.       Оставшийся путь до палаты прошел в молчании.