KINK-tober

      - Жрать хочу, сохатый. Голодный как псина последняя– Нежно приветствует с порога сожитель, тяжело вваливаясь согретую жаром затопленной печки избу. Привычная и даже ставшая родной ситуация вызывает беззлобную ухмылку, после которой охранник наконец отвлекается от расчесывания вечно спутанной шерсти ручной дворняжки и кивает в сторону накрытого стола. Ароматная картошка по сложнейшему рецепту «налей масла и поставь на огонь» обращала на себя внимание, раздражая вкусовые рецепторы своим поистине вульгарным видом. Готовый отпустить старательно подготовленную колкость насчет чужого аппетита, рогатый поворачивается к своему сожителю и…замирает в растерянности.       Блестящие от масла губы безбожно притягивают к себе взгляд, чего не перебивают даже редкие, с характерной грубостью комментарии, издаваемые ими же. Уставший после долгого рабочего дня механик жадно поглощал простую пищу целыми кусками, не отвлекаясь на такие ничтожные дела, как банально прожевать содержимое и желательно при этом не подавиться, но одним Творцам известно, почему это зрелище оказалось таким привлекательным. Рассеянно смахнув с себя крошки, прилетевшие во время очередного кашля из-за вошедшей «не в то горло» пищи, Мародёр не замечает, как невольно подается навстречу и подкладывает еще добавки. Сам же он не чувствовал особенного голода. А вот насладиться неожиданным зрелищем хотелось, отчего и пытался растянуть чужую трапезу как можно дольше.       Подозрительный жар чуть ниже впалого торса лишь на мгновение сумел притянуть к себе рассеянное внимание хозяина, что сейчас неотрывно следил за тем, как двигался кадык при каждом глотке на загорелой шее, а кончик языка то и дело облизывал перепачканные в масле губы. Ароматная, покрытая золотистой корочкой молодая картошка с собственного огорода при всей своей аппетитности едва ли была причиной скопившейся во рту слюны, что медленно вытекала между клыков на подбородок, со всем коварством пользуясь характерным демонам отсутствием плоти даже на закрытой пасти. Неосознанно вытерев вязкую влагу рукавом, рогатый подпер голову руками и впился пристальным взглядом в чужой рот, стараясь не пропустить ни одного движения крепких зубов, перемалывающих простую, но старательно приготовленную пищу. Оставалось только надеяться на то, что впалые до костей щеки не покраснели, выдавая нездоровое возбуждение своего обладателя.       - Да, шо ты на меня зенки свои вылупил? – Проворчав, тем самым вынудив позорно вздрогнуть и быстро отвести невинный взгляд в сторону, механик в последний раз облизывается и тяжело встает на ноги, подтягиваясь во весь рост. Потрепанная и засаленная до невозможного майка задирается, обнажая участок голой кожи, и Мародёр не может сдержать себя от того, чтобы не начать хищно разглядывать подтянутый, но слегка выпирающий за уровень солдатских штанов живот, после прошедшей сытной трапезы. Сожитель его никогда не отличался сухим состоянием при всей, достойной восхищения физической силе, и, Дьявол, как же хотелось сжать пальцами этот мягкий бок, заставляя сочное мясо с небольшой жировой прослойкой собраться в складки между острых когтей. Сжать, потянуть на себя и долго вылизывать, попутно заставив поглощать масляную пищу, даже если для этого придется опустошить весь огород, не дожидаясь начала зимы.       - Давеча соседку встречал, так она на цветы свои не с такой жадностью глазеет, как ты на меня пялишься. Шут с тобой, я спать хочу, завтра еще на покос вставать. – Махнув рукой на чужие странности, человек лениво хлопает по острому плечу и направляется в сторону полуживой кровати, готовый предаться заслуженному сну. День был долгий и тяжелый, а размышлять о причине горящих глаз своего товарища не хотелось от слова совсем. Черт их знает, этих демонов. – Бывай.       Вздохнув, охранник с заметным разочарованием проводит взглядом уходящего на покой тракториста, после чего опускает тот на собственные штаны и недовольно кривится, замечая предательски оттянутую вверх ткань. Теперь следовало бы разобраться с собственной впечатлительностью.