Тёплое сердце с одиночеством внутри.

      Удивительно, но на этот раз Нагито проснулся первым, хотя раньше, он всегда вставал позднее Изуру. Возможно, это его маленькая удача. — Камукура-кун... – лениво прошептал он, протирая сонные глаза.       Как оказалось, черноволосый остался в той же позе, в которой и заснул, то есть, сейчас он приобнимает Комаэду за бедро. Щёки Слуги одолел яркий румянец. Он не знал как реагировать на картину, которая предстала перед ним, но поняв то, что Камукура вряд ли бы такое сделал, пришёл к тому, что тот просто спал и из-за того, что тут лежал Комаэда, он положил руку в более удобное положение, а может сделал это вообще во сне. Он не знал, правдивы ли его догадки, но ничего не поделаешь. Немного огорчившись со своих додумок, Слуга лёг на Камукуру и стал медленно перебирать его волосы, чувствуя спокойствие и умиротворение. Его тело покрывалось мурашками не только от того, что он трогает своего возлюбленного, но и от осознания того, что он может проснуться и Комаэде сильно попадёт, поэтому надо быть осторожнее. Как и раньше было сказано, Изуру запрещал касаться и подходить к нему, поэтому такой шанс нельзя выпускать из рук. Продолжалось это недолго, черноволосый стал неспеша приоткрывать глаза. Потеряв бдительность, сероглазый не заметил, что тот скоро проснётся, поэтому продолжал дальше, легко улыбаясь, перебирать его мягкие, чёрные как уголь волосы. — Что ты делаешь?       Нагито, можно сказать, отпрыгнул от Изуру. — Я? Н-ничего!       Абсолютный лишь фыркнул на него. Его утро начиналось явно с раздражения. Он резко встал и пошёл прочь от Слуги., не желая смотреть на его лицо. Непонятно, вызвано ли это действиями Комаэды, или у Камукуры были другие причины, но то, что он был в лёгком бешенстве – правда. Нагито проводил его грустным взглядом и, когда дверь захлопнулась с пронзительным скрипом, он схватился руками за голову. — Чёрт, зачем я это сделал? – обеспокоенно, но с негативом спросил сам себя парень.       Осмысляя то, что только что произошло, Комаэда, лёжа в данный момент на боку, решил перевернуться на спину, но из-за потрясения он забыл про ноги, про то, что их надо снова положить их на прохладную подушку. Думая о своих действиях, ему становилось всё более стыдно, но он не знал, что делать, как выкрутиться из такой ситуации? Ведь Изуру прекрасно видел, как тот дотрагивался до его волос, а о том, что он ещё и лежал на нём, объяснения вообще никакие не помогут, как и извинения. А что, если признаться в любви..? Признаться в любви Абсолютной Надежде? Нет, точно нет, звучит как бред душевнобольного. Да и к тому же, будет только хуже. Конечно, он знает, что с ним может произойти, поэтому и считает эту мысль никакой. Изуру запросто может избить его или того хуже, будет душить, унижать и так далее. Можно перечислять до бесконечности любые издёвки, которые Нагито уже испытал на себе, и которые будет испытывать, но есть ли смысл, если Комаэда уже отказался от идеи признания? В целом, ему и делать то в принципе нечего, поэтому почему нет? Почему нельзя представить другую ситуацию и совершенно иную реакцию Камукуры? Заблуждается ли Комаэда в том, что тот отнесётся с ним неподобающе? Скорее всего, он делает поспешные выводы. Но в этом нет ничего плохого, каждому человеку свойственно ошибаться, даже Изуру, хотя это скорее небольшие помарки, чем просто ошибки, всё-таки Абсолютный на то и называется абсолютным, что может всё, и даже промахиваться, в этом нет ничего удивительного, тем более в нём ещё живёт его старая сущность.       Такие рассуждения не приободряли Комаэду, в нём забился страх, что он может разрушить их "дружеские" отношения.

***

      Через несколько минут, черноволосому пришлось вернуться к нему. Не сказав ни слова, он увидел, что его ноги лежат не на подушке, поэтому, положив на столик обед, он вернул его ноги в нужное положение. И да, он принёс именно обед, они спали слишком долго и слишком крепко, что завтрак они проспали, хотя иногда они вообще про него забывают, так что не критично. Но почему же они так долго спали, может им было хорошо рядом друг с другом? Никто не знает. Посмотрев на столик, Комаэда посмотрел на свой обед. Еда была сделана будто для какого-то бенто. Здесь не хватает школьной атмосферы, чтобы это было так, ну, и само бенто, конечно. — Если тебе будет что-то нужно – позовёшь. — Изуру, постой! – крикнул Нагито, когда Камукура уже отвернулся и собирался уходить.       Повернув голову, Изуру лишь вопросительно на него посмотрел. — Я хотел сказать... П-прости меня, пожалуйста, за то, что сегодня случилось. Я понимаю, что тебе было неприятно, просто, ехе, не удержался, а потом уже ничего не могу с собой поделать... – Абсолютный лишь молча слушал, что скажет Нагито дальше. — Конечно, если я тебя настолько выбесил, то т-ты можешь меня избить, я заслужил.       Камукура приблизился к Комаэде и аккуратно положил руку на его щёку. — Нет. Не заслужил. Всё нормально.       Сердце беловолосого стало биться сильнее. Дыхание стало более тяжёлым, что-то давило на Нагито, как Изуру тогда давил на него ногой. Резкая эйфория убивала в нём всю адекватность. Ему хотелось взять руку Камукуры, прижать к себе и никогда больше от себя не отпускать. Но это глупо, он это понимал. Слуга боялся, поэтому продолжил просто смотреть на него глазами полными восхищения и радости.       Спустя пару секунд, Изуру убрал руку и с холодным видом ушёл. Но Нагито уже не чувствовал этот холод, внутри него всё горело пылким огнём, из-за которого лёд Камукуры таял... в его воображении, конечно. Он был так счастлив, что всё произошло именно так, что чёрноволосый не только не избил его, так ещё и дотронулся до его лица, ах, как прекрасна влюблённость. Вот ведь удача! Теперь интересно, что же должно произойти потом? Какая неудача поджидает его? Может он подорвётся на мине, или его смертельно ранят, удивительно, но сейчас ему было всё равно на это, уже ничто не сможет его расстроить. Но это пока.       С счастливым лицом, он подвинулся поближе к столику и принялся поглощать еду, которую принёс Камукура. Он прожёвывал каждый кусочек, лишь бы почувствовать этот божественный вкус, ведь всё это приготовил Изуру, искусный повар!       В то же время, красноглазый стоял и недоумевал, зачем он сделал это? Он сам не свой. Зачем ему было трогать Нагито, такого мусора? К его же сожалению, он мог много, но явно не перемещаться во времени, так что с такой ситуацией придётся жить всю свою оставшуюся жизнь, ну, или жизнь Комаэды, ни перед кем не будет стыдно. Только вот, не проболтается ли сам Слуга кому-либо? Вот тут уже будет совсем другая ситуация. И то верно, Слуга не будет Слугой, если не сказанёт что-то неподходящее. — Господи, лучше бы я этого не делал... –сказав это, Изуру стал перебирать разные сценарии в своей голове, что будет дальше.       Это может быть... красиво. Нежные прикосновения, касания их губ и сплетение языков. Тёплое дыхание, жаркие тела. Слёзы Комаэды, слёзы радости. И наконец-то они оба были бы счастливы. Никто бы и никогда бы не смог их разлучить... — ...Что? О чём я думаю? – чёрноволосый ударил рукой по столу, не специально, а просто из-за непонимания самого себя.       Нагито услышал этот звук и немного запереживал, что у Изуру опять не так Что? — Камукура-кун, что-то случилось? – раздался голос Комаэды из другой комнаты, он слышал, что звучал он обеспокоенно, впрочем, у него всегда такой голос, если с хозяином что-то случается.       Изуру молчал. Он понимает, что Нагито не сможет прочитать мысли и не поймёт, что на самом деле произошло, но Камукуру это насторожило. Возможно, Слуга бы мог понять по голосу, что того что-то волнует, но не отвечать ему было бы ещё более странно. — Н-ничего! – с каким-то заиканием произнёс парень и сам ужаснулся от того, как это прозвучало. Иногда он хочет научиться поворачивать время вспять.       Как и ожидалось, Комаэда услышал эти нотки неуверенности в его словах, но принял решение не мучить того лишними вопросами. Он вновь решил приступить к еде, но чувствовал некий комок в горле, он и правду волновался за Камукуру.       Они оба резко о чём-то задумались...       Эх, если бы Комаэда мог ходить, он бы не лежал в постели, а встал бы, подошёл к Камукуре сзади, ласково обнял, стал бы медленно перебирать чёрные волосы, нежно целуя шею, успокаивая и давая насладиться нотками возбуждённости партнёра.       Видимо, эта мысль обоим залезла в головы, от чего они тихо вскрикнули, только когда Нагито было стыдно, Изуру вновь не понимал, почему только такие мысли приходят ему в голову.       Слуга чуть не подавился, а другой ещё больше разволновался. Ну и страсти происходят в этой компании.       Чтобы забыться, Камукура решил выйти на улицу подышать воздухом, свежим его уже назвать нельзя, и оставил Комаэду одного в доме, наверное, им необходимо немного побыть одним. В столице стояли одни и те же пейзажи. Из-за пожаров, небо покрылось рубиновыми оттенками, прямо как глаза Изуру, так всегда говорил Нагито. С какой-то стороны, это было очень ярко и красиво, а с другой так скучно и однообразно... Порушенные здания дополняли, но одновременно и портили вид, они выглядели так, словно уже не на Хирасиму и Нагасаки сбросили атомную бомбу, а уже на Токио, так развалено и криво. Земля стала темнее, на ней практически не осталось живности, только в некоторых местах проглядывались вялые ростки, почва стала неплодородной. Жить этим растениям всё равно недолго, экология резко рухнула вниз. Животные стали прятаться от людей, неважно где – главное не встретить человека, особенно а маске чёрно-белого медведя. Лишь некоторые из тварей бежали за каким-то одним человеком, Изуру его хорошо знает. — М... скучно.       Подышав, Камукура посмотрел вверх, и вдруг на него упали капли дождя. Ох, как давно его не было, о, прекрасный дождь, прохлада, сырость. Может хоть он немного потушит огонь, которые развели люди, если их таковыми можно назвать. Отчаянные тушить его не собирались, времени нет на глупые пожары, есть дела куда поважнее... Изуру не стал уходить со своего места даже тогда, когда дождь начал усиливаться. Он стучал по крышам домов, по помятым в хлам машинам, по кривому и разбитому асфальту. Волосы Абсолютного стали тоже понемногу намокать, а за ними, естественно, и одежда. И уже после того, как вся его футболка промокла, он всё же решил уйти. Как только он зашёл в дом, он услышал Комаэду: — Изуру, дождь же на улице, ты не промок? — Промок.       Черноволосый открыл дверь и предстал перед Нагито промокшим, вот только футболка хорошо просвечивала и прилипает к коже хозяина, давая Слуге разглядеть весь торс Изуру. Не смотря на смущение, Нагито опять сделал движения рукой, чтобы тот снова подошёл к нему. Изуру и на этот раз послушался, только перед этим он снял футболку и кинул на край кровати. Камукура лёг рядом с Комаэдой, из-за чего тот вздрогнул, и не только из-за того, что волосы и сам Изуру были мокрые... — И-... Изуру... — Знаю, не надо было сидеть под дождём. Теперь я холодный.       Он бросил на Нагито резкий взгляд и заметил, как тот покраснел, даже очень сильно. Комаэда нагло обозревал оголённое тело Камукуры, обращая особое внимание на пресс, который, как оказалось, не особо сильно выделялся. — Эх... Я догадываюсь, что ты хочешь сделать, можешь, но если перейдёшь черту, я сломаю тебе шею.       Всё ещё смущённый Слуга смотрел на него недопонимающим взглядом, но поняв, что тот не настроен агрессивно, кроме последней фразы, он легко улыбнулся. Он получил разрешение, поэтому Комаэда стал нежно водить по прессу и груди Камукуры, и пытался скрыть свои красные щёки, опуская голову вниз, но у него это не получалось, черноволосый и так всё видел и понимал. Это что, опять удача?       Но всё же, Изуру человек, поэтому у него тоже стал появляться лёгкий румянец, естественно, он был сдержаннее Комаэды, поэтому его лицо оставалось невозмутимым. — Камукура-кун...       Нагито быстро, но нежно прижался к его телу, заставив того покраснеть чуть больше, чем раньше, и немного возбудиться. — Комаэда, ты забыл мои слова, что ты делаешь?       Он поднял голову и сказал: — Я ведь делаю тебе приятно. Разве это не так? — ...