KINK-tober

      Жизнь постепенно растворялась по мере сжатия сильных рук, заставляя потерянно цепляться за изогнутые рога, то ли в попытке оттолкнуть, то ли умоляя прижаться поближе. Из передавленного крепкой хваткой горла рвется наружу несуразный хрип, однако любые попытки вдохнуть столь необходимый воздух заканчивались кромешным провалом, отзываясь лишь неприятной болью в изодранной глотке. Перед глазами стремительно нарастал кровавый туман, лишая окружавшие его предметы своих очертаний, пока не остался один только смутный силуэт кого-то большого, горячего, нависшего сверху. Кого-то, кто крепко сжимал беззащитную шею, грозясь раздавить сухожилия.       - Твои кошмары не оставляют тебя? Я не знаю. Я уже давно не сплю.        По неестественно-багровому лицу текут слезы, капая в приоткрытый рот. Соленая влага вызывает желание прокашляться, но первая же попытка отдается резким скрежетом в пересохшей гортани, не принося и толики желаемого облегчения. Охваченный страхом перед реальной угрозой погибнуть, головной мозг отчаянно посылал рефлекторные импульсы, заставляя конечности дергаться и слабо бить по крепкой спине демона, что, в прочем, не приносило никакого эффекта, кроме нерациональной потери и без почти исчезнувшего кислорода из легких. Неужели это конец. Он умрет вот так, от рук своего друга и спутника, что больше не смог бороться со своей проклятой сущностью.       - Каждую ночь. В них я так же мертв, как и ты.       Дрожащие руки слабеют и безжизненно падают на холодные камни. Кровавый туман становится все гуще, пожирая в своем ненасытном чреве каждый едва видимый образ, пока не наступает полная темнота. Отголоски холодного тела еще слабо чувствовались в районе трепещущего сердца, рядом с которым двигается что-то длинное, мокрое, что поднимается на ледяную ладонь и…лижет ее? Так хочется спать. Закрыть глаза и больше никогда-никогда не думать. Чтобы осталась лишь тишина и это странная ласковая тяжесть, нависшая подобно одеялу или теплым материнским объятиям. Теряя сознание, человек едва слышно смеется и прижимается к объекту тактильных ощущений, доверяя тому так искренне, как уже давно не мог поверить никому.       - Этот мир убивает изнутри, лишает меня связи с телом.       Завороженно глядя в затухающие глаза перед собой, демон нехотя ослабляет хватку, давая наконец вздохнуть. Новая порция жизненно необходимого воздуха возвращает из мира грез обратно в бытие, и Палач вздрагивает от резких судорог очнувшихся конечностей, прежде чем схватиться вновь за рога и жалобно простонать на скрытое под теми слуховое отверстие. Твердый член падшего беспощадно проникал в податливое тело, сил которого хватало лишь на то, чтобы дергаться и вновь падать на землю подобно безвольной, не способной на сопротивление кукле, существующей лишь для использования законным владельцем. Дрожащая ладонь слабо гладит по изуродованному лицу, а жажда вернуть сладкое удушье вынуждает открыть рот и притянуть к себе ближе, впуская длинный язык глубоко внутрь.       - Я не хочу умирать.       Ощущения становятся ярче, острее. Глаза закатываются от удовольствия, стоило только гибкому органу проскользнуть в глотку и перекрыть собой дыхательные пути. Страж рычал в чужое лицо и вылизывал рот так жадно, будто намеревался сожрать до последнего куска этого сочного, невыносимо живого мяса, тем более сейчас, когда оно так провокационно толкало в грудь, цепляясь за свою угасающую жизнь. Мокрый от смешанной слюны язык проникает дальше, доходя до конца шейного отдела трахеи, вязкая жидкость капала прямо в легкие, отчего морпех в животном страхе царапал спину и пытался надрывно прокашляться. Стремительно нарастала ожидаемая тошнота, обжигая слизистую ткань своей желчью, а член стоял до боли, и казалось, что еще пару движений как человеческий организм не выдержит напора, разорвавшись на мельчайшие осколки. Ощутимая и недвумысленная пульсация не заставляет себя долго ждать.       - Быть может, с тобой. Но, не здесь. И не так быстро.       Резко вытащив язык обратно, демон обхватывает заплаканное лицо обеими руками и прижимается к открытому рту собственной пастью, прежде чем зажмуриться и с силой выдохнуть раскаленный воздух. Под напором неожиданного кислородного прилива пересушенные легкие распрямляются вновь, возвращая жизнь в умирающее тело, и Солдат не сдерживает надрывных рыданий, сгибаясь в почти до болезненного острой разрядке. Тугая струя белой жидкости пачкает открытую от брони грудь, но сил не хватает даже на то, чтобы смахнуть липкие капли – вздрогнув последний раз, человек мешком падает на землю и судорожно кашляет, пытаясь восстановить к чертям сбитое дыхание. Когтистая ладонь неловко гладит по трясущейся спине, и Палач готов признать, что пережитый оргазм – один из самых ярких за всю его долгую, невеселую жизнь.       - Помоги мне почувствовать себя живым.       - Тогда, доверься.