Любовь без милости и милость без любви

      Вот чем еще хороша была форма Имперского покорителя — задавать разные глупые вопросы, например «куда прешь?» тебе стремятся еще меньше, чем особисту. А отвечают вежливо, быстро, правда, не всегда по сути. Хотя, конечно, Таро и демонстрировал явное несоответствие формы и содержимого (Имперские покорители ребята, как правило, крепкие…), но прояснять этот вопрос почему-то никто не стремился. Кто их знает, Имперских-то, может, среди них и желчные попадаются.       Быстро выяснив, где тут лежат раненые запретным оружием, Таро заглянул к парнишке с развороченным лицом, и убедился, что вроде заживает все как надо, а зрение даже начало восстанавливаться: свет и темноту различает. Пометил для себя посоветоваться с Вассой, с мрачным удовлетворением отметил, как отпала челюсть у знакомого хирурга (того, который как-то раз спросил «и что ты мне сделаешь?»), пожалел, что не наткнулся на того капитанчика, что пенял ему на недолжное заполнение историй болезни, и, предвкушая, распахнул дверь в палату Такаги. — Ну что, недобитки, как жизнь?       Когда Имперский покоритель, в просторечии «волковорон», называет тебя «недобитком», ничего хорошего это, как правило, тебе не сулит. Такаги сдвинул брови, и ссадил с кровати Сю, так, на всякий случай. И стал судорожно вспоминать, кому из «воронов» дорогу перешел. В их краях таких вообще не водилось, вроде…       Для Шэнли вся огненная форма была, в общем-то, одинаково устрашающей, поэтому он смотрел на лицо. — Хосокава-сенсей! — искренне обрадовался он. — Ваш поиск завершился? Успешно? — Пока нет, — Таро обвел глазами палату, улыбнулся двоим детишкам — девчонке с черными волосами, постриженными шапочкой, и мальчишке чуть помладше, сидевшим на полу, — возникла заминка… Твои?       Мальчишка уставился на него во все глаза. Таро сморгнул, чувствуя смутную… тревогу, а потом пацаненок вскочил на ноги с криком «Папа!» и бросился к нему, а Таро, еще до конца не поняв, но угадывая, опустился на одно колено, обнял, прижал к себе и понял, наконец-то понял… — Сюли! — Таро поднялся на ноги, прижимая ее к себе, целуя и плача, — Сюли… Солнышко… Ты жива… Ты нашлась… А мама где? Мама жива?!       Сентиментальный Шэнли тоже пустил слезу и смеялся одновременно, утирая глаза кончиком косы, а Такаги чувствовал себя гнусно обманутым. Ощущение было такое, словно у тебя что-то отняли. Что-то неожиданно ценное, хотя точно и не понятно, что именно.       Таро поднял плачущую и хохочущую Сюли над головой на вытянутых руках, а потом поставил обратно на пол, подтянул себе табуретку, сел и посадил Сюли себе на колени. — Ну, где же вы пропадали? Где мама? Мама Тесс? — Работает, — сообщила Сюли, прижимаясь к Таро и теребя золотой значок огня на его воротнике. — Говно оттирает, — довольно-таки злобно сообщил Такаги, — и офицерам подмахивает. В комендатуре.       Таро ссадил Сюли на пол, вскочил на ноги и залепил Такаги пощечину. — Агни Кай! — побледнев, бросил Такаги, держась за щеку. — Агни Кай… Когда выздоровеешь, — раздувая ноздри, ответил Таро. — Через неделю после выписки. — Ну вы даёте… — выдохнул Шэнли. — Вы что?! Госпожа Тесса и впрямь в комендатуре работает, уборщицей, тебя искала, теперь-то ясно, а ты?! Ты его с того света тянул, чтобы зажарить?! Такаги! Это врач, который тебя спас! Совесть есть?! — Не лезь, — ответили огенные хором. — Психи… — выдохнул Шэнли. — Ладно, — Таро потер лоб — извини, Ян, хотел тебя глянуть, но… В общем, я быстрей туда, а то меня хрен отпустят, я теперь при Его Высочестве… — Беги, конечно! — Папа, а что такое «Агни Кай»? — Потом расскажу, — Таро подхватил Сюли на руки, — это такая… такие танцы. — С бубнами… — Шэнли проводил счастливое семейство взглядом, и набросился на Такаги, стыдя и упрекая.       На бегу Таро удачно вспомнил про лошадицу на госпитальной конюшне. Дэшен говорил в самом начале, собираясь улетать с Аватаром, что оставил ее там, для Хосокавы. К счастью, форма и тут сработала, и лошадицу вывели без вопросов. — Наша лошадка! — обрадовалась Сюли, — и ты здесь! Папа, вот я тебя здорово нашла, да? — Да! Поехали скорее за мамой. Оставлять Тессу без присмотра — чревато! — А зачем ты пригласил танцевать Такаги-доно? — Сюли, тебе неправильно говорить кому-то «доно», так воины обращаются друг к другу, ты должна говорить «сан» или «сама»… — А я теперь мальчик, — сообщила Сюли, и Таро сначала слегка испугался, а потом понял, что наоборот это не работает, и это из мальчика можно сделать девочку, точнее, евнуха, но не из девочки… — меня надо звать «Сю», чтобы никто не догадался. Как разведчика в тылу врага. Хорошо? — Теперь в этом нет нужды, Сюли, ты снова можешь быть девочкой, — вздохнул Таро. — Да ну! Мальчиком веселее, — сообщила Сюли. — Можно драться и хулиганить, а девочкам всё нельзя. — Зато девочек… Зато у девочек куклы, и платья, и девочки могут не идти на войну… И девочки могут рожать детей… — Таро несколько растерялся. — Теперь туда! — Сюли сама дернула лошадицу за повод, — давай, курица! У нас с мамой тоже была лошадица, только она дохлая курица совсем. — Шифу Дэшен мне рассказывал… — А шифу Дэшен нас бросил, мама его ругала. — Он был ранен… — Его в госпитале нет. — Шифу Дэшен уже выздоровел… Мы с ним вас искали. — Здорово мы спрятались, да? — Да…       Таро спешился у комендатуры, не глядя бросил повод лошадицы какому-то подвернувшемуся военному, и рванул внутрь, волоча Сюли в охапке под мышкой. — Где уборщица Чжен?! — выдохнул он на проходной. — Она нужна мне срочно! Отодвинув часового плечом — о, благословенная воронья форма! — Таро зашел в помещение — и тут же уловил некий шум. Шум скандала. — Присмотри за ребенком! Головой отвечаешь! — рявкнул Таро, и рванул вверх по лестнице, а, услышав звук взрыва, уловив запах паленого и дым, побежал аж через две ступеньки, что его чуть и не сгубило, левая-то нога лучше слушаться его особо не стала. Но удержался, вцепившись в перила, и таки ворвался на «командирский» этаж. — Расступись! — гаркнул Таро изо всех сил, так, как орал на фельдшеров, перекрикивая стоны и ругань раненых. Штабные прижались к стенам, и, да, Тесс была жива. И даже цела. Горела занавеска, Тесс вжималась спиной в угол и держала в воздухе мутную воду. Какой-то плотный майор в форме общевойсокового покорителя поднял руки для удара. На нем был полудоспех, но без шлема, и это было очень, очень удачно.       Штабные с облегчением наблюдали, как незнамо откуда взявшийся «волковорон» несется по коридору. Фух, ну есть кому разобраться с водяницей! Шпионкой! — Тесс, стой тихо! — на ходу крикнул Таро, и сделал то, чего раньше никогда не делал: прямо так, на бегу, кастанул молнию. Правда, очень маленькую, зато быстро и без лишних движений, и направил заряд с минимального расстояния нападающему куда-то в основание шеи. Зарождавшийся было меж вздетых рук майора огненный шар побледнел, съежился и потух, а сам майор грохнулся на пол и забился в судорогах.       Штабные с изумлением наблюдали, как «волковорон» перескочил через него, наступив на спину, заслонил собой водяницу, поворачиваясь к ней спиной и обернулся к ним. Имперский покоритель держал ладони перед собой одну над другой — и меж ними бился и трещал сине-белый огонь. — Всем зайти в помещения! — скомандовал Таро.