KINK-tober

      - Слухай, а это правда, что после водки язык холодным становится, и целоваться кайфово? А то я бы с тобой попробовал.       Пьяно хихикнув, механик запрокидывает голову, вливая в себя очередную порцию и абсолютно не замечая, как от таких заявлений надкусанный бутерброд летит на пол из открытой пасти. Вытаращившись на своего собеседника, рогатый нервно сглатывает и смахивает с колен остатки павшего в бою представителя продуктового семейства, тщательно стараясь сделать вид, что ничуть не шокирован чужим предложением. После нескольких недель холодного отношения со стороны сожителя, наверняка вызванного тем нелепым поцелуем и еще более нелепым признанием в собственных чувствах, услышать прямой флирт в свой адрес оказалось несколько…неожиданным. Ладно, сказать точнее, он выхуел.       - Ты не подумай, я не из этих. Но, сцуко, интересно. К тому же, мы столько выжрали за сегодня. – Икнув, Флинн с трудом фокусирует взгляд на заставленном пустыми бутылками столе и подпирает голову рукой, проливая на замызганную майку несколько капель чистейшего спирта. Кажется, человек был вдребезги пьян и не осознавал происходящее вокруг в полной мере. Не это ли подходящий случай для того, чтобы наконец получить желаемое? Несмотря на ощутимый алкогольный туман, демон мотает головой в ответ на мысли – нет, он бы никогда не поступил так со своим другом, будь тот хоть тысячу раз невыносимо слепой (и тупой) занозой в заднице: А то я слышал от соседки, что она со своим хахелем любит сосаться, когда он на душу положит. Мол как ментола под язык набросали, особенно если красная местного разлива. Хотя может просто особенность этих…как их…ну, здоровые которые. Даже тебя здоровее, хотя ты тот еще бык. Держу пари, ты везде такой огромный, да?       Ощутив прилив стремительно нарастающей паники, Мародёр в растерянности посмотрел по сторонам, пытаясь найти хоть один предмет, способный отвлечь от недвумысленного натяжения потрепанных штанов. Разговор и без того не мог называться безобидным, а сейчас и вовсе перетекал в опасное русло, окончание которого вполне могло обернуться новым домогательством, и, дай бог, чтобы это так же был невинный поцелуй. Товарищу же было море по колено:       - Мне вот всегда было интересно, а у тебя рога такие же большие, как и…       - ДА!       Гаркнув на всю ветхую хижину, на что последняя отозвалась обиженным скрипом давно не смазанных ставней, рогатый не придумывает ничего лучше, чем схватить оставшуюся бутылку и залпом выпить ту до самого дна, чтобы как можно скорее скрыть предательски покрасневшее лицо. И, в принципе, задуманное даже удается, вот только теперь уже его голова ходила кругом от алкогольной интоксикации, не позволяя найти наиболее удачный выход из шаткой ситуации. Облизнувшись – жест, встреченный завороженным взглядом явно зациклившегося на услышанном феномене механика – сторож пьяно улыбается и вдруг с не меньшим интересом смотрит на чужое лицо, перегибаясь через шаткий стол на вытянутых руках: - А давай, проверим.       Следующие несколько долгих и полных вздохов удовольствия вперемешку с обоюдной икотой минут являются прямой демонстрацией полученного согласия. Не думая ни о чем и даже не пытаясь осознать происходящее, человек в упоении целовался с собственным сожителем, на все намеки которого ранее категорично заявлял про никогда и ни за что, однако теперь потонувшие в океане выпитой водки принципы не мешали держаться слегка подрагивающими руками за изогнутые рога, позволяя проникать длинным языком глубоко в рот. Тот же и взаправду оказался прохладным, создавая яркий контраст с горячей полостью, наслаждение от которого не перебивали даже хмельные пары, пропитавшие внутреннее убранство избы едва ли не насквозь. Поцелуй выходит несколько неловким и смазанным за счет шатающихся под воздействием спирта тел, однако от этого не менее искренним, все дальше уходя от первоначального концепта исследования. Толком не соображая над тем, что именно творит, Флинн роняет недопитую бутылку на пол и прижимает всем своим весом к стене, добровольно вылизывая чужую пасть без малейшего намека на былое отвращение. Соседка может быть довольна – вряд ли даже она так целовалась со своим перебравшим ухажером.       - У меня идея.       Заглянув в осоловевшие глаза товарища, механик вновь пьяно хихикает и почти что нежно гладит по впалой щеке, прежде чем навалиться сильнее и окончательно уронить вслед за бутылкой, тем самым определенно создавая шум на все ближайшие окрестности. Ушибленный о деревянные доски затылок отзывается неприятной болью, но и она мгновенно пропадает под воздействием первоначального изумления, а затем – столь тщательно подавляемой все эти дни страсти по отношению к державшемуся на расстоянии другу, который сейчас деловито стягивал с себя грязную майку, нависая сверху во всей красе. Не будь это так глупо в сложившейся ситуации, демон определенно бы протер воспаленные глаза, желая убедиться, что горячая картина не создана перепившим мозгом, вот только человек взаправду седлает крепкие бедра, прежде чем нагнуться вплотную к удивленному лицу и заговорщески прошептать свой неожиданный, определенно навеянный десятью литрами замысел.       И, будь он проклят, если не примет столь заманчивое предложение.       Меланхолично жующий изрядно покусанную герань на окне, пинки задумчиво взирал на происходящее внутри, благо размеры головного мозга этих коровоподобных созданий не позволяли в полной мере осознать истинный смысл действий своих хозяев, интересуясь больше полуживым цветком, чем причиной, по которой кормилец поменьше так странно двигался, издавая протяжные стоны. Человек в буквальном смысле сидел на лице лежащего на полу сожителя, ритмично двигаясь навстречу вторгавшемуся в его тело языку, и на заметно протрезвевшем лице не читалось и капли недавней брезгливости, хотя, казалось бы, как далек тот безобидный поцелуй от…чего-то подобного. Рогатый же и вовсе сыто рычал, работая так старательно, что натруженные связки явно непредназначенного к таким игрищам органа возмущенно ныли, а вязкая слюна крупными дорогами стекала по лицу, падая куда-то за нижнюю пару изогнутых рогов. Картина перед собственным взглядом опьяняла своей развратностью не хуже недавней водки, а чужие стоны ласкали слух, помогая понять правильность несколько неловких и неумелых действий, что, несмотря на отсутствие должной практики, приносили удовольствие старому товарищу. Тяжесть далеко не маленького тела не приносила дискомфорта, напротив, поддерживающие за раздвинутые бедра руки сжимали вплоть до заметных следов от пальцев, помогая сохранять выбранный ритм. Дрожащая ладонь быстро доводит себя до предела, пачкая и без того замызганные в грязи и машинном масле штаны белыми каплями, но Таггарт еще более минуты не меняет своего положения, наслаждаясь мокрой заполненностью изнутри, которую мог дать неестественно длинный и на самом деле прохладный после выпитого алкоголя язык. Теперь стоило решить две проблемы – похмелье и покусанную герань.