***
Утро пробудило его монотонным гулом, исходящим от стен. Ещё в полудрёме, он приложил ладонь к сухому тёплому камню, который был частью кладки. Кожу едва ощутимо защекотала магическая вибрация. Старинные защитные заклинания, охраняющие школу, сливались с топотом тысячи ног и шумом голосов. Он забыл, как велика сила этого места. Сейчас это не вызывало никаких отрицательных эмоций, только лёгкую сонную улыбку. Ньют хотел поскорее встретиться с Альбусом. Во-первых, это был чуть ли не единственный человек в Британии, по которому магозоолог успел соскучиться за долгие годы разлуки. Во-вторых, конечно, деловой этикет и планы по спасению мира. Однако даже всё это никогда не стало бы для него весомым аргументом против дежурного обхода любимого зверинца. Поэтому, мало-мальски приведя себя в порядок и перекусив заботливо материализовавшимся на письменном столе завтраком, он исчез в недрах чемодана и опомнился только после аккуратного постукивания снаружи. Ответственным напоминателем оказался высокий и приятный на вид старшекурсник, скорее всего староста Пуффендуя. Иначе бы почему Дамблдор отправил именно его передать Ньюту приглашение к себе? Напоследок староста сообщил, что его зовут Кевин, и он с радостью готов помогать гостю в любое время с любыми вопросами. Скамандер наградил его слегка рассеянной благодарностью и торопливым кивком головы, пока закрывал дверь спальни вместе с чемоданом, искренне веря, что чары удержат всех его пернатых, чешуйчатых и клыкастых друзей под замком хотя бы на несколько часов. Пока мамочка не вернётся. Кабинет Дамблдора тоже остался прежним с тех пор, как Ньют последний раз был здесь. Воспоминания об отчислении из школы настойчиво стучали по вискам, но он отмахивался, пытаясь сохранить положительный настрой. В конце концов, никаких сожалений или обид не осталось ни тогда, ни теперь – Хогвартс сделал его самим собой, и не беда, что эта версия волшебника не вписывалась в старинный устав. Альбус вынырнул из-за дальней двери совершенно неожиданно, сопровождаемый вереницей огромных фолиантов книг, левитирующих за ним по воздуху. Книги чинно долетели до рабочего стола профессора и грациозно собрались в стопку, будто вовсе и не весили по десятку килограмм каждая. Сам Альбус, тем временем, просиял, заметив гостя, и, раскинув руки в стороны, широко улыбнулся. – Ньютон! Боже правый, как я рад тебя видеть! После крепких объятий и взбудораженного рукопожатия Дамблдор всё же отпустил своего бывшего ученика на свободу. Усадив его перед собой в кресла у камина, профессор ещё добрые пару часов заставил потратить на рассказы молодого человека о своих недавних приключениях. И хотя Скамандер пытался слабо возражать, памятуя об Агнес и важности её миссии, Альбус настоял на своём. Он заявил, что никакое дело в мире не заставит его отказаться от историй магозоолога, столь ценных для него. Впрочем, спустя всего несколько минут Ньюта было не узнать – он всегда преображался, когда начинал посвящать увлечённого слушателя в подробности своих путешествий. Он говорил с жаром, его глаза сияли и наливались жидким золотом фанатичной любви к своему делу. Дамблдор открыто любовался им, хитро щурясь и увлечённо выстраивая связи между всеми событиями ранней Нью-Йоркской осени. Когда речь зашла о Криденсе, оба мужчины помрачнели и ненадолго умолкли. Ньют поджал губы, ощущая привычную тяжесть в груди. Ему пришлось подробно описать непростую жизнь мальчика у приёмной матери, его запутанные взаимоотношения с ненастоящим Персивалем Грейвсом, первые последствия страшных срывов. Альбус слушал, глубоко задумавшись, и только скорбная морщинка на лбу выдавала его тревогу. Магозоолог сумел намеренно отключить все эмоции в последней, кульминационной части рассказа. После завершения Дамблдор покачал головой, с тяжёлым вздохом забирая одну из ладоней Скамандера в свои руки. – Ты сделал всё, что было в твоих силах, Ньют, – профессор ободряюще сжал чужие пальцы, заглядывая молодому человеку в глаза, хоть тот старательно прятал их за своей чёлкой. – Тебе не в чем себя винить. Мне очень жаль, что всё обернулось именно так. Но... не думал ли ты, что мальчик мог выжить? Судя по тому, что ты описал, его сила очень велика. История учит нас не доверять своему зрению, но сердцу и ощущениям – да. Ньют помолчал, собираясь с мыслями и стараясь не обращать внимания на повышенную тактильность профессора, к которой совершенно не привык. Честно говоря, он вообще редко кому позволял себя трогать, но Альбус, пожалуй, теперь входил в круг этих людей. Как бы ни было непривычно и странно, Скамандер сейчас был невыразимо ему благодарен. – Я думал об этом. Но это очень призрачная надежда, цепляться за которую посчитал скорее слабостью обречённого и проигравшего дурака, чем реальностью. Дамблдор рассмеялся, разряжая тоскливый мотив разговора, и потрепал магозоолога по плечу. – Ты прекрасен, Ньют. Называть себя обречённым и проигравшим дураком в ситуации, когда твоими стараниями был спасён целый город, если не страна и континент... это очень в твоём духе. Скамандер не удержался от ответной слегка смущённой улыбки, отводя глаза и невольно отстраняясь от собеседника путём съезжания вглубь мягкого кресла. Дамблдор помедлил ещё пару мгновений, давая возможность им обоим слегка прийти в себя после длительной беседы, а затем бодро поднялся на ноги и хлопнул в ладоши, впуская в кабинет едва подошедшую Агнес. – Надеюсь, ты представишь нас, Ньютон, – профессор дружелюбно протянул девушке руку, одаряя её лучезарной улыбкой, на которую был способен только он. – Приятно познакомиться, мисс. Друзья мистера Скамандера – мои друзья. Итак?..***
Сердце Тины затрепетало, когда сквозь промозглый туман над водой удалось наконец разглядеть очертания Хогвартса. Не было в Новом свете волшебника, который бы не слышал об этой таинственной школе, одной из старейших в мире. Девушка всегда любила и оставалась преданной Ильверморни, но Хогвартс вызывал у неё катастрофическое любопытство и предвкушение чего-то захватывающего. А сколько великих мракоборцев выпустилось с местных факультетов! Ей не терпелось сойти на берег и попасть в стены замка, чтобы всё осмотреть самостоятельно. Правда, учитывая обстоятельства и грозное начальство, которое хмуро сверлило взглядом газету за завтраком, Тина готовилась к полному отсутствию свободного времени. Но надежда теплилась в душе и крепла с каждой проплытой милей. Несмотря на то, что всё путешествие заняло пару дней (благо они плыли на магическом экспрессе), мисс Голдштейн чувствовала себя не в своей тарелке рядом с Грейвсом каждую секунду, проведённую на борту. Что-то неуловимо изменилось в их взаимоотношениях с тех пор, как начальник вернулся к своей работе. Он практически не обращался к ней и не контролировал её работу так же придирчиво и неустанно, как это было раньше. Тину такие перемены сильно беспокоили, но спросить прямо она не имела права. Точнее, не могла собраться с духом... и вообще считала это неуместным. Конечно, временами она корила себя за слепоту и несообразительность. Как можно было так долго поддаваться на обман Гриндевальда? Несколько месяцев они работали так, словно ничего не произошло, и если бы не появление Ньюта... Одному богу известно, чем бы всё закончилось. С другой стороны, не она одна облажалась. Весь отдел, да даже Пиквери, которая до последнего отмахивалась от странного поведения своего лучшего аврора, занимаясь куда более экстренными проблемами. Но выходит, что это не имеет значения. В сухом остатке – Тина и Персиваль, плывущие в неизвестность вдвоём, на расстоянии огромной ледяной стены друг от друга. Оставалось надеяться, что со временем мракоборец придёт в себя и смягчится по отношению к личной помощнице. А пока Тина старалась быть как можно тише и молчаливее, чтобы лишний раз не напоминать о своём присутствии и не раздражать начальника.***
Альбус, присевший на край своего письменного стола, напоминал изваяние. В моменты особенно глубокой задумчивости он часто вот так застывал посреди разговора, глядя в пустоту и усиленно что-то соображая. Обычно это быстро заканчивалось резким взмахом руками и какой-то гениальной идеей, мгновенно разряжавшей обстановку. Однако в этот раз думать пришлось усиленно и долго, из-за чего все трое волшебников в разных частях кабинета замолкли, переваривая информацию. Отец Агнес сообщал, что на Востоке растущая популярность Гриндевальда привела к созданию мгночисленных "кружков по интересам" – запрещённых магических объединений, собиравшихся подпольно и практикующих распространение паразитических постулатов о превосходстве волшебной расы над не-магами. – Нет ничего губительнее и опаснее хорошо сформулированной идеи, – с горечью отозвался на это Дамблдор где-то в середине обсуждения. – Особенно, если её отцом является могущественный и привлекательный волшебник, прикрывающийся благими намерениями. К сожалению, магическое сообщество недооценивает силу слова, брошенного в нужный момент подготовленной публике. Зато Геллерт, к сожалению, всегда был тонким психологом и великолепным оратором. В целом, ситуация выглядела плачевно. Слава Гриндевальда бежала быстрее мракоборцев. В тюрьме или на свободе, этот человек не терял своего колоссального влияния на смятенных и жаждущих перемен волшебников. И чем дольше он находился взаперти без вынесенного приговора, тем быстрее он становился святым, мучеником, жертвой режима пустоголовых кретинов из Министерства. И тем вернее было предположение о скором увеличении армии его приспешников. Однако если заботу о взрослых ячейках общества могли взять на себя соответствующие структуры, хоть и с переменным успехом, то о детях предстояло беспокоиться директору школы и всему преподавательскому составу. – Это очень серьёзно. Я сегодня же переговорю с Армандо*. Нужно предпринять меры по ограждению наших юных друзей от влияния последователей Гриндвальда. Альбус внезапно показался больше расстроенным, чем напряжённым. Ньют заметил его погрустневший взгляд и решил как-нибудь позже разузнать о том, что связывало профессора с Гриндевальдом в далёком прошлом. Чутьё подсказывало ему, что всё не так просто, как кажется. – Мисс Бальзамо, спасибо, что нашли время и силы на этот визит, – Дамблдор наконец вынырнул из своего омута, разворачиваясь к девушке и возвращая себе прежнее сосредоточенное расположение. – Вы принесли не самые приятные вести, но предупреждён –значит, вооружён. Мы будем работать сообща и сделаем всё возможное со своей стороны, чтобы предотвратить катастрофу. Вы можете остаться в качестве гостьи на сколь угодно долгое время, и если вам нужна наша помощь в связях с британским сообществом или сведения из библиотеки – всё в вашем распоряжении. Я попрошу Кевина быть поблизости и сопровождать вас при необходимости. Он толковый парень, староста факультета. На него можно положиться. – Благодарю вас, профессор, – Агнес пожала протянутую руку и утвердительно кивнула. – Я останусь, пока моему отцу не удастся заручиться поддержкой британского посольства. Это необходимо, чтобы начать открыто действовать против подпольных собраний. – Замечательно. В таком случае, не смею вас больше задерживать. Впрочем, позволю себе напоследок дать вам дружеский совет: найдите время на прогулку по нашим окрестностям. Хогвартс в это время года особенно красив, и дышится здесь легче, чем где-либо ещё в Великобритании. Кевин поможет вам не заблудиться. Проводив Агнес до двери и свистнув помощника, профессор вернулся к Ньюту чуть более серьёзным, чем прежде. Им не было нужды обсуждать услышанное, всё было понятно и без слов. Альбус устало опустился в кресло и откинулся на спинку, скрещивая ноги и глядя в потолок. Магозоолог понимающе сел напротив, как утром. Только теперь он приготовился слушать. – Я действительно схожу к Диппету, причём очень скоро. Но ты должен кое-что знать, Ньют. Скамандер вынул из нагрудного кармана запищавшего спросонья Пикетта и ласково огладил его по тельцу, опустив глаза и внимательно вникая в речь Дамблдора. – За пару дней до твоего прибытия мы получили сову из МАКУСА. Диппет списывался с мадам Пиквери – вы ведь знакомы с ней, насколько я понял. Она направила к нам своих подчинённых. – Что? Но зачем? – Ньют вскинул непонимающий взгляд на профессора, который всё ещё рассеянно разглядывал потолок. – Плохие новости не приходят в одиночку. Она не объяснила точную причину визита, потому что не доверяет почте. Но теперь я подозреваю, что у Агнес и наших будущих гостей примерно одинаковые мотивы. Скамандер сдвинул брови, позволяя Пикетту переползти с руки на руку, зацепившись за рукав пиджака. Ему решительно не нравилась перспектива вторжения американских коллег в Хогвартс, с какой бы миссией они ни приехали. – Я не доверяю МАКУСА, – наконец произнёс он, пересаживая палочника к себе на плечо и в упор глядя на Дамблдора. – При всём уважении к их структуре и работе. Они всегда ставят интересы правительства и страны на первое место. Из-за этого не видят, что творится у них под носом и рискуют своими кадрами, будто это пушечное мясо. Не думаю, что сюда они прибудут для гарантии взаимного покровительства и защиты. У них в тюрьме сидит самый опасный преступник своего времени, а они даже с судом не торопятся. – Я понимаю твои опасения. Дамблдор оторвался от спинки кресла, возвращая себе идеальную осанку и встречая требовательный взгляд магозоолога своим спокойным и уверенным. – Однако отказать им мы не можем. Чего бы они ни хотели добиться своей вылазкой на наши берега, это вряд ли с отрицательной стороны затронет безопасность школы. Предполагаю, что им нужны связи с нашим правительством, как и отцу Агнес. Волшебное сообщество пытается объединиться для защиты от потенциальной угрозы, которую пока не в состоянии осознать никто. И если это так, то даже хорошо, что МАКУСА первыми делают шаг навстречу. Ньют кивнул, помедлив. Где-то глубоко в душе зародился вопрос – по какой причине, собственно, он вдруг так рьяно стал готов оборонять стены этого места от неизвестного вторжения? Хогвартс не был его домом. Хотя был ли у него дом вообще? Альбус почувствовал смену настроения своего собеседника, в связи с чем перед тем на подносе материализовался чайный набор с душистыми травами и свежим печеньем. Скамандер с благодарностью принял чашку, продолжая обдумывать сказанное. – Но это ещё не всё, – Дамблдор тоже подцепил чашку и неторопливо пригубил крепкий напиток. – Я знаю, что ты и сам приехал сюда не просто так. Как бы ни хотелось верить в то, что ты просто заглянул навестить своего старого-доброго профессора. Скамандер мягко улыбнулся, понимая, что возражать нет смысла. Альбус удовлетворённо кивнул и сделал ещё один глоток. – Разумеется, я готов предоставить тебе доступ ко всей библиотеке, даже к запрещённому сегменту. Уверен, там найдётся что-то, что поможет тебе лучше узнать природу обскуров или хотя бы увидеть связи между их поведением и жизнью мальчика. Но взамен я хочу попросить тебя кое-о чём. Профессор отставил чашку и вновь посерьёзнел. Он не надеялся, что Скамандер примет предложение, учитывая всю историю, связывавшую его с Хогвартсом. Но не попытаться он не мог. – Останься с нами не только в качестве гостя. В этом году у нас не хватает преподавателя по зоологии и травологии. Претендента лучше просто невозможно найти – никто так не любит своё дело, как ты, Ньют. Должность позволит тебе безгранично исследовать интересующие вопросы. Не будет нужды икать формальный повод и скрываться от любопытных глаз. Ты будешь получать деньги за свой труд и скопишь капитал для дальнейших исследований и путешествий. Я понимаю, что это неожиданная и непонятная на первый взгляд просьба, но пожалуйста, хотя бы подумай над ней пару дней. Не отказывайся сразу. Я был бы счастлив, если в такое непростое время рядом остались люди, которым я всецело доверяю. _____________________ *Армандо Диппет – директор Хогвартса, занимавший эту должность до Альбуса Дамблдора. Во время профессорской деятельности Дамблдора – уже седой старец с большим багажом опыта за плечами.