Study sessions (for dummies)

Честер, сидевший на его постели, скрестив ноги, с учебником по истории английского на коленях, задумчиво спросил: — Почему ты говоришь, что теперь встречаться будет еще сложней? Тебя же из-за травмы освободили от тренировок на месяц. Девин побарабанил пальцами по ноутбуку, чтобы не трогать опять шину, наложенную на переносицу. Всего четвертый день носит ее, а уже не может себя контролировать. — Освободить-то освободили — нехотя ответил он. — Но отец… считай, что у него отпуск. Или удаленка. Он инженер-нефтяник, месяц дома, два на вахте. — Да, перед ним запалиться как-то особо не хочется, — нахмурился Честер. — Хоть кляп не ищи. Девин испытывающе вскинул бровь. — Боюсь, тут никакого кляпа не хватит, — заметил он с ехидцей. Честер, краснея, показал ему средний палец, фыркнув запальчиво: — Тебе это нравится, я же не слепой. Девин вздохнул. — Поэтому и не хватит, — печально ответил он. Фэйрклифф рассмеялся, возвращаясь к учебнику, а Девин продолжил набрасывать утверждения для очередного эссе. Не шло. Меньше чем через минуту Честер снова отвлек его. — Если все так плохо, тогда почему мы все еще занимаемся тем, чем заниматься не планировали? — он демонстративно поднял выше учебник. — Мне вот это нахер не сдалось. Девин все-таки потер шину и отдернул руку — больно не было, но он не хотел окончательно превращать это в дурную привычку. Честер ткнул языком в щеку, изображая, как отсасывает ему, и искушающе предложил: — Хочешь? Девину хотелось ответить «да» — искренне хотелось, Честер в этом становился все более и более умел, и от одной мысли о его горячем рте у Девина твердел член, — но парень, сжав губы, отрицательно качнул головой. Лицо Честера изумленно вытянулось. — Кажется, это первый раз, когда ты мне отказываешь, — пробормотал он. — Тогда… просто подрочить?.. Девин тяжело вздохнул, снова отказываясь. — Ничего не понимаю, — нахмурился Честер, вцепляясь одной рукой в скрещенные лодыжки. — Сейчас отличный момент. Я хочу. Ты вроде бы тоже. Почему нет? Это был по-настоящему непростой вопрос, и Девин, пытаясь подобрать подходящие слова, уставился невидящим взглядом в экран ноута. — Я… — он замолчал, чувствуя себя глупо и бессильно. — Когда ты… Ну, мне кажется… — Это будет сложнее, чем я думал, — с долей удивления пробормотал Честер. — Раньше мне надо было хорошо постараться, чтобы ты забыл, как говорить. Девин пожалел, что у него нет двух дюжин подушек, как у Глории, чтобы кинуть парочкой в Честера. Его неприличные комментарии смущали его только больше. Они застряли в идиотском положении: с одной стороны — незажившие пирсинги Честера, лишавшие их объятий (все, что Девин мог — положить руки парню на пояс, или на плечи, или обнять ладонями лицо — но не прижаться), а с другой — сломанная переносица Девина, из-за которой он не мог толком целоваться. Вроде бы мелочи, но… Девина ужасно выводило из себя, что он почти не мог касаться Честера. Нет, он мог — но недостаточно. Ему хотелось больше: не отдергивать руку, натыкаясь на повязки, закрывавшие пирсинги, не морщиться от боли, забывшись во время особенно хорошего поцелуя… Не выбирать места, где шина бы не мешала оставить след-другой. Господи, первое, что он сделает, когда эту дурацкую штуку снимут — найдет Честера и хорошенько его укусит. Девин понял, что молчал непозволительно долго: Честер смотрел на него с неприкрытым подозрением. — Говорить неприятные вещи надо, как отдирать пластырь с волосатой руки: быстро и уверенно, — Фэйрклифф повел плечами. — А то я начну предполагать худшее. Вслух. — Да ничего не случилось, — Девин взъерошил ладонью волосы. — Ага, — скептицизм Честера можно было буквально потрогать руками. — То-то мы сейчас полезными постельными вещами занимаемся, а не пялимся друг на друга в тишине. Девин вздохнул и постарался не морщиться — почему-то переносица снова слегка разболелась. — Мне кажется, что я делаю недостаточно, — наверное, слишком резко произнес он. Честер анализировал это несколько долгих мгновений — Девин мог поклясться, что видит, как крутятся шестеренки в темной голове — и издал громкий смешок. — Не смешно. — Хорошо, не смешно, — легко согласился Честер. — Почему недостаточно? Я вижу, что моему «нет» ты все равно не поверишь. Девин замялся. Он не мог в лицо сказать «ты постоянно мне отсасываешь, а я тебе нет» — Честер никак не был замешан в том, что он все еще боялся попробовать. Не мог сказать «ты так охуенно делаешь это руками, что меня срывает за пару минут, но не наоборот». Не мог сказать «я пытался компенсировать это чем-то другим, но теперь не могу и этого». — Потому что?.. — пробормотал он, неловко посмеиваясь. Честер закатил глаза. — Взрослый разговор взрослых людей, — произнес он себе под нос. — Ну почему опять я должен во всем разбираться? — Ты не должен, — заметил Девин, стараясь не звучать оскорбленно. — Но я хочу трахаться, блядь, — Фэйрклифф забавным, но агрессивным жестом упер кулаки в широко раздвинутые бедра, насупившись, — и желательно — с тобой. Чему ты мешаешь, потому что считаешь, что делаешь недостаточно! Ну, прямо сейчас получается, что так и есть! Девин застыл. Технически, действительно, так и было. Честер утомленным жестом растер виски, слегка жмурясь. — Ладно, я погорячился, — произнес он сдержанно. — Хорошо. Зайдем с другой стороны. Предположим, что ты прав. Делаешь недостаточно. Что есть «достаточно» для тебя? — Это… сложно сформулировать, — сказал Девин медленно. «Да я уж понял», — пробормотал Честер едва слышно. Снова захотелось иметь подушку-другую под рукой. — Равновесие, наверно. — Равновесие? — повторил Честер удивленно. Удивление перетекло в задумчивость. — Равновесие… Баланс? Чтобы все получали одинаково? Девин, потирая шею, коротко пожал плечами. Он чувствовал, как разгораются понемногу щеки — разговор был… неудобный. — И тебе кажется, что баланс сейчас нарушен, — Честер прищурился. — В твою сторону, да? Девин снова пожал плечами, отведя взгляд в сторону. — Вроде того, — пробурчал он. — Можно и так сказать. Честер протяжно хмыкнул. — Кажется, — выдохнул он, — я знаю, как это исправить.

***

Честер ушел в ванную, прихватив с собой свой рюкзак и оставив Девина наедине с Честеровским учебником анатомии и страшным смущением. Про смущение Девин не догадывался, пока не ознакомился с теми страницами, которые Фэйрклифф перечислил. Теперь он понимал, почему Честер порозовел еще тогда, когда называл их. Возможно, отчасти он это заслужил. В любом случае, сказанного не вернешь, и теперь Девин рассматривал цветную равнодушную картинку и пытался не думать, что… блядь. Он захлопнул учебник, отбросил его на постель рядом и уткнулся в сложенные ладони. В такой позе его и нашел вышедший из ванной Честер — услышав короткий смешок, Девин вскинулся. Фэйрклифф, придерживая татуированной рукой полотенце у бедра (Девин уже привык оставлять лишнее чистое), уронил рядом с дверью в душ раскрытый рюкзак, из которого торчала штанина джинсов и плохо свернутая клетчатая рубашка. Он избавился от защищавших пирсинги повязок, и темные штанги выделялись на бледной коже (Девин сглотнул). — Вижу, ты очень обрадован новой информацией, — схохмил парень. — Задвинь, пожалуйста, шторы. Девин убрал учебник на стол и побыстрее задернул плотные гардины, стараясь не смотреть на улицу. Обернулся — и едва поймал легкую черную латексную перчатку, метко кинутую в него Честером. Хотел было спросить, зачем она, но быстро догадался. — Чтобы с кондомом не страдать, — подтвердил его мысли сосредоточенный Честер, вытаскивая из рюкзака еще один флакончик смазки — в этот раз плоский, с ярко-красной крышкой. Парень подошел к постели, сел на край, не снимая полотенца и крутя в пальцах флакончик. С тяжелым вздохом улегся — аккуратно устроив голову на подушке, чтобы не затронуть не до конца заживший прокол в ухе. Девин, наблюдая за ним, разделся до брифов, забрался на постель меж согнутых ног, тронул мягкое, пушистое полотенце на остром колене… Они с Честером пересеклись взглядами, и того вдруг ни с того ни с сего разобрал тихий душащий хохот. — Бля, я не могу, — сквозь прижатую к лицу ладонь разобрал Девин. — Это слишком… ахахаха… бля, слишком странно! Ебанный сюрреализм… — Что именно? — уточнил Девин, стараясь не звучать обиженно. — Ситуация, — выдавил Честер, все еще посмеиваясь. Румянец на его скулах был красным и густым. — Слушай, я боюсь, что сейчас открою глаза — и снова заржу. Я так не расслаблюсь нихера. Ты же меня… сейчас… Он издал высокий смешок и укусил себя за губу. — Тогда не открывай их? — предложил Девин, крутя в пальцах тонкую перчатку. — Не уверен, что смогу, — признался Честер, сводя колени. — А рука уже устала. Девин задумался. Нужна была плотная непросвечивающая ткань. Идеально бы подошла какая-нибудь повязка для сна, но из-за пирсинга Честера этот вариант не подходил. И не завяжешь ничего толком… только если… — Подожди, я сейчас приду, — Девин оставил так и не надетую перчатку и ловко съехал с постели. Он быстро сбегал на первый этаж за шарфом, который подарила ему Глория — тот должен был подойти, довольно плотный, весомый и мягко-нескользкий с одной из сторон. Сомнительно, что Уотберри думала о таком применении, когда покупала его — но вряд ли она была бы против. Вернувшись, Девин аккуратно заставил Честера убрать руку с лица — и накрыл шарфом его глаза так, чтобы тот ничего не видел. Осторожно опустив конец с той стороны, где был пирсинг, чтобы не задевало, и подоткнув с другой, он спросил: — Пойдет? Честер явственно моргнул пару раз и удивленно пробормотал: — Если не усердствовать, то вполне. Между ними воцарилось молчание. Справившись с робостью, Девин осторожно распутал узел на поясе и потянул на себя полотенце; Честер, приподняв бедра, помог ему убрать его. Он остался абсолютно голым, с разведенными ногами, полутвердым членом, еще незаинтересованно лежащим на животе. Открытым. Выставленным на обозрение. Натягивая на правую перчатку, Девин рассеянно подумал, что Честер еще следит за собой, если сравнивать с некоторыми людьми, которых Девину не повезло встретить в душевой. И не сдержал усмешки от понимания, насколько гейской была эта мысль. Он расправил тонкий латекс, случайно щелкнув себя по кисти — и с удивлением заметил, что от звука Честер покрылся мурашками, а аккуратный член привстал. — Начинай с одного пальца, побольше смазки, и, — Честер перевел дыхание, — не торопись. — Это правда приятно? — полюбопытствовал Девин, щелкая крышечкой. Эта смазка была какой-то другой, гуще, что ли. Честер, поглаживая крепнущий член, отозвался неожиданно хрипло: — Не сразу, но да. И ты не представляешь себе, насколько, — он слабо усмехнулся. Девин вкрадчиво спросил, поглаживая его голой рукой по внутренней стороне бедра: — Это значит, что ты этим уже занимался? — Честер прикусил губу, не отвечая. — Сам себя?.. — Против себя не свидетельствую, — отбрил его Фэйрклифф, но дрогнувший голос его выдал. Девин честно попытался это не представлять, но брифы резко стали слишком тесными. Он потер указательным и средним меж ягодиц, наполовину на ощупь находя розетку мышц (ануса, ехидно подбросила вычитанный в анатомическом учебнике термин его хорошая память; не в первый раз Девин пожалел об этом). Честер вздрогнул и поджался. Девин добавил немного смазки, повторил — и Честер издал потрясающий по мягкости тихий стон, хотя они даже не начали. Девин остановился в ошеломлении, и Фэйрклифф слишком заметно свел брови. — Да, чувствительной может быть и область вокруг, и перинеум, и — блядь, да что только не может, — сварливо ответил он на повисший в воздухе вопрос. Большим пальцем он оглаживал влажную открывшуюся головку, неторопливо, едва касаясь, и Девин попытался повторить этот ритм, подушечкой указательного поглаживая плотно сомкнутые мышцы. Честер тихонько фыркнул, выдыхая ровно — и, к удивлению Девина, спустя пару секунд мышцы расслабились и поддались давлению. Чтобы мгновением позже очень плотно обхватить его фалангу. Очень, очень плотно. Честер шумно выдохнул, распахивая тонкие губы, и жалобно выдавил: — Вспоминая твой член, я теперь даже немного боюсь. Девин издал смешок в ответ и постарался не задумываться, как это могло бы ощущаться, если бы мышцы так же туго охватывали его… Ох-х-х, блядь. Не задумываться. Честер без спешки дрочил себе, пока Девин по тому же паттерну — удостовериться, что скользит, погладить, раздвинуть без усилия — растягивал неожиданно тянущиеся мышцы. И Господи, как же Фэйрклифф охуенно реагировал: вздрагивал, резко выдыхал, стонал и сжимался. От него шпарило, как от больного, кожа поблескивала от испарины, и воздух забивал едва ощутимый, приятный солоновато-мускусный аромат. Девин, проникая все глубже и глубже, аккуратно ощупывал стенки. Где-то там находилось то самое «утолщение железы»… Честер содрогнулся всем телом и застонал в голос — прерывистое «мн-н-ах-х!», от которого у Девина вспыхнул румянец, — снова сжимая его так туго, как будто и не было растяжки. Стоило ему чуть расслабиться, и Девин повторил движение, и еще раз, и еще — и с каждым разом стон становился все выше и жалобней, а словно бы электрические судороги стискивали худое тело. — Ох, Боже, Девин, стой! Два пальца, пожалуйста, и делай, что хочешь! — охрипше взмолился Честер в перерыве между толчками. — Ты можешь от этого кончить? — поинтересовался тот у тяжело дышащего Фэйрклиффа, раздвигая мышцы уже двумя пальцами. Шло гораздо быстрей, чем поначалу. Честер выдохнул: — Могу и кончу, блядь, — нагловатая усмешка приподняла уголок накусанных губ. — А без рук? — подначил его Девин. — Н-наверно? Не проверя-я-ал, — фраза окончилась совершенно неприличным, протяжным стоном. — Проверим как-нибудь, — пообещал Девин, мелкими быстрыми толчками касаясь простаты. Честер вздрагивал под его пальцами, напрягая пресс, и тесно обхватывал — мышцами, бедрами, — и иногда даже забывал дрочить, просто толкаясь в сжатый кулак, — и стонал. Господи, как он стонал. Когда срывавшиеся с его губ звуки стали высокими, почти плачущими, он вдруг застыл, прогибаясь в спине и каменея, и Девин без подсказки перестал дразнить его, прижимаясь пальцами сильно и долго. Честер кончил с неожиданно тихим аханием, заливая спермой ладонь. Повязка сползла, открывая взгляду зажмуренные глаза и темно-красную скулу. Честер медленно расслабился, растекся по постели, уронив колено, а Девин наконец-то вытащил пальцы. Кисть устало побаливала, но недостаточно, чтобы жаловаться; парень стянул перчатку, выворачивая, выкинул ее в урну и наконец-то потрогал себя прямо сквозь белье. Под головкой было насквозь сыро от натекшего предэякулята, до темного пятна на темно-сером, и Девин тихо хмыкнул: неудивительно. Он потянулся за салфетками, чтобы убрать весь тот беспорядок, сотворенный Честером, и заметил ярко-красные отпечатки на бедре слева. Похоже, он иногда слишком сильно хватал его незанятой рукой… Черт. Фэйрклифф не двигался, пока он аккуратно стирал с его кожи, пальцев и обмякшего члена сперму, но стоило Девину краешком салфетки провести меж ягодиц, убирая следы смазки — Честер тут же стыдливо свел колени. Девин оперся на них предплечьем и, комкая салфетку, мягким тоном заметил: — Бессмысленно смущаться сейчас. — Ох, да отъебись, — пробормотал Честер в ответ, прижимая к лицу его шарф. В комнате повисло молчание. Девин тщательно вытер пальцы и выкинул салфетку. Снова сжал сквозь белье не желавший опадать член. — Классно стонешь, — это наверняка вышло хриплее. — Ох, да отъебись! — повторил Честер громче, с заметным смущением в голосе. Девин рассмеялся, укладываясь на бок рядом. Хотелось обнять Честера, прижаться к остывающей коже, потереться всем телом… ткнуться в шею чертовым сломанным носом. Недовольно выдохнув, Девин ограничился тем, что положил ладонь на чужой живот, ощутив покрывавшую кожу пленку пота. Несколько секунд в комнате стояла тишина, разбиваемая только их общим шумным дыханием. — Оказывается, гораздо приятней, когда это делает кто-то другой, — негромко поделился Честер. Девин вздрогнул, ощутив ребро чужой ладони, слегка надавившее и потеревшее его стояк сквозь ткань. — Я могу тебе с этим помочь? — Тебе не обязательно… — пробормотал он, жмурясь и чувствуя, как разгораются румянцем щеки. Честер протяжно хмыкнул. — Я хочу, — он сдвинул шарф назад, на подушку, и тоже повернулся на бок. — Кажется, я понял, в чем тут дело. Подчиняясь легкому толчку в бедро, Девин улегся на спину. Они поменялись местами, и теперь Честер шептал ему в плечо, лаская его уверенной рукой. — Есть те, кто предпочитают… получать удовольствие. А есть те, кто любит его доставлять. Ты определенно из вторых, — тут он довольно прижмурился, проскальзывая ладонью под резинку брифов и обхватывая основание члена. Девин невольно задержал дыхание. — С чем я сам себя поздравляю. Но ты видишь ситуацию… однобоко. Честер опять творил руками какое-то гребанное чудо, и понимать, что он говорит, становилось все сложней — не в последнюю очередь из-за шума крови в ушах. — Я могу ошибаться, конечно, — говорил он негромко, — и скажи мне, если так и есть — но ты не думал, что не ты один такой? Что кому-то еще тоже может нравиться делать, ммм, хорошо? Может нравиться процесс, ощущения… реакция? Он усмехнулся. Предэякулята было так много, что каждое движение его ладони сопровождалось непотребным влажным звуком. Девин жмурился, сжимая губы. От наслаждения подрагивали напряженные мышцы; он был на грани. — Что мне в кайф вставать на колени и брать у тебя в рот, что мне в кайф делать это, — он провернул кисть, вынудив Девина вцепиться в одеяло — лишь бы отвлечься и не кончить в тот же момент, — что ты, в конце концов, доставляешь кому-то настоящее удовольствие, разрешая доставлять удовольствие себе? Девин сдавленно застонал: этого было слишком много, чтобы выдержать.