* * * *
Тор высунул голову из окна машины, чувствуя, как сильный ветер треплет его мех и хлещет через открытый рот, охлаждая язык так быстро, что он не успевал запыхаться, несмотря на жаркий день. Проносящийся мимо пейзаж состоял из холмов и деревьев, и почти не было видно ни одного здания. Холмы становились все выше и выше, а зданий между ними становилось все меньше. Ослепительное разнообразие деревьев промелькнуло мимо внедорожника, предлагая столь же ослепительное разнообразие ароматов, как цветочных, так и фаунистических. Тора мучила перспектива того, что животные, которых он найдет, будут прятаться за плотной стеной листьев и сосновых игл, покрывавших холмы. Трепет открытия взбудоражил его, задние лапы и хвост задергались в предвкушении. Лес вокруг дома Дяди Теда был более густым и диким, чем за домом Стаи; он был таким же захватывающим, как и любое место, которое Тор когда-либо посещал, и смутная возможность опасности, скрывающейся среди деревьев, делала лес еще более привлекательным. Тор знал, что он был страшным животным, одним из самых страшных животных в любой окружающей среде. Но он также знал, что там были животные, которых ему следовало бы опасаться, и не все они были больше или сильнее него. Будучи молодым псом, он получил болезненный урок, когда встретил своего первого дикобраза. Теперь, почуяв следы дикобраза, он обнюхивал их только из любопытства и никогда не спешил догнать их хозяина. Но осторожность не уменьшала его любви к открытиям. На самом деле, она усиливала. Он не мог дождаться, когда выйдет из машины и побродит по лесу вокруг дома Дяди Теда, свободный, как дикий зверь. Еще одна вещь, которая ему нравилась в Дяде Теде. Его дом был сам по себе, без других людей вокруг на многие мили, так что у Тора практически не было необходимости думать о безопасности Стаи. Не было никаких ограничений на странствия Тора, когда Стая посещала Дядю Теда. Дорога будто тянулась целую вечность, пока машина петляла по долине к дому Дяди Теда. Что-то странное было в этой машине. Люди все делали медленно: они медленно ходили, медленно бегали, медленно ели и медленно играли. Единственное, что они делали быстро — ехали. И все же, как быстро они бы ни ехали, машине всегда требовалось много времени, чтобы добраться туда, куда она направлялась. Как будто она тоже двигалась медленно. К счастью, сама поездка оказалась довольно увлекательной. Запах и вид густого леса всколыхнули что-то глубоко в его генах. Стая совершала это путешествие много раз, и Тор хорошо знал маршрут. Вид ориентиров «почти на месте» вызвал легкий прилив адреналина, который покалывал его ноги и грудь. Машина свернула с двухполосного асфальтового шоссе на гравийную дорогу, где и начала свой долгий подъем. В начале гравийной дороги стояло пять почтовых ящиков; некоторым из их владельцев приходилось отъезжать от дома больше чем на милю, чтобы проверить почту. Больше ничто на этом ландшафте не указывало на присутствие людей. Когда они приблизились к дому Дяди Теда, одна из передних лап Тора непроизвольно шагнула в окно, как будто он собирался выпрыгнуть и убежать вперед. Бретт продолжал хватать его за лапу и затягивать обратно внутрь, что смущало Тора. Он не собирался прыгать и жалел, что не может контролировать рефлекторное движение лапы. Машина поднялась по крутому склону высоко над долиной. Деревья начали понемногу редеть, и в конце концов почти все они превратились в сосны того или иного вида, с несколькими лиственными деревьями здесь и там. На склоне холма было прохладнее и темнее, чем в долине, но деревья не были достаточно густыми, чтобы заслонить солнечный свет, и на земле было много кустов и кустарника. Затем дорога выровнялась и пошла вдоль склона холма. Наконец они добрались до подъездной дорожки Дяди Теда и свернули вниз. Появилась угловатая конструкция из дерева и стекла, и машина остановилась. «Хижина» дяди Теда представляла собой просторную, роскошную А-образную хижину из красного дерева, расположенную на вершине холма, окруженную с трех сторон лесом, а с другой — небом. Его ближайший сосед находился в двух милях. Над его домом на многие мили вдоль гребня холмов тянулась малоиспользуемая пешеходная тропа. — Давай, Тор! — крикнул Папа через плечо, останавливая машину. Тор выпрыгнул в окно прежде, чем слова слетели с губ Папы. Мама хлопнула Папу по плечу за то, что он поощрял буйное поведение. Тор бросился бежать, разрываясь между желанием обнюхать окрестности и желанием увидеть Дядю Теда. Дяди Теда нигде не было видно, оттого желание обнюхать победило. Нос привел его к краю тропинки, ведущей к дому дяди Теда. Он несколько раз кратенько обнюхал похожую на плющ листву, которая укрывала землю. Поначалу он бесцельно принюхивался — и для того, чтобы привыкнуть к запахам местности, и для того, чтобы забить нос вездесущими запахами свежей и гниющей сосновой хвои, чтобы их запахи отошли на задний план и позволили обнаружить более слабые, более тонкие запахи. Деревья отличались от тех, что росли за домом Стаи, и дикая природа была повсюду. Запахи разных типов почвы смешивались с калейдоскопом запахов животных — следы меха, перьев, гниющих туш, отходов жизнедеятельности мелькали в носу и будоражили воображение. Обоняние Тора было не только более чувствительным, чем у Стаи, но и более специализированным. Он мог обнаружить любой запах легче, чем Стая, он чувствовал некоторые вещи лучше, чем другие. Важные вещи, такие как жирные кислоты, выделяемые кожей млекопитающих, которые помечают каждую особь своей отчетливой и незабываемой подписью. Когда дело доходило до обнаружения и различения этих в высшей степени индивидуальных запахов, его нос был превосходен. Он мог найти и выследить запах трехдневной давности и идентифицировать его, основываясь на менее чем миллионной части наименьшего количества, обнаруживаемого людьми. Опыт обоняния также отличался. Мокрый кончик его носа был чрезвычайно чувствителен к перепадам температуры; он мог определить скорость и направление малейшего дуновения ветра с предельной точностью. Мозг Тора обрабатывал информацию о направлении ветра вместе с запахами таким образом, что он чувствовал вещи там, где они были, вне своего носа, так же, как люди слышат звуки там, где они есть, а не внутри ушей. Тор был глубоко погружен в океан ароматов, находя и отбрасывая новые цветочные запахи, едкие отходы птиц, насекомых и мелких млекопитающих, а также резкие, тяжелые запахи мульчи почвы. Когда входная дверь дома дяди Теда открылась, он посмотрел вверх. Дядя Тед! Тор забыл о своих исследованиях и побежал к Дяде Теду, опустив голову, прижав уши к голове, поджав хвост в почтительной покорности и неудержимо виляя. Он просто не мог добраться до Дяди Теда достаточно быстро. Дядя Тед улыбнулся ему в тот самый момент, когда Тор подпрыгнул, как дельфин, слегка коснувшись подбородка дяди Теда носом и облизнув его кончиком языка. Он дважды подпрыгнул и дважды лизнул его, прежде чем Дядя Тед успел поднять руки, чтобы отразить нежную атаку, а затем присел на корточки и поприветствовал своего старого друга. Не в силах полностью выразить свою радость вилянием, Тор извивался и танцевал в восторге от прикосновений рук Дяди Теда. Дядя Тед тепло обнял его, погладил Тора по крупу и погладил по голове и шее, чтобы успокоить его дергающийся, извивающийся торс. Тор сумел немного овладеть собой и вежливо облизал руки Дяди Теда в знак уважения к желанию Дяди Теда не лизать лицо. Но когда Дядя Тед наконец заговорил, все изменилось. — Привет, Тор. Что-то было не так с его тоном. Дядя Тед был недоволен. Беспокойство Тора пересилило чувство вежливости, и он посмотрел прямо в лицо Дяде Теду. Он с сожалением убедился, что его впечатление оказалось верным. Дядя Тед был ужасно несчастен. Тор лизал руки Дяди Теда аккуратно, нежно, как если бы целовал рану. Его полизывания были направлены на то, чтобы выразить сочувствие, утешить Дядю Теда, что, что бы ни случилось, он все еще любим. Цель его облизываний была более насущной, чем простое приветствие, и он не позволил себе отвлечься от поднятых рук дяди Теда. Он легко протиснулся через них и лизнул Дядю Теда в подбородок, а затем стал искать какой-нибудь признак того, что его привязанность помогла исцелить невидимую рану Дяди Теда. Но этого не произошло. — Привет, дядя Тед! — Бретт и Дебби прокричали почти одновременно. Дядя Тед встал, немного успокоенный тем, что ему удалось избежать эмоциональной первой помощи Тора. Бретт и Дебби подбежали к нему с распростертыми объятиями, а Тедди прислонился к машине. Тор позволил Бретту и Дебби вытеснить его из игры, и вскоре вся Стая уже поднималась по лестнице к дому Дяди Теда. Тор протиснулся мимо Стаи (как всегда) и побежал внутрь, чтобы обнюхать вещи. Он вбежал в дом, ища запах подруги Дяди Теда, Марджори. На полу в гостиной стояли картонные коробки, некоторые из них были заполнены вещами Дяди Теда, большинство — пустые. Что здесь происходит? Он обнюхал коробки, стулья и диван. Он глубоко просунул нос между диванными подушками, где уловил запах Марджори, старый, слабый и почти незаметный. Где же она? И где же запах секса, который в предыдущие визиты всегда держался не больше одного дня? Дядя Тед и Стая вошли в парадную дверь, разговаривая, отчего и так медленные шаги замедлились еще сильнее. — Куда же ты пойдешь? — мягко спросил Папа Дядю Теда. — Еще не решил, — сказал Дядя Тед. — Но я не могу здесь оставаться, не сейчас. Может быть, позже. Я кладу свои вещи на хранение, пока не решу, куда идти, а это может занять некоторое время. — Ну, если тебе нужна помощь, все, что тебе нужно сделать, это попросить, — сказал Папа. — Нет, ему не нужно просить, — сказала мама. — Мы помогаем, просишь ты или нет. — Послушай, сестренка, — сказал Дядя Тед, неловко улыбаясь (но хотя бы улыбаясь). — Не надо здесь командовать. Я уже большой мальчик. Я могу о себе позаботиться. — Папа толкнул Маму локтем в ребра, услышав собственные слова. Тор внимательно прислушивался к странному разговору. Что-то было не так в том, как Дядя Тед разговаривал с Мамой и Папой. Что-то тревожно знакомое и в то же время тревожно неуместное. Тор сунул нос в коробку. Он не хотел быть очевидным, изучая Дядю Теда, но его внимание было приковано к тонким нюансам в голосе Дяди Теда. Он наблюдал за Дядей Тедом несколько минут, но все еще не мог понять, что случилось. Дядя Тед что-то скрывал от Стаи, это было очевидно. Во-первых, он и скрывал, и не скрывал свое эмоциональное состояние. Он давал понять Стае, что ужасно несчастен, но не позволял им видеть, насколько он несчастен. Типичное человеческое поведение. Но тут было нечто большее, более глубокая уловка, которая скрывалась за очевидной. Что это такое? Внимание Тора было растянуто сверх обычного предела. Странный запах в одной из коробок привлек его внимание. Он потерял загадочный след тайны Дяди Теда и вернулся к своему общему обонятельному исследованию. Он закончил с коробками и еще раз быстренько обнюхал диван, возвращаясь к привычной процедуре ознакомления, прерванной странностями Дяди Теда. Мама, Дебби и Бретт удобно устроились на диване, что нисколько не облегчило его работу. Он снова уловил запах Марджори, и это вернуло его к вопросу о ее местонахождении. Его инстинкты привели его к кованой винтовой лестнице, которая всегда доставляла ему столько хлопот. Он поднимался по ступенькам, перепрыгивая через две (его проблема с лестницей заключалась в спуске вниз). Он хотел проверить постельное белье Дяди Теда. Он заскочил в спальную комнату, огромный балкон над гостиной, и направился прямо к кровати, которая представляла из себя просто матрас с пружинами на полу. В отличие от Стаи, Дядя Тед никогда не заправлял постель, что облегчало работу Тора. Он зарылся носом в простыни и обнюхал все вокруг. Он обнаружил лишь едва заметный след Марджори, но не на простынях, а на матрасе под ними. Не было никакого заметного запаха секса, что было неудивительно. Запах секса исчезает гораздо быстрее, чем запах кожных масел. Картина была полной. Нигде не было и следа Марджори. Дядя Тед уже некоторое время был один. Должно быть, поэтому его эмоции были так смешаны. Тор посочувствовал Дяде Теду. Нет ничего хуже одиночества. В спальне стояла картонная коробка с бельем. Тор сунул в туда морду и нашел сюрприз. Внутри пахло странным животным. Запах был странный, собачий, но животное не было собакой. Его запах был диким, звериным, непохожим ни на один животный запах, который Тор когда-либо встречал раньше. И еще более странным было то, что он не учуял этого запаха больше нигде в доме. Только в коробке. Дядя Тед, должно быть, встретил дикого зверя на улице и запечатлел его запах на своей одежде, а потом оставил одежду в коробке. — Тор! — крикнул Папа из гостиной. — Спускайся! — Тор был рад услужить. Он нашел там все, что собирался найти. Он осторожно преодолел первые ступени винтовой лестницы. Лестница была крутой и слишком сильно загибалась внутрь для его длинного горизонтального тела. Кроме того, она не была твердой. Это были металлические решетки, сквозь которые Тор мог видеть, что ему особенно не нравилось. Он сделал три или четыре неуверенных шага, а затем рухнул вниз в каком-то контролируемом падении, его ноги направляли его спуск, а не несли его вниз. В первый раз, когда он поднялся туда, когда был щенком, он застрял, боясь идти по страшным, прозрачным ступеням. Папе пришлось подняться и отнести его вниз, что было невероятно унизительно. В следующий раз, когда Стая посетила Дядю Теда, он снова взбежал по лестнице, прежде чем вспомнил, что произошло. Осознав, что натворил, он посмотрел на лестницу, отстранился, вспомнил, как неловко было спасение, и заставил себя спуститься точно так же, как сегодня. Его техника была примитивной — даже Тор так думал, — но она работала. Он никогда не улучшал ее. Когда он добрался до гостиной, Папа был на кухне, держа заднюю дверь открытой. — Пошли, — сказал Папа. — Вылезай.— Тора не нужно было уговаривать. Он бросился через дверь в Страну Фантазий. Там было большое пространство, которое только и ждало, чтобы его исследовали. Нос повел его вверх по склону. За домом была тропинка, которой пользовались как раз для того, чтобы ее не поглотил подлесок. На вершине холма она соединялась с популярной пешеходной тропой, которая шла вдоль гребня холмов через весь район. Тропа вдоль хребта была старше и, поскольку ею пользовались чаще, более четко очерчена. Туристы приходили сюда довольно часто, оставляя за собой мусор, привлекавший животных. Отличное место для обнюхиваний и исследований. Скайлайн-Трейл, как его называли, находился почти в четверти мили вверх по холму от дома Дяди Теда, и туристы обычно проходили мимо, даже не подозревая, что внизу на склоне кто-то живет. Только ночью путешественник мог разглядеть дом с горизонта, когда сквозь листву внизу тускло пробивался свет. Но туристы редко пользовались Скайлайном после наступления темноты и почти никогда не спускались по маленькой тропинке к дому Дяди Теда — Скайлайн был длиной в две мили, с сотней тропинок, ведущих в никуда. Большинство туристов шли по Скайлайну до самого конца, где он вел от холмов в государственный парк, где их ждали друзья. Тор понятия не имел, почему мириады туристов на вершине не спускались с холма, но его нос подсказывал ему, что это было так. Всякий раз, когда он улавливал человеческий запах на тропинке, ведущей к Скайлайну, это неизменно был запах Дяди Теда или Марджори. Теперь он улавливал только запах Дяди Теда и редкий намек на запах Дикого Зверя, который он учуял в прачечной Дяди Теда. Он быстро побежал по тропинке, но не так быстро, чтобы можно было пропустить что-нибудь интересное. В прошлые визиты он часто замечал животных на тропинке и устраивал несколько бодрящих погонь. Меньше чем на полпути вверх по холму он обнаружил запахи енотов, опоссумов, оленей, белок, бурундуков и рог изобилия помета. И Дикого Зверя. Что-то в этом запахе заставило волосы на плечах Тора слегка приподняться, и он стал внимательнее прислушиваться к лесным звукам вокруг. Запах Дикого Зверя становился все сильнее по мере того, как он поднимался на холм, что само по себе было странно. Запахи обычно не становятся более или менее интенсивными. Они становятся сильнее только в том случае, если к ним присоединяется запах другого животного того же вида, или если животное останавливается и ложится, или делает что-то, чтобы оставить побольше своего запаха позади, например, царапает дерево. Но не было никаких признаков того, что Дикий Зверь остановился, и никакого второго запаха. Запах только усилился. Очень странно. Тор хотел взбежать на холм, пройти по следу Дикого Зверя до конца, посмотреть, что он сможет узнать о нем, но какой-то глубоко сидящий инстинкт советовал ему быть осторожным. Очень осторожным. Он осторожно двинулся дальше. Всего в нескольких сотнях футов ниже Скайлайна он уловил свежий человеческий запах. Женщина. Запах появился из ниоткуда, как будто женщина шла по тропинке к дому Дяди Теда, потом повернулась и пошла обратно. Он проследовал вверх по холму несколько футов, когда понял, что запах Дикого Животного остановился там, где начинался запах женщины. Он повернул назад, чтобы найти конец тропы Дикого Зверя, и обнаружил свою ошибку: следы не заканчивались, они сошли с тропы и углубились в густой подлесок на склоне холма. Тор шел по пересекающимся следам. Примерно в тридцати футах от тропинки след женщины попал в широкий участок ягодных растений, стебли которых были покрыты острыми шипами. И тут Тор безошибочно уловил запах человеческой крови. Запах женщины здесь был сильнее — она, вероятно, изо всех сил пыталась пробраться сквозь ежевику, потела, резалась и выделяла больше запаха в процессе. Тор осторожно переступил через заросли ежевики, высоко подняв лапы в воздух и ища отверстие в шипах, куда можно осторожно опустить их. Тор знал, что люди редко сбиваются с пути. Могло ли животное сбить женщину с пути? Но пойдет ли человек за животным по опасному терновому полю? Может ли животное пересечь кусты в первую очередь? Все казалось неправильным. Вопросы безмолвно пронеслись в голове Тора и исчезли так же быстро, как и появились, но они изменили сценарий в его голове. Женщина не преследовала Дикого Зверя; Дикий Зверь преследовал ее. След крови в кустах подтвердил его предположение. Женщина не была осторожна. Она торопилась. Пройдя ярд или два, он обнаружил другой запах крови. Дикий Зверь тоже спешил. Через несколько шагов колючки остановили его. Впереди ежевика была выше его ушей. Только отчаявшееся животное, спасаясь бегством, могло пробежать через эту чащу. Его преследователь, должно быть, был либо в отчаянии, либо безумен. Он вытянул шею вперед, принюхался и подтвердил догадку — запах Дикого Зверя не следовал за запахом женщины сквозь колючки. Дикое Животное повернуло назад, пробежав несколько футов. Тор осторожно отступил от ягодного поля и взял след Дикого Зверя. Как он и ожидал, он обошел чащу. Он последовал за ней к краю ягодных зарослей, где Дикий Зверь обошел ее с другой стороны, к тому месту, где женщина вышла из терновника. Он нашел место, где погоня возобновилась, и обнаружил еще один слабый, но знакомый запах — ту особую смесь адреналина, пота, гормонов и ферментов, которые создают запах страха. Это был сюрприз. Страх — это мимолетный запах, а следы были по меньшей мере дневной давности. Чтобы запах все еще был заметен, женщина, должно быть, была переполнена им. По мере того, как тропинка удалялась от ягод, запах страха становился все сильнее. Именно здесь Дикий Зверь начал ее догонять. Тропа вела через большое поваленное дерево с множеством острых ветвей, по которым было опасно ориентироваться. Женщина искала препятствия, чтобы замедлить своего преследователя. Тор пробирался сквозь лабиринт мертвых ветвей и, наконец, уловил ожидаемый запах — запах смерти. Как хищник, он не испугался; на самом деле запах ему нравился. Это наполнило его кровь адреналином и вызвало любопытство. Но это также заставило его насторожиться. Он ступил на ствол упавшего дерева, помня об острых ветвях, которые указывали на него, как обвиняющие пальцы. Поднявшись, он заметил добычу, лежащую на спине на травянистом склоне холма и уставившуюся в небо мертвыми глазами. Других хищников поблизости не было. Он осторожно подошел поближе. На ней были походные ботинки и шорты, а ее голые ноги были ужасно изранены шипами. Порезы, должно быть, были болезненными, но не они убили ее. Она умерла, когда Дикий Зверь разорвал ей горло. Потом он разорвал на ней рубашку и распорол туловище от шеи до груди. Земля была липкой от крови, которую убирали тысячи муравьев. Некоторые муравьи маршировали прямо в ее тело, где боролись с личинками за ее останки. Тору не нравилась идея опускать лапы в извивающееся море насекомых, окружавшее ее, поэтому он наклонился как можно дальше и принюхался. Его нос уловил запах печени, одного из его любимых блюд, и любопытство взяло верх. Он легко перешагнул через муравьев и уткнулся носом во вскрытое туловище. Дикий Зверь разорвал ее грудную клетку в поисках органа, но каким-то образом он пропустил лучшую часть — ее печень была все еще цела, нетронута, разве что муравьи и личинки положили глаз на нее. Запах печени, даже с запахом разложения, был опьяняющим. Но Тор устоял перед искушением поесть. Он не был дураком — в свое время он кое-что узнал о мясе и знал, что лучше не есть мясо, найденное на улице. Это был болезненный урок. Как-то раз он гулял с Папой в лесу. Папа принес теннисный мяч Тора, и они пошли на небольшую поляну, где Папа бросил мяч в дальний конец, за большое дерево. Когда Тор добрался туда, он нашел толстый сырой стейк, лежащий в траве, как подарок богов. Тор схватил сочное мясо — и его рот и горло будто воспламенились. Он визжал, выл, скулил, его рвало, но ничто не могло потушить огонь. Он побежал обратно к Папе, и он не смог помочь, а потом обратно к ручью за домом. Он пил так быстро, как только мог, но это едва ли помогало. Как только он перестал пить, огонь снова разгорелся. Казалось, он будет гореть вечно. Он пришел в норму примерно через полчаса, но это были самые длинные полчаса в его жизни. На следующий день, выйдя с Папой снова в другую часть леса, мяч снова приземлился рядом с заманчивым лакомством. Говяжья печень. Соблазнительно. Он неудержимо пускал слюни, но на мгновение сдержался, вспомнив выкинутый стейк. Но стейк — это стейк, и печень — это печень. Он поддался искушению только для того, чтобы повторить тот же ужасный урок. С тех пор он дважды находил в лесу мясо и оба раза проходил мимо. До сегодняшнего дня он никогда не находил мяса в лесу, но урок был усвоен. Он понюхал печень женщины и пошел дальше.* * * *
— Спасибо, Тед, — сказал Том, принимая предложенную кружку кофе. Обычно Том не позволял себе больше двух чашек в день, но у Теда он всегда делал исключение. Тед молол бобы для каждой чашки, и бобы, которые он молол, были недешевыми. В мире не было ничего подобного. И уж точно не тот консервированный кофе, который Дженет купила в супермаркете. — Давайте поговорим, — сказала Джанет. Все трое сидели за маленьким кухонным столом. Отраженный солнечный свет омывал их рассеянным светом, отчего их лица казались ангельскими. Только на лице Теда отпечаталась печаль, которую не мог смыть мягкий свет. — Так говори, сестренка, — сказал Тед. Он не обижался на их вторжение, но и не горел желанием изливать душу. — Тед, — серьезно сказала она, положив свою руку на его. — Мы знаем, что тебе пришлось через многое пройти. И мы уважаем твое желание побыть в одиночестве. Но мы... я... я боюсь за тебя. Ты просидел здесь несколько месяцев, Тед. Ты не можешь так жить вечно. Тебе нужно вернуться в нормальное русло. Том смущенно отвернулся от стола. Он понимал, почему Джанет хотела, чтобы он был с ней во время этого разговора, но ему хотелось, чтобы она сделала это сама. Не должен он это слышать. Слишком интимный разговор. Он чувствовал себя незваным гостем. —Я не знаю, чего хочу, — угрюмо сказал Тед. Затем он горько фыркнул и сказал: — На самом деле, знаю. У меня просто не хватает духа сделать это. — Тед! — ахнула Джанет. Том съежился. Это то, чего он не хотел слышать. —И слышать не хочу об этом, — сказала Джанет. «Что ж, — подумал Том, — По крайней мере, в этом мы согласны. Теперь я могу уйти?» Он чуть не рассмеялся и отчаянно заставил себя подумать о чем-то другом, прежде чем попасть в беду, из которой никогда не сможет выбраться. Он встал из-за стола и неторопливо подошел к книжным полкам Дяди Теда. Дядя Тед никак не отреагировал на реакцию Джанет, поэтому она продолжила разговор без него. — Тед, я знаю, что ты любил Марджори, но на свете есть и другие женщины. Когда-нибудь ты найдешь любовь, если просто выйдешь и встретишь его. В этой дыре ты себя просто хоронишь. — Видимо, недостаточно глубоко, — сказал Тед и фыркнул. Джанет прикусила нижнюю губу, и глаза ее повлажнели. Тед увидел это и тут же пожалел о своих словах. Он положил свою руку на ее и крепко сжал. — Мне очень жаль, Джанет. Ты же знаешь, я не это имел в виду. Просто... мне нужно принять решение. Я... сейчас я действительно не знаю... Я больше не знаю, что делать со своей жизнью... Есть вещи, о которых ты не знаешь... Я просто не могу сказать больше. Не сейчас. Ясно? — Джанет ничего не ответила. По ее щеке беззвучно скатилась слеза. Она еще сильнее прикусила губу. — Хорошо, — сказала она едва слышным шепотом. Том заметил что-то странное в книгах на полках Теда. Он открыл было рот, чтобы что-то сказать, но тут же закрыл. Сейчас было не время.* * * *
Тор узнал от трупа все, что мог. Дикий Зверь съел какую-то часть тела женщины, но оставил нетронутым головокружительное множество органов, органов, которые Тор съел бы первым. Грудная клетка женщины и легкие были сильно повреждены. Что бы там ни утащил Дикий Зверь, оно было у ее левого легкого. Тор не осуждал убийство женщины. Как страж Стаи, он сам может быть призван когда-нибудь убить человека. Другие люди, не связанные со Стаей, не были его друзьями и не были его заботой. Если бы Тор увидел, как незнакомая собака нападает на незнакомого человека на улице, он бы не подумал, что человек Хороший, а собака Плохая. Он будет смотреть на Стаю в поисках подсказок. Если бы он был один, то просто наблюдал бы. И все же ему не нравилась мысль о том, что в лесу есть что-то, что может убить человека по своей воле — не в присутствии Стаи. К счастью, все следы Дикого Зверя были дневной давности; не было никаких признаков того, что он все еще находился в этом районе. Будь это так, Тор немедленно вернулся бы в дом Дяди Теда, просто на всякий случай. Тор обратил свое внимание на след, оставленный Диким Зверем после нападения. Это было нетрудно; запах Дикого Зверя выделялся в попурри ароматов, как чеснок в кастрюле с соусом для спагетти. За исключением того, что Тору нравился запах чеснока. Ему не нравился запах Дикого Зверя, хотя он и не знал, почему. Было в этом что-то такое, что малость беспокоило его. Он взял след в нескольких футах от трупа и пошел по нему вниз по склону.* * * *
— Тед,— сказала Джанет. — Я хочу, чтобы ты остался с нами. На время. Пока не разберешься. Услышав это, Том затаил дыхание. Он все еще просматривал книги и не был уверен, стоит ли вообще находиться в доме. Беда была в том, что он не мог придумать предлога, чтобы уйти. — Сестренка, я очень ценю твое предложение, но просто не могу. — Том молча выдохнул. — У меня есть дела, которые я должен решить сам, и так должно быть. — Ты можешь остаться с нами и побыть один, — настаивала Джанет. — У нас есть гараж с квартирой-студией наверху. Ты не будешь нам мешать, и у тебя будет необходимое уединение. Но мы будем там, если понадобимся. «Что ж, это лучше, чем поселить его в комнате для гостей, — подумал Том.» — Не знаю... Взгляд дяди Теда стал отсутствующим, и на мгновение на его лице блеснула расчетливость. Он сжал губы в гримасе неизбежности. — Возможно, ты и права, — сказал он так тихо, что только он сам услышал эти слова. Том вообще ничего не слышал, а Джанет слышала только, как он пробормотал что-то неразборчивое. Но она знала своего брата и приняла этот ропот как капитуляцию. Она почувствовала большое облегчение.* * * *
Тор остановился и поднял голову. Волосы у него на затылке встали дыбом, и он стоял совершенно неподвижно, нюхая воздух, но не вдыхая его. Сам того не сознавая, он на мгновение задержал дыхание и прислушался в полной тишине. Он ничего не слышал, и ничем не пахло. Его насторожили не звуки и не запахи, а какое-то чувство. То же чувство, которое подсказывало ему, что Папа возвращается домой, только несколько другое. То было Хорошее чувство. А это было Плохое чувство. Приближалось что-то Зловещее. Что-то очень, очень Зловещее. Он посмотрел вниз по склону в сторону дома Дяди Теда, но тот был слишком далеко, чтобы его можно было увидеть. Он хотел пойти по следу Дикого Зверя, но с этим придется подождать. Он больше не мог осматриваться. Он принадлежал Стае. Он вернулся к телу, перешагнул через валежник, обогнул ягодные кусты и вернулся на тропинку. Он побежал вниз по склону к дому Дяди Теда.* * * *
Том сел за кухонный стол, думая, что трагедии закончились, как раз в тот момент, когда Тор вбежал в комнату через открытую заднюю дверь. Тор взглянул на Папу, Маму и Дядю Теда, а затем бросился в гостиную, чтобы посмотреть, есть ли кто-нибудь еще в доме. Убедившись, что внутри никого нет, он побежал обратно к кухонному столу, чтобы еще раз их осмотреть. Не имея возможности считать или составлять мысленные списки, он должен был запечатлеть в своем сознании образы присутствующих, переводя взгляд с одного человека на другого, пока его интуиция не подскажет ему, что никто не пропал. Его работа осложнялась тем, что Стая была разделена. Запечатлев в своем сознании взрослых, насколько это было возможно, он выбежал через парадную дверь на веранду, где с облегчением обнаружил детей, играющих прямо перед домом. Он стоял на крыльце и смотрел на детей, потом повернулся, чтобы посмотреть на взрослых, потом снова на детей. Примерно через четыре прохода он был удовлетворен тем, что все были здесь. Он вернулся на кухню, чтобы проверить настроение взрослых. Ему не нужно было следить за детьми, пока он мог их слышать, но он хотел, чтобы они вошли внутрь. Взрослые тихо посмеивались, наблюдая, как Тор пересчитывает их. Затем они погрузились в неловкое молчание, ожидая, что кто-нибудь возобновит разговор. Тор наконец успокоился и побежал на кухню. Он плюхнулся рядом с Папиными ногами и хмыкнул. Папа решил, что пора завязать светскую беседу. — А что случилось с твоей книжной коллекцией? — невинно спросил он Теда. — Схуднула по моей инициативе, — решительно заявил Тед. Не слишком хороший ответ. Если бы Тед сказал: «Марджори взяла парочку», папа бы оставил эту тему. Но он этого не сказал. Конечно, это не может быть болезненной, личной темой, не все же? — Я заметил, — сказал папа. — Энсел Адамс, Майнор Уайт, Уэстоны... На полках нет ни одной книги старше двадцати лет. — Я решил перенестись в двадцатый век, — пожал плечами Тед. Тор встал на сторону обвиняемого. Он подошел к Дяде Теду и сел у его ног, всем телом прижавшись к его ногам. Дядя Тед наклонился и одобрительно похлопал его. — Я подумал, может быть, тут что-то иное, — небрежно продолжил Папа. Он не мог понять, почему это вдруг стало похоже на допрос. Что вообще происходит? — Похоже, ты избавился от всех черно-белых книг. Каждая коллекция фотографий на полках цветная. Все до единого. — Ну, ты меня поймал, Шерлок, — сказал Тед. — Ты прав. Они все цветные. — он помолчал немного и сказал: — Я больше не люблю черное и белое. — Что? — сказал Папа. — Ты, тот самый парень, который целый час читал мне лекции о красоте черного и белого? О том, что это целый мир, который нужно исследовать, и неизвестно, откроешь ли когда-нибудь все его секреты? Тед пожал плечами. —Тогда я тоже так думал. А сейчас нет. Я сыт по горло черным и белым. Я видел все черное и белое, что когда- либо хотел увидеть. — Энсел Адамс и Эдвард Уэстон? — спросила Мама. — Мне плевать, кто снимал, я не хочу смотреть на черное и белое! Я хочу видеть цвет, вот и все. У меня... был... неприятный опыт. И черно-белое напоминает мне о... вещах, которые не хочу вспоминать. Мама с Папой молча смотрели на него. Дядя Тед переключил свое внимание на Тора, грубо и смачно почесывая ему шею. Тор откинул голову назад, открыл рот, высунул язык, глаза сузились до щелочек, и сделал одобрительный выдох. Тор понятия не имел, о чем говорил Дядя Тед. И Мама с Папой тоже. Они оставили эту тему, и Дядя Тед немного расслабился и сосредоточил свое внимание на почесывании Тора. Именно в этот момент Тор заметил перемену в прикосновении Дяди Теда. Когда Дядя Тед гладил или царапал Тора, его прикосновение говорило только о любви. В руках Мамы и Папы была огромная любовь, но их прикосновения передавали и другие чувства. Обязательство. Долг. Утешение. Другие чувства не беспокоили Тора — напротив, они его успокаивали; Мама и Папа должны были чувствовать все это. В конце концов, Мама и Папа были Супругами Стаи. Но Дядя Тед не был частью Стаи, как бы близко он ни подходил. Они с Тором были друзьями, а не родственниками. Их отношения основывались исключительно на взаимной привязанности; никаких обязательств, никаких долгов. Это были отношения с одной эмоцией, которые могли существовать только с посторонним. Отношения внутри Стаи никогда не могли быть такими простыми. Но теперь прикосновение дяди Теда было иным — нет больше чистой, незамысловатой привязанности, которую Тор так хорошо знал. И тут была не только печаль Дяди Теда. Было что-то новое, что-то другое в отношениях Дяди Теда с Тором. Подкрались и другие чувства. Уважение. Осторожность. Осторожность? Неужели Дядя Тед боится Тора? Эта мысль потрясла его, и он резко повернул голову, чтобы посмотреть в лицо Дяде Теду, смущенный двусмысленностью своих собственных чувств. Внезапное движение Тора испугало Дядю Теда. Он отдернул руку от шеи Тора, понял, что опасности нет, и вновь вернул. Как будто Тор мог обернуться и укусить Дядю Теда за руку! Он боялся Тора. Почему? Бессловесный вопрос испарился, и Дядя Тед снова почесал шею Тора. Но Тор не упал на пол и не повернулся к Дяде Теду, как обычно. Что-то изменилось, и ему это не понравилось. — Ну! — резко сказал Дядя Тед, напугав Тора. — Давайте поговорим о чем-нибудь другом. Вы, должно быть, уже проголодались. Как насчет того, чтобы попробовать маленький рецептик, который я постиг в Непале, а? Вам понравится! — Тор был рад услышать, что разговор стал легче, но ему хотелось, чтобы странность в тоне Дяди Теда (и его прикосновении) исчезла. Неуловимо, но неприятно. Не изменилось, когда Дядя Тед сделал счастливое лицо. Тор не видел никакой связи между странностью Дяди Теда и телом в лесу. На какое-то время он совершенно забыл о трупе и не вспомнит о нем, пока снова не выйдет на улицу. Ощущение, что грядет что-то очень Зловещее, тоже исчезло. Дядя Тед открыл кухонный шкаф и вытащил оттуда огромную сковороду. — Блюдо, которое я собираюсь приготовить, обычно не готовят на сковородке, но не могу вспомнить, как готовить в чем-то еще... Есть возражения? — сказал он с наигранным добродушием. Возражений не было — Мама с Папой обожали жареные деликатесы Дяди Теда. Он поставил сковороду на плиту, налил лужицу масла, зажег горелку и только после этого открыл холодильник и стал рыться в поисках ингредиентов. Запаха масла, нагретого на сковороде, было более чем достаточно, чтобы слюнные железы Тора заработали. Дядя Тед отошел от холодильника с лакомством, свисающим с кончиков пальцев. Тор сразу же узнал пряный запах твердой салями. Его глаза сфокусировались на куске мяса. Дядя Тед резко подкинул его. Тор прыгнул, поймав в воздухе за секунду до того, как кусочек покинул пальцы Дяди Теда. Кусок исчез в его горле прежде, чем его лапы коснулись пола. — Что ж. Впечатляет, — сказал Дядя Тед. Тор заметил нервозность в его голосе, ощущение чего-то прячущегося и что-то еще. Когда его рот приблизился к пальцам Дяди Теда, Дядя Тед отдернул руку, как если бы она была в опасности. В прошлом Тор много раз брал мясо из рук Дяди Теда. Иногда его зубы действительно касались пальцев Дяди Теда, но он всегда точно знал, где они находятся, и всегда успевал отдернуть руку, если они касались не тех мест. И Дядя Тед знал это. Он никогда раньше так не отдергивал руку. Что случилось с Дядей Тедом? Тору не понравилось чувство, вызванное этим вопросом без ответа. Теперь он всплывал достаточно часто, чтобы закрепиться в сознании Тора. С этого момента, когда бы Дядя Тед ни был рядом, Тор незаметно присматривал за ним, пока не поймет, что с ним. Он не будет наслаждаться полной уединенностью, которую знал во время предыдущих визитов. Это была большая потеря. Дядя Тед показал Тору свои пустые руки с растопыренными пальцами и принялся серьезно готовить. Тор опустился на пол. Он был немного недоволен тем, что получил только одно жалкое угощение, но знал, что позже Дядя Тед даст ему еще. Он внимательно прислушивался к детям, играющим на улице, и держал Дядю Теда в поле зрения. Вскоре дом наполнился запахами горящего масла, чеснока, лука, мяса и множества овощей, которые Тор никогда не ел сам, но которые каким-то образом делали суп из ароматов еще лучше. Тор терпеливо ждал, зная, что торопить готовящего человека нельзя — можно только разозлить его и навлечь на себя неприятности. Если он сейчас начнет умолять, они накормят его собачьим кормом. Лакомства приходили только тогда, когда люди чувствовали, что готовы их раздавать. Дядя Тед объявил, что почти закончил, и Папа позвал детей. Тор смотрел, как они входят, чтобы убедиться, что все они здесь. — Ну, как у вас дела, ребята? — спросил Дядя Тед через плечо, продолжая готовить. Том решил сделать еще одну попытку завязать светскую беседу. Может быть, на этот раз у него получится лучше. — Ну, у нас было несколько нервных моментов какое-то время. Кто-то в нашем районе травил животных. — Шутишь!— спросил дядя Тед. В его голосе снова прозвучала странность. — Хотелось бы, — сказал Папа. — Дело в том, что это настолько было распространено, что мы не могли понять, пытались ли они убить домашних или диких животных, или сделать что-то еще. Знаешь, я подумал, это такое замечательное место для собаки, с лесом за домом и всем прочим. А потом какой-то придурок ... — Джанет пнула Тома под столом по голени. — Какой-то придурок начинает с чего-то такого. Конечно, мне не хотелось держать Тора на поводке, но что поделать? К счастью, я видел шоу про природу на PBS, которое решило все. У некоторых лесничих была такая же проблема с койотами: владельцы ранчо отравляли их. Поэтому рейнджеры пролетали над территорией койотов на вертолете и выбрасывали куски красного мяса, сдобренного кайенским перцем. Идея состояла в том, чтобы научить койотов не есть мясо, которое они находят, и это сработало. Так что бедному Тору пришлось усвоить тот же урок. — он сочувственно посмотрел на Тора и схватил свободную кожную складку на затылке, размяв ее, как тесто. Тор чувствовал себя как в раю. Какая разница, о чем они говорят? — Хоть подействовало и на Тора, — сказал Том, — он и близко не подойдет к куску мяса на улице. Дядя Тед, казалось, особенно заинтересовался этим не совсем правильным утверждением. Он понимающе кивнул.* * * *
Еще до того, как Дядя Тед закончил готовить, папа велел Тедди достать из машины еду и миску Тора. Какое разочарование. Тор старательно избегал показывать свой голод в тщетной надежде, что Стая забудет правила и позволит ему перекусить пиршеством дяди Теда. Но Папа никогда не забывал правила. Все остальные в Стае иногда забывают или решают отказаться от правил, но только не Папа. И правило было такое: Сначала съешь Еду в Своем Блюде — Угощение потом. Как бы Тор не хотел пропустить это правило сегодня, он чувствовал глубокое уважение и восхищение неизменной приверженностью Папы правилам. Папа был хорошим Вожаком Стаи. Мама и дети были ужасно слабыми по сравнению с Папой, и не только с правилами. Иногда, например, они забывали запастись кормом для Тора. Папа верил в то, что для него нужно добывать различные консервы, полагая (правильно), что собакам надоедает одно и то же старое барахло, как и людям. Зная, что сухой корм для собак, как правило, лучше сбалансирован, чем консервированный (но собаки всегда предпочитают консервы), он убедился, что Тор каждый день получает разные консервы, смешанные с сухими. Только иногда у Тора заканчивались консервы, и вместо них он получал полную миску сухого корма. Тор ненавидел это, но Стая всегда компенсировала дополнительными объедками после того, как он съедал сухой корм. В один из таких дней Тору пришла в голову блестящая идея. Его миска стояла рядом с сушилкой для белья в нише рядом с кухней. Тор вытолкнул скучную сухую еду из своей миски носом и засунул ее под сушилку. Затем он проскакал на кухню, где Стая заканчивала свой ужин. Это был хороший план, но была одна маленькая проблема: совесть Тора. Войдя на кухню, он не смог вытащить виляющий хвост из-под ног. Уши отказывались отрываться от головы, а шея держать голову высоко. Он был никудышным лжецом. Как только Папа увидел его, он сразу понял, что что-то случилось. С таким же успехом Тор мог бы носить неоновую вывеску с надписью «ПЛОХОЙ ПЕС!» Когда Папа узнал, что он сделал, он попытался разозлиться, но он был в гневе не лучше, чем Тор в невинности. Он произносил все нужные сердитые, ругательные слова, но смех все время вырывался из него, полностью портя эффект. Тор легко отделался. Поэтому он попробовал проделать этот трюк еще несколько раз. Он стал немного лучше скрывать свою вину, но никогда не был достаточно хорош для идеального преступления. Кроме того, после первого раза (неизвестного Тору), Стая научилась прислушиваться к предательским скребущим и дребезжащим звукам, которые он издавал, когда обнюхивал корм на полу. В конце концов он отказался от этой идеи. С тех пор, когда Стая сама кормила его сухим кормом, он бунтовал, отказываясь его есть. Вообще. Сколько бы угощений ни предлагали. Эта стратегия, хотя и была сложнее для Тора, сработала лучше. Производительность Стаи в области кухни значительно улучшилась.* * * *
Теперь он знал, что ему придется съесть свою еду, и лишь потом получит объедки стряпни Дяди Теда, но он не возражал. Еда была консервированной (они не утруждали себя тасканием сухих продуктов), а Дядя Тед был мягким человеком. Тор всегда объедался угощениями в доме Дяди Теда. Тедди открыл банку собачьего корма и бесцеремонно вывалил ее в миску Тора на кухонном столе. Он уже собирался положить ее на пол, но Папа остановил его. — Тедди! — сказал Папа с легким раздражением. — Не могли бы ты прекратить это, пожалуйста?— Тедди оставил еду в миске сплошной цилиндрической массой, как будто ее выдавили из гигантской гигиенической помады. Тедди начал возмущаться своей долей собачьей обязанности, и он старался делать все как можно более небрежно. К несчастью для Тедди, его почти всегда ловили на месте преступления, и ему приходилось все переделывать, пока все не станет идеально. Ему удавалось доставлять неприятности только самому себе, но он всегда винил в своих проблемах Тора. Тедди сделал большое шоу, устало поднимая миску обратно на стойку. Он разломал еду на большие куски и презрительно швырнул миску на пол. Тор изо всех сил старался не обращать внимания на глупости Тедди. Окруженный Стаей, уткнувшись носом в тарелку и набив рот говядиной и говяжьими субпродуктами, Тор ни о чем особо не заботился. Ни отношением Тедди, ни обязательной едой перед закусками. Она была его едой, в конце концов, и его исключительное владение ею компенсировало сравнительное отсутствие вкуса. Больше никто не ел его еду. Мысль о том, что Стая может посчитать это ниже их достоинства, никогда не приходила ему в голову. Его миска, его еда. Больше ни у кого. Место для всех, и каждый на своем месте. Очень обнадеживает. Он ел от души и чувствовал себя хорошо. Закончив, он небрежно подошел к кухонному столу, ни разу не взглянув ни на него, ни на сидящих за ним. Он сидел на полу в нескольких футах от стола, слегка отвернувшись от Стаи и глядя прямо вперед в пустоту. Это был его способ заявить о своем присутствии, не показавшись грубым. Дядя Тед и Стая не были даже близки к завершению (разумеется). Папа велел Тору отступить, но Тору было виднее. Он разыгрывал этот сценарий много раз. У него было полное право. — О, все в порядке, — сказал Дядя Тед, радуясь предстоящей задаче: избаловать собаку. — Вот, держи! — сказал он, бросая в сторону Тора кусок жареного мяса. Тор вообще не смотрел в сторону стола, но его периферийное зрение было точным. Его голова мгновенно повернулась и поймала мясо в воздухе, как будто он все это время следил за руками Дяди Теда. Он действовал так быстро, что движение было почти незаметным — его голова, казалось, была на одном месте в одно мгновение, затем оказалась в другом. Если бы это сделала маленькая собачка, было бы впечатляюще. Но видеть, как собака такого размера и силы, как Тор, движется с такой скоростью, было просто потрясающе, даже для Стаи. Тор был хорош, чертовски хорош, и наблюдать за ним в его лучших проявлениях было немного похоже на наблюдение за чемпионом по гимнастике — независимо от того, сколько раз вы видели это, вы никогда не могли полностью поверить своим глазам. Дядя Тед склонился над Тором с другим куском мяса в руке, но пока не собирался бросать. — Держи, — повторил он более приглушенным голосом, ожидая, что Тор подойдет к нему. Тор обеспокоенно посмотрел на Папу, который нахмурился и сказал: «Бери». Тор вытянул шею, чтобы дотянуться до угощения, все еще не двигаясь со своего вежливого сидячего положения, и взял мясо из рук Дяди Теда с непревзойденной деликатностью. Но он чувствовал напряжение в поведении Дяди Теда. Манеры этого человека почему-то напомнили Тору о его собственных неудачных попытках увертки. Дядя Тед предложил Тору угощение так, как это мог бы сделать Плохой человек — установить ложную дружбу, заставить Тора ослабить бдительность, заставить Тора забыть о своем Долге. Тор смело посмотрел прямо в лицо Дяде Теду, готовый немедленно отвернуться, когда Дядя Тед встретится с ним взглядом снова, но, к его удивлению, Дядя Тед не оглянулся. Он, конечно, видел, что Тор смотрит на него, и каждый раз, когда он смотрел в сторону Тора, Тор начинал отворачиваться, но Дядя Тед никогда не смотрел прямо на Тора. Даже на мгновение. Тор нашел этот опыт странно дезориентирующим. Смотреть кому-то в глаза — это утверждение позиции. Тор все время смотрел детям в глаза, он был выше их по званию. Но для Тора встретиться взглядом с Папой было бы вызовом Папиному лидерству. Тор никогда не мог даже помыслить о подобном. Дядя Тед, с другой стороны, не был членом Стаи, но он был инсайдером Стаи, и, как ни странно, он и был, и не был выше Тора по рангу. Их отношения, казалось, складывались сами собой, от случая к случаю, от момента к моменту. Но немедленное поведение Тора было настолько вызывающим, что это можно было расценить только как нарушение субординации, независимо от их неясных отношений. И все же Дядя Тед отказался проявить свою власть и положил конец грубости Тора, оглянувшись на него. В мгновение ока Тор понял, что Дядя Тед ведет себя как Плохой Пес. И он избегал взгляда Тора, как будто Тор был человеком, а Дядя Тед — собакой. Внезапно комната перевернулась вверх дном. Все оставалось на своих местах, но Тор чувствовал это, мир был перевернут вверх дном, потолок был под ним, и он мог упасть на него в любой момент. Он попытался вонзить когти в скользкий деревянный пол, и невольный стон вырвался из его горла. Паника пронеслась в его голове на мгновение — затем пузырь лопнул, и комната снова оказалась верной стороной вверх. На протяжении всего этого сбивающего с толку опыта Тор не сводил глаз с Дяди Теда, а Дядя Тед никогда не оглядывался. Судорожная дрожь пробежала по телу Тора. Он принял решение: он останется рядом с Дядей Тедом до конца визита и никогда не оставит его наедине ни с кем из членов Стаи. И впервые в жизни он будет рад, когда визит закончится.