Мужской интернат

Меня все-таки пробило. Я ржал, как ненормальный, не в силах остановиться. - Кончай ржать, Джек, - сказал Бальзак, глядя на злобное лицо Жукова. - Я понимаю, что ты в восторге, но игра должна продолжаться. - Ты говоришь, как Зиглер из Мулен Руш, - хихикнул я. - Шоу должно продолжаться! На меня накатывает новый приступ смеха. Я представил Оноре с этими комичными усами и просто не мог остановиться. Остальные тем временем наблюдают жест "рука-лицо" в исполнении Бальзака. Кончилось это довольно неожиданно. Мое горло решило напомнить о себе. Я раскашлялся, да так, что казалось, что меня просто режут изнутри. Драйзер немедленно заключил меня в объятия и стал массировать особенно болезненное место. Удивительно, но это помогло. Кашель прекратился. Но голос был потерян. - Сам виноват, - изрек Оноре. Обожаю его, блин. - Итак, шоу продолжается, - объявил Дон. - Обсуждайте. Я не хотя вылезаю из плена таких желанных рук и тычу пальцем в Жукова. - Чего? - Жорик напрягся. - Джек все сказал еще до голосования. Теория Напа не оправдалась, так что теперь у нас есть всего две кандидатуры на роль мафии - ты и Том, - пояснил мой жест Оноре. - Я искренне надеюсь, что вы двое, - он обратился к Есенину и Габену. - Теперь внемлете голосу разума. Сережа выдал страдальческую мордашку. Жан фыркнул. - Обоснуй, - он посмотрел на Бальзака. - Давай я тебе еще картинку нарисую, - бросил тот раздраженно. - Буду признателен, - спокойно кивает Габен. Оноре глубоко вздохнул. - День второй. Гексли говорит Достоевскому: "Мы на одной стороне". Ночью этого дня Достоевский умирает и оказывается мафией. Когда Джек утром третьего дня вполне резонно обвиняет Гексли в мафиозности, влезает Жуков и переводит стрелки на не в чем неповинного Дюму. Выводы напрашиваются сами собой. - Вы с Джеком, кажется, тоже переводили стрелки, - неуверенно произнес Гексли. - Мы не переводили стрелки, - резко возразил Оноре. - Мы говорили прямо, что не хотим смерти Гамлета. Джеку он жизнь спас, между прочим. А Жуков навел подозрение на ни в чем не повинного Дюму, не афишируя своих намерений по спасению великого тебя, но при этом очевидно имевшие место. Чувствуешь разницу? - И что же в этом такого очевидного? - Жуков кинул на Бальзака гневный взгляд. - Потому что ты высказал подозрение в самый разгар обсуждения, что прямо говорит о том, что ты не хотел, чтобы оно продолжалось, - ответил Оноре. - А ведь правда, - задумчиво протянул Наполеон. - И ты еще так напряжен. Боишься, что ли? - Да пошел ты, - фыркнул Жорик. Габен кивнул, как будто что-то для себя уяснил. Гексли надулся и скрестил руки на груди. Есенин опустил голову на стол и громко застонал, что вызвало непонимание окружающих. - Чего молчим? - Дону наскучили эти гляделки. - Можно переходить к судебным прениям? Все дружно закивали. - Ну раз так, - ведущий оглядел оставшихся за столом. - Джек, я думаю, Тед вполне может озвучить твои мысли, если ты их ему сообщишь. - Неужели у тебя начали появляться дельные мысли? - Драйзер хихикнул и наклонился ко мне. - Давай. - Как уже говорил Оноре, - начал я. - Как уже сказал Бальзак, - озвучил он. - Картинка получается довольно четкая. - Все стало ясно. - Я буду голосовать за Жорика, - вынес я вердикт. - Мой кандидат - Жуков. - Если я ошибаюсь, можете грохнуть меня в следующий день. - Что? - Тео сделал вид, что не понял, и слегка меня приобнял. - Ладно, этого можешь не говорить, - сдался я под его осуждающим взглядом. - Все с тобой ясно, - Жуков покачал головой. - Что же мне остается, кроме как голосовать за тебя. И вот оно, наконец. Мы завалили Жукова со счетом шесть:два. Да-да-да! Я был готов прыгать от счастья. - Хотел бы я знать, кто из вас маньяк, - Жорик встал. - Поздравляю вас двоих, - он посмотрел на нас с Бальзаком. - Вы вычислили мафию. Карта легла на стол. На ней был изображен человек в темном переулке. И на нем была шляпа. - Отойди в мир иной, - ослепительно улыбнулся Дон. - В городе наступает ночь. Мне пришлось в очередной раз вылезти из рук Тео. Маска соприкоснулась с лицом. - Мафия, оставшаяся в гордом одиночестве, получает прозвище "крыса", - смеется. - Ладно, минутка лютой ненависти закончилась. Выбери жертву. Я прислушался, но ничего не услышал. Видимо, Гексли решил больше так откровенно не палиться. Ну и ладно. - Мафия выбрала жертву, - кажется, он удивлен. - Засыпай. Маньяк, проснись. Эта ночь просто создана для какого-нибудь жестокого насилия, как считаешь? Я кивнул. - Тогда выбери жертву и пусть свершится насилие! - Дон возвел руки к потолку. А кого бы мне убить... Гексли не стоит, а вот насчет остальных. Оноре и Тео жалко. Да и Жана тоже. Тыкаю пальцем в рыжую башку Наполеона. - Выбор сделан, - возвестил Дон. - Неспокойной тебе ночи, дорогой маньяк. Доктор, ты изменишь своей традиции? Нет? Ну и хер с тобой. Комиссар? Кто тебе подозрителен? Кто? Ахаха, - это был сарказм. - Нет, ты ошибаешься. Ура, меня пока не обнаружили!!! - Город просыпается! Сегодня утром мы не досчитались еще двух жителей, как это ни прискорбно. Так-так. Кто же второй? - На пустыре по дороге из отстроенного местного клуба было найдено тело без головы. Ее куски и содержимое было разбросано по довольно обширной площади. Экспертиза установила, что пострадавшему затолкали в рот динамит, предварительно связав руки. Голова разлетелась в клочья. С трудом найдя документы в его сумке, полиция опознала в нем Наполеона Бонапарта. Голова "императора" опустилась на стол. - За что?! Бальзак заботливо потрепал его волосы. - За красивые глаза, мой повелитель, - он наклонился, чтобы поцеловать его в висок. - Продолжай, пожалуйста. - Преступник - это опасно. А разгневанный преступник - опасно вдвойне, - объявил Дон прописную истину. - Один из жителей был найден на кухне в довольно нелепой позе. Руки его были прибиты к столу ножами для нарезки рыбы, а лицо лежало на конфорке включенной электроплиты. Лицо пострадавшего пригорело до неузнаваемости, но зато внутри все прекрасно запеклось. Интересно, какой он был на вкус? Шучу, - выдал он под взглядом Теодора. - Неведомым образом сохранившиеся волосы и зеленая одежда не оставляли сомнений - погибший был никто иной, как Жан Габен. - Блять, - выдал "друид". - Полностью с тобой согласен, - возник Гексли. Вот ведь лицемер. - У вас двоих есть право на последнее слово, - обратился к погибшим Кихот. - Не хотите им воспользоваться? - Пожалуй, хочу, - Габен на удивление быстро успокоился. - Вы знаете, у меня есть определенные подозрения о том, кто маньяк. И я знаю абсолютно точно, кто меня убил. Но я не буду этого говорить. Скажу только одно. Среди вас остался только один мирный. Удачи, - треплет Гексли по голове и исчезает в ином мире. - Наполеон? - Если это ты меня грохнул, я тебя выебу семь раз сегодня, - заявил этот великий человек своему парню. - Не сможешь, - хладнокровно ответил Оноре. - Все знают, что твой предел - четыре раза за ночь. Ой. Сейчас будет пиздец. Нап замахнулся на Бальзака, но тот успел встать и пнуть любовника в живот. Черт, какие же у него длинные ноги... - Извольте отойти в мир иной, ваше величество, - Дон указал Напу на дверь. - Да пошел ты, - Бонапарт надулся и вышел в совсем другую дверь. - Хер с ним, - махнул рукой ведущий. - Дневное обсуждение объявляю открытым. - А чего тут обсуждать? - Бальзак уставился на притихшего Тома. - Все ясно, как день. - А может, поищем маньяка? - Гексли казался как-то даже как-то меньше, мне даже его жалко стало. - Нет, - заявил Драйзер тоном, не терпящим возражений. - Я так понимаю, решение единогласно? - Кихот оглядел сидящих за столом и встретил только одобрение. - Увы, - Дон в очередной раз возвел руки к потолку. - Томаса Гексли приговорили быть сваренным в кислоте. Ужасная смерть. Стоило ли это того? - Обратился он к только что казненному. - Стоило, - только и произнес он и как-то быстро исчез из поля нашего зрения. - Господа, я вас поздравляю, - Дон сел на место Габена. - Мафия полностью уничтожена. Однако город пока не совсем безопасен. В нем еще остался злобный маньяк. И сейчас все решится. В городе наступает ночь. Наденьте маски. Весь мир погрузился во мрак. Мысли бегали по голове, не желая останавливаться. Возможно, сейчас меня раскроют. - Напоминаю маньяку, если он не совсем в курсе, - Дон улыбнулся. - После смерти комиссар не имеет последнего слова. Также ты можешь выиграть, если убьешь последнего мирного жителя. Выбери, блин, жертву, задолбал. Итак, найти копа или мирного. Нет, блин, ничего проще. Блин-блин-блин. Тыкаю в Бальзака. - Судьбоносный выбор сделан. Засыпай, маньяк. Я нахлобучил маску и стал ждать. - Доктор, изменишь ли ты своей традиции? - Сарказм, такой сарказм. - Серьезно? Ты издеваешься? Ладно, я понял. Комиссар? Кто? А, - вздох. - Да. Да. И еще раз да. Блять. Меня раскрыли. Остается только надеяться... - Наступает день, - возвестил Дон. - Сейчас все решится. В городе произошла последняя ночная смерть. В местной больнице в одной из операционных был найден труп с диагнозом "передозировка анестезирующих веществ". Лицо его посинело и конечности слегка распухли, но узнать его не составило труда. Это был, - театральная пауза. - Оноре Бальзак. Брови его поползли вверх. - Ни хера себе, - сообщил он нам. - Как же я облажался... - Покажи карту, - занервничал я. Он шлепнул несчастную картонку на стол. И что вы думаете? На ней был изображен лысый негр с надписью "хуй" на лбу. Доктор, мать его за ногу, доктор. Именно тот, кого мне надо было оставить в живых... Как же я облажался... - Говори, Оноре, - благосклонно кивнул Дон. - Стоило мне только отступить от своих принципов и вылечить не себя, как маньяк посчитал меня копом и решил убить. Да, теперь я понял, кто из вас маньяк. Но это сейчас все узнают. А я откланиваюсь. - М-да, - изрек Драйзер. - Кто-нибудь собирается объяснить мне, что происходит? - Игра закончена, - Есенин положил на стол карту. - Я комиссар этого города. И Джек - маньяк. Вот это фэйл...