Темные кроны

Огромное поле желтого, словно живая позолота, зерна расстилалось насколько хватала глаз, голубое небо над ровным горизонтом было испещрено мелкими клочками воздушных облаков, бежавшими по синей глади со скоростью плавно перемещающегося солнца. Они следовали за ним по пятам словно безмолвные слуги, похожий один на другого, но в то же время отличаясь. Красота тихой природы не была ничем тронута: даже ветер не смел колыхать желтые налитые солнцем верхи колосьев, доходящих человеку среднего роста до груди. Иинг шла по этому морю разгребая руками себе дорогу, смыкавшуюся за ней на подобии сталкивающихся на песчанном берегу волн. Душа была словно это место — спокойной, тихой гладью желтого озера под ясным небом. Куда она шла — не знала, зачем — тоже. Без цели, без направления, просто плыла среди колосьев, не издававших ни звука. Где-то глубоко в сердце Иинг понимала — это сон. Очередной вымысел ее измученной души, как будто мало ей было горьких воспоминаний на яву. Но разве люди властны над миром грез? Даже понимая, они не способны ничего сделать, просто плывут по течению, опасаясь думать о чем-либо, ведь здесь это могло претвориться в жизнь. Иинг не боялась. Самый худший кошмар — явь, от которой она никогда не знала чего ожидать, но сны всегда были предсказуемо болезненны. Мирный пейзаж — лишь иллюзия, за тонкой вуалью которой разворачивался самый настоящий ад, жгущий душу то мертвенным льдом, то бушующим пламенем, когда как. Она отодвинула в сторону колосья, морально подготавливаясь к началу спектакля в ее личном театре души, и смело шагнула вперед, оказавшись правой. Декорации поменялись, теперь это была просторная деревянная комната, из распахнутого окна которой она видела простирающийся до горизонта сад. Здесь она еще не бывала. Входная дверь скрипнула, отворяясь, в комнату вошла девушка в красивом коричневом платье, выглядящим крайне старомодно, впрочем, Иинг заметила это только сейчас, как и весь интерьер. Она глянула на лицо девушки, чья фигура показалась ей смутно знакомой. И она не ошиблась. Ее отражение плавно вошло в комнату неся в руках букет засохших цветов, так отдаленно знакомых. Иинг не видела их раньше, но сердце болезненно сжалось видя как опатают со сморщенных стеблей иссушенные лепестки. Она же поставила букет в вазу на тумбе, чеканным шагом подходя к распахнутому окну и с некой душевной болью глядя сквозь него. Иинг не понимала. Чувствовала, но не могла осознать пока по щекам текли реальные слезы. Тела их обоих пробила дрожь, стоило знакомому силуэту мелькнуть возле деревьев. Иинг подошла к другой себе, вставая рядом и разделяя единые чувства на двоих: страх, сожаление, тоску и бесконечную боль — пока в голове оглушающе шептала мысль: она предала. Предала любовь, клятвы, истинные чувства, что они делили на двоих. Иинг поймала падующую с подборотка слезу, распахивая ладонь и разглядывая искрящуюся на свету капельку, что не потеряла своей формы, и перевела взгляд на иную себя: бледную, с бескровными губами, ничем не отличимую от мертвеца. Осознание пришло внезапно. В их прошлых жизнях они тоже были вместе, но она предала его. Иинг усмехнулася и позволила радужной слезе разбиться о деревянный пол, с презрением глядя на застывшую у окна фигуру. Это был первый раз когда она испытывала омерзение к себе. Слабой версии себя, пошедшей на поводу у других, хотя знала, на то есть не одна веская причина, а иначе почему? Иинг не могла предать любовь ради богатства, только ради него. Защитить, уберечь, она прекрасно знала эти желания, ведь чувства здесь и в реальности её. Знала, но почему-то не могла смириться. Иинг отошла от окна, выходя прочь из комнаты. Она осмотрела дом, побывав в каждой из комнат, но не встретила больше никого, хотя подсознательно знала, что здесь живет ее муж и сын. Их сын о котором она так и не осмелелась рассказать. Какая банальная история любви. Иинг передернуло от нахлынувших воспоминаний и она запнулась, кубарем скатываясь по ведущей в сад лестнице. Она не испытала боли, только разочарование. Голубое небо нависало над ней, бегущие облака застыли, боясь шелохнуться, а она лежала на земле раскинув руки насколько могла, пытаясь объять необъятное. Душа хотела стать облаком, но Иинг знала — это чувство не принадлежит ей настоящей, но ее тени, что так же безвольно смотрела в раскрытое окно. Иинг распахнула глаза, продолжая задумчиво глядеть в потолок. Какие-то странные обрывки сна то и дело мелькали в сознании, но как бы она не пыталась остановить их, те исчезали во мраке забвения, неумолимо уходя в прошлое. Иинг перевернулась на бок, переставая думать о странном сне, и теперь откровенно пялилась на обнаженную, испещренную шрамами спину Лима, из-за тренировок не услышавшего шороха подмятых одеял. Она любовалась напрягающимися мышцами, блестяшими капельками пота, выделяющимися на смугловатой из-за загара коже белыми полосами ран. Все родное в нем было прекрасно, ново, но и знакомо одновременно. Лим закончил упражнения и, вытерев полотенцем выступившую из-за усердия влагу, обернулся к кровати. Иинг тихо кашлянула, привлекая внимание, и потянулась к его руке, усаживая рядом с собой. Лим невольно поежился, ощущая на себе долгий пронзительный взгляд и, нащупав лоб девушки, щелкнул ее. Та никогда не противилась, хотя и знала, какое движение последует за тем или иным действием. Ей просто было хорошо. Хорошо от того, что она не такая как кто-то, Иинг не могла вспомнить эту персону, счастлива, что наслаждается прекрасным временем вместе с единственным любимым человеком. Она лучезарно улыбнулась, а разум подкинул странную фразу: я изменилась. Иинг не могла придумать причину для ее возникновения, но и размышлять над этим не стала, подумает позже, а сейчас на первый план выходил момент, который она никак не могла упустить.