Октябрьское выгорание

      — Нельзя все время сбегать, ерпылишка, — Варвара и впрямь была невысокой, но не настолько, чтоб зваться ерпылем, и потому насупилась и зашагала втрое быстрее, когда секундный поиск значения клички обернулся обидой.       Снегопад в этом году ударил как-то рано, пальцы продрогли на ветру, тонкая куртка вовсе не согревала. Еще и этот увязался следом. Лука попытался остановить ведьму в отставке, но наглую ладонь лишь остервенело сбросили. Варя резко развернулась и толкнула преследователя со всей силы. Правда, он нисколько не шелохнулся.       — Уйди! — разнесся эхом истерический вскрик, испугавший даже непоколебимого Лукьяна — выдали дрогнувшие скулы, а еще он и вправду замер. — Не надо меня снова в это все впутывать! Я не хочу, — тише продолжила Варя, — я не хочу.       За решетками первого этажа женщина лет шестидесяти накрывала стол, а в дверном проеме стоял долговязый мужчина. У окна прыгала девочка, должно быть, дочка того дяденьки. Набежавшие слезы отступили, Подвойская опомнилась и засеменила в сторону дома.       — Я потеряла из-за этого всего тетю. Не хочу терять кого-то еще. Оставь меня, — нервный голос долетал внятно только потому, что во дворах нынче было так молчаливо.       — Это не из-за Паши та хрень с зеркалом случилась. Вот, что я хотел показать.       Кривые ветви деревьев, присыпленные снегом, сегодняшним вечером походили во тьме на сирень, расцветшую не к месту и не в сезон. Будто где-то пряталась Ада и баловалась, как в старые добрые. Но Ада была за полторы тысячи километров отсюда, и ни одно растение в здешних краях вот уже шестой год не просыпалось вне времени.       — Как это, не из-за Паши? Она же тогда пришла с куклой и…       — Тому зеркалу несколько веков, — Лука поравнялся с Варварой и поднял воротник пальто, поежившись от осеннего мороза. Сквозь шапку и не было видно, как уши колдуньи навострились. — Она не сказала, как ее зовут. Забыла, наверное. В одной деревне жила, выкармливала младенчика да заснула. Дитятко умерло, ей раскаленным железом и выжгли, что она убийца. Она пошла к вашей сестрице, старухе-отшельнице в лесу рядом. Та ей и предложила сделку с Омöлем. Ее в это зеркало заключили. А зеркало ничего такое, если помнишь. Переходило туда-сюда. Но в итоге застряло на том чердаке… не знаю, как он перемещается. Дыра в пространстве какая-нибудь. Надоело ей сидеть там веками, вот и стала забирать кусочки душ заглядевшихся. Пытается тело заиметь, но у нее ничего не выйдет. Паша ни при чем.       В голове мешались образы неизвестной, жившей когда-то давно на этом свете. От нее пахнет травами после бани. Фигура совсем не такая худенькая, как часто бывает в наше время. Нежная кожа кое-где покусана малышом, и грудь должно придерживать по-особенному, чтобы не навредить ребенку. Не удержала.       — Так зачем ты вернулся?       — Пора тебе забрать свое, а одна ты не справишься.       — А тебе-то что?       — И мне пора.       — Но ты ведь…       — Набегался я. Спать хочется.       Варя набрала код, знакомый наизусть скорее рукам, нежели памяти в обычном смысле. Стылый металл неприятно кололся и грозил пристыть намертво, если б на нем задержались чуть дольше, и тогда ладонь сменило плечо.       — На чай бы хоть позвала.       — Так я для кого дверь держу?