KINK-tober

      Напряжение нарастало с каждым шагом, грозясь найти выход через срыв. Невыносимый жар и зловоние окружающего мира давили на голову, лишая возможности внятно мыслить, и быть может именно то являлось основной причиной, почему личностная деградация здесь наступала так быстро. Предсмертные визги очередных, лишенных индивидуальности и даже лиц в его воспаленном восприятии, тварей давно стихли, однако их мерзкое эхо продолжало набатом отдаваться в мозгу, вызывая нестерпимую, раздражающую боль. Морпех шел вперед, упрямо, бездумно, не обращая и толики внимания на лежащие под ногами тела, чья судьба – бесследно исчезнуть в адском пламени, будто бы в этих мрачных стенах не было места недавней бойни. Вот только руки так и тряслись в адреналиновой ломке, с каждым разом вызывая изматывающее желание избавиться от внутреннего дискомфорта. Даже самыми абсурдными способами.       Зайдя за угол, человек прижимается спиной к холодной стене и медленно сползает по той вниз, садясь на полусогнутые колени. Прочный ремень оказывается расстегнут в одно резкое движение, едва ли не ценой рассыпавшихся по грязной поверхности патронов, туда же отлетает паховая броня, сорванная с почти иррациональной злостью. Болезненно напряженный член оттягивает собой грязную от чужой крови ткань, однако морпех медлит несколько секунд, прежде чем наконец избавиться и от той, доставая наружу горячую и мокрую от вытекающей смазки плоть, тотчас сжимая у самого основания. Быть может, примитивный способ поможет и в этот – который по счету? Десятый? Сотый? – раз, иначе его голова попросту взорвется от продолжительного давления изнутри.       Он не выбирал этого. Не выбирал.       Ладонь быстро двигается по затвердевшему стволу, стараясь создать необходимое трение. Рельефная поверхность перчаток безусловно добавляла остроты ощущениям, однако этого не хватало для того, чтобы наконец избавить себя от накопившегося стресса. Тем не менее, Палач явно был не из тех, кто так быстро сдается перед неудавшимся замыслом, а потому, закусив губы и прикрыв глаза, отчаянно пытался довести себя до желаемого предела, то обхватывая сложенными в кольцо пальцами, то помогая второй рукой, чтобы сжать и оттянуть переполненные яйца. Даже в таком положении все органы чувств исправно докладывали об окружающей обстановке, и эта невозможность расслабиться, отдаться во власть банальной дрочки вымораживала, только больше отдаляя от призрачного оргазма. Любой подозрительный скрип, шорох, далекое рычание или посторонний запах заставляли напрячься и внимательно посмотреть по сторонам, ценой мгновенно опавшей плоти, чего не сказать о стремительно нарастающем раздражении.       Первое время он искренне пытался представлять себя в активной роли, однако быстро бросил эту затею в виду слабого эмоционального отклика, что никак не смог бы довести до возможности кончить. Доминирования хватало и в реальной жизни, для того, чтобы избавиться от адреналиновой ломки необходимо что-то яркое, неординарное. Что-то, что Солдат пытался зацепить в смутных мыслях, прислушиваясь к своим ощущениям от различного вида прикосновений. Резкие и грубые движения воспринимались телом с куда большей лояльностью, чем осторожные и медленные, что и использовал поначалу, а значит, какими бы причины столь необычных предпочтений ни были, они во всяком случае приносили результат.       Хорошо, но недостаточно. Настолько мало, что впору сорваться на разочарованный скулеж – агрессивное трение становилось болезненным, а желанная разрядка все не приходила, продолжая держать в напряжении. Дрожащие от возбуждения руки с трудом выдергивают пояс из петель, следом летят отстегнутые пластины, а кожаная ткань приспущена до самых колен, открывая напряженные бедра. Стыдится было некого, да и вряд ли случайные зрители в лице местной фауны смогли бы осознать причины его неоднозначного положения, а не увидеть лишь кусок аппетитного, хотя и отнюдь не съедобного мяса. Мысль о собственном одиночестве давит резко и беспощадно, и Палач раздраженно хмыкает, сплевывая на открытую ладонь – слюна быстро растирается между пальцами, двое из которых тотчас проникают внутрь, быстро растягивая едва ли не насухую.       Да, вот так гораздо лучше.       Вдохновленный успехом, Солдат Рока окончательно садится на пол, не обращая никакого внимания на испачканную в крови и пыли поверхность, и кусает губы, начиная быстро двигать рукой. Уже через несколько секунд рабочее запястье возмущенно ноет, протестуя против слишком резкого темпа, вот только натруженные стенки отзываются приятной болью, а в паху словно сжимается тугой узел, прогоняя адреналиновую ломку прочь. Рельефный метал, согретый теплом его узкого тела, давил куда надо, и вот уже морпех активно насаживается на собственные пальцы, помогая себе второй ладонью. Тесная, полуразрушенная комната да поломанный в клочья инвентарь – вот и все невольные зрители его очередного падения и тихих, но отчаянных стонов, что то и дело вырывались наружу несмотря на приобретенную молчаливость. Стремительно нарастающая дрожь вынуждает то и дело жмуриться, все быстрее двигая обеими руками, пока кровавые разводы под ногами не покроются первыми белыми каплями, а спрятанное под броней тело не содрогнется, наконец достигая кратковременного покоя. Такого призрачного, временного, совершенно не долгого, но все-таки, все-таки…Был ли другой выход?       С облегчением выдохнув, человек запрокидывает голову и медленно дышит через приоткрытый рот, пережидая послеоргазменные судороги, что с каждым таким разом становились все слабее. Организм привыкал к определенному сценарию стимуляции, начиная требовать разнообразия, проклятая регенерация восстанавливала ткани слишком быстро, отчего эффект пропадал буквально через несколько последующих часов, возвращая уязвимость к внешнему стрессу. Следовало как можно скорее найти более действенный способ сбрасывать напряжение, пока еще удавалось держать себя в относительно здравом рассудке.