Мужской интернат

Вода приятно обволакивала тело. Что надо делать, когда ты эпично просрал всю игру? Правильно, принять ванну с кучей пены и успокоить нервы. Что удивительно, это действительно помогает. Опускаюсь под воду полностью, благо, размеры ванны позволяют. Оставляю на поверхности только лицо и окончательно расслабляюсь. Смотрю в потолок. Интересно, какой маразматик придумал выложить потолок в мужском интернате долбанной розовой плиткой? Это ж каким надо быть идиотом? Вспомнив Гамлета и его розовую водолазку, я благополучно заржал. Минутка самокритики завершена. В конце концов, что такое игра? Да и не так уж позорно я проиграл. То ли дело Гексли... Слышу скрип и вздрагиваю. Твою ж мать, я забыл закрыть дверь! Да я просто победитель по жизни. Я вынырнул из воды и посмотрел в сторону двери. Опираясь спиной на резные узоры на дереве и скрестив руки на груди, стоял Теодор и пристально на меня смотрел. И, что самое стремное, молчал. - Привет? - Я не нашел ничего лучше. - Привет, - улыбается он. - Ты когда-нибудь дверь начнешь закрывать? - Возможно, - пожимаю плечами и улыбаюсь в ответ. - Но тебе ведь это не нужно? - В смысле? Я покраснел и отвернулся. Ну и вопросики у него. Хотя я сам напросился. Так что чего это я жалуюсь? - Ну в смысле, - кажется, я сейчас мямлю, как Есенин при нашей первой встрече. - Я имел ввиду, что ты совсем не против того, чтобы наблюдать меня в таком виде. Ну то есть мне так кажется, - блин, бред какой-то сказал. - Вот как, - Драйзер хихикнул. - Раз уж мы разоткровенничались, может, скажешь все, что думаешь? Смерти он моей хочет. Я же сейчас умру от стыда... Жалобно на него смотрю. - Я собираюсь говорить долго, - выдал я почти шепотом. - Мы ведь никуда не торопимся, - он с удобством разместился на стиралке и обратил свой взор на меня. - Сам напросился, - я кашлянул. - Я попрошу меня не перебивать, а то я потеряю мысль, хорошо? - Договорились, - Тео склонил голову набок. - Начнем с первого дня, - я облокотился на борт ванны и закрыл глаза. - Знаешь, в тот день я придумал всем прозвища. Всем, кроме тебя, - смотрю на него из-под челки. - Я не мог найти в тебе черту, за которую можно было бы зацепиться. Ты казался среди всего этого бедлама единственным нормальным человеком. Единственным, на кого я тогда мог бы положиться без всяких подозрений, что что-то может быть не так. Должен сказать, первое впечатление было довольно сильным. Я до сих пор под ним, - он улыбается. - Потом был тот неприятный эпизод на кухне, когда я порезался, - провожу пальцами по следу на руке. - Тогда я узнал тебя лучше. Я увидел в тебе заботу, причем не простую, а вопреки собственным вкусам. Вопреки своему страху крови. Тогда я думал, что это состояние самопожертвования - для тебя нечто нормальное, - Тео хихикает. - Но потом Есенин меня просветил. Тогда я всерьез задумался, а что вообще между нами происходит. И постоянно возвращался к мыслям о тебе. Ты был загадкой, которую я хотел разгадать. Но после той ночи, - вздрагиваю. - Когда я приволок невменяемого Бальзака... Я понял, что ты больше, чем просто загадка. Нет, - смотрю на него. - Ты тот, кого я мечтаю разгадывать до конца моей непутевой жизни. И не вздумай смеяться! А этот урод еще и угорает надо мной. Опускаю голову и погружаюсь в воду. Ну его на хер. Я ему душу открываю, а он потешается. Обидно, блин. Пиздец, как обидно, если честно. - Эй, ну не обижайся ты, солнышко, - доносится его голос сквозь толщу воды, и я вижу его, склонившегося надо мной. - Прости, не смог удержаться. Ты иногда так забавно говоришь. - Как ты меня назвал? - Выныриваю, и мое лицо оказывается совсем близко к его. - Солнышко, - повторил он, касаясь губами моей щеки. - Мое солнышко. Сердце ощутимо екает. Он только что объявил меня своим... Не при всех, так тихо, что можно и не услышать, но... Он сказал это так искренне. - Я люблю тебя, Джек, - продолжил он между тем. - И я искренне надеюсь, что твой монолог был посвящен тому, что мои чувства к тебе взаимны, - его прекрасные серые глаза смотрят на меня вплотную, настолько близко, что захватывает дыхание. - Я прав? - Да, - выдыхаю я и целую его. Тео не сопротивляется моему порыву. Ага, попробовал бы. Его губы слегка влажные и потому скользят как-то даже немного быстрее. Его язык уже ласкает мои губы, а пальцы перебирают волосы, не давая отстраниться. М-м-м-м... Обнимаю его за шею, заставляя наклониться ниже. - Солнышко, - он разомкнул свои губы. - У меня такое чувство, что ты хочешь, чтобы я к тебе присоединился. Я краснею. А ведь это было бы, черт возьми, просто замечательно! Но я стесняюсь... Чего, интересно? Что меня вообще может смущать, раз уж я признался ему в любви, пусть и таким экзотическим способом? Однако рационализация не помогла. Румянец остался на щеках, как будто так и надо. - Вижу, ты совсем не против, - я отпустил его, и через пару мгновений он уже скинул халат. Сказать, что я тогда был удивлен, или обескуражен, или напуган, - это не сказать ничего. Я просто охуел. Его тело было идеально. Ну то есть не то чтобы прям идеально, но как раз в моем вкусе. Вы спросите, откуда у меня вкус на мужские тела? А вы представьте, сколько я порнухи посмотрел, пока думал о нем? О да, его тело полностью соответствовало моему идеалу. Он был худощавым, но не худым, слегка подкаченным, но не качком, и у него не было ни единой капельки лишнего жира. Ну не идеал ли? С большим трудом опустив глаза, я, наконец, увидел его член. Хвала всем богам, которые могут меня услышать, он оказался не таким большим, как у Макса, но... Была в нем какая-то определенная красота. Впрочем, основная моя проблема была сейчас не в этом, а скорее в том, что он стоял. Я посмотрел на лицо Драйзера, который уже стоял в ванне, раздумывая, видимо, садиться ему или нет. - Что? - видимо, он не понял моего взгляда. - Садись, чего встал, - отворачиваюсь это этого занимательного зрелища и смотрю на дверь. - И что такого интересного ты там увидел? - его рука нежно, но настойчиво возвращает мою голову обратно, и он становится на колени, так что мои ноги оказываются зажаты между его. - Да так, ничего, - второй рукой он опирается на бортик ванны, наклоняется ко мне настолько близко, что я чувствую его дыхание на своих губах. - Можно? - Его глаза сверкают. Не дождавшись ответа, он целует меня. Несколько грубовато, резко, словно говоря "ты мой". Да, Тео, да... Я твой. Полностью. До конца моих дней. Он прижимается ко мне всем телом, и его рука, избавившись наконец от необходимости удерживать тело в вертикальном положении, легла сначала на мое плечо, а потом и еще ниже. Прогулявшись по ребрам, она опустилась на задницу и надолго там остановилась, едва заметно массируя. Движения были медленными и какими-то даже неуверенными, а вода забивала ощущения еще больше, но мне казалось, что я чувствую каждую бороздку на его пальцах, что никакая мыльная вода не смоет с меня отпечатки его пальцев. Что вкус его слюны во рту останется там навсегда. Что царапины на моих губах, оставленные его острыми зубами, когда он прикусил мою губу, никогда не заживут... Реальность напомнила о себе весьма неожиданно. И, надо сказать, весьма не вовремя. На пороге с выражением вселенской скорби на лице стоял Бальзак. Смущение мое не поддавалось словесному описанию, поэтому я уткнулся лицом в плечо Драйзера, предоставив ему возможность самому разбираться с возникшей проблемой. - Вы когда дверь закрывать научитесь? - раздался его голос, и я не смог определить его настроение. - Кончай издеваться, - ответил Тео раздраженно. - Чего приперся? - Помыться собирался. Представляешь? - ах, так это издевка была... - Представляю. - Ведь ты же не собираешься заниматься этим в воде, тем более, что у тебя в комнате наверняка имеется целый склад посторонних предметов, - Бальзак, Бальзак, за что ты с ним так? - Я ведь прав? - Заткнись, - Тео резко встал и несколько неуклюже вылез из ванны, попутно пытаясь дотянуться до халата. Я не смотрел на него. Мне снова было чертовки холодно. Снова очень не хватало его рук. Я совсем сошел с ума. - Солнышко мое, - слышу его голос и поднимаю голову. Он каким-то непостижимым образом поднял меня на ноги. Взгляд у него при этом был какой-то очень хитрый. Причину этому я понял в следующий момент, когда он не без труда закинул меня на плечо и с видом "так и надо" понес прочь. Господи, на что я подписался...