Семь ударов сердца

Она смотрела прямо на меня, сидя в полуразвороте, её губы еле заметно улыбались, но в глазах была печаль. Только через несколько ударов сердца я поняла, что она не настоящая, а нарисованная на парном портрете. Мама. Это была моя мама или же женщина невероятно на неё похожая, только намного моложе и в средневековом платье с глубоким вырезом. А ещё она была беременной. Даже сборки юбки не прятали её округлившегося живота. На шее у неё висел молочный кулон. Точно такой же, как сейчас на мне. Рядом с женщиной стоял темноволосый мужчина с мужественным, красивым лицом. Его одежда и косички в волосах и бороде говорили о том, что это гном. Он смотрел на женщину, положив руку на её плечо, а она касалась его пальцев своими, словно боялась, что он может уйти от неё или исчезнуть. Вторая его рука лежала на рукояти меча. На тыльной стороне ладони, между большим и указательным пальцем было родимое пятно в форме полумесяца. Я переводила взгляд то на женщину, то на это родимое пятно, пытаясь угомонить путающиеся в голове мысли и справиться с сердцебием. — Лия! — Торин крикнул мне прямо в лицо, встав передо мной, — Что ты увидела? Я моргнула и посмотрела в его глаза, возвращаясь в реальность. — Просто… там… на стене, — я еле ворочала языком. Торин посмотрел на меня, как на припадочную, потом ещё раз оглядел зал, сундуки с сокровищами и полки, выхватил взглядом портрет напротив и не без облегчения убрал меч. — Серьёзно, Лия? — бросил он, подходя к портрету, — Тебя так сильно напугал мой предок? Его звали Раин, если тебе интересно, он был младшим сыном Дурина шестого и братом Наина первого. Я снова посмотрела на мужчину на портрете, и вдруг меня как громом поразила невероятная догадка. Тот портрет в книге и этот мужчина, у них был один и тот же взгляд, который ещё в хранилище книг показался мне невероятно знакомым. Это был мой собственный взгляд! Я как в тумане встала со своего места и подошла к портрету. В основании у самой рамы были выведены рунические символы. — Что здесь написано? — прошептала я, сжимая пальцы в кулак, потому что отчаянно хотела прикоснуться к портрету, к лицу женщины. И чем больше я смотрела на неё, тем крепче становилась моя уверенность, что это моя мама. У неё на ключице тоже есть родинка, её волосы тоже вьются, а на губе еле заметный белый шрам. Таких совпадений просто не существует! — Здесь написано, — Торин провел пальцем по надписи внизу картины, прямо там, где заканчивался подол платья женщины, — «Прицесса Анна и принц Раин, Кхазад-Дум, тысяча девятьсот восемьдесят первый», — я почувствовала, как мои легкие словно наполняются раскаленными булыжниками. Дышать становилось все труднее.  — Это год, когда он и его брат Наин были убиты балрогом, — продолжал тем временем Торин, рассматривая портрет, — Выжил только сын Наина Траин, который и увел народ из Кхазад-Дума в Эребор. — А это… этот знак на его руке, — трясущейся рукой я указала на ладонь мужчины. — Это родимое пятно, — сказал Торин, — У всех прямых потомков Дурина есть подобное. У меня, у моей сестры Дис и её детей Фили и Кили. Я с силой втянула в себя воздух и поняла, что уже долгое время не дышу и в глазах начали появляться черные пятна. Было ощущение, что из случайных паззлов вдруг сложилась невероятная картина, но её изображение было настолько странным и пугающим, что хотелось её сжечь. Торин оглянулся на меня, и его лицо исказилось тревогой. Наверное, я выглядела хуже покойника, раз Торин подошел и заключил моё лицо в свои горячие ладони. — Лия! Что с тобой? Лия! — Мама… — я сама не поняла, что произношу это слово, которое обожгло мне язык и встало комом в горле. Воздух окончательно покинул мои легкие, и я обессиленно повисла в руках Торина, погрузившись во тьму. *** — Она приходит в себя, — голос, прозвучавший в моей голове, стал реальным. — Лия! — кто-то коснулся моего лба, потом щеки, — Почему она такая холодная? — Ей нужно больше солнца, Фили, — голос Тауриель был полон сочувствия, — Она же человек. К тому же, в недрах горы совсем нет воздуха. Я приготовлю настойку для придания сил. Теплые пальцы сомкнулись на моей ладони и я приоткрыла глаза. — Слава Махалу! Лия, — Фили озабоченно смотрел на меня. Он помог мне принять сидячее положение, подоткнув подушки за спиной, — Как же ты меня напугала! — Что случилось? — спросила я, сглатывая горечь во рту. Кажется, меня поили каким-то лекарством, пока я была без сознания. — Ты упала в обморок в сокровищнице, — Фили взял из руки Тауриель кружку и поднёс к моим губам, — Вы были там с Торином и ты выбирала себе украшение. Помнишь? В кружке оказался травяной чай. Я отпила немного и закашлялась. Воспоминания ураганом пронеслись в моей голове. Они больше походили на сон. Портрет, мама, мужчина с моими глазами, родимое пятно в форме полумесяца… — Мне надо увидеть… — я отмахнулась от чашки и начала выпутываться из пледа, которым были накрыты мои ноги, но Фили удержал меня. — Лия, тебе нужен покой, — сказал он и посмотрел на Тауриель, как бы ожидая подтверждения своих слов. — Да, Лия, тебе лучше сегодня побыть в постели, — кивнула эльфийка, разминая что-то в ступке. Только сейчас я обратила внимание, что нахожусь не в покоях, а в небольшом зале, похожем на травяную лавку. В многочисленных нишах стояли глиняные горшочки и фарфоровые чаши, деревянные плошки и ступки. С потолка свисали пучки трав, связки ягод и грибов. А в небольшом камине висел большой металлический чайник, из носика которого валил густой пар. Я была в кабинете целителя. — Фили, — я перехватила его руку и слабо сжала, — мне надо кое-что увидеть в сокровищнице. Это важно. Для меня. — Просто скажи, что, и я принесу тебе, — Фили чуть ли не силой уложил меня обратно на подушки, — Ты ещё слаба. Вот полежишь, поешь, попьёшь целебные настойки и тогда разрешу встать, а пока лежи. — Но это важно… — я сделала ещё одну попытку подняться, но снова оказалась в лежачем положении. — Мне что, связать тебя? — улыбнулся Фили, — Лия, просто полежи, а я принесу к твоим ногам хоть всю сокровищницу. Я заметила, как улыбается Тауриель. Она уже сняла чайник и заливала размятую траву. Лечебница наполнилась терпким ароматом. — Фили, я приготовила ещё настойки, — сказала Тауриель, — Проследи, чтобы Лия все выпила к вечеру. — Спасибо, Тауриель, — поблагодарил Фили, вставая с постели и провожая Тауриель до дверей. — Лия, поправляйся скорее и приезжай к нам с Кили в Дейл погостить, — сказала эльфийка, поворачиваясь ко мне. — Спасибо, Тауриель, — я рассеяно пыталась выдавить из себя улыбку, но все мои мысли витали вокруг картины и пугающих предположений, которые она навевала. — Позаботься о ней, — шепнула эльфийка и выскользнула наружу. Фили вернулся ко мне, присев рядом на кровать. Он выглядел встревоженным, но улыбался. — Я очень за тебя испугался, — сказал он, поглаживая мою ладонь. — Всё хорошо, — соврала я. — Я плохо о тебе заботился, — покачал он головой и в глазах его появилась боль, — Прости. Я не подумал, что тебе нужно больше солнца и воздуха, чем гномам. — Всё в порядке, Фили. Это не твоя вина, — вздохнула я, — Правда, это не из-за солнца. И не из-за воздуха. Я хорошо себя чувствую внутри горы. — И я должен был умолять Торина избавить тебя от того наказания, — не слушал он. Я увидела, с каким отчаянием он смотрит на меня и мне стало неловко, — Ты слишком слабая. Нельзя было тебя наказывать. Прости, что не защитил… — Не в этом дело… Порка, конечно, удалась на славу, — попыталась я пошутить, — Но в обморок я упала не от этого. Просто слишком многое навалилось в последнее время. Но я справлюсь. Должна справиться, — чуть тише сказала я. — Лия, — прошептал Фили, — Если тебе плохо, говори мне. Если тебе чего-то не хватает, говори мне. Если тебя что-то тревожит, говори мне. Говори мне всё. Я позабочусь обо всем. Всегда выслушаю тебя и постараюсь понять. Обещаю. Мое сердце снова защемила тягучая боль. Глаза Фили смотрели на меня с такой надеждой, такой преданностью и любовью, что все мои внутренности сжались, а в груди тоскливо заныло. Я не хотела делать ему больно. Но если сейчас я поддамся чувствам, если дам ему надежду, то потом ему будет ещё больнее. Потом, если мне удастся найти способ вернуться домой к маме. — Фили, ты не должен… я имею в виду, что я не жду от тебя ничего, — сказала я, избегая встречаться с ним глазами, — Но всё равно, спасибо. Я ценю твою доброту… — Это не доброта, Лия, — прошептал Фили, беря меня за подбородок и поворачивая лицом к себе, — Я люблю тебя. Внутри меня что-то оборвалось. Плотина, нет целый ледник откололся и, упав на дно души, с треском раскололся на тысячу острых льдинок. Я подняла глаза как раз в тот момент, когда он приблизился и нежно коснулся своими губами моих. Все мои преграды и награждения рухнули, превратившись в пыль. Мои губы дрогнули, наслаждаясь прикосновением, приоткрылись в ожидании большего и тут же сомкнулись. Я заставила себя прийти в себя. Это ошибка! Это всего лишь слабость! Сладкая слабость, которая превратиться в горькую боль, если не остановиться. — Но я не люблю тебя, — прошептала я в его губы, сжимая пальцами плед и мысленно заставляя себя строить новую стену. Так будет лучше. Для нас обоих. У меня на мгновение промелькнула мысль, что, если Элронд не знает моей мамы, если он не знает, как вернуть меня домой, тогда я сделаю всё, чтобы Фили был счастлив со мной, но не сейчас. Фили чуть отстранился, смотря на мои губы, потом перевёл взгляд на мои глаза. Я же смотрела на его подвески в усах, не в силах поднять глаза. Я боялась, что если посмотрю, то просто не выдержу и пошлю все к чертям собачьим, не задумываясь о последствиях. А мне очень не хотелось причинять Фили боль. Пусть моя нелюбовь смирит его с мыслью, что я никогда не буду принадлежать ему. Так будет легче отпустить. — Только что я почувствовал совсем другое, — его губы дрогнули в улыбке, а на щеке мелькнула ямочка. Он провел пальцем по моему подбородку и коснулся своим лбом моего, — Ты любишь меня, - прошептал он, - Просто почему-то продолжаешь отталкивать. Но я готов ждать столько, сколько потребуется. Я чуть не взвыла. Откуда он взялся такой? И почему именно сейчас? Почему именно так? — Фили, я… — Не говори ничего. Давай пока остановимся на этом, — он отодвинулся от меня и улыбнулся самой добродушной улыбкой на свете, — Так что тебе принести из сокровищницы? Алмазы? Золото? Кубок? — Картину, — выпалила я слишком быстро и отчаянно, нежели рассчитывала, — Портрет. Там есть комната, где вы собираете реликвии. На стене много картин и гобеленов, и есть портрет твоего предка и его жены. Его звали Раин. Он был младшим сыном Дурина шестого. — О, а ты неплохо знаешь родословную, — искренне удивился Фили. — Это Торин мне сказал, — покачала я головой, — Я ничего не знаю. Та женщина… жена Раина. Я хочу узнать, кем она была. Она не похожа на гномку. — Правда? — Фили озадаченно потер шею, — Ничего об этом не слышал. Я знаю, что Раин был младшим братом Наина первого, который правил Кхазад-Думом всего один год до того, как его убил балрог. Раин, думаю, тоже погиб вместе с ним.Но про его семью мне ничего не известно. Она точно не гномка? — Мне так кажется, - уклочниво сказала я, - Ты мог бы поискать для меня информацию? Мне интересно, — попросила я, всё ещё стараясь не смотреть на Фили. — Я поищу, — Фили протянул мне кружку с настойкой, — А теперь выпей всё до последней капли, иначе Тауриель изрубит меня в щепки. Я недоверчиво покосилась на Фили. — Ты просто её ещё не знаешь, — закачал он головой, — И не видела, как она тут всех отчитывала за то, что мы плохо с тобой обращаемся. Пригрозила забрать тебя к себе в Дейл. Я улыбнулась, и заметила, как Фили от облегчения даже вздохнул. — Лия, я прошу тебя, никуда не ходи, — сказал он, вставая с постели, — Скоро придет Бифур, проверит тебя. Ужин принесут примерно через час. А ближе к ночи я тебя заберу домой. Домой. Меня покоробило это слово. Для меня домом до сих пор была моя городская двухкомнатная квартира с персиковыми занавесками на окнах и запахом сбежавшего кофе. А ещё домом была мама. Думаю, что и для неё я была — домом. У нас с ней больше никого и не было. От мысли, что она сейчас совсем одна, у меня на глазах выступили слезы. Хорошо, что Фили уже ушел и не видел моего состояния. Иначе, мне пришлось бы придумывать, что сказать. Мама, наверное, до сих пор ищет меня. Возможно, расклеила мои фотографии по всему городу и за его пределами, написала на телевидение и на радио. Может быть, ходит по улицам и зовет меня по имени, хватает за руку незнакомых людей, в похожей одежде, сидит у телефона в ожидании звонка… — Хватит! — рявкнула я сама на себя, — Я вернусь! Обязательно вернусь! И узнаю… всё узнаю… *** Фили, как и обещал, принес портрет в наши покои. Он прислонил его к стене, подальше от камина, чтобы жар от огня не испортил холст. Я уже час пялилась на картину, задаваясь вопросами, на которые у меня не было ответов. Я искала хоть что-нибудь, что пошатнет мою уверенность в том, что это моя мама, и не находила ничего. Это походило на игру «найди пять отличий», и у меня уже в глазах двоилось от напряжения. — Лия, — голос Фили вернул меня к реальности, — Уже поздно. Тебе надо отдохнуть. Что ты нашла в этом портрете? — Я не устала. Я и так весь вечер провалялась в кровати, — не отрываясь от портрета, сказала я. — Может быть, он тебе понравился, потому что жена Раина была человеческой женщиной? — спросил он, подходя ко мне. — Её же звали Анной, — сказала я скорее сама себе, нежели Фили, — И у них был ребенок… или она не успела родить...? — Я правда не знаю, — Фили приобнял меня за плечи, — Я попросил Ори найти всё, что сможет про семью Дурина шестого. Но, если бы её ребенок выжил, то у его потомков должны быть родимые пятна, как у него, — Фили показал на ладонь Раина. — Но такие дети были бы полукровками, — сказала я, — а это невозможно… ну, я так слышала. — Понятия не имею, — пожал плечами Фили, — Но я тоже слышал, что в союзе гнома с человеком или эльфом редко рождаются дети. Вернее, вообще подобного никогда не было. Это то, что я знаю. Ты хотела бы иметь детей? — вдруг спросил он, а его пальцы плотнее сжались на моем плече. — Я… я… — этот вопрос выбил меня из колеи, — Думаю, что когда-нибудь мне захочется иметь детей… думаю, всем хочется. Фили промолчал. Я повернула голову, чтобы увидеть его выражение лица. Оно было печальным. — Прости, — прошептал он и поспешно отвернулся, отойдя в сторону. Я промолчала. Наверняка, он хотел детей. Хотел создать семью. Хотел жить нормально. Но всё сложилось так, как сложилось. Мне было жаль его, но и себя мне было жалко. У нас обоих получилась не семья, а что-то мятое и комканное, что Фили отчаянно старался расправить и пригладить, а я продолжала сминать сильнее. Я лишь надеялась, что, освободившись от меня, он сможет начать всё сначала с кем-нибудь. От мысли, что Фили будет жить с другой, у меня неприятно засосало в районе сердца, но я быстро справилась с собой и снова посмотрела на портрет. — Фили, Торин сказал, что у всех прямых потомков Дурина есть такое родимое пятно, — сказала я с замиранием сердца, — То есть, у Торина, у тебя и Кили тоже такие есть, и у ребенка Торина тоже будет такое. — Да, это отличительный знак. По нему мы можем определить перерождение самого Дурина, — Фили присел на подлокотник кресла. — То есть? — не поняла я, — Это как, перерождение? — В нашем роду уже было шесть перерождений Дурина, — пояснил Фили, — Эти дети носили знак полумесяца на груди в районе сердца. Когда они становились старше, то могли помнить все свои предыдущие перерождения вплоть до первого, созданного Махалом. Они носители знаний и поддержка нашего рода. Говорят, что даже внешне они почти не отличаются. — А у тебя родимое пятно где находится? — На спине, — Фили встал, стянул с себя рубашку и повернулся ко мне спиной. От вида его мощных плеч и тонкой бороздки, тянущейся от копчика вдоль позвоночника, у меня перехватило дыхание. Но мое внимание больше привлек кривой шрам с загрубевшими краями чуть ниже ребёр. Именно там, совсем рядом со вздувшейся и искореженной кожей, ютился темный полумесяц, повернутый острыми концами вверх. Он был похож на улыбку. Я подумала, что это очень подходит доброму и открытому характеру Фили. — Можно? — я подошла к нему и провела пальцами сначала по шраму, а потом коснулась родимого пятна. Было странное чувство, будто я прикоснулась к вечности, — Ты получил этот шрам во время битвы? Фили перестал дышать, когда я прикоснулась к нему. Я заметила это слишком поздно. Он обернулся, когда я поспешно убрала руку, и перехватил её, прижав к своей груди. На груди тоже были шрамы. В моем представлении Фили был славным парнем, улыбчивым и веселым, который никак не был похож на грозного воина. Но его тело говорило об обратном. Это тело повидало немало битв и сражений и выстояло, и сейчас оно может стать моим по первому зову. Я сглотнула ком в горле, чувствуя как сердце Фили колотится о мою руку, готовое упасть на мою ладонь. — Махал, Лия, — прошептал Фили, делая ко мне шаг, — Я, наверное, сойду с ума… Я быстро вырвала свою руку из его пальцев. Нельзя сходить с ума! — Уже поздно… я устала, — мой голос предательски сорвался на хрип, и я поспешила в купальню. Я набирала полные пригоршни воды и плескала себе в лицо. Что со мной? Почему моё сердце заходится, как ненормальное? Почему мне хочется смотреть на него? Касаться его? А его губы! Из меня вырвался тихий стон. Когда я вышла из купальни, Фили не было. Это было хорошо. Иначе я бы, наверняка, совершила непоправимое. В какой-то момент мне вдруг захотелось, чтобы я так и не смогла найти дорогу домой, но потом я подумала о маме, и моя решимость вернулась. Я должна хотя бы дать ей знать, что я жива. К тому же, мне нужно было знать правду. Я уснула тревожным сном, а проснулась в крепких объятиях, уткнувшись носом в горячую кожу. — Это просто плохой сон, — прошептал мне Фили в макушку, — Просто сон. Я задержала дыхание, боясь шевельнуться. Мои пальцы сжимали рубашку Фили, ноги переплелись с его ногами, а сама я вся оказалась в ловушке из его рук. От его горячего дыхания стало сразу жарко, от близости наших тел этот жар проник внутрь и растекся под кожей легким покалыванием. Мой живот напрягся, а во рту стало очень сухо. — Просто спи, — он погладил меня по голове и поцеловал в макушку. Да какое тут спать? Мне хотелось, чтобы он сильнее прижал меня к себе, подмял под себя, начал целовать, ласкать и пробовать на вкус, но я лишь посильнее зажмурилась. Удивительно, но вскоре я смогла расслабиться, а когда услышала мерное дыхание Фили, то даже задремала. Когда я проснулась, Фили уже не было. А был ли он вообще? Или мне приснились его объятия? Но судя по бардаку, что он снова оставил на кровати, умудрившись не разбудить меня, это был не сон. А на столе я нашла записку и кувшинчик с настойкой, которую я должна была выпить «обязательно и до дна», а рядом стоял увесистый бархатный мешочек, доверху набитый золотыми монетами. Судя по записке, это тоже предназначалось мне, если я захочу прогуляться за пределы дворца или отправиться в гости к Тауриель, но непременно в сопровождении стражников, которых Фили поставил за дверью покоев — «Орш и Грой славные ребята, на них можно положиться». Что ж, Фили держал свое слово и предоставил мне полную свободу. Я посмотрела на портрет и вздохнула. Почему все должно быть так сложно? Дождавшись Толлы и позавтракав, я решила навестить Миру и Гвен. У меня же так и не получилось увидеться с ними до собственной внезапной свадьбы. Я даже знала, что я хочу сделать, когда увижу их. Ведь они, по-сути, единственные, кто относился ко мне по-человечески и помог, когда у меня ничего не было за душой. Стражники последовали за мной сразу после того, как я вышла из покоев. Они поклонились мне и представились, сказав, что получили приказ всюду меня сопровождать. Что ж, это было даже кстати. Никакой Фразер не сможет подкатить ко мне за просто так, да и гномы за пределами дворца не станут делать ненужные догадки. Сегодня был выходной, и я нашла девушек ещё спящими. Сонная Гвен зло распахнула дверь, собираясь уже накричать на того, кто посмел нарушить заслуженный сон, но слова так и не сорвались с её губ. Она лишь открывала и закрывала рот, а потом, словно очнувшись, присела в реверансе. — Ваше высочество, — пролепетала она, а я, шикнув, втолкнула её обратно в комнату и захлопнула за нами дверь, оставив стражу снаружи. — Не надо меня так обзывать, а не то я обижусь, — сказала я, обнимая растерянную девушку. Мира сидела на кровати и потирала глаза. — Лия, — хором выдохнули они, оглядывая меня с головы до ног. — Гвен, Мира, я по вам скучала, — искренне сказала я. — Мы тоже, — улыбнулась Мира, вскакивая на ноги и обнимая меня, — Орочьи потроха, Лия! Да тебя не узнать! Ты теперь настоящая леди! — Это всё платье, — отмахнулась я, — А так я всё та же Лия! — Помниться кто-то нос воротил от гномов, — прищурилась Мира, — И надо же! Урвать самый лакомый кусочек! — Просто так получилось, — уклончиво сказала я, — Случайно. — Что? Неужели любовь с первого взгляда? — распахнула глаза Гвен. — Угу, — протянула я, — А вы как? — Ну, мы, как видишь, пашем, спим и снова пашем, — Мира и Гвен переглянулись. Я видела, что им было неловко общаться со мной. Но я не обижалась. Мне были понятны их чувства. — Я пришла к вам по делу, на самом деле, — сказала я, доставая мешок золотых монет. Я уже пересчитала деньги и поняла, что это даже больше, чем девушки планировали заработать в Эреборе. — Что это? Деньги? Лия, мы не возьмем, — закачала головой Гвен, — Мы не можем… — Я знала, что вы не примете денег, — сказала я, — Но это не подачка. Это благодарность и вклад в будущее. Наше общее будущее. — То есть? — не поняли они. — Вы же хотели открыть свое дело в Дейле? — я дождалась кивка и продолжила, — Я хочу вложить в вас деньги и получать проценты от дохода. Быть вкладчиком, так сказать. Один процент в месяц от дохода в течении… ну, скажем, восьми лет. Думаю, этого будет достаточно. В год получается двенадцать процентов. Это не так много, но и не так мало. То есть за это время, я надеюсь, вы покроете мои расходы и даже прибавите к этому. Особенно, если учесть, что Дейл — это единственный торговый город между севером и югом. Отбоя от постояльцев не будет. Там же много приезжих торговцев, да и просто переселенцев… Девушки сидели с открытыми ртами. — Ну, так что вы думаете? Как вам идея? — тревожно спросила я, потому что не увидела на их лицах энтузиазма, — Вы сможете оставить тяжелую работу и воплотить свои мечты в реальность пока молоды и полны сил. Мне очень хотелось, чтобы хоть у кого-то что-то получилось и была достигнута цель. Я уже испугалась было, что снова сделала что-то не так. Моя улыбка дрогнула и уже почти испарилась, когда Гвен и Мира с визгом набросились на меня и начали обнимать и благодарить. — Ты просто наша спасительница! — говорили они, чуть не плача, — Мы уже посчитали, что нам придется ещё лет пять горбатиться, экономя на всём, чтобы собрать достаточное количество денег! — Не стоит меня благодарить, — сказала я, жмурясь от удовольствия, — Просто приберегите мой процент у себя. Я скоро уезжаю в Синие горы, поэтому точно не знаю, когда вернусь. Но я надеюсь стать несметно богатой за счет вас. Так что не подведите! Мы ещё долго болтали и смеялись, а потом я отправилась в хранилище книг. Ехать в Дейл без денег я не могла, да и порка ещё давала о себе знать, и на подобные подвиги я была ещё не готова. А ещё мне не терпелось узнать, нашел ли что-то Ори о женщине на портрете. — О, принцесса Лия, — смутился Ори, заметив меня, входящую в хранилище, — А я как раз закончил поиски. Знаете, я нашел только историческую справку и общие факты, но ничего конкретного. — Ничего, я посмотрю и это, — сказала я, присаживаясь за стол. Ори засеменил к одной из полок и принес мне оттуда три книги с тонкими металлическими закладками. — Я заложил нужные страницы, — сказал он, кладя книги на стол передо мной. — Спасибо, Ори, это очень мило с твоей стороны, — улыбнулась я, заставив гнома покраснеть до макушки. Он что-то пролепетал и удалился, оставив меня в одиночестве. Я листала книги, в которых действительно ничего интересного не было. Две книги были счетными книгами Кхазад-Дума с перечнем имен королей и их родственников, где мелькнуло имя Раина. А третья — сборник предельно кратких исторических справок. Ничего такого, что я уже знала: Раин — сын Даина шестого, брат Наина первого, погиб вместе с братом в Кхазад-Думе в тысяча девятьсот восемьдесят первом году третьей эпохи. Почти тысячу лет назад! Эта цифра никак не укладывалась у меня в голове, но я решила не думать об этом. Я три раза перечитала все отрывки, а потом отправилась в покои. Я отпустила стражников, сказав, что сегодня больше никуда не собираюсь и уже закрывала дверь, как передо мной вырос незнакомый гном. — Заир к вашим услугам, принцесса, — поклонился он, — Королева приказала проводить вас к ней. Меня словно облили ледяной водой. Вот кого мне точно не хотелось видеть, так это королеву Фрею. Наверняка, она злится на меня за перепалку за вчерашним завтраком. Но она королева. Вдруг меня опять накажут за неподчинение? Надо что-то придумать. — Хорошо, Заир, — вздохнула я, — Веди меня к королеве. Ой, подожди, — я схватилась за дверной косяк и зажмурилась, — Что-то я плохо себя чувствую. Передай королеве, что я приду к ней, как только мне станет лучше. — Но королева велела привести вас немедленно, — замялся стражник. Я сжала губы и схватилась за ручку двери. — Кажется, мне очень, очень плохо… — сказала я и захлопнула дверь перед носом стражника, и только потом вздохнула с облегчением. Мне пришлось изображать из себя больную три дня. Да и на самом деле я чувствовала себя хуже выжатого лимона. Меня донимали мысли о портрете, предстоящая поездка, страх перед правдой, родимое пятно Дуринов и самотерзания из-за Фили. Так что, голова моя действительно была не в порядке и сил на королеву у меня точно не было. Фили отпаивал меня настойками, кормил чуть ли не с ложечки и развлекал всякими гномьими байками. Но когда королева прислала своего лекаря, мне пришлось признаться, что чувствую я себя гораздо лучше, и на четвертый день отправиться на аудиенцию. — Как ты себя чувствуешь? — спросила меня Фрея, окруженная своими вечными фрейлинами. Она сидела за чайным столиком в роскошных покоях, а одна из гномок втирала масло в её ладонь. — Спасибо, госпожа, мне уже лучше, — сказала я и присела на край кресла, на который кивнула королева, — А как вы поживаете? — Мои руки опухли, — скорчила она гримасу, — Лекарь говорит, это из-за беременности. — Вам надо есть меньше соленого и жирного, пить больше воды — посоветовала я, — и больше двигаться. Это снимет отечность конечностей. — Откуда тебе знать? — покосилась на меня королева, — Ты ж никогда не была и не будешь беременной. Эта грубость была прицельной. Она должна была, если не сразить, то как минимум покалечить. Я подумала, что это только начало, и мысленно заставила себя считать до десяти, дышать ровно и улыбаться.Лучше бы я посоветовала ей сожрать полкило соли! Но мне было жалко её будущего ребёнка. И какого жить будет с такой мамашей? — Эти приемы работают не только с беременными, — сказала я ровным голосом. — Может быть, ты лекарь? — фыркнула королева. — Вы хотели меня видеть, чтобы спросить, не лекарь ли я? — я пристально посмотрела в глаза Фреи, которая вырвала свою пухлую ручку из ладоней гномки и сжала пальцы в кулак. — Не смей мне хамить! — прорычала Фрея. — И не думала, — я широко распахнула глаза в удивлении, — Если вам так показалось, то прошу прощения. Мысленно я уже сто раз обозвала эту гадину всевозможными красочными эпитетами. — Твои извинения услышаны и приняты, — ухмыльнулась Фрея, — На самом деле, я хотела дать тебе поручение. Ты же принцесса и должна постепенно учиться помогать мне в решении внутренних проблем дворца. — Я вся во внимании, — кивнула я, молясь, чтобы это не было какой-нибудь ловушкой. — Дочь нашего главного мастера в каменотесном цехе выходит замуж, — Фрея щелкнула пальцами, и одна из гномок поставила на чайный столик шкатулку, — Её зовут Мофа, а её отца Озор. Кто-то из королевской семьи должен поздравить её и её семью лично с этим важным событием. Я не могу послать эльфийку, потому что она вообще игнорирует свои обязанности, а я не в том состоянии, чтобы бегать по горе. Поэтому я прошу тебя сделать это от имени королевской семьи. Мастер Озор довольно влиятельный человек. Тебе пойдет на пользу знакомство с ним. Фрея открыла крышку, показывая мне, что внутри лежат драгоценные самоцветы. — Это надо сделать немедленно, потому что завтра свадьба, а королевская семья не должна опаздывать с поздравлениями, — подытожила свою речь Фрея. — Я должна просто поздравить и передать шкатулку? — с сомнением спросила я. — Ну не сплясать же, — фыркнула Фрея, а фрейлины захихикали. — Хорошо, — пожала я плечами, протягивая руки к шкатулке, — Я могу сделать это прямо сейчас. — Орфея тебя проводит, — Фрея бросила быстрый взгляд на фрейлину, и та тут же склонила голову в почтении. — Да, госпожа, — сказала та как-то уж слишком тихо, и выжидательно посмотрела на меня. Когда я встала с места, от меня не укрылся самодовольный вид Фреи, но понять её реакцию я не могла. Если это какая-то шутка, то даже не знаю, где тут можно смеяться. А если нет, то ничего смешного тем более нет. Орфея повела меня по нижним ярусам дворца, потом начала плутать по многочисленным коридорам и лестницам. — Цех так далеко? — спросила я, уже начав задыхаться от подобного забега. — Мы срезаем путь, — сказала Орфея, — Иначе пришлось бы идти в обход, а это ещё дальше. — Почему здесь так жарко? — я вытерла пот рукавом платья, — Такое ощущение, что мы в печке. — Гномы любят жар печей, — пожала плечами гномка, не останавливаясь, — Вам сюда, принцесса. Она остановилась у края арочного прохода, который уходил вперёд и сворачивал вправо. По стенам висели редкие факелы, а по полу струился то ли дым, то ли туман. — Пройдёте по коридору и он выведет вас прямо к цеху, а обратно вас кто-нибудь проводит, — сказала Орфея, поворачиваясь, чтобы уйти. — А ты разве не пойдёшь? — удивилась я, останавливая гномку. — Я не могу пойти, — Орфея опустила глаза и сжала пальцами юбку платья. — Почему? — мне явно всё это начинало не нравиться. — Потому что Мофа, дочь мастера, выходит замуж за гнома, которого люблю я, — очень тихо сказала Орфея, краснея и еле сдерживая дрожь в голосе, — Именно поэтому королева попросила меня проводить вас. Она знает, что мне будет больно. — Вот ведь, — прошипела я сквозь зубы. Эта Фрея точно питается кровью и выдыхает ядовитые пары, — Ладно, дальше я сама как-нибудь справлюсь. — Спасибо, принцесса. Большое спасибо! — залепетала гномка, — Только не говорите госпоже. — Хорошо, не скажу, — кивнула я и двинулась по коридору. Я уже сделала шагов десять, как услышала за спиной скрежет. Резко развернувшись, я с ужасом увидела, что Орфея закрывает дверь в проход. — Дура! — я готова была убиться об стенку за свою доверчивость. Нет, ну надо быть такой дурой! Ведь знала же, что нельзя доверять королеве и её крысам-фрейлинам! И что теперь?